Днём не видно звёзд

Подлинные чудеса не шумны. И самые важные события очень просты.

Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»

***

      Аудиенция у королевы прошла как положено, хотя от неё прошло уже пару дней. Встретиться с Хисторией было так приятно, словно они снова где-то в кадетском, разоделись как высокопоставленные лица и просто притворяются, что всё это происходит. Хотя Хистория с восшествием на трон действительно сильно изменилась: стала серьёзнее, отстранённее. Каждый стал жертвой службы в Разведке: кто-то отдал жизнь, а кто-то — свою свободу, как бы парадоксально это ни звучало.       Вечером Лея решила спросить Армина насчёт его чувств после разговора с Флоком, когда тот пристал к нему со всей этой болтовнёй по поводу того, что выбрать нужно было Эрвина. Армин тогда ответил, что ему не было обидно и поблагодарил за это Лею. Она лишь вымученно улыбнулась, пытаясь поскорее уйти. Ей… больно смотреть на Армина, ведь она, как бы не старалась убедить себя в обратном, не могла ответить ему тем же. Лея чувствовала липкую вину, часто думала о Ханне и Франце, понимая, что не хочет так же. И вообще никак не хочет. Каждый зрительный контакт с Армином ощущался как погружение под воду. Звенящая пустота в сердце отражалась и в голове: одиноко и тихо, и вот вообще это не похоже на буйство чувств и красок при настоящей влюблённости.       У Леи всё прозаично и черным черно. Это даже не чувства, даже не кривое их подобие, которое Лея показывает Армину в виде усталой улыбки, что она с трудом из себя выдавливает. Это просто ни-че-го. Она как-то продолжает жить, и вроде Армин жив, и нужно радоваться, влюбляться и бросаться ему на шею, но Лея просто не может: она его не любит. Раньше, перед Шиганшиной, возможно, что-то и было. На том последнем дежурстве. Когда подарила ему звёздочку, когда ощущала что-то хорошее, тёплое и светлое. Может, это была любовь. Но сейчас всё растоптано, обращено в прах.       Лея пыталась отвлечься. Она равнодушна ко всему на всё, она избегала Армина, стараясь не попадаться ему на глаза и разговаривать с ним по минимуму. Она знала, что это делало ему больно. Волна неприязни к себе накатывала от сознания, что она делала то, чего больше всего не хотела: причиняет Армину боль. Но Лея всё равно целыми днями торчит в палате у Саши, не вылезая даже на обед. Потому что в столовой придётся встретится с ним. Она завтракала раньше, чем он спустится в столовую, ужинала после того, как он оттуда уйдёт. Лея не хотела это обсуждать. Уйти от порой возникающих вопросов Жана легко, игнорировать Эрена — ещё проще.       Конец октября холоднее, чем обычно. Осталась неделя до дня рождения Армина. Лея куталась в плащ, что отдала ей госпожа Кирштайн, потому что своей тёплой одежды у неё не было. А бежевый шуршащий плащ, оказывается, был мамин, но она отдала его Хильде пару лет назад. Лея пыталась ощутить родной запах какого-то сладкого парфюма, что раньше витал дома. Но вместо этого она чувствовала обычный запах мыла, которым госпожа Кирштайн всегда стирала вещи. Под плащ Лея надевала детский потрёпанный шарф, тот самый, с нашивкой лисы и розы. Во время проливного дождя шагала по лужам в новёхоньких кожаных сапогах, что выдали вместе со свежей формой. Это было как нельзя кстати: старая обувь Леи начала просить каши.       Ханджи решила, что старый замок стал для них десятерых великоват, поэтому ребят послали туда собирать свои монатки и перевозить в Трост. Лее эта идея понравилась: так ближе к дому, ближе к госпоже Кирштайн и вообще.       Стены штаба стали какими-то странно-родными. Она шагала по коридорам казармы и невольно вспоминала все приятные события, с которыми был связан замок. Как они дрались швабрами с Конни и Сашей, когда мыли пол, как Микаса потом поскользнулась на мокром полу, как Жан гавкал на них троих за то, что Микаса ушиблась, а за его спиной поскользнулся и Армин с горой книг наперевес. А Эрен, желающий узнать причину кипиша, даже проехался по мокрому полу на заднице.       И их с Сашей комната стала до боли родной за пару месяцев, что даже не хотелось собирать вещи. Однако Лея всё равно в полной тишине складывала одежду из шкафа в сумку, аккуратно утрамбовывая, чтобы вместилось всё. Собирала мелочёвку из своей и Сашиной тумбочек, разглядывая всякие вещички. Внезапно в руках Леи оказался тот кусочек стали, похожий на сердце, что ей в Шиганшине отдал Эрен. Она остановилась, рассматривая его. Внутри что-то неприятно заныло при воспоминании о том, как Армин поцеловал её в щёку. Надо бы вернуть ему эту штуку. Лея бросила кусочек в сумку, берясь за другие вещи.       Закончив с одеждой и другими вещами, Лея сняла белое постельное бельё, с трудом запихнула в сумку. Остановилась у окна, смотря вниз, на горную реку и то самое дерево, где они часто сидели с Армином. Боль понемногу притуплялась, снова превращаясь в ничего. Но боль и то лучше, ведь боль — тоже эмоция. А ничего это ничего, и от этой паразитической пустоты становилось тошно. Но тошно — тоже эмоция, хотя и плохая. Порочный круг.

***

      После того, как они перевезли все свои вещи в Трост, Жан слёг с простудой, и его положили в ту же палату, что и Сашу, чтобы им было не так скучно. Хильда, конечно, хотела оставить его дома, но Лея заверила, что она сама будет за ним ухаживать, и что дома он помрёт со скуки. — Лея, не хочешь перейти на службу в военную медицину? У тебя хорошо получается, — пролепетала рыжеволосая женщина, наблюдая, как Лея делает Жану укол. — Я бы могла попросить Ханджи, чтобы она тебя перевела со должности разведчицы в статус полевой медсестры. — Госпожа Майер, а как же мы без Леи-то на вылазках будем?! — взмолилась Саша с соседней кровати. — Ну, она же будет с вами, просто будет работать в медкорпусе штаба, — женщина лукаво улыбнулась. — Можете звать меня просто Латград, мы с вами равны. И давайте на «ты», — она сложила руки на груди. — Ага, просто добавит мне работы, я как-нибудь обойдусь, — Лея фыркнула, Жан слабо усмехнулся, немного приоткрыв глаза. — Латгард, а почему ты пришла к нам работать? — сиплым голосом спросил он. — Почему-почему, да по кочану. Ваша же прошлая уволилась, когда вы в Шиганшину засобирались. Бедная Лея, пришлось тебе всех латать самостоятельно. Ну, мы с Ханджи давно знакомы, вот я к вам из полиции и перевелась, — она стала прохаживаться по палате, пока Лея делала укол и Саше. — А ты что, не рад? — Рад, конечно! — шепнул Жан.       Из-за Латгард Майер Лее в медкорпусе скучно не было. Эта женщина лет тридцати бегала здесь так энергично, что Лея едва за ней поспевала. Только и успевай замечать, как где-то рядом блеснёт длинная копна рыжих волос. По правде говоря, Лея немного заряжалась её позитивом, поэтому и сама понемногу начала шутить и больше болтать.       Латгард много учила её: иногда она рассказывала Лее, как делать настои трав, показывала, как правильно сушить растения, что и с чем смешивать, какие ингредиенты где можно купить — словом, знала Латгард много, и Лее определённо стоило бы у неё поучиться, что она и делала. Она так же много болтала о себе: рассказывала истории из Полиции и о том, что там все лентяи приходили со скучными проблемами, а тут для неё наконец-то нашлась стоящая работёнка. Делилась забавными историями с Ханджи: как Лея поняла, они вместе учились в кадетском, а потом Латгард осознала, что это не её и благодаря баллам из училища поступила в академию медицины в Стохесе.       Лея заворожённо слушала её истории, расспрашивая, как поступить в академию и сложно ли там. Но Латгард лишь отмахивалась и отвечала, что там уже давно не осталось хороших учителей, и она сама научит Лею всему. Ну, может, оно и к лучшему: Латгард быстро завоевала доверие Леи и Саши с Жаном. — Слушай, Лея, а это… можно и мне тоже? — неуверенно спросила Саша, когда Латгард ушла. — Что тоже? — Лея сняла белый халат и, повесив его на крючок в подсобке, уселась на кровать Саши у окна. — Ну… медицине учиться. Латгард такая хорошая! — она мечтательно вздохнула. — Ты можешь её спросить?! — Ты хочешь копаться в чужих кровавых, мясных ра-анах? — Лея почти зашептала заговорщическим голосом и начала дёргать руками, изображая опарышей, которые копошатся в ране. — Или ты хочешь под покровом ночи вспороть Конни брюхо, чтобы съесть его внутренности?! — она театрально подпрыгнула с кровати Саши. — Или ты упыриха?! — Лея громко вздохнула, начиная пятиться назад.       Саша на это лишь рассмеялась, а когда Лея запнулась об кровать Жана и рухнула прямо на ничего не подозревающего спящего друга, который проснулся со страдальческими охами, Саша расхохоталась ещё сильнее, задыхаясь.       На звуки умирающей собаки от Жана пришла Латгард, отгоняя Лею с его кровати, проверяя, жив ли он после такой атаки. Жив конечно, что с ним могло случиться? Заодно Лея и спросила, можно ли взять Сашу ученицей. Латгард обрадовалась ещё больше, сказав, что чем больше учеников — тем лучше.       После Лея ещё спросила, знала ли Латгард Гришу Йегера. Та задумалась, но потом припомнила. — Тот врач, что работал в Шиганшине? О, он здорово им всем помог. А я тогда ещё училась в академии, но восхищалась искренне. Мы даже виделись один раз, когда я на практику приехала в Шиганшину, он меня многому научил, хороший был человек, — улыбнулась она. Лее казалось, что Латгард всегда улыбается.

