Мне кажется, я умираю

— Мне кажется, я умираю.       Чанбин никогда не раскидывался подобными словами, потому что умирать не собирался. Сегодня самый обычный вечер воскресенья. Лучшие друзья пришли с выпивкой и закусками что может ещё лучше? Но с Чанбином что-то не так. Он мрачнее тучи, молчит, ничего не ест и не пьет. Это не похоже на него. Совсем не похоже. — Эй, чувак, куда ты собрался, — говорит Хенджин с набитым ртом. Ему всё это кажется какой-то шуткой, поэтому он не придаёт никакой серьёзности этим словам. — Нет, хён, ты это слышал? Умирать он собрался. Давай не будем шутить.       Но Чанбин не шутил. Это абсолютно не в его стиле, потому что парень всегда был искренним. На деле же он и правда умирал. Не в физическом смысле, потому что в таком случае Чанбин был здоров. Его душа умирала, поглащая все силы, и оставляла от себя только тело. Тело, которое было простой оболочкой, не имеющей ничего примечательного и живого. Чанбина тошнило от людей, даже от близких. Они настолько надоели, что не осталось сил терпеть. Тошнило от всего окружающего. Даже от самого себя.       Слова Хенджина совсем не трогают Со. В нём уже как будет чувств почти не осталось. Реагировать больше нечему да и некому. Прежний Чанбин обязательно ответил бы что-то язвительное, посмотрев на Хвана с хитрым взглядом, чтобы потом непременно защекотать до слёз. Но сейчас ничего не происходит. Чанбин всё также смирно сидит на своём месте и смотрит куда-то в одну точку, даже не моргая. — У тебя всё нормально? — спросил Чан, когда они остались наедине. Бан всегда был проницательным. И он как будто чувствовал настроение своего близкого друга. — Что с тобой происходит? С чего такие мысли? — Всё нормально, — отмахивается Чанбин, говоря практически шёпотом. — можешь не переживать. Просто вспомнил эту фразу из фильма, который когда-то смотрел с Минхо. Я не хочу о нём вспоминать. — Как мне помнится, вы остались друзьями, разве не так? — снова спросил Бан Чан, нахмурившись. Ему не нравилось это. Эта безэмоциональность в чужих ответах. — Возможно было и так, — спокойно отвечает Со, словно это уже никакого значения не имеет. — Вы больше не разговаривали? — У него другая жизнь, — ответил вдруг резко Чанбин, с места соскочив. Чан явно задел за живое. — Намного красочнее моей. И вот он точно умирать не собирается. Чан, думаю, вам с Хёнджином пора домой, я плохо себя чувствую.       Чанбин закрыл за друзьями дверь, после скатившись по ней же на пол. Слёз уже нет, они высохли ещё неделю назад. Сколько же их было пролито? Сейчас Чанбин просто смотрел вглубь квартиры, а после поднялся на ноги. Парень прошёл в комнату, куда не заходил уже около четырёх месяцев, потому что там слишком много воспоминаний. Настолько много, что дышать тяжело.       Он открыл дверь, которая как всегда тихо скрипнула, и осмотрел комнату.«Всё такая же красивая, как и хотел Минхо,» — пронеслось у него в голове, а на лице появилась предательская улыбка. Чанбин рукой обвёл стол, стоявший напротив окна. На нём уже скопилось приличное количество пыли. Наверное стоило бы убраться, но Чанбину не до этого. Он подошёл к шкафу, медленно дверцы открыв. Вещей здесь немного: две толстовки тёмных оттенков, пальто кремового цвета и белоснежная рубашка. Чанбин взял одну из толстовок в руки, шагнув к кровати. «Она до сих пор пахнет им». Со на кровать улёгся вместе с вещью, от которой тепло на душе начало становиться. Подушки пахли настолько привычным мятным гелем для душа, что у Чанбина на глазах выступили слёзы. Он думал, что они закончились, но всё это напрасно. Ничего никогда не заканчивалось.       Ему тяжело, очень тяжело. Настолько тяжело, что дышать просто никак не получалось. Чанбин выбился из сил, не в состоянии уже поднять себя с кровати и пойти куда-либо. Он запутался в себе. Когда-то Со хотел добиться успеха, ставил множество целей. Но всё это в один лишь миг перестало существовать. Как и сам Чанбин. Он закрылся от всех, устав слушать одни лишь утешающие слова. Чанбин знал, что обычное «всё будет хорошо» ему уже не помогло бы. Потому что он перестал верить в себя. Душа ломалась изнутри, забрав все соки. И Чанбин умирал внутри.       Чанбин не шёл в университет в понедельник. Потом пропустил следущий. А после не появился там даже через месяц. Бан Чан знал, что его другу тяжело, но никак не мог помочь. Он попросту не знал как. Потому что разговоры уже не помогали — Чанбин ничего и никого не слышал. Единственное, что оставалось у Чана — ждать. И он просто наделялся, что к нему вернётся его прежний друг.

