Мальчик из кофейни

      Возвращение домой — это всегда что-то особенное. В хорошем или плохом смысле. Даже если ты никуда не уезжал и бываешь там каждый день, это предвкушение возвращения в свою обитель после рабочего дня заставляет тебя чувствовать себя так, словно ты не был там сотню лет.       Примерно это и испытывал Александр, когда возвращался домой из офиса, после изматывающих споров с коллегой, Джефферсоном, по поводу очередных гениальных планов Гамильтона. Он шел, глядя под ноги, погрузившись в свои мысли настолько, что даже не слышал музыку в наушниках. Прийти в себя его заставило падение на скользком ото льда спуске к пешеходному переходу. От падения его телефон, как и один из наушников, что и так держался на святой надежде, вылетели на тротуар, а сам Гамильтон просто распластался на асфальте.       Встал он не сразу. Он лежал еще около пяти минут, пытаясь понять, что сейчас вообще произошло. Когда до него дошло, он усмехнулся и сел, поднимая телефон и отряхивая его от песка. Наушник же он нашел лежащим под фонарем, его отнесло как-то странно далеко. Но не придав этому значения, он поднял его, вычистил и убрал в футлярчик, отряхнулся и продолжил путь домой, благо, уже без приключений.       На следующий день выяснилось, что найденный наушник в принципе не работает. Не то, чтобы это сильно мешало Александру, — он использовал их только для того, чтобы люди не говорили с ним без повода, особенно сейчас, когда он может сорваться от любого слова наперекор — но все же, было не очень приятно. Правда, нести их в ремонт или покупать новые он не спешил — не было времени и желания сейчас с этим возиться. В общем, так и ходил, но каждый раз повторял себе, когда включал их: — Надо будет с этим разобраться на выходных.       Но и на выходных этого не произошло. Он просто об этом забыл. Сначала была работа, которую Гамильтон взял на дом, чтобы лишний раз не встречаться со взрывом на макаронной фабрике, который в последнее время стал только более раздражающим. Потом были сестры Скайлер, которые буквально насильно выдрали его из его бумажек и вытянули на улицу.       Они оказались в милейшей кофейне, о которой сестрам рассказала Пегги. Последняя же узнала о ней, когда пробовала устроиться сюда работать, все-таки, лишние деньги и какой-никакой опыт работы ей не помешает. К тому же, тут работали ее друзья, «старшие братья», как она обычно их называла, а Анжелика вечно подшучивала, мол, тебе сестер мало? Так что, не узнать об этой кофейне просто не могли.       Там было немноголюдно, несмотря на то, что она не новая. Это как в огромных туристических городах: только местным известны лучшие, но не распиаренные места. И эта кофейня была именно такой. Уют и теплота, что царили в заведении навевали спокойствие и чувство полной безопасности, словно это было убежищем в бушующем море жестокой жизни.       И это ощущение подкосило Гамильтона, как только они вошли, но всего лишь на мгновение, так что щебечущие о своем сестры этого не заметили. Девушки выбрали столик у окна, и это был лучший выбор — оттуда открывался великолепный вид на город, а падающие хлопья снега делали все только лучше, пряча за собой всю грязь и грехи.       Поняв, что сестры опять ударились в спор, Алекс покачал головой и, хмыкнув, направился к стойке, за которой стоял молодой парень с россыпью веснушек на коже, кудрями, собранными в хвост, что все так и норовили избавиться от своих оков. Некоторые — удачно. Горящие зеленые глаза пробирали до костей, что-то в них было до смерти притягивающими, но точно сказать, что это было просто невозможно.       И вот его подкосило второй раз. Гамильтону пришлось зажмуриться и тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения. Сразу после этого раздался встревоженный голос: — С Вами все в порядке? — А? — Алекс поднял голову и заметил, что с лица бариста исчезла улыбка, а на смену ему пришло заботливо-напряженное выражение лица. — Да, — усмехнулся, неловко улыбаясь и почесывая шею, — просто… что-то меня косит в вашем заведении. Не обращайте внимания.       