Запретный плод

Он совершенен. Люциус знал это с первого дня его жизни, но желание обладать этим совершенством полностью поглотило его сравнительно недавно. Гладкая молочно-белая кожа, идеальные черты лица, ухоженные длинные пальцы, безукоризненные манеры... Абсолютно всё, каждая малейшая черта в нем, заставляла сердце Люциуса трепетать. Никто никогда не сможет узнать Драко лучше, чем его отец. От мысли о том, что когда-то придется смириться с тем, что сын покинет дом навсегда, найдя себе в пару какую-нибудь чистокровную партнершу для размножения, у Люциуса сами собой сжимались кулаки. Он отогнал мрачные мысли, чтобы сполна насладиться открывшимся ему зрелищем. Прошлой ночью сын немного перестарался, отметив свое совершеннолетие с размахом, но остался достаточно красноречив и галантен, чтобы удалиться с вечеринки в свою спальню с какой-то юной леди. И все же на большее его не хватило, насколько Люциус мог судить по тому, что она на цыпочках вышла из комнаты Драко через несколько минут и покинула имение Малфоев, думая, что осталась никем не замеченной. Наутро отец решил проверить самочувствие сына и несколько раз стучал в дверь, но так и не дождался ответа. Тогда тихо он вошел, но осторожность оказалась излишней: ночью Драко не позаботился о том, чтобы задернуть шторы, и теперь яркое солнце светило ему в лицо, но в беспамятстве он не пытался отвернуться или прикрыть глаза рукой. Одежда юноши лежала на полу неопрятной кучей. Будь Драко трезв, он бы никогда не допустил такого обращения с любимым нарядом. Из-под манжета черной сорочки виднелось красное кружево женских трусиков. Люциус усмехнулся, вспомнив, как ему самому однажды пришлось возвращать нижнее белье остававшейся у него на ночь владелице. Тогда, к его разочарованию, пассия разозлилась на него из-за инцидента и встречаться с ним больше не пожелала. Может быть, Драко повезет больше. Взгляд Люциуса скользнул по распростертому на кровати гибкому телу. Обнаженная плоть, словно выточенная умелым скульптором из светящегося изнутри материала, магнитом притягивала взгляд. Раскинутые в расслабленной позе руки и ноги манили прикоснуться к ним. Люциус знал, что не должен стоять и рассматривать сына вот так, но вместо того, чтобы выйти и оставить его досматривать безмятежные сны, он, словно зачарованный, сделал шаг вперед. Член Драко лежал на бедре, открывая вид на свободно свисающую между разведенных ног мошонку, покрытую темно-русыми волосками. У Люциуса перехватило дыхание, когда он опустился на край кровати и присел рядом с сыном. Тот по-прежнему не шевелился и, облизнув пересохшие губы, отец, едва касаясь, прочертил пальцами волнистую линию на ноге отпрыска от колена до паха. На этот раз Драко отреагировал. Глаза его все еще были закрыты, а конечности — расслаблены, но одной части тела прикосновение пришлось по вкусу. Не задумываясь о том, чем он рискует, погрузившись в пучину вожделения, Люциус сомкнул пальцы на полувставшем фаллосе Драко. Тот мгновенно пришел в полную готовность, не ожидая согласования со спящим мозгом хозяина. Несколько раз нежно проведя пальцами по ровному и гладкому стволу, такому же безупречному, как и сам Драко, Люциус склонился над ним и осторожно сомкнул губы на все еще скрытой крайней плотью головке. Чуть солоноватый вкус на языке, точно такой, каким отец и представлял его себе, вызвал у него непроизвольный стон наслаждения. Люциус уже не боялся, что разбудит Драко и не смог бы остановиться, если бы даже в комнату ворвались все обитатели поместья разом. Когда мужчина вынужденно отрывался от дегустации налитого кровью ствола, чтобы сделать вдох, он любовался побагровевшей головкой, блестящей в свете солнца каплей смазки, подтянувшимися яичками и тем, как подрагивает требующий ласки стержень. Не в состоянии отказать, Люциус вбирал его в рот до основания, лаская каменеющую плоть языком. После он непременно слизывал остатки жидкости с головки, чуть проникая в щель языком. Опьянев от наслаждения и осмелев, не выпуская естество Драко из плотно охватывающих его губ, Люциус скользнул рукой под бедра сына. Умелые пальцы без труда нащупали звездочку сжатых мышц. Одна фаланга вошла в расслабленное отверстие почти беспрепятственно, послав дрожь наслаждения по телу юноши. Он гортанно застонал, а Люциус почувствовал, как в нёбо брызнула струя горького семени. Разве существует на свете что-то более правильное и безупречное, чем замкнувшаяся в кольцо связь отца и сына? С трепетом глядя во вздрогнувшие ресницы, Люциус неощутимо поцеловал Драко в губы. Как бы ни хотелось ему остаться и повторить произошедшее, он понимал, что и без того испытывал судьбу слишком долго. Он встал с постели и неслышно закрыл за собой дверь. Он знал, что ему понадобится некоторое время, чтобы привести мысли и выражение лица в порядок и, вернувшись в свою спальню, велел домовикам готовить ванну. Тем временем светловолосый юноша, окончательно проснувшийся, вызывал в памяти чудные мгновения перед пробуждением и не мог вспомнить, чтобы когда-либо видел столь отчетливый эротический сон. Он второй год отгонял от себя фантазии о том, как водопад шелковистой шевелюры отца будет ласкать его кожу, как будет тело выгибаться под уверенными прикосновениями и о том, как он будет просить о большем, а Люциус, дразня поначалу, только играть с ним пальцами, но никогда раньше его подсознание не преподносило ему настолько реалистичных подарков. Драко решил, что теперь придется напиваться пуншем почаще, чтобы подстегнуть его изобретательность.