***

— Тебе стоит появиться хотя бы на один день, иначе отчислят, — говорил вот уже в сотый раз Чан в трубку телефона.       Он снова позвонил, чтобы спросить, всё ли хорошо и ничего ли не нужно. Кажется, такие звонки были постоянными. Иногда повторялись и по нескольку раз в день. И Чанбину, признаться честно, хотя бы это помогало не выключать телефон. Меньше всего ему хотелось доводить Чана. — Я знаю, постараюсь завтра прийти, — безразлично как и всегда ответил Чанбин, смахнув очередную слезу. Он старался не шмыгать носом, чтобы не беспокоить друга, который мог просто сорваться к нему. — Ты уверн, что помощь не нужна? — спросил Бан Чан, тяжело выдохнув. Он очень хотел помочь. — Может мне прийти? — Не стоит, я в полном порядке.       Чан ничего не ответил, просто понадеялся, что у него и правда все хорошо, но как же он ошибался. Чанбину нужна была помощь, но он сам же её отвергнул. Чан это понимал, а поэтому старался найти альтернативный способ помочь.

***

      Чанбин, как и обещал, появился в университете. На нём и лица не было. Помятый, с красными от недосыпа глазами и безэмоциональный до безумства. Словно и не живой вовсе. Друзья старались не трогать его весь день. — Со Чанбин, — назвал имя студента преподаватель. — У вас совесть вообще есть? Вы не появлялись в университете более одного месяца, а сейчас говорите, что не готовы? Вы бессовестны, молодой человек. — Извините, мне было плохо, поэтому я не смог сделать заданное, — тихо ответил Чанбин, даже глаз не подняв на преподавателя. Ему не стыдно, нет, ему просто не хочется показывать свои отчаянные глаза. — Что же вам было так плохо, температура? Или может просто лень? — Извините, но я умирал, — он ответил это тихо, но многие услышали. Чанбин глаза, уже полные слёз, всё-таки поднял, посмотрев в чужие глаза . — Не в физическом плане, я душевно умер.       Чанбин поднялся со всего места и ушёл, перед этим попросив прощения у преподавателя. Он уже не мог себя сдерживать. Ему по-прежнему было больно.

***

      В полной тишине квартиры разнёсся громкий звонок, заставивший Чанбина вздрогнуть. Парень поднялся с кровати, натянув на рукава, и поплелся к двери. Он ожидал увидеть за ней привычных Бан Чана или Хенджина, которые очень часто бывали у него в последнее время. Но пришедший никак не был похож на этих двоих. И от одного взгляда на него у Чанбина сердце упало к ногам. — Минхо?! — его глаза от удивления расширились, а сам парень в ступор впал.       Сейчас перед ним стоял тот, кто не давал ему покоя. Тот из-за кого он не спал ночами. Человек, который оставил его когда-то, но зачем-то вернулся сейчас. Но Чанбин настолько соскучился, что не готов отпустить его снова. Он просто боялся снова остаться один. — Зачем ты пришёл?       Минхо ничего не ответил, просто притянул Чанбина к себе и обнял. Обнял так крепко и трепетно, как всегда этого хотел Чанбин. Минхо словно боялся его отпустить. Он вдохнул глубоко, почувствов любимый запах одеколона младшего. — Я скучал, — протянул Минхо, ещё сильнее прижав исхудавшее тело к себе.       Чанбин вновь заплакал, потому что сдерживаться смысла уже не было. Он так долго ждал, надеялся на то, что Минхо вернётся. И не зря ждал. Потому что теперь он оказался рядом. — Я скучал по тебе, малыш, — прошептал Минхо, нежно целуя Чанбина в губы.       Он не причинял боли, не давил, а лишь тонул в воспоминаниях, которые они делили на двоих. Минхо желал ощутить тепло этого человека и сейчас мог это сделать. Ему пришлось нехотя оторваться, чтобы пройти в квартиру, а после и в комнату. Они вместе упали на кровать, готовые утонуть в объятиях друг друга. В самых необходимых объятиях для обоих. — Почему ты приехал? Разве тебе не лучше быть дальше от меня? Почему ты бросил свою карьеру? — завалил вопросами Чанбин, нос спрятав в шее Минхо. Как любил делать раньше. — Мне позвонил Чан, — кратко ответил Минхо. — Он сказал, что ты умираешь внутри себя, а твои эмоции съедают тебя. Я не хочу для тебя боли. Когда-то я не думал о последствиях своих действий, но теперь понимаю, что каждое моё решение должно быть обдуманным. Потому что, если страдаю я, остальные страдать не должны. — Я люблю тебя, Минхо, — шепотом проговорил Чанбин. — Я тебя тоже.

Мне кажется, я умираю. Я не хочу для тебя боли. Я люблю тебя.