Фавориты королевы

      Это счастье казалось зыбким, хрупким и абсолютно незаслуженным — Джорах не имел права на то, что получил. Не имел права называть себя консортом, прикасаться к прекраснейшей из женщин, спать с ней в одной постели, и, более того — подозревать, что она беременна именно от него. Даже наличие наемника, который всхрапывал слева от Дейенерис, лежащей между ними, не портило идиллию; проснувшийся рыцарь смотрел не на него, а на прелестную спящую королеву, укрытую покрывалом из тонкого кружева. Она выглядела такой беззащитной с распущенными косами, раздетая, безмятежная… Джораху отчаянно захотелось поцеловать ее в плечо, так соблазнительно обнажившееся, и он решился, осторожно коснувшись губами.       Ресницы Дени дрогнули, она открыла глаза и на ее лице отразилась нежная улыбка. Потянувшись к Джораху, она одарила его легким поцелуем, который рыцарь продолжил, бережно дотрагиваясь кончиками пальцев до ее щек. Дейенерис тихо засмеялась в его губы.       Даарио ревниво засопел, пощекотав королеву за бок, и она повернулась к нему, позволяя увлечь себя в новый поцелуй. Пока они целовались, Джорах любовался тем, как серебряные пряди волос струятся по молочно-белой спине, как блестят в лучах утреннего солнца, подобно настоящим драгоценностям. От кого бы ни родился ребенок Дени, у него (или у нее) обязательно должны быть такие же волосы и сиреневые глаза. Джорах не хотел бы, чтобы дитя было похоже на него и, тем более, на Даарио. Его мужское эго не имело никакого значения перед важностью сохранить последнюю кровь Древней Валирии.       Вдруг Дени резко отстранилась от Нахариса, прижав ладонь к губам. На миг Джорах испугался, что наемник как-то ей навредил, и лицо Даарио отразило такой же искренний испуг.       — Кхалиси?       — Моя королева?       Пробормотав что-то неразборчивое, Дени выскочила из постели, и бросилась к выходу так быстро, словно летела на драконьих крыльях. Консорты вскочили следом за ней. Даарио запрыгал на одной ноге, натягивая штаны и ругаясь; Джорах прыгал так же, но ругался мысленно. Дейенерис могла не переживать о наготе, она спала в сорочке — хотя бы это успокаивало.       Когда штаны были натянуты, мужчины вдвоем помчались к двери — и застыли. В спальню алым всполохом вплыла Мелисандра Асшайская, улыбаясь в своей манере — так, словно ей было ведомо то, что неведомо другим.       Даарио сглотнул.       — Леди Мелисандра, — спросил Джорах. — С ее величеством все…       — …в порядке, — договорила за него жрица, сложив руки на животе. — Это нормальное течение беременности.       — А-а-а… — протянули оба, растерянно переглянувшись. Известие о будущем ребенке обрадовало и Джораха, и Даарио, но ни тот, ни другой никогда не имели опыта общения с беременными женщинами.       — Садитесь, — Мелисандра кивнула на кровать. Консорты послушно уселись рядом, не сводя глаз со жрицы. — А теперь слушайте внимательно. Ее величество испытывает сейчас и испытает позже много дискомфорта, поэтому ваша первоочередная задача — помогать уменьшить ее неприятные ощущения. На данный момент Дейенерис находится на третьей неделе беременности…       — А сколько всего недель? — спросил Даарио.       — Сорок, — сказала Мелисандра. — Хотя иногда роды случаются раньше или позже, но то и другое — нехорошо.       Наемник побледнел.       — Так долго?       Жрица посмотрела на него взглядом терпеливой матери, втолковывающей ребенку, что нельзя есть немытые ягоды, иначе заболит живот, не ответила и продолжила рассказывать:       — Так вот, у ее величества третья неделя. Первый месяц, если будет угодно. Поэтому иногда у нее бывает тошнота. От этого поможет чай с имбирем, я уже распорядилась сделать. Также она будет чаще уставать, а ее вкусовые пристрастия могут измениться. У нее увеличится грудь… да, есть и приятные моменты, — хмыкнула Мелисандра, увидев реакцию Даарио. — Вы оба, носите с собой мандарины и лимоны. Если Дейенерис начнет тошнить, дайте ей дольку.       Джорах кивнул, приняв к сведению, и благословил богов за присутствие Мелисандры — никто другой не смог бы разъяснить все так четко. Никто из тех, в чьей верности не было причин сомневаться. Верность жрицы тоже была под вопросом, но, поразмыслив, Мормонт пришел к выводу, что предавать Дени ей было попросту не нужно.       — Второй месяц… — Мелисандра подняла руку, и широкий рукав алого платья упал вниз, обнажив тонкое запястье и обвивающий его золотой браслет с рубиновыми вкраплениями. — Ее живот немного округлится. Настроение начнет меняться — это не обязательно, но скорее всего, так будет. И, так как ее величество — Таргариен… вы же понимаете? Вам необходимо быть с ней крайне предупредительными, ласковыми и внимательными. Ни в коем случае не злите ее. Если разозлили — извиняйтесь, как только можете. Нам нужна целая столица, — шепотом добавила жрица.       Даарио нервно хихикнул.       — Третий месяц, — Мелисандра загнула сразу три пальца на руке. — Как бы ни изменились вкусы ее величества, не позволяйте ей есть много острого, копченого и жирного. Но совсем не давать, если она хочет, тоже нельзя… во избежание. Поэтому немного, если она пожелает — можно.       — Кхалиси же не ребенок и не безумна, — возмутился Джорах. — Почему вы говорите о ней в таком тоне?       Теперь взгляд терпеливой матери достался ему.       — Ее величество не ребенок и не безумна, — повторила жрица. — Но ее величество беременна, и беременность для нее очень важна. Первое дитя она потеряла, что немного усложняет дело. Если что-то случится со вторым ребенком — последствия могут быть… — Мелисандра поджала губы. — К тому же, у ее величества драконий нрав. Во время беременности это усугубится. Вы готовы слушать дальше, не перебивая?       — Да, — потупился Джорах.       — Простите, — сказал Даарио.       Жрица загнула следующий палец.       — Четвертый месяц. Если Владыка Света будет к нам милостив, то тошнота станет исчезать. Дейенерис начнет чувствовать, как дитя шевелится внутри. Ее живот увеличится. На пятом месяце ребенок станет толкаться. На шестом могут быть ложные схватки, это не повод для беспокойства. На седьмом живот будет уже большим, и сексуальное желание ее величества может возрасти. Это не вредно для ребенка, поэтому не вздумайте ей отказывать, если она захочет. На восьмом месяце Дейенерис будет сложно спать на спине, и в целом она может страдать бессонницей. На девятом месяце она, возможно, начнет гнездование…       — Что? — не выдержал Даарио. — Гнездование?       — Именно, — Мелисандра осталась невозмутима. — Так бывает у женщин перед родами. Они хотят обустроить свое жилище как можно уютнее. И наконец… ребенок родится.       — Леди Мелисандра, — спросил Джорах. — Вы ведь смотрите в пламя, верно? Вы не могли бы… эта беременность очень важна для всех нас.       — Владыка Света не посылает мне видения по заказу, — отрезала жрица. — На все его воля. А сейчас делайте вид, что мы с вами говорили совершенно о другом. Хм… Сир Джорах, как вы думаете, хорошо ли ваша кузина справится с управлением Севером?       Он не успел ответить — вошла Дейенерис, смущенная, немного растрепанная, но довольная. Ее ладонь покоилась на плоском животе.       — Простите меня, — пропела она. — Я была вынуждена… хм… отлучиться. Вы говорите о Севере?       — Да, — сказал Даарио, вскакивая с кровати и подбегая к Дени. Взяв ее под руку, он проводил ее величество к постели и помог сесть. Джорах скрипнул зубами — не успел первым.       — Мы говорим, что Лианна Мормонт будет куда лучшим правителем, чем Санса Старк, — сказала Мелисандра.       Дени заулыбалась. Даарио принялся бережно разминать ее плечи.       — Что ж, если я пока не нужна ее милости, — жрица склонила голову. Дейенерис отпустила ее жестом, наслаждаясь массажем.

