Банановый Йогурт

POV Ольга       Порыв ветра принес с вершины еще несколько тысяч снежных хлопьев. Поежившись, я поглядела на разрезающий фиолетовую с белой присыпкой бездну неба шпиль одинокой башенки на самом верху. Там, наверху, зима никогда не уступает лету. Казалось бы, худшего места для санатория и представить нельзя, и только дурак стал бы в этом сомневаться. Отца Димки, по глупости поместившего сына в настоящую тюрьму, разочаровать я не могла, хоть сердце и сжималось всякий раз, когда доводилось бывать здесь.       Сторож дядя Валера, громко матерясь, опускал древнюю клеть по огромному желобу в скале, о происхождении которого и думать-то было страшно. Сжимая в гнилых зубах дешевую папиросину, мужик покряхтел и опустил все-таки кабинку, когда-то бывшую полноценным лифтом, на мерзлую землю. На ржавых прутьях, служивших клети дверями, красовались искусно вырезанные из металла лебеди. Когда клювы целующихся птиц разошлись и внутрь кабины залетело несколько снежинок, я встретилась взглядом с психиатром Анатолием, впервые решившем встретить меня.       Тонкие губы врача расползлись в оскале, и я снова поежилась, но для вежливости состроила на собственных губах приветливую улыбку.        — Оленька, в этом месяце вы приехали пораньше… — сказал он не без легкого неудовольствия. Я шагнула к нему в клеть, и клювы лебедей вновь соприкоснулись.        — Случилось кое-что особенное, — меня оглушил очередной нецензурный возглас Валеры, манипулировавшего огромными рычагами. — Почему бы не вернуть нормальный лифт или не построить лестницу?        — Однажды несколько наших пациентов сбежало по лифту. Нам пришлось прибегнуть к архаичным мерам, и они показали свою эффективность… Что касается лестниц, то у нас вряд ли получится возвести что-то подобное. «Лебединое гнездышко» недоступно даже альпинистам.        — Я так понимаю, снег, холод и крайне скудное питание способствуют оздоровлению? — фыркнула я, глядя сквозь прутья на звезды.        — Вы же знаете о наших методах, — новая улыбка далась врачу гораздо лучше. — Вы принесли бананы Дмитрию? Какая жалость, придется изъять.       Я посмотрела на него с ненавистью, но смолчала — во власти Анатолия была возможность не пустить меня к Диме, а оставить его без новостей было нельзя. Уже второй год он находится здесь, якобы в санатории, а на деле — в психушке прямо под облаками. Причем. никаких результатов от здешней терапии я за все эти месяцы так заметить и не смогла.        — Вы узнали, что было в той коробке?       Грохот снова открывающихся дверей заглушил мои слова. Наверху было почему-то немного теплее даже, чем внизу, и снег здесь шел не так обильно. Меж елей в густом лесу, дрожащем над огромной пропастью, шла, вонзая глубоко в твердую почву толстые сваи, деревянная дорога. Мужчина взял меня за руку, словно стараясь уберечь от падения.        — Боюсь, нет, — ответил он, когда мы подошли к главном (и единственному) входу. — А была ли вообще коробка? Я иногда задаюсь этим вопросом, и с каждым днем моя уверенность в том, что ее и вовсе не было, лишь растет.        — Никто, кроме него, ее не видел, это верно, — пришлось признать мне. — Но, точно известно, что именно коробка стала причиной его безумия.        — Причиной безумия Дмитрия Побрацкого стала пропажа любимого человека.        — Это неправда, — меня всегда бесило, когда кто-то говорил подобное. — Олежа был дорог и мне тоже, между прочим! Только вот я крышей не поехала.        — Знаете, — Анатолий вздохнул, — есть между вами и вашим братом огромная разница. Когда Олегсей сдавал у меня свои экзамены, я замечал в нем настоящий талант. Он мог бы покрыть себя неувядаемой славой в будущем. И уж он точно бы вам сказал, что у болезни всегда множество источников.        — Не надо пудрить мне мозги! — в ноздри мне ударил запах спирта, когда мы вошли в темное здание. — Коробка имела место быть!        — Разумеется. Только вот мне кажется, что она имела место быть в более ранний промежуток времени. Скажем, в детстве.       Я не стала спорить. Пусть думает, как хочет. Я поклялась себе, что вытащу Шашлыка отсюда.        — Дальше меня можно не провожать, — сказала я, поднявшись на второй этаж по винтовой лестнице. Коридоры мне были хорошо знакомы.        — Минуту! — я услышала тихий щелчок и обернулась.       Медсестры и санитары собрались у главного входа. В их руках в мерном свете ламп сверкали пистолеты. Стоя всего на две-три ступени ниже, Анатолий устремлял свое оружие мне прямо в лицо.        — Дальше вам не пройти, — он презрительно сплюнул. — Террористка.