***

      Когда слёг и Жан, Конни совсем взвыл, что вот, мол, ему в штабе скучно. Лея тогда стала почаще вылезать из медкорпуса, шатаясь вместе с Конни. Они вместе устраивали Саше и Жану представления, чтобы они совсем не грустили, да и просто так гуляли почти каждый день. Конни познакомился с госпожой Кирштайн, а она всё причитала, что вот, мол: «Когда ж ты мне Армина покажешь, а, Лея?», на что Конни тихо хихикал, уминая приготовленную Хильдой на ужин кашу, а Лея лишь вздыхала.       Когда Конни уходил, Лея оставалась у Хильды. Вечером выходила на крыльцо с пачкой сигарет, накинув на короткую сорочку плащ. Ей казалось, что госпожа Кирштайн знает о её увлечении, но просто ничего не говорит.       В таком ритме прошла неделя, и Лея начала понемногу отходить: работа помогла отвлечься. Смех друзей давал понять, что всё не так плохо и ничего ещё не потеряно. Она всё ещё шугалась Армина, но думала, что однажды наберётся сил, чтобы с ним поговорить. Она расставит все точки над «i», просто… позже. Не сейчас. И тогда всё будет понятно, и она всё ему объяснит, когда будет готова.       Лея пыталась вернуться к обычной жизни. К той, которой жила в короткие перерывы между вылазками. Мозг как-то быстро расстался с тяжёлыми воспоминаниями из Шиганшины, отложив их подальше, затоптав, как тлеющий окурок на земле. Голос появлялся всё реже, лишь подгоняя Лею, что вот, мол, она не успеет и всё такое. Отбросив все переживания за Армина на пару дней Лее стало даже как-то спокойнее дышать и легче жить. Такой забавный парадокс, если подумать.

***

— Ну, бей сильнее.       Лея и так изо всех сил дубасила грушу, но Микасе было мало. Помимо работы в медкорпусе (за которую ей никаких надбавок не полагалось), Лея не оставляла спорт. Со всей силы бить всё, что попадётся под руку, помогало снять напряжение. Если до очередной тренировки Лея думала, что она абсолютно спокойна и ничего не чувствует, то как только она видела грушу, что была подвешена в спортзале в штабе, в ней начинала бурлить странная агрессия. Микаса говорила, что в последнее время удары у Леи чётче и сильнее. Ну, оно и понятно: стандартным комплексом тренировок их пока не обременяли, ибо шеи больше рубить некому.       Рукопашный бой Лея не очень полюбила: бездумно бить грушу ей нравилось как-то больше. Но её излюбленное занятие не везде пригодится, поэтому всё равно приходилось вставать в стойку и готовиться к удару. Лея чувствовала, что снизившееся зрение сказывается на её концентрации: часто болит голова. Латгард после того, как Лея поведала ей обо всех своих ударах головой, даже удивилась, как она ещё не ослепла. Микаса тоже спрашивала, не хочет ли она попросить Ханджи заказать ей очки, но Лея лишь отмахивалась, мол: «Ещё чего, очки носить начну, так и кулак твой скоро не увижу, ну уж нет».       Лея часто щурилась, пытаясь сфокусировать зрение на объектах вдали. Но это в обычной жизни. Во время тренировок зрение её словно заново восстанавливалось, поэтому она редко пропускала удары Микасы. Конечно, стремиться ещё есть куда, но Лея, по словами Микасы, с каждым разом становилась лучше и лучше. И даже перевязка на правой руке не мешала тренироваться, даже наоборот: смягчала некоторые удары.       Латгард сказала что, скорее всего, место шрама перестанет быть чувствительным к боли и прикосновениям, потому что при зашивании Армин перелопатил ей там все нервы (в прямом смысле), поэтому в том участке их просто нет. И правда: при прощупывании через бинт, Лея чувствовала прикосновения далеко не везде. Паршивенько, конечно, но что поделать? Голову Армину отрубить?       А он лёгок на помине — как только Лея о нём подумала, отрабатывая удар ногой с разворотом, за спиной послышался знакомый голос, зовущий Микасу. Она остановила Лею, отошла поговорить с Армином. Лея же, не оборачиваясь, размяла плечи, промокнула пот с лица полотенцем, распустила маленький хвостик, в который были собраны короткие отросшие волосы. В конце концов выдохнула: и правда, стало как-то даже чуть полегче после вымещения всей злости на бедной груше. Лея и сама не знала, на кого так злилась, но чувство облегчения отрицать было нельзя. — Ты в спортзале совсем другой человек, Лея, — донеслось из-за спины. Она от голоса Армина, обращающегося к ней, немного сжалась. Но всё-таки обернулась. Сколько они не виделись? Пару дней точно.       Время не лечит, но приводит к равнодушию, учит, как с этим жить. Лея часто замечала, как резко скакало её настроение: ещё недели две назад она чуть не протянула ноги в Шиганшине, а сейчас уже почти даже вошла в обычную колею жизни: мозг — удивительная и такая неизведанная штука. — А что, боишься? — шутливо пролепетала Лея, завязала новый хвост, подошла чуть ближе.       На стене в спортзале висел календарик. Первое ноября.       Лея сделала пару несерьёзных выпадов руками почти перед лицом Армина, на что он попятился назад, выставив руки вперёд и смеясь. Микаса лишь едва заметно улыбнулась, наблюдая за ними.       На мгновение Армин поймал взгляд Леи, одними глазами почти заставляя смотреть на него. Это длилось, должно быть, пару мгновений, но по ощущениям прошло секунд десять. Лея прекрасно могла видеть всю палитру эмоций Армина сквозь глаза, словно читая простую и всем понятную книгу. Удивительно, а Эрен говорил, что ему порой сложно понять Армина. Здесь же всё как на ладони! Вся боль, непонимание, нотки отчаяния… на людях оба делают вид, будто всё хорошо, будто ничего не случилось. Но тяжесть разногласий остаётся между ними, отравляя жизнь. — Пора бы перестать мучать его и себя, — в очередной раз затараторил шелест, что становился с каждым днём все дальше и дальше.       Вчера или позавчера, стоя у окна на рассвете с сигаретой в руках, Лея поняла, что начала исцеляться. Воспоминания о травмирующих событиях подавлены настолько, что она уже почти готова.       Домой Лея шла с чувством, что подарило ей некоторые жизненные силы. Тень прошедшего всё ещё грозовой тучей висела над разведчиками, но все старались в упор её не замечать. Погружаться в ворох мелочей, замечать красивое в самых неприметных вещах. Этому их научила пропасть, над которой все разом оказались в Шиганшине. Жизнь конечна и ужасно хрупка, каждый кожей ощущал этот факт, каждый потерял близких и дорогих две недели назад. Как бы Лея того не отрицала, но на подкорке она знала всегда одну простую истину: Армин ей нужен. Как вода заблудшему в песках, как солнечный свет молодым растениям. — А тебе точно нравится он, а не его внимание?       Всегда найдётся тот, кто всё испортит. Лея, до того шагавшая по улице широким шагом, сразу же споткнулась о какой-то камешек. Это ещё к чему? — Тебе же нравится думать, что ты нравишься ему в этом самом смысле, — едва различимо зашелестел голос.       Что? Нет! Это… это не так! Что за чепуха?! — Тебе давно стоит перестать врать себе. Тебе нравится внимание, признай это. Признай! — голос изо всех сил старался быть громче.       Лея надавила на виски, пытаясь заглушить острые слова. Неправда, не нравится. Ничего ей не нравится. Её тяготит внимание в этом смысле, вот! — Но это не мешает тебе мучаться, когда ты избегаешь его. Ты жаждешь его внимания, потому что знаешь, что он к тебе привязан. Может, тебе нравится причинять ему страдания, потому что так он ещё сильнее привяжется? Ты сначала отталкиваешь его от себя, а потом даёшь ему заветное внимание, которым он взахлёб наслаждается. Самой не противно от этой грязной игры?       Лея сжала губы. Неправда. Это не так. Ей не нравится лишнее внимание. — Именно поэтому ты постоянно паясничаешь и даже когда тебе плохо остаёшься среди людей.       Она выдохнула, начала неторопливо шагать дальше. И что ему от неё нужно?! — Объяснись с ним, — твёрдо прошелестел голос.       Лея сжала кулаки, пошла быстрее. Ладно, ладно, она всё сделает!       Дома её ждал приятно-неприятный сюрприз. Разувшись на пороге и пройдя вглубь дома, Лея заметила отца, что сидел за столом рядом с госпожой Кирштайн. Только этого не хватало. Она застыла в дверях, не решаясь приблизиться. Снова погружение под воду, шум в ушах. А папа, завидев Лею, сразу же поднялся из-за стола и стал обнимать Лею, приговаривая по пути какие-то нежные слова вроде: «Давно не виделись, дочурка». И запах всё тот же: табак, порох, дом.       Это добило Лею окончательно. Она была не в силах больше сопротивляться. Поэтому приобняла папу в ответ, шепча: «Привет, пап». Она всё ещё носила кольцо, что он отдал ей пару месяцев назад. Она много думала об отце за это время. И… если он пытается что-то сделать, чтобы восстановить общение, то почему она должна отказываться? Он — единственное напоминание о детстве, не считая Жана и госпожу Кирштайн. Они, конечно, тоже ей как семья, но папа — настоящая семья, родная кровь.       Ужинали втроём. Жана ещё не выпустили из медкорпуса, но Лея рассказала про Латгард и уверила, что Жан в надёжных руках. Лея чувствовала, что между Хильдой и папой есть какое-то странное напряжение. Они продолжали общаться как обычно, но ей казалось, что что-то не так. Что они недоговаривают, но она не стала спрашивать. Всё равно ничего не скажут. — А что, Лея, не хочешь пойти работать в госпиталь? Всё равно быть разведчиком теперь незачем: можешь вернуться в Трост и обосноваться здесь. Жан, может, в полицию переведётся, а ты за ним, — пролепетала Хильда. — Слушай, в Стохесе же академия медицины есть, которая при Церкви стен, может, туда поступишь, а? — поддакнул папа. — Латгард сказала, что там уже не осталось хороших учителей, и что она сама меня всему научит, — Лея хмуро ковыряла макароны в своей тарелке.       Она призадумалась. Академия при Церкви стен? Той самой, что скрывала секреты стен до того, как они нашли подвал в Шиганшине? Может, Латгард отговаривала её поступать именно поэтому? Но какой теперь в этом толк, если они всё равно всё узнали? И как обычно её окружают люди, которые знают гораздо больше неё, хотя казалось бы: она из первых уст узнала всё об «ином» мире. Но как всегда найдутся те, кто знает в сто раз больше. Не очень приятно знать то, что ничего не знаешь.       Когда они расправились с ужином, папа стал собираться. Сказал, что живёт в доме неподалёку, но не в их родном. А Лея туда ещё ни разу не заходила. Она и сама не знала, чего ждёт: подходящего момента? Может быть. — Не хочешь со мной? — спросил папа, накидывая куртку. — Покажу тебе свою берлогу, выпьем чаю.       Лея с пару мгновений подумала, потом закивала, обернулась на госпожу Кирштайн — она, однако, смерила Лею не очень доверчивым, немного даже хмурым взглядом. Да что же между ними произошло? — Да, давай, — несмотря на взгляд Хильды сказала Лея и кинулась в прихожую надевать сапоги.

