Спина к спине

Виктор обожал то, как одевалась его женщина. Вернее то, что на ней было так мало одежды. Всего лишь одна – как бишь её там называли? – а, да, туника. И под туникой этой, свободной и доходившей Берне до колен, совсем ничего не было. Ничто не мешалось, не препятствовало тому, чтоб взять и похозяйничать под подолом, упиваясь этим неземным ароматом, который от ласк становился ещё сильнее и насыщеннее. И чем неистовей Виктор любил свою златоглазую, тем безжалостнее захлёстывали его пьянящие волны феромонов. За всю свою долгую жизнь Саблезубый чего только не перепробовал, какими только дурманами не баловался, и больше всех пьянила до недавних пор человечья кровь. Но сейчас он чувствовал, что кровь уже и не нужна, и запах страха в ней – ничто в сравнении с тем, как пахнут соки любимой женщины. Когда тискаешь маленькие мягкие груди и целуешь их, а она заходится в стонах и криках, вроде как и не надо ничего больше. Спасение… Виктору и не нравилась эта зависимость от женщины, и вроде бы деться от неё было некуда. Как иначе совладать с собой, как выдержать всё то, на что подписался, да как вообще теперь жить без неё, без миссис Крид? В сознании бушевала неистовая страсть, но капля стыда всё же просочилась сквозь неё. Нехорошо вышло сегодня у картёжника. Берна обиделась. Но как тут было сдержаться? Нет, Виктор к такому не привык, уж извиняйте. Его должны бояться и уважать, и он обязан был показать это людишкам. Французик вот молодец – правильно сделал, что извинился за свою дурную девку. Крид даже зауважал его самую малость. А Берна… обиделась – не обиделась… Охает вон, извивается вся, как ни в чём не бывало. Значит, всё нормально. Уяснила, стало быть, что впредь стоит делать, а от чего воздержаться. Виктор Крид отогнал от себя все лишние мысли и собрался уже приступить к самому главному действу, как вдруг Берна, взлохмаченная, нагая и распалённая любовным угаром, подскочила и, дико озираясь, прокричала что-то о какой-то опасности. *** - Бежать? Зачем бежать? – Крид откровенно вознегодовал от того, что выкинула женщина, и бросил запальчиво. - Если кого порвать надо, то я-то тебе на что! Голая Берна при этих словах застыла, будто услышала нечто невообразимое для себя, о чём и помыслить была не в состоянии. - Я никогда никого не рвала, я всегда уходила… - произнесла она и как-то странно, озадаченно глянула на Саблезубого, а потом торопливо натянула на себя тунику. - Нет, нельзя просто так убегать. Надо предупредить этих людей: Гамбита и остальных! Виктор, всё ещё недовольный тем, что пришлось прервать наслаждение, не знал даже, как на всё это реагировать. Верить или нет в чепуху о предчувствиях, о чутье на опасность? Лично он доверял лишь своему обонянию, а оно ни о чём сейчас не предупреждало. О том разве только, что сладостный женский запах почти улетучился, и это грозило Криду привычной жаждой кровопролития… Вот что она так смотрит? Что не нравится? Что Вик порвать кого-то собрался, чтоб выручить её обожаемых друзей? Бессмыслица! Ладно, чёрт с тобой, пойдём, посмотрим, врёшь или нет насчёт какой-то там угрозы. Джейми одобрит, скажет: «Это друзья, это по чести». Да и шмыкодявке Лебо, профессорше этой, Вик ещё клыки не показал, чтоб она их линейкой измерила. И один из самых грозных мутантов Нового Света с разочарованным видом стал застёгивать штаны и рубаху. *** Джеймс Хоулетт по прозвищу Росомаха, поняв, что разговор с братом окончен, в сердцах плюнул себе под ноги, но тут же опомнился и затёр плевок мыском ботинка – жену свою он любил и уважал. Наводимый ею порядок в Берлоге, соответственно, тоже. В зале для тренировок сейчас бились двое самых сильных его учеников: Джеффри и Стив. Первый среди «медвежат» был лидером, гордостью строгого и придирчивого учителя, обладал большой физической силой и способностью плавить любое вещество. Его, если что, можно было бы противопоставить даже Колоссу, и Логан намеревался в скором времени пригласить сюда Петра для того, чтоб показал молокососам мастер-класс. Собственно, неплохой бой они вместе с Виком успели провести вчера, до того, как миссис Крид вздумалось прогуляться до Карточного Домика. Ох, и давно же не дурачился Джеймс на пару со старшим братом! А уж как скучал по хорошей драке спиной к спине… Но отношение к этому имел двоякое: и тоска брала, и досада одолевала. Плечом к плечу с Виком – это так привычно и так оживляет. И в то же время не отпускает мысль, что вновь придётся его то и дело осаживать, сдерживать, постоянно думать о том, как бы опять не натворил бед. А он ведь может. Вон, опять уже с ним проблема образовалась. Не зря ли он, Росомаха, позвал его сюда? Не станет ли невольным виновником какой-нибудь кровавой расправы? Дьявол! Как всегда, надо быть с ним вечно начеку, будто идёшь по минному