Отсрочка

— Вот блять!!!! — Джессика судорожно набирает нужный контакт, даже не сразу убирая с лица убогую дежурную улыбку. Номер Килгрейва, обозначенный в телефоне нейтральным позывным "10 утра", действует на нервы. "Нихрена уже не 10 утра!" — Джессика злится. На себя, на Люка, разлегшегося в её постели, на будильник, который не сработал. Все они дружно подставили её перед Килгрейвом. Она отправляет свою фотографию и переводит телефон в спящий режим характерным щелчком кнопки, устало опирается локтями на колени, сидя на краю ванны. — Хэй, Джесс, все в порядке? — Люк как всегда не может уйти молча, — Я пойду... Увидимся в три. — Окей, — Джессика тянет одно-единственное слово в надежде, что мужчина поскорее закроет входную дверь с той стороны. Телефон трещит уведомлением: "нажмите, чтобы прочитать сообщение". Джонс без раздумий открывает. Телефон бессердечен: "Ты опоздала" Она выдыхает и смотрит в потолок. Может, все обойдется? Может же этот социопат дать ей отсрочку? Он на такое огромное количество вещей в своей жизни закрывает глаза: совесть, межличностные отношения, законы, здравый смысл — опоздание Джессики, по её скромному мнению, отлично вписывается в последовательность. Она и так присылает ему свои фото каждый день в 10 утра, не может же он быть слишком жесток... Телефон истерично фыркает мелодией входящего звонка, и девушка пару секунд глядит на экран. Нет. Конечно, нет. Эта пунктуальная сука ни за что не простит опозданий. — Привет, Джессика, — голос надломленный, чуть выше, чем есть на самом деле. Он кажется жизнерадостным и бодрым. Сквозь приветствие почему-то слышны Depeche Mode, и это странно, потому что Джонс точно знает — он предпочитает тишину. Или же живую классическую музыку. И это маленькое изменение в его поведении бодрит лучше, чем коктейль из виски и энергетика. Девушка прикладывает телефон к уху и медленно-медленно — чтобы не было слышно на том конце — выдыхает. — Ты опоздала, Джессика. А мы договаривались. Или ты присылаешь мне свои фотографии ровно в 10 утра, или твой дружок целенаправленно катится в овраг наркотической зависимости, — Килгрейв отчитывает её, как маленького ребёнка, и даже по телефону слышно, что он улыбается. — А я ведь так радуюсь, когда вижу по утрам твоё лицо, это ощущается почти как когда мы были вместе! Джонс хочет закричать во все горло и разбить чугунную ванну, на которую опирается спиной. Этот больной ублюдок упорно переворачивает ситуацию лживой тошнотворной обложкой кверху — на ней Джессика улыбается, разбивая его сердце и оставляя его умирать. Под глазами девушки пролегли темные круги, и она из последних сил держится, стоически молчит. Ох нет, она не доставит ему удовольствия слышать её голос. — Ну же, поговори со мной, Джессика Джонс! — Килгрейв на линии откровенно скучает, разбивает фразы на колкие слова, душит знакомым британским акцентом, — Я СКАЗАЛ: ПОГОВОРИ СО МНОЙ, ДЖЕССИКА ДЖОНС! Девушка отшатывается от телефона, зажатого в собственной руке. Слава богу, приказы по телефону на неё не действуют, так что она продолжает молчать. — Ты не хочешь говорить? А я, между прочим, являюсь пострадавшей стороной, ты нарушила нашу сделку. Ну же, не заставляй меня придумывать наказание, поболтай со мной. Джессика трет глаза и бьется затылком о бортик ванны — по плитке на стене бегут трещины. Она чувствует, как начинает задыхаться. — Ладно, — мужчина шумно дышит, его интонации легко перерастают из обиженных в деловые — у меня есть идея, как бы ты могла загладить свою вину, даже не раскрывая своего рта. Тебе интересно? Джессика кивает так, что черные прядки падают на лицо. Килгрейв не может этого видеть, но паузу принимает за согласие. — Ты могла бы прислать мне другие фотографии, — его голос становится ужасающе сладким, — обнажённые. А потом перезвонить мне, и слушать, как я буду на них мастурбировать, как я буду выдыхать твоё имя в трубку. Мне даже не придется ничего тебе красочно описывать — ты ведь знаешь меня, ты ведь спала со мной — но если вдруг захочешь, я могу сделать это. Я могу рассказать, как я буду ласкать себя. С какой скоростью... Хотя, ты и сама услышишь это. Если захочешь, я буду говорить тебе, что представляю твою руку под своей на моем члене, что я просто направляю тебя, и т... Килгрейв обрывается, услышав, как Джессику вырвало на том конце провода. Он улыбается, откидывает голову назад и облизывает потрескавшиеся губы — язык медленно появляется и исчезает за кромкой зубов. Сейчас она не в силах сдерживать своё дыхание, и он в восторге прислушивается: гортанный вдох — сиплый выдох. Гортанный вдох — сиплый выдох. Джонс заходится кашлем, и Килгрейв поудобнее перехватывает трубку, как