***

      Просто так болтать с папой по душам на кухне оказалось здорово. И дом его был похож на тот, в котором они жили раньше. Папа рассказывал истории из Гарнизона, но неустанно увиливал от темы своего отсутствия в жизни Леи. Она уже отчаялась что-то из него вытягивать, поэтому просто смирилась и не спрашивала об этом. Впрочем, слушать забавные байки со службы тоже было здорово.       Лея тоже делилась историями из разведки. О майоре Леви, при словах о котором папа как-то не очень довольно сводил брови и чесал бороду. Рассказывала о майорке Ханджи, что теперь главнокомандующая. Папа сказал, что уже успел её поздравить. Лея не удивилась: должно быть, папа знаком со всей военной верхушкой, потому он тоже её часть. Лея умолчала о Сэме и похождениях в кадетском, связанных с ним, но Лее подумалось, что Шадис, верно, и так всё ему доложил. Ей больше нравилось, что папа увлечён её историями. Он задавал дополнительные вопросы, а не пускался в нравоучения, чего Лея боялась. Она чувствовала себя с папой… на одной волне, что ли. Чувствовала, что он понимает все её тревоги, хотя и не спешила выкладывать всё, что думала. Но это всё равно было достаточно приятно — понимать, что у тебя есть родители.       Спала Лея в гостевой комнате на втором этаже, но обошлось без происшествий и даже без кошмаров. Встала она довольно поздно, что папу удивило. — Так быстро отвыкла от армейского режима? — бросил он через плечо, стоя у печи, когда заспанная Лея спускалась на кухню по лестнице. — Мы же поздно легли, па-ап, — протянула Лея, зевая. Она подошла ближе к отцу, пробубнила что-то вроде: «Доброе утро» и собиралась было уйти, но папа остановил её, бегло потрепав по голове. Около него пахло блинчиками и чем-то сладким. Но хорошим сладким, а не трупами. К счастью. Ей понравилась эта атмосфера: утро, папа готовит блины, наверное, с вареньем, а Лея, как самый обычный ребёнок, поздно просыпается и ничего не делает. Ей нравится эта игра в обычную жизнь. Но в голове всё равно иногда видятся оторванные руки, висящие на остатках мышц, а нос порой улавливает тот сладко-тухлый запах, вызывающий тошноту. Лее шестнадцать. Обычные дети в таком возрасте заканчивают школу и думают, кем будут дальше работать. У них жизнь только начинается. Но Лея не обычный ребёнок, уже нет. Война бывает страшной, война людей с людьми. Даже если казалось, что враги — это нечто иное, нечеловеческое. Оказалось, что люди — верх пищевой цепочки и они истребляют сами себя… ради чего? Она не знала.       Календарь на стене напомнил день: второе ноября.       Позавтракав, Лея быстро умылась и рванула в штаб. Сердце её колотилось так, словно стучалось в грудную клетку с просьбой её покинуть.