Бариста усмехнулся, а Алекс был готов поклясться, что никогда не видел настолько красивой улыбки. Мысль промелькнула с библейской скоростью, но Гамильтон успел ее осознать, хоть и сразу же активно стал ей противиться, ведь такого не бывает. Не бывает любви с первого взгляда. Особенно для него. — На самом деле, Вы не первый так говорите. Так что, могу предположить, что у Вас или слишком много проблем сейчас, или произошло нечто трагичное. — С чего такие выводы? — Александр выгнул бровь, но этот разговор уже начинал его веселить. — Людей, у которых все хорошо, не вызывают отторжения подобные вещи. Мы старались создать место настолько комфортное, чтобы оно казалось нереальным. Это помогает выявлять таких как Вы и… помогать. На каждом столике есть номера, позвонив по которым можно получить любую помощь. — Так это все проект помощи несчастным и потерянным? — Гамильтон едва не рассмеялся в голос — звучало абсурдно. — Можете назвать это так, — кивнул. — Но это замечают лишь те, кому действительно нужна помощь, остальные же просто не обращают внимания. — И зачем вам это? Какой смысл? — А разве в помощи нет смысла априори? — Возможно есть, но мне этого не понять, — усмехнулся и поднял голову вверх, на меловую доску, что висела за собеседником. — Что ж, думаю, мне все же стоит сделать заказ, а то меня уничтожат, если я приду с пустыми руками. — Оу, — лицо парня приняло выражение осознания, словно произошедшее было какой-то ошибкой, — точно. Что-то меня унесло, — нервно улыбнулся. — Что будете заказывать?       Коротко рассмеявшись, Гамильтон перечислил все, что ему было нужно и чего он хотел, после чего вернулся за столик, где сестры встретили его с вопросительно-недоуменными лицами, мол, что это было? Тот лишь отмахнулся и повернул голову к окну, но так, чтобы видеть Скайлер периферическим зрением. Благодаря этому он успел заметить перемены в сестрах, на что лишь раздраженно закатил глаза. — Что уже? — Ничего, — многозначительно хмыкнула Анжелика, нарочно отводя глаза в сторону и поднимая брови. Гамильтон слишком хорошо знал ее для того, чтобы знать, что это значит. Но девушка продолжила: — Просто мы из тебя уже несколько часов слова клещами вытягиваем, а тут сам да и чуть ли не дебаты устроил. — Энджи, ты утрируешь, — мягко улыбнулась Элайза, прерывая зарождение спора. — Но в чем-то она права. Ты хотя бы заговорил. Все же, Пегги была права — это место творит чудеса.       «Точно», — хмыкнул Александр и снова перевел взгляд в окно.       Заказ им принес высокий темный парень, чем-то напоминающий Гаму того бариста, но сразу же избавился от этой мысли, услышав французский акцент. Он, как и Элайза, не знали, кто он, а вот старшая Скайлер явно была с ним знакома и явно больше, чем знакомые, но меньше, чем друзья. Алекс перестал слушать их болтовню почти сразу, а вот Элизабет только делала вид, что не слушает и очень увлечена своим десертом. Но выглядело это очень палевно и забавно.

***

      Следующие пару недель прошли, мягко говоря, паршиво, так что единственное, что радовало Алекса было то, что его еще не уволили с такими-то скандалами. Между тем эмоциональное, и не только, истощение было на лицо, хотя Гамильтон абсолютно игнорировал все попытки своего окружения его вразумить. Он просто не видел смысла в том, чтобы что-то менять — для него все равно бы ничего не изменилось. По крайней мере, он так думал.       Бессонные ночи и полное отсутствие чего-либо съедобного (опять же, из-за полного равнодушия к происходящему) в один вечер все же заставили его быть менее безразличным к собственному существованию — он едва не потерял сознание. А это уже был тревожный звоночек. Решив, что в преддверии дедлайнов ему его собственная смерть не нужна, Гамильтон натянул на домашнюю, что ничем не отличалась от уличной, одежду куртку, проверил телефон и бумажник, сунул наушники в уши и покинул квартиру.       Ноги сами привели его к знакомому кафе, которое, как оказалось, всего ничего как от места его работы, так и дома — четко по середине. Хмыкнув, он слабо покачал головой и вошел в заведение, что, к его счастью, было круглосуточным.       Продолжая задумчиво втыкать в пол, Алекс подошел к стойке, как вдруг второй, никогда не работающий наушник, издал звук подключения, а через мгновение заиграла музыка, перебивающаяся с его собственной. Недоумевающе выгнув бровь, он вытащил наушник и поднял голову. Перед ним стоял все тот же бариста, но на этот раз на его груди Гамильтон заметил бейджик. Слабо улыбнулся и проговорил: — Полагаю, это ты потерял наушник на перекрестке, — протянул его парню. — Тоже упал? — Да, на льду поскользнулся, — кивнул, принимая наушник и убирая оба в футляр. — А это, тогда, твой должен быть, — протянул такой же собеседнику. Гамильтон закинул наушники в футляр, а тот — в карман и запрокинул голову, выдыхая.       