полю, каждое слово по сто раз обдумывать, прежде чем высказать, следить за малейшими переменами в его настроении... И могут ли, в самом деле, женщины приручить его? Или так и останется навсегда диким и необузданным медведем-шатуном, так и норовящим кого-то прикончить? Ох, Вик, задери тебя рогатый! Брат… Логан был привязан к нему, чувствовал за него ответственность, понимал причины его беды и всю степень трагедии жизни, но… при этом считал своим наказанием. А тренировочный бой меж тем завершился победой Джеффри. Соперник его, Стив по прозвищу Спрут, был чертовски вёртким и, чтоб достать его, нужно было сильно постараться. В добавок он окутывал себя токсичным облаком, которое на некоторое время выводило соперника из строя. Однако Джефф недавно научился использовать свою силу на расстоянии, и от сокрушительного удара Стива не спасли ни ловкость и быстрота, ни ядовитый дым. Не повезло только защитному костюму из специальной фольги, который превратился в густую серебристую жидкость и стёк с фигуры проигравшего на пол. Всё хорошо, да вот беда: сердце у Росомахи было не на месте. Не надо ли съездить к Лебо? Вдруг с буйным нравом Саблезубого его подруге в одиночку не справиться? Не отвечает ведь, клыкастая нечисть. Передатчик сломал, что ли? Логан попытался вызвать Гамбита и Шельму, но те тоже почему-то молчали. Тревога ещё больше одолела Хоулетта, он пожалел уже о том, что столь опрометчиво и скоропалительно записал непутёвого брата в нормальные люди. «Да, надо бы прогуляться до жулика и его филиала», - с досадой подумал Джеймс и велел старшему из учеников взять управление тренировкой на себя. *** - Эй, Лебо! Приём! – нашивка щёлкнула и выдала сигнал о том, что было три входящих вызова от Росомахи, но Виктор проигнорировал их (извинения от братца он принять ещё успеет) и перевёл устройство в режим связи с Гамбитом. - Гамбит слушает внимательно, хоть и занят сейчас, - из динамика раздался не только голос французика, но и женский смешок где-то неподалёку. Вик кое-как взял себя в руки и сообщил: - Прошу прощения, что помешал бабу окучивать, но вам тут, вроде как, опасность какая-то угрожает. У жены моей чутьё такое особое, на угрозы. Вот, выполняю свой долг – предупреждаю. Вся эта тирада произнесена была столь недовольным, брюзгливым тоном, что Крид, если б сам услыхал подобное от кого-то, точно б не поверил и послал бы к чёрту, но картёжник почему-то отозвался совершенно спокойно и более чем серьёзно. - Спасибо, Крид. На всякий случай велю Мадемуазель домой вернуться, а то она сейчас гуляет с Оливером. Вы тоже давайте сюда, вместе обсудим, какая там опасность может нам угрожать. - Мы проследим, чтобы дети вернулись, Гамбит, - проговорила Берна в нагрудный передатчик мужа, и тот, отключив устройство, неторопливо последовал за ней, легконогой и полной какой-то непонятной Виктору решимости. *** - Берна, постой! Бер… - Саблезубый, которому лень было прибавлять шагу ради того, в чём он даже не был уверен, окликнул жену, но вдруг осознал, что не видит её, не слышит и не ощущает, а всё вокруг затянуло какой-то непонятной дымкой; солнце, только что вовсю слепившее глаза, куда-то исчезло, а он, Виктор Крид, совершенно перестал ориентироваться в пространстве. Он, Вик, который имел уникальные зрение, слух и чутьё! Он, проживший на белом свете почти сто девяносто лет! Он, способный подмечать одновременно сотни разных деталей окружающего мира! ОН НЕ МОГ СООБРАЗИТЬ, КУДА ЕМУ ДВИГАТЬСЯ! Его тут же охватили оторопь и злость. Виктор не любил, когда с ним шутили. Если это чей-то идиотский розыгрыш, то Саблезубый найдёт и разорвёт неудачника. Хватит с Вика издёвок на сегодня. - Берна! Ты где? Ты где, я спрашиваю! Берна! – заорал он, что было сил, и побежал, куда несли ноги. *** Когтистая женщина встала как вкопанная, когда неожиданно потеряла цель. Мгновение назад она, подгоняемая чувством неведомой опасности и борясь с желанием убежать подальше, видела девчушку с коляской недалеко от входа в Карточный Домик. Она даже успела окликнуть Мадемуазель, но вдруг начисто потеряла детей из виду и перестала улавливать запах. Вокруг резко потемнело, и как будто бы опустился густой туман. Берна даже земли под босыми ступнями толком не ощущала, не могла разобрать, что под ногами – земля, трава или асфальт. - Мадемуазель, - ещё раз позвала она, - Виктор… Но никакого ответа не последовало. Будто в мгновение ока исчезло всё, что должно было окружать её и находиться на своих местах. И те, кто был с ней, сгинули тоже, утонули в небытие. Запаниковав, миссис Крид заветрелась волчком. Она привыкла быть одна и надеяться только на себя, но теперь у неё были друзья и муж, которых нужно было найти. Во что бы то ни стало, непременно, срочно! Без них Берна была сама не своя и не могла понять, что делать.