***

      Весь день Лея была как на иголках, будто бы ей совсем скоро придётся пережить весь ужас Шиганшины заново. Но от дел она не отлынивала: полдня проторчала в медкорпусе. Латгард сказала, что Сашу уже можно выписывать, поэтому завтра она вернётся к прежней жизни, где её не кормят сытной больничной едой. Перед обедом Латгард попросила Лею зайти к Ханджи, мол, есть у неё какое-то дело.       Лея, последовав указаниям, после медкорпуса сразу же отправилась к новому кабинету Ханджи, едва успев снять белый халат. — Да, проходите, — помахала рукой Ханджи после стука в дверь, не отрываясь от бумаг. — Это я, — Лея быстро юркнула в кабинет, прикрыв за собой дверь. — Латгард сказала мне зайти. — Латгард? А, да, да… — немного потерянно протянула Ханджи, пару секунд смотря в одну точку на столе, пока Лея терпеливо ждала, что же она скажет.       Тут Ханджи резко дёрнулась, сгребая все бумажки со стола в одну кучу и отставляя её от себя. — Так. Латгард прислала тебя, ага, — она внимательно оглядела Лею в гражданской одежде. — А зачем прислала… — Ханджи почесала затылок, приподняла очки и потёрла глаза. — О, точно! Да, всё, вспомнила. Ты-то мне и поможешь, светлый ты мой ум. Заходи, — она кивнула на стул около своего стола. Лея послушно присела на него, разглядывая Ханджи: судя по всему, ей теперь несладко приходится. — Что-то случилось? — Да, случилось. И случилось то, до чего мне сейчас совсем-совсем нет дела… — Ханджи стала ворошить листы, что только что сгребла в кучу. Потом она выдохнула, помассировав виски. Лея терпеливо сидела на месте, понимая, как Ханджи нелегко. — В общем, в Подземном городе какие-то мутные дела назревают. Сама понимаешь, Хистория, конечно, всё сейчас там реформирует, но так быстро этот апогей бедности и преступности там не искоренить. Говорят, там зреет какое-то дело нехорошее дело против разведки, и мне нужно, чтобы кто-то в этом разобрался. Понимаю, это не наш профиль, но нужно смириться — нам теперь всякой белибердой заниматься придётся. — А-а-а… кто разберётся? — Лея уже смутно представляла, кого же она собирается затолкать в эту пещеру искать то-не-знаю-что. — Я думаю в ближайшее время отправить вас с Армином. Вы вместе думать умеете хорошо, у тебя физической силы достаточно, в общем, и вдвоём, если что, справитесь. Конечно, оружие мы вам выдадим. Но сами понимаете, работать придётся под прикрытием — особенно с твоей фамилией, Лея. Вот уж не знаю, кто там ошивается, но лучше вам будет совать нос в дела врагов незаметно, а отца твоего все знают. Ты это, надеюсь, понимаешь? — Ханджи устало потёрла переносицу. — Понимаю… — вздохнула Лея.       Из кабинета Ханджи она вышла такая же потерянная. Командующая, конечно, уверила, что займётся этим в ближайшие пару месяцев, поэтому Лея может не торопиться, но всё равно было как-то не очень весело думать о том, что их с Армином закинут в такую глушь, где даже света белого не видно. По крайней мере, к тому моменту она успеет наладить их отношения, так что работать можно будет в нормальных условиях.       Весь оставшийся день Лея бегала как заведённая: ждала вечера. Пару часов до ужина она проторчала у себя в комнате, сидя на кровати и залипая в окно, читая книги в попытках отвлечься, но мысли всё равно возвращались к кусочку стали, что лежал в кармане рубашки.       Сидели они за столом с Конни без Саши и Жана, но даже вдвоём было весело. Шутили какие-то абсолютно идиотские шутки, разрываясь при этом от смеха. Конни успел спросить, придёт ли к нему Лея ещё раз на стрижку, но она решительно отмахнулась: волосы она оставит. И тема пла-а-авно подошла к завтрашнему дню рождения Армина, хотя сам он говорил, что отмечать не привык. Лея уже знала, что они с Эреном, Сашей, Жаном и Микасой готовят для него примерно такой же подарок, как и для Леи, но теперь Конни предложил принять участие в церемонии поздравления ей самой, даже про себя удивившись, когда она начала мяться, думая, что Лея должна была обязательно прийти. Конечно, она согласилась — по-другому быть и не могло. Лея пока не стала раскрывать свой план, потому что тогда Конни бы всё было кристально ясно насчёт их с Армином «отношений», а он пока был единственным, кто не пошутил на эту тему.       С ужина Лея ушла раньше, договорившись с Конни ещё раз обсудить план с Эреном и Микасой позже вечером. Она спешно, своими излюбленными широченными шагами, пошла в казармы, чтобы подловить там Армина. С ужина он обычно возвращался один, поэтому Лея стала ждать его в коридоре. — Ты не думаешь, что он может отказаться пойти с тобой завтра встречать рассвет? — как обычно зашелестел голос, как-то уж больно чётко отдаваясь в тишине коридора. — Ты ведь сам сказал, что он ко мне привязан. Значит не откажет, — мысленно ответила ему Лея, фыркнув.       Она больше не разобрала ни одного слова шелеста. Значит, ей всё-таки удалось его уделать. Волнение заставляло её нетерпеливо стучать носком сапога по полу, сложив руки на груди и, привалившись к стене, глядеть в потолок, уже практически считая секунды. Ноги слабели от предвкушения, но она продолжала упорно стоять и ждать, отгоняя все эти глупые симптомы непонятно чего. Она просто волнуется, потому что разговор, скорее всего, будет сложный, только и всего…       Наконец она услышала шаги на лестнице — Лея так к ним прикипела, что точно могла распознать, кто идёт. И в этот раз сомнений тоже не было. Она быстро пригладила волосы, немного отошла вглубь коридора, делая вид, словно их встреча будет случайной. Кошмар, как же глупо. — О, ты то мне и нужен, — Лея приблизилась к Армину, когда он ступил с лестницы в коридор. — Сделаешь мне одолжение? — она осторожно прихватила Армина под руку, потому что он, видимо, собирался пройти мимо, витая в облаках. — А? Лея, привет. Ты что-то хотела? — он захлопал глазами, глядя ей в лицо. — Да-а. Не… не хочешь завтра с утра выйти за стену? Прогуляться там, рассвет встретить, — Лея отпустила Армина, немного не зная, куда себя деть. И когда разговоры наедине стали такими… странными? — Ну, если ты остальных сможешь с утра пораньше поднять, то давайте. Будет здорово, — Армин усмехнулся и закивал головой. — Нет, никаких остальных, только мы. То есть ты и я, — на последних словах Лея запнулась, сглотнула и отвела взгляд, не выдержав. — А-а-а, — Армин на пару мгновений замолчал, переминаясь с ноги на ногу. — Хорошо, эм, давай, — он кивнул своим мыслям, тоже отвёл взгляд и на щеках выступил едва заметный румянец. — Тогда буду ждать тебя здесь часов в пять, — бросила Лея и, не прощаясь, ушла.       Она зашла к себе в комнату и медленно присела на кровать, пялясь в противоположную стену. Было как-то пусто. Вещи Саши не перевёрнуты вверх дном как обычно, а аккуратно уложены Леей на полках в шкафу, постельное бельё бережно заправлено. Поскорее бы она вернулась. Лея встала, навернула пару кругов по комнате, сложив руки за спиной и смотря себе под ноги, на деревянный пол. Она начала представлять, что скажет Армину. Представлять, что он ответит и чем закончится их разговор.       В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули. Конни застал Лею в крайней стадии задумчивости, расхаживающую по комнате. — О, а чего делаешь тут? — он бесцеремонно прошёл в комнату, плюхнувшись на идеально заправленную кровать Саши. За окном совсем стемнело, а комнату освещала пара лампадок на прикроватных тумбочках, так что Лея слонялась в полутьме. — Думаю… — протянула она, безучастно упала на свою кровать. — Подумай-ка тогда о том, как нам с утра отвлечь Армина, чтобы он не пришёл в столовую, пока мы готовим там всё. О, слушай, может ты его позовёшь с утра пораньше прогуляться, а потом приведёшь в столовую? Только глаза закрой ему перед этим! — Конни заёрзал на кровати.       Лея немного попялилась на Конни, потом в окно. — Хорошо. Я всё сделаю, — бросила она. — Ты чего такая понурая, э? — Конни нахмурился, пересел с кровати Саши на кровать Леи. — Предстоит тяжёлый разговор… кое с кем, — она сжала губы. — Ой, Лея, забей ты! Все разговоры рано или поздно заканчиваются, так что и твой закончится, и всё решится, не боись, — Конни легонько толкнул её кулаком в плечо. Лея улыбнулась, глядя в пол. — Знаешь, чем больше тревожишься, тем больше твой мозг себя на плохое настраивает, это я статистику читал. Там говорили, что половина всех вещей, о которых мы тревожимся, разрешаются или хорошо, или нейтрально. Так что не парься вообще, — на его лице растянулась широченная улыбка.       Лея понятия не имела, где Конни мог взять такую статистику, но это всё равно немного её успокоило. — Да, ты прав. Спасибо, Конни, — она подняла на него взгляд. — Кулачо-о-ок? — Конни подставил ей сжатый кулак. — Кулачок, — Лея отбила его своим, слабо улыбнулась.       Они пожелали друг другу спокойной ночи и распрощались, а Лея быстро переоделась в пижаму и завалилась спать.