Заметив странное изменение в посетителе, бариста не мог понять, что именно ему в нем сейчас не нравится, что так неприятно смущает. И через пару минут понял, когда ему пришлось перескакивать через стойку и ловить падающего бедолагу. К счастью, это была лишь очередная минутная слабость, но вот молодому человеку это не понравилось еще больше. Усадив посетителя на диванчик, принес ему воду и на всякий случай захватил аптечку. Сел напротив Гамильтона с таким лицом, что последний понял, что ему сейчас конец. Но бариста говорил спокойно… даже успокаивающе: — Сэр, я знаю, что… — Алекс, — перебил его Гамильтон. — Зови меня Алекс. — Хорошо, — кивнул. — Я Джон, — дернул черный фартук с бейджем. — В таком случае, расскажи мне, Алекс, что это было? — собеседник лишь поморщился, но парень продолжил: — Да, ты имеешь полное право мне не говорить, но тебе нужна помощь и даже не отрицай. И я могу, и хочу тебе помочь.       Александр еще какое-то время колебался, и Лоуренс уже собирался оставить его наедине со своими мыслями, как он начал говорить. За короткий, но лаконичный рассказ, который дался Гамильтону с большим трудом, Джон узнал события последних шести месяцев. Пока он переваривал все сказанное, успел покормить Алекса и привести его в божий вид, после чего сел обратно и протянул: — Я бы посоветовал тебе сменить место работы и начать работать с психотерапевтом, но кто я такой, чтобы такое советовать? — хмыкнул. — Но в любом случае это нельзя так оставлять. Тебе нужна помощь или… или все кончится очень плачевно, Александр. — Я знаю, но у меня тупо нет на это времени. Мне нужно работать, — вздохнул, складывая руки на столе и опуская на них голову. — Значит, работа в приоритете? Понимаю, — слабо улыбнулся. — К твоему сожалению или счастью, у меня тоже.       Гамильтон непонимающе выгнул бровь, глядя на танцующих в глазах Лоуренса чертей. — Уже боюсь. — Не стоит, — доброжелательно улыбнулся. — Просто не дадим тебе умереть, — встал и, похлопав его по плечу, куда-то ушел, но скоро вернулся с записной книжкой с черепашками на обложке. Открыл ее и положил перед Алексом, протянул ручку. — Пиши свой адрес.       Лицо Алекса стало до комичности возмущенным, что Лоуренс едва сдержал смех и вновь тыкнул в пустые листы. — Пиши-пиши. Или я буду воздействовать через Маргариту. — Ну ты и придурок, — фыркнул, начиная выводить буквы своим размашистым почерком. — Ты мне еще спасибо скажешь, — усмехнулся, качая головой.       Когда все было дописано, Джон быстро просмотрел написанный адрес, который его довольно сильно удивил. — Ты реально там живешь? — А смысл мне писать не свой адрес? Даже если напишу, все равно от Скайлер узнаешь настоящий. — Да… Не в этом дело, — хмыкнул, убирая книжку в карман на животе. — А в чем тогда? — Я живу на два этажа выше.       Сказать, что Гамильтон не поверил своим ушам — ничего не сказать. Он никогда не верил в судьбу, но сейчас… Это просто не могло быть совпадением. Не настолько. Всё, казалось, было кем-то умело спланировано и проведено. Но что тогда делать с кашей эмоций в их первую встречу? От всех вопросов и вариантов их ответов голова Алекса начала буквально плавиться, а после и вовсе отозвалась ноющей болью, от которой парень непроизвольно болезненно простонал.       Лоуренс мгновенно обернулся на этот звук. Поняв, что бедолагу нужно вести домой и желательно прямо сейчас, бариста вздохнул и покинул гостевой зал, чтобы спустя пятнадцать минут выводить Гамильтона на улицу под многозначительные взгляды Лафайета и Маллигана.       От квартиры Александра Лоуренс ожидал многого, но не запустения. Казалось, что в нее только въехали, но, если бы это было так, он бы явно об этом знал. Решив на этом не зацикливаться, он дождался, пока новый знакомый разденется, после чего потащил того в спальню. Алекс сразу начал юлить: — Лоуренс, я конечно согласен с тем, что ты красавчик, но ты не думаешь, что для такого рано? — усмехнулся. — О, а ты думаешь, я буду церемониться? — парировал он, но почти тут же стал серьезным. — В любом случае, тебе пора баиньки. И спорить не советую. Сейчас на моей стороне преимущества. — Я уже тебя ненавижу, — пробурчал Александр, садясь на постель. — А я тебе напоминаю, что ты мне еще спасибо скажешь потом, — кивнул на подушку. — Живенько.       Гамильтон перекривлял его, но только его голова коснулась подушки, сон срубил его мгновенно. Джон усмехнулся и, покачав головой, накрыл парня одеялом. Немного постояв, направился на выход, взяв с полки запасные ключи, чтобы закрыть за собой дверь.       Встретились они снова уже на следующий день, когда столкнулись в магазине. И для Алекса это было роковое событие — в его корзине были только кофе и пара энергетиков. Все-таки дедлайны. По итогу, он помогал Джону нести пакеты с продуктами, один из наборов которых тот почти насильно всучил парню. Пока они шли, завязали разговор, из которого Гамильтон узнал, что Лоуренса отправили в отпуск, где он не был уже два года, а после ситуации с Гамом, точнее понаблюдав его состояние, решили, что такое добро им не надо. Так что теперь у Джона море свободного времени, чтобы оживить друга Пегги.