***

      — Вы подслушивали, — сказала Мелисандра, пройдя до конца коридора. Когда в спальне королевы находилось оба ее мужа, Безупречные все равно дежурили у входа, но оба стража ушли сопровождать Дени в ванную (они были евнухами и потому Дени их не стеснялась), и Давос получил возможность безнаказанно стоять у двери.       — Да, — рыцарь-контрабандист не стал спорить. Как и скрываться, шагая следом за жрицей, пусть она до сих пор и не обернулась.       — Что ж, теперь вы все знаете. Что намерены делать с этой информацией?       — Ничего. — удивился Давос. — Зачем мне что-то делать? Я похож на того, кто способен навредить беременной женщине?       Мелисандра посмотрела на него через плечо с крайним недоверием. Давос пожал плечами.       — Если даже и похож, то я не собираюсь ей вредить. У меня нет причин ненавидеть Дейенерис. Не больше, чем прочих монархов. Мне интересно другое… откуда вы столько знаете о беременности? Вы что, когда-то… кхм…       — Нет, — улыбнулась жрица. — Я производила на свет только Тени. Вы сами это видели. Тени вынашиваются совсем иначе.       — И все же вы очень хорошо осведомлены. Я точно знаю. Я был с Марией во время многих ее беременностей, — Давос печально опустил глаза. Мария. Бедная Мария, которая ждала его и не дождалась.       — Я о многом хорошо осведомлена, — туманно сказала Мелисандра.       — И это увидели в огне? — съязвил Давос. — Ваш бог рассказал вам, что происходит с беременной женщиной?       Жрица шагнула к нему близко, глядя снизу вверх, и взгляд ее прожигал так, что Луковый Рыцарь пожалел о своих словах. Не стоило задевать ее бога.       — Я увидела в огне не только это, — тихо сказала Мелисандра. — Я увидела, что дитя родится. Обязательно родится. Здоровым. Сильным. Крепким. Истинным Таргариеном, как мать. Более того…       Она замолчала, и Давос переспросил:       — Более того?       Мелисандра усмехнулась одними глазами, отступив назад.       — А это вам знать уже не обязательно, Луковый Рыцарь.