Испытание любовью

      Вхагар была поистине огромной, подобно живой горе. Лиза застыла перед ней, онемевшая, пораженная величием древнего могущественного существа, столь же жуткого, сколь и прекрасного. Эйемонд наблюдал за леди Тирелл не без скрытого удовлетворения — ему нравилось, когда Вхагар производила впечатление на окружающих. Она всегда производила впечатление на окружающих, и тогда сам Эйемонд неизбежно вырастал в чужих глазах, становился более значимым, ибо сумевший оседлать такого зверя априори достоин уважения.       — Она такая… — прошептала Лиза. — Такая…       — Да, — кивнул Эйемонд. — Она такая.       Он не собирался усаживать деву Тиреллов на спину Вхагар. Даже близко подводить не собирался. Драконица провела в Хайгардене еще совсем немного времени, и не успела привыкнуть, как и все обитатели чудесного цветущего края не успели привыкнуть к ней. Эйемонд лишь хотел доставить Лизе удовольствие, показав ей свою Вхагар немного ближе, и еще — хотел похвастаться. Пусть девчонка роз увидит, какой мощью он владеет, тогда скорее даст свое согласие на брак.       Пока Лиза не спешила. Хотя и не должна была, прошло всего четыре дня с момента появления здесь Эйемонда и его предложения, и он не собирался торопить леди. Ее отцу в более приватной беседе озвучил половину правды: Таргариенам нужна поддержка Тиреллов, на которую они и так всегда могли рассчитывать, и поэтому наполовину брак политический, наполовину же — Лиза вправду красива, и Эйемонд не может забыть о ее красоте с того самого турнира. Лорд Тирелл не выразил протеста ни единым словом, напротив, был бы счастлив породниться с домом дракона, как и старшая леди Тирелл, но оба твердили, что последнее слово — за их дочерью. Лиза получала очень много свободы, и это было заметно — по ней самой в том числе. Слишком много свободы. Ее любили, о ней заботились, взращивая, как драгоценный цветок, но в то же время позволяли расти, как она сама пожелает. Эйемонду так не повезло. Даже Хелейне так не повезло, и тем более Эйегону.       — Говорят, Таргариены не горят в огне, — заметила Лиза, любуясь тем, как блестит на солнце драконья чешуя.       — Ложь, — отозвался Эйемонд. — Мы горим, как все люди. Вы разочарованы? — он заметил, как на лице Лизы мелькнула тень.       — Немного. Вернее… я бы не удивилась, если бы пламя не обжигало вас. Вы слишком… — она покачала головой. — Это прозвучало бы очень глупо.       — Что? — заинтересовался Эйемонд.       — Вы будете смеяться. Или сочтете это лестью.       — Теперь я точно хочу услышать, что же вы подумали.       Лиза сжала край платья в тонких пальчиках.       — Вы слишком похожи на богов.       — На богов? — не выдержав, Эйемонд расхохотался. Видела бы она этих богов! Особенно Эйегон — если его и можно было назвать божеством, то лишь божеством вина, а Дейемона — божеством порока.       — Вы обещали не смеяться! — возмутилась Лиза.       — Простите, миледи, но не обещал. Хотя и не должен был смеяться, — Эйемонд сомкнул губы. — Уверяю вас, этот смех вовсе не над вами. В чем-то вы правы, только на богов похожи не мы, а наши драконы. Вхагар носит имя божества древней Валирии. Думаю, не осталось людей, которые бы их помнили. Семеро вытеснили всех прежних богов. Вы ведь тоже верите в Семерых?       Лиза закусила губу.       — Наверное. Все в них верят. Моя септа много рассказывала о них. А еще говорят, — она посмотрела Эйемонду прямо в глаза, — что когда рождается очередной Таргариен, боги подбрасывают монету. На одной стороне монеты — величие, на второй — безумие.       — Сказки, — пренебрежительно фыркнул Эйемонд.       — Конечно. Но это красивые сказки.       