январь

— он что, покуривает? — дальним голос бухает в сердце, отскакивает от пустых, одиноких зеленых стен. — пускай только попробует мне, — дверь хлопает, закрывается будущее. и хочется, и колется — карман черного пальто оттягивает пачка сигарет — дешевка, филипп морис арбузный, — даже стыдно. зажигалка забыта дома, мусор в руке противно пахнет и капает на лестничную площадку — два пролета, ты в пролете. улица встречает пиканьем домофона и нехарактерным теплом — май январской погоды, когда воздух пахнет весенним вечером, а на термометре на самом деле минус три, — май январской погоды, в такой вечер не грех и влюбиться. хенджин закуривает на ходу, второй рукой поправляя пуховик, — мастерство не пропьешь. ноги не скрипят, но уже не разъезжаются — завтра до школы он полетит тулупами, акселями и прыжками, благо — обувь хорошая. ночь встречает пьяными криками с мусорки, ночь встречает незамеченной в темноте, следовательно, задавленной случайно, кошкой — ночь встречает так, как никогда не встретят дома. ночь почему-то встречает любезнее, без криков и побоев, без бесполезного выедания мозга по кусочкам — ночь встречает как друг, подруга, сестра. когда привилегированное общество местных богачей курит кальяны и ест шашлык на чьей-то даче, хвастаясь этим в сторис, хенджин довольствуется малым — крышу сносит от ночной прогулки, о последствиях думать не хочется. он еще молод, ему всего семнадцать — хочется думать, что вся жизнь впереди. «не сри в деревенский колодец», но хенджин проебывается по всем фронтам. около дома по улице революционеров, где в прошлом году после зимы нашли на половину съеденного бомжа, хенджин натыкается на тот еще интересный фрукт, и так могла бы начинаться история любви, дружбы, ненависти и заклятой вражды, но так не начинается ничего. не главный герой, и даже пепельница из банки просрочки с пятерочки не падает с балкона — нет леди с пепельными волосами, нет прогулок по рельсам. есть только он, стрельнутая сигарета и большие амбиции, больше него самого. — че как? — чисто из вежливости чанбин начинает разговор. хвану неприятно. хочется упрятаться в свой черный пуховик, голова немытая и противно чешется, руки замерзают без перчаток — нет ничего более удручающего, чем бесконечная зима. потому что по-другому оно и не ощущается. и хочется, и колется — «а что если?» хвану не хватает смелости. йежи бы сказала: «возьми матку в руки», но у хенджина ни матки, ни храбрости. дома отец наверняка снова обнюхает с ног до головы. в пятерочке кола зеро по скидке за восемьдесят рублей — маленькие радости, чанбин зачем-то увязывается следом. маячит на периферии своим «а вы че с джисунгом реально-реально поссорились?» и пытается уговорить алену продать ему винстон без паспорта. у чанбина голые волосатые ноги видны из-под спортивок — белые носки, паленые найки, адидас на рынке с московской за тыщу, наверняка замерзает до костей, хотя не точно — на улице все-таки теплее, чем вчера. со утаскивает хенджина в сквер — подкатывают его друзья на заниженных, галдят слишком громко, зарядка на телефоне медленно, но верно лезет вниз из-за бесконечного обновления ленты синей чирикалки, пустая бутылка колы выкинута в мусорку. хенджин пока еще не живет, но уже не выживает — глоток свежего воздуха. «моя крыша дома — дым, я вдыхаю снова» прощаются на веселой ноте — чанбин уговаривает проводить до самого дома, и они еще долго сидят в фонарной тишине на лавочке, отвлекаясь на затяжки чертовой филиппкой и смешные причмокивания чанбина. — тебе… не холодно? — на самом деле на душе почему-то так паршиво, кажется, что хенджин не почувствовал всего, что мог, что будто бы он упускает что-то, позволяет вытекать через пальцы песком. кажется, будто он обворовывает сам себя, поэтому старается сделать вечер длиннее. клише и глупые несвязные диалоги второсортных фильмов. чанбин на вопрос хвана хмыкает, укутывается в свою короткую куртку — привет, отмороженные почки, — и отвечает неожиданно: — конечно, блять, холодно, яйца звенят так, что хоть отрывай и отправляй по почте, блять. и смеется своим смехом, прокуренным, густым — хенджин падает ниже уровня моря. захлестывает, накрывает — кульбиты такое клише. хенджин думает, что он в самом деле такое клише, — со своим филипп морисом, со своими проблемами с родителями, со своим максимализмом и душащей безысходностью. такое клише, зато глаза красит пиздато. хван смеется — как в последний раз, если быть честным, смеется так, будто ему рассказали самый смешной в мире анекдот про штирлица и вовочку, смеется, потому что знает, что такая ночь будет у него одна и последняя. чанбин переплетает свои ледяные пальцы с хвановыми — и не поймешь, то ли красный от холода, то ли от смущения. хенджин действует по старой схеме: — ну, что, цыганочкой? потом ждет недовольный взгляд родителя, ощупывания, обнюхивания, требования показать телефон и так далее по списку. а сейчас неприлично звездное для зимы небо и январь майской погоды, в который грех не влюбиться. в твиттере все обоссутся.