***

      Мама такая красивая. Тёмные волосы, зелё-ё-ёные глаза. И Лея. Чем-то они и правда похожи. Мама изящно облокотилась о какой-то резной парапет. Кажется, они на набережной. А если посмотреть вдаль — там всё до самого горизонта заполнено водой. Это море? Лея ощущала странное умиротворение, будто всё не наяву. — А это и не наяву, — прозвучал мелодичный голос мамы. — Мама? — прошептала Лея, подходя ближе. На её каре отсвечивало закатное… или рассветное солнце, но в любом случае красиво. — Прости, милая, что я ушла так рано. Не волнуйся, ты сама скоро всё узнаешь, — она коснулась плеча Леи рукой, но та не почувствовала физического прикосновения, это было лишь что-то приятное и тёплое, но не имеющее плоти. — Мама, что мне делать? — как-то обессиленно произнесла Лея, тоже облокачиваясь на тёплые перила. Ей показалось, что мама может дать совет. В уголках глаз собрались слёзы. — Следовать за сердцем, а не за головой. Если всем нам уготована неизбежная смерть — не лучше ли умереть счастливым и любимым, как думаешь? — мама мечтательно смотрела вдаль.       Лея задумалась. — А ты умерла счастливой и любимой? — Я? — мама обернулась на Лею, лукаво улыбнулась. — Я — да. У меня была ты и кое-кто ещё. Я хочу, чтобы и ты была счастлива. Есть те, кто тебя безмерно любят, так полюби же и ты в ответ. — Но как, мам? Я… ничего не чувствую, — Лея вздохнула, склонила голову. Пара слезинок скатилась по щекам. — Тебе только так кажется, милая, — мама погладила её по голове, но лишь тёплый ветерок перебрал волосы Леи. Она утёрла ей слёзы, но они лишь высохли благодаря порывы воздуха. — Любовь бывает разной. Бывает яркой и страстной, бывает тихой и плавной. Как думаешь, что даёт тебе силы просыпаться по утрам? — она ласково улыбнулась. — Я не знаю. Я скучаю по тебе, мам, — Лея прижалась ближе, но не ощутила тела. Лишь что-то эфемерное и нежное. — Любовь, ласточка моя, любовь, — прощебетала мама. — Выживает тот, у кого есть воля к жизни. У всех в этом мире есть своё предназначение, и у тебя тоже. Истина рядом, не сомневайся, иди вперёд. Я тоже скучаю, но ты знай: я всегда рядом. Знаешь где? Вот тут, — она своей призрачной рукой указала на сердце Леи, и там во мгновение разлилось тепло.