Они говорили не о том. Иносказательные беседы о власти, обсуждения драконов и легенд — совершенно не те темы, какие должны быть на устах двоих людей, которым предстоит вступить в брак. Эйемонд должен был говорить с Лизой о любви, рассыпаться в комплиментах ее красоте, уму и великодушию, даже если бы ничего этого и в помине не было, но красота была, и остальное, скорее всего, тоже… возможно, именно поэтому сейчас они говорили о богах и драконах.       — Простор тоже, наверняка, богат легендами, — перевел тему Эйемонд.       — Не только легендами, — усмехнулась Лиза. — Простор богат всем. Зерно… плоды… дичь… войско…       — Красивые девушки, — продолжил принц. — Это главное сокровище Простора, не так ли? Главное сокровище Хайгардена, — взяв Лизу за руку, он поднес к губам ее пальцы.       — Главное сокровище Хайгардена — золото и преданность его знаменосцев, — тихо сказала леди Тирелл.       — Вы так холодны. Словно я оказался не на Юге, а на Севере, где снег лежит даже посреди лета.       Лиза промолчала, но не отняла руки, и Эйемонд прижал ее ладонь к своей щеке — отчасти хотел, чтобы она растаяла, отчасти… у нее была нежная бархатная кожа, от нее пахло розами и ему было приятно ее прикосновение. Какому мужчине не будет приятно столь близкое общество красивой девушки?       — Хотите, я тоже покажу вам нечто красивое? — вдруг предложила Лиза. — Пусть эта красота и не сравнится с Вхагар, но…       — О, конечно, — мысленно Эйемонд возликовал, хотя все же… эта крепость пала слишком быстро. Он не был дамским угодником, но насколько знал — если речь о леди, а не о шлюхе, ухаживания должны длиться подольше, если леди еще не жена. Но все было только ему на руку, и он покорно последовал за Лизой вглубь садов. Она шла немного впереди, и Эйемонд не мог отвести глаз от нежной шеи, словно созданной, чтобы ласкать ее губами, и от рыжих локонов, покачивающихся при ходьбе.       Они вышли на поляну, больше напоминающую сказочную, чем настоящую. Повсюду были цветы, ветви плакучих ив создавали естественные завесы, птицы переливчасто пели — Эйемонд даже забыл об истинной цели их прихода сюда, замер, завороженный, почти как Лиза перед Вхагар.       — Я называю это место сердцевиной лета, — услышал он голос леди Тирелл.       — И вы абсолютно правы, — Эйемонд не смог не согласиться. Если где-то и существовало место, в котором обитает лето, определенно, это оно и было. — Вы… вы хотели показать мне эту красоту? — осенило его.       — А какую еще… Ваша милость! — Лиза стала пунцовой. — Я имела в виду совсем не… не это!       — Жаль, — искренне сказал Эйемонд. — Впрочем, то, что я вижу, тоже прекрасно. Мы можем побыть здесь подольше? Например, до обеда?       — Если на то будет ваша воля.       — Если на то будет воля хозяйки этих мест.       Лиза опустилась на траву под сенью раскидистого клена. Эйемонд сел рядом, откидываясь спиной на теплый шершавый ствол.       — Когда вы прилетели, я была именно здесь, — сказала Лиза. — Поэтому и опоздала. Это было невежливо и я даже не принесла своих извинений.       — Не стоит. Я прилетел без предупреждения, и если кому-то и нужно извиняться, то мне, — возразил Эйемонд.       — И вы правда хотите на мне жениться?       — Разве я выразил это желание недостаточно ясно?       — Нет, я имею в виду другое. Вы хотите жениться… вы же не любите меня, — Лиза смотрела в другую сторону.       — Вы тоже меня не любите, — парировал Эйемонд. — Или скажете, что это не так? Простите, но тогда я вам не поверю.       — Не люблю, — согласилась Лиза. — Я вас не знаю.       — Как и я вас.       — Вам нужен Простор?       — А как вы думаете?       Лиза повернулась к нему.       — Я говорила, что Простор богат. Урожай, золото и верность знаменосцев. Наша армия превышает числом армию Запада. Какое богатство нужно вам в первую очередь? Золото или войско?       — Как много вам нужно знать, — недовольно протянул Эйемонд.       — Всего лишь цену, за которую продам как себя, так и свои земли.       — Ваши? Я думал, это земли вашего отца и брата.       — Верно, но брак со мной сделает эти земли принадлежащими и зятю моего отца. Мы оба знаем, каким будет мой ответ, принц. Правда — добродетель не для Красного замка, но мы не в Красном замке. Так золото или войско?       Эйемонд недовольно скривил губы — девчонка вцепилась в него репейником. С другой стороны, она была права и задавала правильные вопросы, и если начнется война — когда начнется — ему будут нужны союзники. Почему бы не сделать союзником эту девушку? Лиза бывала по-детски непосредственной, но не была глупой. Он только присматривался к ней, изучал ее, но она точно не была глупой, и, оказавшись в водовороте интриг, непременно сумела бы выплыть, он не сомневался.       Лиза ждала ответа.       — Войско, — сказал Эйемонд. Она почти не изменилась в лице — только глаза едва заметно блеснули.       — Я не стану обижать вас, обещаю, — он придвинулся немного ближе, вновь беря ее руку и поднося к губам. — Я буду хорошим мужем.       В самом деле, почему нет? Эйемонд никогда не разделял любви брата к борделям и шлюхам, и даже изменять законной жене вряд ли стал бы — зачем? Тратить время на продажную женщину, имея прекрасную жену — попросту глупо. Особенно если он получит одну из самых красивых женщин Семи Королевств — какой смысл брать другую? Чтобы оскорбить самого же себя?       — И я буду хранить вам верность, — пообещал Эйемонд. — Вы ни в чем не сможете меня упрекнуть.       Ладошка Лизы легла на его губы, заставляя замолчать.       — Не давайте обещаний, которых не сумеете сдержать, — попросила она.       — Отчего вы думаете, что не сумею?       — Отчего я должна думать иначе, если совсем вас не знаю?       Эйемонд издал тихий смешок.       — Я тоже знаю вас совсем мало, но вы нравитесь мне все больше, миледи. Могу я позволить себе небольшую вольность? Видите ли, я очень устал, и единственный отдых, который придаст мне сил — это отдых на ваших коленях. Можно?              Лиза молча кивнула, и Эйемонд опустил голову на ее колени. Его тут же окутал цветочный аромат. Волос коснулись чужие нежные пальцы.       — Простите, могу и я позволить себе одну вольность? — спросила леди Тирелл.       — Только не плетите мне косы, пожалуйста, — отозвался Эйемонд. Лиза хихикнула, аккуратно поглаживая длинные серебристые пряди.       — Ничего смешного. Однажды, когда я заснул в библиотеке, моя сестра заплела мне сразу несколько косичек. Она не хотела меня обидеть, Хелейна не обидит и мухи, но расплетать эти косы было сложно.       — Наверное, это хорошо — иметь сестру, — Лиза дотронулась до головы принца, легонько массируя.       — Боги, что вы делаете?       — Вы же хотели расслабиться?       Эйемонд хотел просто побыть к ней поближе, заставить ее почувствовать что-то к нему и самому проверить, что чувствует к ней, но это поглаживание по голове… ничуть не походило на материнский или родственный жест, но действовало не возбуждающе, а наоборот, успокаивало — настолько, что принц невольно задремал.              Лиза наблюдала за его лицом, касалась шелковистых волос и думала, что этот человек станет ее мужем, и что, может, именно благодаря ему ее мечты исполнятся? Он обещал быть ей верным. В мужскую верность в браке Лиза не верила, ее отец был исключением, но исключением подтверждающим правило, и все же, что, если Эйемонд не врал? А даже если врал… какая разница, если она станет принцессой? И, может быть… может… нет. Она даже головой встряхнула. Не может быть. Следующей после короля Визериса трон займет его дочь, принцесса Рейенира. Даже если нет, Эйемонд — не старший сын. Можно желать высот и стремиться к ним, но следует помнить, что, поднявшись слишком высоко, можно опалить крылья о солнце и упасть, а падать с большой высоты — верная смерть.       И о чем она думает? В таком месте, когда у нее на коленях спит красивый мужчина… Лиза прикрыла глаза. В любом случае, мечты не принесли бы вреда. Это всего лишь мечты, которые ни к чему не приводят.