Цена Счастья

      Весь воздух в маленькой квартире пропитан запахом масляной краски, свежего дерева и дорогим парфюмом "Christian Dior Sauvage". Приятный запах уже давно въелся в стены и мебель, став настолько привычным, что его отсутствие заставляет Шевалье невольно напрягаться.       Ловко зажимая тлеющую сигарету между средним и указательным пальцами, мужчина осторожно разрезает белое полотно, уже подготовив раму для будущего холста. Перекладывая сигарету в губы и делая глубокую затяжку он встаёт на ноги, переворчивая ткань.       – Здесь нужно будет подравнять, а левый край... – сам себе тихо говорит Шевалье, будто и не обращая внимания на смотрящего на него прямо сейчас из спальной зоны Филиппа. – А левый край ожечь.       – Я бы пожелал тебе доброго утра, но у тебя, как я смотрю...       – Давно не утро, да, абсолютно верно. – мило улыбается мужчина, снова перекладывая сигарету в пальцы и стремительно подходя к любовнику. Он мимолётно целует его в щёку, протягивая руку к лежащей на тумбочке зажигалке. – Ты будешь вставать или ещё полежишь? Могу сварить тебе кофе, если ты обещаешь выпить его, пока он горячий.       – Нет, не стоит, я ограничусь чаем. – немного хрипло отвечает Месье, потягиваясь и тут же зевая. – Ты уже завтракал или просто перебиваешь голод сигаретами?       – Я заказал еду из ресторана на нижнем этаже, буквально десять минут назад. Хотел наконец поесть вместе, пока ты не успел сбежать к своему любимому братцу. – наигранно безразлично отвечает Де Лоррен, присаживаясь на мягком ковре произвольной формы и щёлкая зажигалкой. Он сосредоточенно оппаливает край ткани, не обращая внимания на спадающие в лицо светлые пряди волос. – Попросил их добавить к оладьям цветочного мёда. И на той неделе я купил кленовый сироп.       – Я просто обожаю тебя.       – Я знаю, Mignonette. – тянет Шевалье, быстро меняя зажигалку на лежащие рядом ножницы и обрезая лишние нити.       Когда Филипп встаёт с постели для того, чтобы отправится в душ, художник непременно ждёт поцелуя и, только получив его, начинает натягивать ткань на раму, ловко скрепляя древесину и полотно крупными железными скобами. Де Лоррен не говорит о любви. Не даёт обещаний и не клянётся верности. Для него это лишнее. "Слова – пустышка. Ты можешь говорить, что угодно, но правда ли это знаешь только ты сам. Так как им доверять?" – всегда отвечает он, так же невозмутимо зажимая в зубах фильтр от сигареты и одёргивая рукава рубашек, каких у него несметное множество. В том, что он любит у Месье нет сомнений. Нежность, которую он дарит, поступки, которые совершает, мелочи, которые помнит – всё это самый лучший показатель. Самый надёжный.       У художника, схожего с ангелом, репутация скорее дьявольская. В узких кругах его знают как человека, разбившего ни один десяток сердец и жизней. Хитрый, харизматичный и обаятельный он не стесняясь никого и ничего идёт по головам и давит кости под своими лакированными оксфордами от кутюр. Завязав роман с художественным критиком Филиппом Орлеанским он сразу же попал в немилость одного из известнейших скупщиков – Людовика Де Бурбона, оказавшегося родным братом его новой пассии. Людовик, имея коллекцию в несколько тысяч картин не раз выкупал работы Шевалье, называя их если не гениальными, то пугающе живыми. Однако, после официального признания отношений парой мужчин, работы блондина стали для коллекционера самой настоящей посредственностью и бредом. Художник усмехается собственным мыслям, подумать только – как же быстро меняется мнение о человеке, как о профессионале из-за личной неприязни.       – Я поговорил с Луи о его выставке! – голос, чудом не заглушённый звуком струй воды доносится из-за приоткрытой двери ванной. Шевалье прислушивается. – Он согласился отдать тебе один зал.       – Чёрт. – Тихо смеётся Де Лоррен, выкидывая бычок в пепельницу, оставленную на паркете. Месье всегда добивается своего. Возможно, это его природное очарование, а может быть непонятная другим магия, но даже Людовик не в силах противостоять младшему брату.       Решив, что кричать через весь лофт бессмысленно художник решает сказать спасибо чуть позже – на коленях в устной форме. Во входную дверь звонят. "Завтрак" – проносится в голове у мужчины. Он тут же встаёт с места и по пути закрывает дверь ванной. На всякий случай.