***

— Тут… — прошептала Лея, открывая глаза. Больше не было ни набережной, ни мамы. Но было тепло, оставшееся в сердце. И чёткое воспоминание о каждом сказанном слове. Наверно, и правда стоит взять от этого мира всё, что он тебе предлагает, без оглядки назад. Ведь в гробу не будет место для радости или сожаления.       Лея села в кровати, взглянула на часы: четыре тридцать. Она чувствовала себя… уж больно бодро. Слова мамы придали немного уверенности, будто снова поставили на землю, которую из-под ног Леи когда-то выбили.       В казарме тихо: все спят. Лея слышала стук своего сердца, когда осторожно шла в общую ванную, стараясь не шуметь. Она была уверена, что Армин поднялся ещё полчаса назад и уже умылся, поэтому она почистила зубы в полном одиночестве. Пути назад нет, но Лея готова: она скажет всё.       Одевалась она неспешно, глубоко дыша и пытаясь унять трясущиеся руки. Всё в порядке, это просто разговор. Ничего такого, успокойся, Лея. Это просто разговор…       Накинув плащ, она посмотрелась в зеркало: вещи идеально отглажены, рубашка сидит как надо, чёрные брюки с ровными стрелками. Голова чистая, волосы причёсаны и собраны в хвост. Всё как надо. Выдохнув, Лея сунула руку в карман плаща, проверив наличие подвески, на которую она прикрепила новую цепочку, и вышла из комнаты на ватных ногах.       Лея не могла понять: приятное это волнение или всё же не очень. Оно разливалось по всему телу, немного щекотало живот, не давало спокойно дышать. Лея слушала тишину и ждала у лестницы. Наконец, спустя пару минут, из дальней комнаты вышел Армин: на нём Лея разглядела бежевое, немного потрёпанное пальтишко, белые брюки и белую рубашку с пиджаком. Издалека выражение его лица Лея не рассмотрела, но когда он приблизился, она увидела улыбку. Такую же ласковую, как у мамы. — С днём рождения, — Лея краешками губ улыбнулась в ответ, хотя волнение уже зашкаливало. Она не высовывала руки из карманов плаща без надобности, чтобы Армин не заметил, что они дрожат. — Поздравляю с избавлением от моих шуток про твой возраст, — она театрально смахнула воображаемую слезинку с глаза, улыбка Армина растянулась ещё шире. — Боюсь, через восемь месяцев всё вернётся на круги своя, — усмехнулся он, останавливаясь у лестницы и словно не решаясь что-то сделать. — Идём? — он кивнул на спуск. — Да, да, идём, — Лея первой пошла вниз.       На улице стояли предрассветные сумерки, улицы были совсем пустыми: сегодня воскресенье, поэтому лавки открывались позже, следовательно, в такую рань выходить никому не требовалось. Лее нравилось это время: когда на улице никого нет и постепенно начинает светать. Кажется, что целый мир предоставлен только им двоим. Прохладный ветер поднимал редкие листья с деревьев, что начинали медленно терять свою зелень, желтея и краснея. Птицы в Тросте пели круглые сутки, поэтому даже сейчас они щебетали где-то в глубине зелёно-жёлтых крон, сопровождая Лею и Армина. Розоватое небо ещё отражало осколки звёзд и округлую луну, что постепенно отходила назад, уступая место восходящему солнцу и новому дню.       Они болтали обо всякой ерунде, неспешно гуляя по городу и словно откладывая самый важный разговор. Армин рассказал, что пару дней назад ездил в Шиганшину, разбирал вещи дома. Сказал, что пальто это дедушкино. Они шли к воротам на восток, словно гнались за рассветом. Лея то и дело показывала на лавки или дома и рассказывала какие-то истории из детства. Это умиротворённое состояние снова посетило её, расслабило. Трост, родной Трост. Армин слушал завороженно, смеялся, когда она рассказывала про обряд клятвы на мизинцах. Потом попросил поподробнее рассказать о том, что было после того момента, как Бертольд превратился в титана, потому что только она помнила всё в подробностях, но не спешила рассказывать. — Мы с Микасой пытались вступить в ближний бой с Бертом, но он в итоге рассёк мне всё предплечье, ты это помнишь, — Лея сложила руки за спиной. — Потом он начал превращаться, вы с Микасой затащили меня в какое-то здание, ты укрыл меня от взрыва, а потом мы стали решать, что нам делать. — Укрыл от взрыва? — Армин задумался. Видимо, с того момента он ничего и не помнил. — Ага, встал в планку надо мной, так что осколки летели тебе на спину, а не мне на рану, — Лея смотрела перед собой. Они приближались к её родному району. — А потом? — А потом мы решили, что рану мне надо зашивать, Микаса ушла, а ты остался врачевать. — Да, это мне Микаса сказала. Там всё сильно плохо? — Армин замялся. — Да нет, но шрам останется приличный, — спокойно ответила Лея. — Прости, — пробормотал Армин. — Главное что жива, а на шрамы плевать, — пожала плечами Лея. Она и сама каждое мгновение удивлялась, как резко отступили все тревоги. — Вон там мой дом, кстати, —указала на одноэтажный домик метрах в ста от них. — А это дом Жана, — ткнула в двухэтажное строение напротив. — Здорово… — прошептал Армин. — Если хочешь, приходи как-нибудь, познакомлю тебя с госпожой Кирштайн. Она о тебе частенько спрашивает, — Лея усмехнулась, вспоминая недовольно лицо Жана в тот раз, когда последний кусок омлета достался Армину, а не ему. — Да? Было бы здорово. А… папа? — неуверенно спросил Армин. — Он уехал в Стохес недавно, поэтому не представится тебе такой «чести», увы.       Пройдя ещё чуть дальше, Лея заметила какое-то рыжее нечто, пробежавшее мимо дома. — О, это кошка! Пойдём погладим! — и, не дожидаясь ответа, Лея первая рванула в сторону угла, куда забежала животинка.       Найдя кошку сидящей около стены какого-то дома, Лея, узнав её, довольно присела на корточки и осторожно поднесла руку к мордочке. — Привет, Эйке. Что ты здесь делаешь? — когда кошка понюхала руку, Лея стала гладить её от загривка и по спине. — Эйке? — Армин только подошёл, тоже присел на корточки рядом. — Ага. Это кошка нашей соседки, она часто ходит гулять по утрам. Погладь её, — почти скомандовала Лея. Армин тоже протянул Эйке руку, и, когда кошка его одобрила, потеревшись щёчкой о его пальцы, он стал чесать ей подбородок. — Она похожа на тебя, — Лея разглядывала рыжие бочка кошки, белое пузико и полосатый хвост из рыжих и тёмно-рыжих полосок. — Почему? — Армин смотрел то на Эйке, то на Лею, словно думая, что вместо Леи будет зеркало. — Не знаю, похожа же, — Лея осторожно подняла Эйке на руки. — Тяжелая ты, Эйке. Хорошо тебя кормят, да? — она стала сюсюкаться с ней, чуть ли не целуя. — У неё даже глаза голубые, как у тебя, — Лея вручила кошку Армину. Он немного нелепо взял её на руки и встал с корточек.       Лея чуть наклонилась, легонько гладя Эйке по переносице ко лбу и почёсывая подбородок. Та же благоговейно прикрыла кошачьи глаза, наслаждаясь вниманием. — Она мурлычет, — Лея умилённо сдвинула брови вместе, целуя кошку в нос, склонившись над ней. — Были когда-то домашние животные? — Армин держал спокойно лежащую на спине Эйке одной рукой, другой чуть поглаживая пушистое пузико. — Не-а, папа не разрешал. А сейчас я и дома-то не живу, а так я бы хотела, — Лея жалостливо стала чесать Эйке пузо вместе с Армином. Кошка же периодически мяукала, словно выражая своё удовольствие. — А у тебя? — У нас раньше жила собака, когда-то давно, когда родители были… ещё живы. А потом умерла от старости. Её дедушке на работе выдали когда-то там, поэтому я её особо не помню, — вздохнул Армин. — Но я бы тоже хотел кота или кошку. — Эйке, ты же не будешь против, если мы будем приходить и иногда тебя ти-искать? — Лея стала двумя пальцами гладить её по щёчкам. Эйке мурлыкнула в ответ. — Ты ей определённо нравишься, — усмехнулся Армин.       Лее в голову быстро пришла шутка в духе «Это то, что вас с ней объединяет», но она решила, что Армин не поймёт.       Расставаться с Эйке было тяжело. Ей так понравился Армин, что когда он хотел опустить её на землю, Эйке брыкалась и когтями цеплялась за пальто Армина, оставляя зацепки. Но они договорились, что будут приходить ещё.       За стену вышли спокойно. Там их встретил невероятной красоты яркий, ало-розово-оранжевый рассвет, что лениво плыл из-за горизонта. И большое-пребольшое поле ромашек и одуванчиков на закате цветения. Лея при их виде немного сжалась, но не подала виду. Их покрывала небольшая, плавная и чуть размытая дымка тумана, словно облако упало с неба и распласталось по траве. — Можно где-нибудь присесть.       В воздухе витал запах свежескошенной травы и утра. Тёплый ветерок щекотал затылок Леи, перебирал волосы, целовал щёки и нос. Она рядом. И тогда Лее ничего не страшно.       Они присели прямо на траву с остатками утренней росы, не боясь, что светлая одежда станет зелёной. Армин любовался солнцем, а Лея старательно глотала комок лёгкого волнения в горле. Она теребила подвеску в кармане, всё не решаясь начать говорить. И Армин молчал. Ей почему-то вспомнился день рождения Жана. — Слушай… — сказали они одновременно. Лея дёрнула головой. — Давай ты, — спешно сказала она, что Армин и рот открыть не успел. Он кивнул своим мыслям, глубоко вздохнул. — Я хотел спросить… почему ты стала такой холодной, — он немного нахмурился, склонив голову и вырывая из земли травинки. — Я тебя чем-то обидел? — продолжил он надломленным голосом.       