звезды.

мобэй-цзюнь стоит на длинном заснеженном балконе, опираясь на широкий парапет. его одежды впервые так же белы, как и дали ледяных пустошей. они спокойно колышутся от случайных движений, не привлекая к себе внимания, как былые иссиня-черные. да и сам ледяной король впервые за долгие годы выглядит настолько блекло - то ли из-за более бесстрастного выражения лица, то ли из-за отсутствия привычной вычурности образа. ворот ханьфу впервые закрывает грудь и шею, пояс завязан на несколько оборотов, скрывая бледную, словно пергамент, кожу. в руке переливаются пара серебряных колец, мерцая двумя голубыми огоньками-сапфирами. не смотря на все изящество и грацию, картина кажется до ужаса печальной. и такой печали не может показать ни один из взглядов ло бинхэ. небо одиноко уже не первую ночь, не показывая ни луны, ни её вечных спутниц-звездочек.в первую ночь их остервенело подменял мороз и звенящие холодом снежинки, что кружили в воздухе чарующими танцовщицами. на вторую же остался лишь лютый холод, пробирающий до костей. на третью снаружи была лишь пустота, смешанная с белёсой тишиной. вымаранный чернотой небосвод показывает лишь вылетающий изо рта короля пар, но и того не хватает, дабы как-либо оттенить обсидиановую пустоту. в тот самый момент королю тоже кажется, что пустоту могут спасти лишь проказницы-звезды, что суетятся на темном полотне небес, пляшут свои странные танцы в тиши, перебрасываются беззвучным шепотом, аккуратно ступая с востока на запад. а потом уходят на покой, чтобы снова начать забавляться над ледяным дворцом. король сгрёб кольца в кулак, аккуратно, но сильно и чувственно сжимая их. словно ребенок, что не может унять любовь к чему-то, но боится сломать. эта любовь не что-то вечное. дитя дорожит этим, но любит лишь как собственность. а после, пусть и случайно, ломает любимую игрушку, вскоре забывая о ней, попечалившись всего-ничего.

всё пройдет. да, точно. это пройдет.