будто держит пальцами чужую ладонь. — Я знал, как тебе это понравится. Она отрывает взгляд от плитки на стене, и на секунду все вокруг окрашивается в пурпурный. Ей кажется, что вот он, сидит слева от неё, смешно открывает рот и криво победно улыбается. Ей кажется, что он сейчас повернется и закричит, и она умрёт. Ресницы смыкаются долгожданной темнотой. Мгновение, и видения нет. Просто телефон валяется слева от нее на грязном полу. Килгрейв выжидательно молчит. Он умный, блять. Он все знает лучше, чем она. Девушка подхватывает телефон, а он будто чувствует, нежно выдает: — Ну так что, поболтаем? — Поболтаем, — голос у Джонс убийственный. Глубокий и отчаянный, жёсткий, как ладони, которыми Джессика готова рыть бетон, лишь бы вырыть Килгрейву могилу. — Отлично! — не обязательно быть детективом как Джессика Джонс, чтобы по набору звуков и сбитому дыханию понять: собеседник завозился, задвигался, заулыбался, — просто отлично, Джесси, сокровище! Девушка снова трет глаза и ловит себя на мысли, что такими темпами скоро избавит себя от возможности видеть. — Ну вот, ты снова молчишь, — Килгрейв не затыкается, будто получил абонемент на пожизненное обслуживание лучших телефонных операторов, — тогда я начну. Я хочу пожаловаться на отвратительное самочувствие. Знаешь, как плохо бывает людям после того, как их оставляют умирать под колесами автобуса? Паническая атака начинает топить Джонс от того, что у мужчины в самом деле обиженный и озлобленный голос, когда он говорит об этом. Она набирает полные легкие застоявшегося воздуха, и выговаривает в трубку: — Ты мучил меня больше месяца напролет. Ты насиловал меня, ты использовал меня, ты сделал меня убийцей. И твоему насилию не было конца и края. Знаешь, будь у меня такая возможность, я бы опять оставила тебя под тем автобусом. Телефон молчит, и детектив слишком хорошо представляет, как Килгрейв от возмущения раз за разом надувает щеки. — Слишком много лживых обвинений в мою сторону за такой маленький монолог, Джессика!! Ты прекрасно знаешь, что я любил тебя, —мужчина проглатывает какую-то фразу, и частный детектив не хочет знать, что это было, —и тебе нравилось! — Мне нравилось потому, что ты так сказал. — Я много чего говорю... Ты, кстати, вообще задумывалась, как мне приходится контролировать свои слова из-за своей способности? Да я выругаться не могу лишний раз, чтобы люди вокруг не начали творить странные вещи, и ходить в странные места. Но ты права... Мужчина замолкает на секунду, чтобы затем нараспев закончить, подстраиваясь под едва различимую мелодию на фоне: — ...слова совершенно не нужны, они могут только портить всё. Джессика взрывается. — Да как ты смеешь подпевать им, когда речь идет о том, что ты убивал людей... Ты больной, Килгрейв. Всегда им был! — Не всегда, — на удивление мягко поправляет мужчина на том конце провода. Повисает тишина. Настолько отчаянная, что Джонс слышит человеческую возню в всегда полупустом подъезде своего дома. — Ты знаешь, я мог бы прийти к тебе и приказать тебе снова любить меня. Но я не делаю так! Я хочу наладить отн.... — Я убью тебя. — Ээээмнх, погоди, я не понял, это если я приду к тебе? И, о боже, Джесси, ты сейчас сказала это так серьезно, что я забеспокоился на секунду. — Ты тварь, — девушка поднялась с холодного пола ванной, пошатываясь сделала шаг в сторону комнаты; голова кружилась и боковое зрение нагло блефовало — будто за стеклянной входной дверью в коридоре стоит человек. Джессика отвернулась от двери, даже не собираясь прогонять мелкую галлюцинацию. Её так тошнило от одного только голоса Килгрейва, что крыша медленно со скрипом съезжала: показалось, будто из ниоткуда раздается та же музыка, что и из телефона. Психопат устало вздохнул, и Джонс опять слишком отчетливо представила выражение его лица. — Так я не разобрался, ты собираешься убивать меня, если я приду к тебе в гости? Джессика Джонс дошлепала босыми ногами до кабинета и налила в стакан остатки виски из почти пустой вчерашней бутылки. — Нет, я убью тебя в любом случае, — заключила она, удивленно глядя из кабинета на входную дверь: за мутным стеклом действительно кто-то стоял. — Рад это слышать, — фразу сопроводил довольный выдох. Фигура за дверью провела рукой по голове и наклонилась. Джессика услышала в трубке мягкий щелчок. А потом Depeche Mode замолчали. Замолчали у нее прямо под дверью. И в трубке, конечно, тоже. Фигура подняла с пола что-то, через стекло напоминающее магнитофон, и бодро застучала в полупрозрачную дверь. Что ж. Если ты опаздываешь с компроматом на себя саму к пунктуальной суке, то пунктуальная сука приходит под твою дверь. Надо было бы догадаться чуточку раньше.