Лея стала бродить взглядом по горизонту, по домикам по правую руку, пару мгновений думая, что ответить. Лгать уже нет смысла — он быстро раскроет обман и это только всё испортит. Где-то в траве затрещали, на удивление, цикады. Или кузнечики, так сразу и не понять. Неловкости, которой Лея боялась, не было. Она ощущает, что… они чувствуют что-то похожее. Может, поэтому Лея взялась судить об эмоциях Армина. От этого понимания стало как-то легче. — Не хочу оправдываться, так что не буду говорить, что я тебя не избегала. И знаю, что это, скорее всего, причинило тебе боль, — она вздохнула. Армин нехотя закивал, подтверждая её слова. — Ты и сам видел, что наши с Эреном отношения стали… чуть теплее. Я думала, что ты и вправду умрёшь. Это меня… — она шумно выдохнула. — Я готовилась к худшему. И Эрен мне всё рассказал, как ты и просил, — Лея нашла в себе силы поднять на Армина глаза. Она медленно наблюдала, как он сначала непонимающе сдвигает брови, вперив взгляд в землю, а потом его глаза округляются, а брови поднимаются. — Вот как, значит… А я уже и забыл, — он как-то криво усмехнулся. — Ты просто не знала, как мне отказать… тогда всё встаёт на свои места. — Нет, подожди, — Лея перебила его, когда он снова открыл рот, чтобы добавить что-то ещё. — Я этого не говорила. Просто я не могу разобраться в себе и сказать чётко ответ, и вообще… я не знала, как с тобой об этом поговорить, — затараторила Лея. — Ты хочешь остаться друзьями? — Армин внимательно склонил голову набок, тоже перебив её длинный поток слов. — Да, то есть не совсем, нет! Я-я просто, чёрт… — Лея потёрла переносицу, сглотнула. У неё уже плохо получалось скрывать свои дрожащие руки, поэтому он заметил. Дыхание участилось, по спине побежал холодный пот. Странная тревожность душащей волной прошлась по телу, словно бы сейчас Армин осыплет её горой ругательств.       Но он наоборот, накрыл её руку своей ладонью, всегда горячей. — Лея… у тебя руки ледяные! — он обеспокоенно стал поглаживать чужие пальцы своим большим пальцем. Лея заметила, что и его руки мелко подрагивали. — Да… мне как-то… страшно, — она согласно выдохнула, склонив голову. Ему она могла доверить это непонятное ощущение.       Армин снова ласково улыбнулся. Кажется, он почти абсолютно спокоен. Лея даже немного позавидовала. Он развернулся к ней лицом, призвал её сделать так же. Теперь они смотрели друг на друга глаза в глаза. — Я не требую от тебя ничего. Я много думал об этом и… мои чувства помогали мне бороться, я черпал из своей, скажем, влюблённости силы, чтобы жить дальше. Спасибо тебе за это. Я не решался признаться потому что, ну, наверное… тебе тогда это было не нужно, я так понял твои слова тогда, в укрытии. И сам долго не мог разобраться и понять, насколько это всё правда, чего бы мне хотелось.       Лею поражала и совершенно обезоруживала такая бесхитростная искренность, с которой он говорил ей всё это. — И даже если ты откажешь, я всё пойму, Лея. Мы всегда будем друзьями. И мне жаль, что всё вышло таким образом для тебя. Я честно не думал, что это на тебя так надавит, пожалуйста, прости, — он говорил медленно и вдумчиво, будто пробовал каждое слово, задерживая на языке. Но речь была складной, будто он много раз её репетировал. — Будет правильнее, если ты услышишь это от меня, — но здесь он на мгновение запнулся, не зная, как лучше выразиться. — Я хочу быть с тобой, неважно, сколько и в какой форме это продлится. Но не смею от тебя ничего требовать, поэтому ты вольна решать всё сама.       Лея прикусила губу, чувствуя, как Армин сжимает её руку. Сама привлекла его ближе, обняла без слов, чувствуя тепло даже сквозь несколько слоёв одежды.       В уголках глаз собралась влага. Горло немного саднило, ещё и сдавило от слёз, но плевать. Армин стал гладить её по спине, когда она всхлипывала ему чуть ли не на ухо, холодными руками касаясь его открытой шеи.       Лея и сама не поняла, почему расплакалась. Но в этот раз было так легко просто разреветься, не думая о том, что она покажет свою слабость. Было плевать. Было так тепло и так плевать. Он здесь, пусть даже на тринадцать лет — плевать. Она больше не уйдёт. По крайней мере постарается. Словно бы Лея позволила себе наконец выпустить всё то, что она держала глубоко внутри под замком, думая, что ничего не чувствует. Ещё как чувствует, оказывается.       Армин шептал что-то успокаивающее и нежное ей на ухо, продолжая гладить подрагивающие плечи и спину. Он шептал что-то совершенно бессмысленное, но для Леи это было так важно и… нужно. Жизненно необходимо. Его пальто пахло знакомым мылом и травой. Дарило покой и умиротворение. Лея не знала о его тревогах, не знала, с какой болью и тягостью в душе он жил последние недели, и какое облегчение ему принесла её честность.       Армин перестал шептать, осторожно коснулся губами виска Леи, поцеловал в кончик уха, горячо дыша. Она уняла слёзы, постаралась восстановить дыхание. Наверное, это слова Армина вызвали в ней такой бурный отклик. — Спасибо тебе за честность. Мы можем отложить этот разговор, если ты хочешь ещё подумать. Просто… не отстраняйся так далеко, пожалуйста. Это единственное, о чём я прошу. А так я могу подождать, в конце концов, уже пару лет жду, — он усмехнулся. Лея отстранилась. — Пару лет? — Примерно с предпоследнего года кадетского. Ну, как жду. Ты мне нравишься, очень. Думаю, ты и так это поняла, — он хмыкнул. — Не знаю, можно ли это назвать любовью, но мне нравится быть рядом с тобой. Нравится говорить обо всём на свете. Не знаю как ты, но мне кажется, что у нас другая связь, как у друзей, безусловно, но… другая. Может это не любовь, но кто знает, что вообще такое любовь? — он слабо улыбнулся, осторожно протягивая к Лее руки и бережно утирая слёзы с её щёк. — Я знаю, какая ты свободолюбивая, поэтому постараюсь не загонять себя и тебя в какие-то рамки. Мне казалось, что нам было хорошо вместе, так почему бы… не продолжить быть вместе? Без этих ярлыков «любви», «влюблённости» и всего такого. Просто рядом, — он почему-то резко замолчал. — Но я бы хотел услышать, что ты думаешь. То есть, ну, нравлюсь ли я тебе в этом плане, — он вздохнул, кусая внутреннюю сторону щеки, отвёл взгляд.       Стесняется.       Лее нужно было услышать эти слова. Им вместе правда хорошо, спокойно и дальше по списку. Они сходятся во многом, с Армином, если так подумать, вообще не заскучаешь. Лея копнула глубже в себя, стараясь отыскать ответ на его вопрос. Как человек Армин Лее, безусловно, симпатизировал. Но… как что-то большее? Хотелось бы ей видеть его рядом чаще, возможно, в своей кровати? Хотелось ли ей чувствовать его руки, губы на себе? Странно, они будто поменялись местами. Армин обычно жил по расписанию, у него всё всегда чётко и понятно, а тут… он готов отойти от логики, остаться плавать в её неопределённом ответе. А вот Лея так не хотела. Мысли никак не оформлялись во что-то разумное. — Ты мне нравишься, Армин, — решилась сказать Лея, смотря вниз, на траву, избегая его глаз. Сердце беспокойно клокотало в груди, сигнализируя о сильном волнении. Лея нечасто признавалась себе, что думала об Армине чаще, чем обычные люди думают о друзьях. Хотела от него большего, чем обычно спрашивают с друзей.       Лея кивнула своим мыслям, приблизилась к лицу Армина и оставила один осторожный, почти призрачный поцелуй на его пунцовой щеке, сразу же отстранилась, но это всё равно было близко. Ближе, чем когда-либо. Армин после заулыбался сильнее, немного недоумённо смотря на Лею. Судя по всему, этот жест оказался приятен обоим. — У тебя так много веснушек, — Армин чуть прищурился, стал бродить взглядом по лицу Леи. — Веснушек? — она неловко коснулась своих щёк. — Ага. И ещё родинок на руках много, — Армин коснулся её запястий, продолжая разглядывать лицо. — Мне не нравится, когда загорала раньше сильно, смотрелось некрасиво, — Лея пожала плечами. — А мне нравится. Можно знаешь что делать… — Армин немного отстранился, с позволения Леи чуть приподнял рукава плаща и рубашки, держа левую руку за тонкое запястье. — Что? — Лея непонимающе следила за его действиями. Холодный ветер прошёлся по голому предплечью. Дыхание предательски сбивалось, не поддаваясь никаким техникам успокоения. — Можно соединять из родинок созвездия, — он заворожённо стал водить от точки к точке на белой коже (этот год Лея проходила в форменной куртке, поэтому о загаре не было и речи), одним лишь кончиком пальца создавая воображаемый узор.       Ей было немного щекотно: его едва различимые горячие прикосновения приятно контрастировали с прохладой кожи. — Вот, это большая медведица, — Армин провёл несколько невидимых линий между родинками. Лея участливо наблюдала, как он водит пальцем по её руке.       Ей нравилось наблюдать за его руками: пальцы тонкие и длинные, а ещё теплые и всегда согревают. Ей казалось, что Армин никогда не загорает ни на тон, поэтому и кожа у него всегда белая-белая, словно снег в горах. И ресницы длинные и пушистые, что Лея даже иногда завидовала.       Как стоило ожидать, никаких отметин прошлого в виде следов от высыпаний на лице или шрамов у Армина не было, теперь не было. Лея даже немного опечалилась, что и шрамов на его руках тоже больше нет, как и этой их маленькой общей тайны. Лее они тоже нравились: красивые узоры были. Ну, в общем-то, были и были, пусть. Главное, что он сам живой, правда остался теперь совсем без… изюминки. Да, Лее казалось, что шрамы и прочие отметки были чем-то вроде изюминки, что отличали одного человека от другого. И отличительные черты Армина Лею раньше как-то привлекали. — А у тебя теперь ничего нет, — озвучила свои мысли Лея. — А? Ты про что? — Армин поднял голову. — Ну… про шрамы, — Лея сама осторожно придержала его за запястья, приподняла рукава пальто и рубашки.       Огладила кожу на стыке предплечья и кисти. Раньше тут были ожоги с причудливыми узорами, известными на все сто лишь Лее. А теперь абсолютно гладкая кожа, видно только синие вены. — Они тебе нравились? — Армин склонил голову набок, наблюдая, как Лея трепетно гладит его руки. — Ага. Красивые были. Сразу вспоминались мои самые первые кривые перевязки, когда я на тебе тренировалась, — она улыбнулась своим мыслям. — Вот ту-ут была ложбинка, и тут, — она медленно водила по коже кончиком пальца, вычерчивая бывшие шрамы по линиям вен, немного задевая их ноготком. — Ай, щекотно, — хихикнул Армин, когда Лея поднялась чуть выше, ближе к локтю.       Лея убрала руки, одёрнула рукава своей рубашки и плаща, немного посмотрела на Армина. В голове как-то больно отдались слова Эрена. — Я много думала о том, что Эрен сказал на гауптвахте, — она стала рыться в кармане плаща. — Что тебе осталось тринадцать лет, — Лея незаметно вытащила подвеску, сжала в кулаке и снова поглядела на Армина. Он немного помолчал, опустил взгляд в траву. — Я и сам об этом много думал. Я вижу воспоминания Бертольда во снах и… я не хочу умирать, ты это и сама понимаешь, — он немного печально вздохнул, жалостливо взглянул на Лею. — Я понимаю, что ты не хочешь снова пережить ужас Шиганшины. И я пойму, если ты не захочешь делить со мной это оставшееся время. — Если всем нам уготована неизбежная смерть, не лучше ли умереть счастливым и любимым? — Лея разжала кулак и протянула ему подвеску. — Эрен сказал, что похоже на сердечко, — она глупо улыбнулась.       Армин вскинул брови от удивления, даже не сразу понял, что это. Но потом бережно взял подвеску из её рук и стал рассматривать. Лея подняла на Армина взгляд: в его глазах отражался рассвет, что давал ей маленькую надежду. Кожа приобрела приятный цвет от фиолетового неба. И всё вокруг ощутилось каким-то особенным. Она чуть потянулась вперёд, одной рукой коснувшись щеки Армина. — Так… чего ты хочешь? — неуверенно спросил он, будто не мог сложить все её действия и слова в одну картину. — Я? — Лея замолчала на несколько мгновений. — Я хочу быть с тобой, — с мольбой взглянула прямо ему в глаза.       Казалось, что прошли часы, годы, тысячелетия, пока они вот так смотрели друг на друга в упор. В голове проносилось множество мыслей совсем без фильтра, но слово не воробей. И Лее хотелось верить, что сказанное ею — правда. Что о содеянном не придётся жалеть.       Лицо Армина медленно разгладилось, он стал выглядеть совершенно ошарашенно: глаза распахнуты, брови изогнуты в удивлении. Он резко отвёл глаза и дёрнул плечами, всё ещё сжимая в руке подвеску. — Тогда… эм, если ты хочешь, то… мы бы могли… — его взгляд выразительно поднялся, остановившись на её губах.       Кровь зашумела у Леи в ушах, сердцебиение, давно потерявшее размеренный ритм, ускорилось до предела. На языке было лишь два слова. — Я хочу.       И вот Армин наклонился ближе, немного нерешительно касаясь её губ своими. Сначала коротко беря на пробу, несмело, затем чуть увереннее. Лея понятия не имела, как это делать, но сам факт уже добавлял какой-то заветной интимности этим нескольким мгновениям. Армин словно был гораздо опытнее и увереннее, поэтому взял инициативу на себя, осторожно вёл Лею за собой. Она словно погрузилась в сладкий, нереальный сон. Его тёплое дыхание, рассыпающееся так близко, его мягкие губы, что, оказывается, чрезвычайно приятно целовать – всё это мало походило на правду. И его руки, осторожно касающиеся её лица, щёк. Армин словно специально растягивал момент больше, чем нужно, целуя неспешно, заставляя Лею самостоятельно жаться ближе. Внизу живота начало что-то щекотать, не давая усидеть на месте. Сердце билось, такое ощущение, уже и не в груди, а по всему телу. Так громко, так сильно, так влюблённо.       В ноябре Лее внезапно стало жарко. В ноябре она наконец почувствовала себя живой.       Ей было отчего-то так важно пытаться потрогать Армина целиком, что она не могла устоять от того, чтобы наощупь двинуться к его шее, вплести пальцы в волосы на затылке. Армин пару раз оставил короткие поцелуи с придыханием мимо губ, мазнув по уголку или попав даже в подбородок.       Отстранившись, Лея захлопала глазами, дыша через рот. Армин смотрел на неё не менее ошеломлённо, дыша примерно тем же образом. — Лучший подарок на день рождения, — он глупо рассмеялся, запуская пальцы в волосы. — Ты же никуда теперь не уйдёшь? — Лея склонила голову набок. — Не уйду, — Армин провёл руками по лицу, затем выставил мизинец.        Лея немного застопорилась, но всё-таки протянула мизинец в ответ, скрепляя новую клятву. — Прости, что нарушил то обещание. Но это — никогда.       Когда они разъединили мизинцы, Лея помогла Армину снова надеть подвеску, затем немного отодвинулась, села не напротив, а обратно рядом, положила голову ему на плечо. Протянула руку, чтобы Армин вложил в неё свою. У неё теперь ладони тоже чуть тёплые. Впереди большое-пребольшое поле, за спиной Трост, дальше стена Мария, а там и море… свобода. И больше никаких преград. А там, за морем — совсем новый мир. До этого они и так были точно птицы в клетке, но, как оказалось, их ещё и сверху накрыли платком, что они не видели ничего вокруг. А теперь платок сняли и клетку открыли. Но птица, всю жизнь сидевшая за решёткой, летать не может. Хотя это дело времени. — Подожди здесь, — Армин спешно поднялся на ноги и унёсся в ту часть поля, где трава не была скошена. Лея кивнула и осталась сидеть там где сидела, лишь только подставив лицо восходящему солнцу. Яркое зарево выплывало из-за горизонта, оказавшись уже на середине неба. На губах ещё фантомно оставался вкус его губ, мягкость поцелуя.       Внезапно Лея вздрогнула, по спине прошлись мурашки. До сих пор было сложновато полностью понять и осознать, что произошло. Она провела руками по лицу, вздохнула полной грудью, коснулась места, где располагалось сердце: теперь всё как прежде. Почти. Неважно, как и что будет дальше, если хорошо сейчас, в моменте. Ведь только момент имеет смысл, ни секундой раньше и ни секундой позже.       Лея подняла взгляд в небо, на розоватые редкие облачка. Рассветы — такая классная штука. Тело было тяжелым и одновременно таким лёгким, что эффект выходил забавный. Но Лее нравилось: она старалась запомнить каждый миг, чтобы позже вспоминать этот рассвет и эти новые чувства. Тёплый ветер прошёлся по лицу, словно нашёптывая что-то на ухо. Лея прикрыла глаза, чувствуя эту тонкую нить, что связывала её и природу. Её и маму. Она всегда была и будет рядом.       Спустя пару минут Лея услышала позади торопливые шаги. Обернувшись, она разглядела, как Армин с наидовольнейшим лицом шагает по траве и держит что-то за спиной. Она смотрела на него снизу вверх, ничего не говоря. Когда он приблизился, Лея поднялась с травы, оказавшись даже чуть выше самого Армина. Она с вызовом на него взглянула, улыбаясь одним уголком губ. Армин же продолжил довольно улыбаться, прищурившись. Спустя мгновение он показал ей три маленькие ромашки, что держал за спиной. Лея сначала открыла рот от удивления, потом заулыбалась, забирая букет. Она на мгновение почувствовала лёгкий… страх за то, что сейчас цветы начнут жечь ей руки, но этого, к счастью, не произошло. Ромашки эти почти ничем не пахли, но зато на вид были просто очаровательными. — Можно ещё раз? — Армин лукаво улыбнулся, переминаясь с пятки на носок.       Но Лея первее оставила парочку поцелуев на его щеках и носу. Всё ещё было немного… неловко, но она, всё-таки, делает это третий раз в жизни. — Вернёмся в штаб, день подарков не закончился, — подмигнула она, направляясь обратно к воротам.       Шли они неспеша, хотя стоило бы поторопиться. Выйдя обратно в город, Армин, отведя взгляд, взял Лею за руку, сплетя пальцы в замок. Не потому, что кто-то из них пьян, а потому, что действительно хочется. Хотя Лее придумалась какая-то слащавая фразочка а-ля «Они были пьяны любовью и друг другом», но это было уже слишком.       Вернувшись в штаб, Лея запрягла Армина подняться в казармы и поставить цветы в воду, а сама ринулась в столовую, чтобы проверить приготовления.       Когда Лея открыла дверь, на неё обернулся Конни. — О-о-о! С днём рожде-… — заорал он, но Лея замахала руками, обрывая его. — Это я, я, — прошипела она, проходя ближе к праздничному столу и по пути расстёгивая плащ. — Где Армин? — к ней подлетел Эрен. — Всё под контролем. У вас всё готово? — Лея отодвинула от себя Эрена, оглядела стол с тортом. — Ага, если не считать Сашу, которая залила слюнями весь пол, — Микаса кивнула на Сашу, что за руки держал недовольный Жан. — Всё, я пошла, ведите себя тихо! — пригрозила им Лея, выйдя из столовой и излюбленными широкими шагами направляясь в казарму.       Поднявшись наверх, Лея залетела в свою комнату, где Армин стоял с вазой у её прикроватной тумбочки и выбирал положение для цветов, что покрасивее. Лея быстро кинула плащ на кровать и, не подавая вида, манерно склонилась, подав Армину руку. — Приглашаю вас, уважаемый, в увлекательное путешествие до столовой, — протянула она намеренно искажённым голосом.       Армин хохотнул, вазу отставил, но руку, аки манерная дамочка, протянул. И Лея повела его в столовую. В коридоре перед заветной дверью она прикрыла ему глаза. — А где все остальные? — спросил Армин, щупая руки Леи на своём лице. — Их же Ханджи забрала, не помнишь? — на ходу придумала Лея, немного запаниковав. — И не вертись. — Да? Я не помню… — удручённо протянул Армин. — У меня бровь чешется, — Армин потянулся, чтобы убрать руку Леи, но она была беспощадна, поэтому легонько хлопнула его по руке, потом закрыла оба глаза одной ладонью и почесала ему бровь.       Дверь в столовую была открыта. Лея одним взглядом приказала всем молчать, хотя ребятам уже натерпелось начать орать поздравления. Лея заметила, как на Армина зыркнул Эрен, увидев ту самую подвеску поверх рубашки. Подведя Армина к столу, Лея нарочно сказала: — Не очень, конечно, роскошно, но думаю, что тебе понравится, — в это же мгновение она убрала руки в его глаз, а ребята хором закричали: «С днём рождения!». Армин поначалу в растерянности замотал головой, обернулся на Лею, на радостного Эрена и Сашу, что кинулись его обнимать вместе с остальными, а затем заулыбался во все тридцать два, кажется, даже заплакал.