Люби меня, люби

      Джон был поражён до глубины души: он стоит здесь и сейчас и его губы касаются губ Робба. О, можно было всё отдать за этот миг, за такую несбыточную мечту. Не счесть минут, проведённых в мечтаниях, не счесть часов, потраченных на любование сводным братом. Парень и не мог подумать, что его самое сокровенное желание сбудется, что их с виду братские отношения окажутся чем-то большим, что Старк мало того, что взглянет на него, так и ещё ответит на поцелуй. Да с какой страстью! Проходили сладкие минуты наслаждения: несмотря на то, что в арсенал мог войти кто угодно, они не спешили прекращать. Парни были предоставлены друг другу, они утопали и растворялись в чувстве, внезапно охватившим их. По телу Джона прошла волна возбуждения, которую было невозможно скрыть: дыхание стало частым, прерывистым, бриджи вдруг стали неожиданно узки, что-то неизведанное и сокровенное рвалось наружу. Ему не терпелось продолжения, однако, он пока не знал, что скоро произойдёт то, о чём он и думать не мог.       Наконец, они отпустили друг друга: Робб внимательно, с лукавым прищуром осматривал своего братца. Джон, залитый краской, часто дыша, не мог отвернуть взгляд от каштановой шевелюры Старка, не мог оторвать глаз от сияющих синих озёр. Именно в этот момент он понял, что такое любовь. Ни одна шлюха из Зимнего городка, даже с самыми восхитительными и запоминающимися формами не смогла бы его переубедить. Ни одна даже самая родовитая и прекрасная леди не смогла бы разрушить чувства, вспыхнувшие в нём. Стоя в продуваемом всеми ветрами арсенале, среди кольчуг и тренировочных мечей он нашёл свой смысл жизни. Жить и умереть за один только взгляд этих пронизывающих Старковских глаз. Убить, кого угодно за одно лишь слово Робба, отдать всё, что у него есть за одно лишь прикосновение, лишиться жизни и свободы за один лишь пламенный поцелуй. Однако горькая правда омрачала всё: он бастард, и не будет ему места в Винтерфелле. Перед тренировкой Нед Старк сказал ему, что скоро приедет его брат Бенджен, ночной дозорный, и что ему будет за честь доставить Джона на Стену. «Запомни, ты – Старк, а Старки всегда служили на Стене, это почётно» - сказал ему тогда отец. Последний был вынужден согласиться, так как альтернативы в жизни не видел. Эх, если бы только этот разговор состоялся хоть на день, хоть на пару часов позже! Он бы ни за что не согласился покинуть замок, покинуть Робба. Теперь он понял, что не выживет, не вытерпит без него.       Джон неимоверным усилием перевёл взгляд на пол, пошарил руками по поясу, пытаясь открыть мешочек. Там он нащупал пачку сигарет, единственное, что напоминало ему о жизни, полной невзгод и лишений. «Сигарета никогда не бывает лишней, поможет прочистить мозги и справиться со всем, что на меня навалилось» - подумал парень, и, развернувшись, бросился прочь из арсенала. Робб остался стоять там, где стоял, смотря на удаляющуюся фигуру Джона, сгорая от желания.       Чтобы никто не видел Джона курящим, тот решил отправиться в богорощу, куда практически никто не заходил, кроме отца после казни или девчонок со своими глупыми просьбами. Встав за исполинским чардревом и примостившись к нему спиной, он достал сигарету из пачки, зажег и затянулся. Мысли вереницей проносились в голове: неожиданное пробуждение, завтрак, тренировка, поцелуй. Казалось бы, и двух жизней не хватит, чтобы разобраться во всём этом и разложить по полочкам. Дым окутывал Джона, скрывал пейзаж вокруг, приводил мысли в порядок. Увлечённый самокопанием, он не заметил Робба, тихо подошедшего к нему сбоку. - Чем это ты тут занимаешься? – спросил недоумённо Старк, поглядывая на дым, окутавший чардрево. - Да ничем собственно, копаюсь в себе – ответил Джон, спешно выкидывая окурок из рук и незаметно закапывая его ногами. - Откуда тогда взялся этот непонятный дым? - А он от источников идёт, ты что, не заметил? - Странный больно у него запах, дыхание перекрывает. Он не похож на обычный. - Что-то ты больно токсичным стал, Старк! – не выдержал «допроса» Джон. – Ходишь, вынюхиваешь тут, будто стал лордом Винтерфелла! - Если ты и не заметил, мне это положено по праву рождения. Что это за странное слово такое «токсичный»? Где ты такого нахватался?       «Чёрт возьми» - пронеслось в голове у Джона. «Они же не знают, что такое с л е н г. Как можно было так по-тупому спалиться?» - Не бери в голову, я хотел сказать, что ты больно уж тактичным стал, а тебе, видимо, показалось что-то другое. Слушать внимательнее надо! - Ишь ты, какой стал, бастард! Я могу и меры применить соответствующие – прошипел Робб, подходя ближе. – Например, закрыть в какой-нибудь камере, или лучше в крипте. Где ты будешь только моим, и ничьим больше – прошептал он с некоторой яростью прямо на ухо Джону. - Не волнуйтесь, лорд Старк – сказал Джон, отстраняясь. – Потерпите два дня, завтра Хранитель Севера даёт пир в честь летнего праздника, а послезавтра я уже отправлюсь на Стену и не буду больше своим видом мозолить вам глаза. - Как, на Стену? – голос Робба поразительно преобразился: стал надломанным и расстроенным, кулаки, крепко сжатые доселе, безвольно повисли вдоль тела. – А как же то, что было между нами час назад? - Я не знаю, что это конкретно было, – надменно ответил бастард. - Возможно, это просто всплеск чувств, возможно – просто братская любовь. Я думаю, вам стоит идти, лорд Старк, а то вас могут хватиться. Вам необходимо приготовиться к ужину.       Джон толкнул плечом брата и направился к своей каморке. Несмотря на такой надменный тон, на душе у него скребли кошки. Он никогда бы не позволил себе так общаться с объектом своего обожания. Стоило притянуть его к себе, поцеловать, посетовать на злую судьбу, разделяющую их. Но так бы сделал предыдущий Джон, Джон-тряпка. Нынешний же, прекрасно зная поступки книжного оригинала, решил играть по своим правилом, быть настоящим мужчиной с крепким характером, которого не так-то просто добиться.       Робб стоял у чардрева, словно громом поражённый. Немыслимо, чтобы Джон себя так вёл! Сколько он его помнил, тот никогда не отличался таким скверным характером. Бастард Неда Старка всегда был мягким, отзывчивым, напрочь лишённым гордости и язвительности. Парень думал, что, прошептав ему на ухо такую «угрозу», тот сразу кинется ему в объятия. Однако разговор пошёл совершенно в другое русло, и последнее слово осталось за его сводным братом. Просто сумасшествие какое-то! А ещё и сегодняшняя тренировка явно выбила Робба из колеи. До этого дня ему всегда удавалось одерживать верх над Джоном, до этого момента он был лучшим, а тут все так внезапно переменилось. Парень пнул корягу от злости, но эта агрессия была наиграна. Он понимал, что в глубине души он его очень сильно любит. А ещё этот его характер с перчинкой! Робб понимал, что попал в ловушку. Об этом чётко сказало его неприкрытое разочарование, когда тот узнал, что Джон отправляется завтра на Стену. Старк понимал, что не сможет жить: есть, дышать воздухом, ездить верхом, тренироваться без своего сводного братца. Так сильно он запал ему: проник в кровь, растёкся по жилам. Этот образ вечно удивлённого мальчишки, радующего абсолютно любой банальной вещи в детстве и язвительного, саркастичного парня, каким он является сейчас, отпечатался в сердце наследника Винтерфелла. Он хотел быть с ним, хотел принадлежать ему, хотел раствориться в нём, быть одним целым.       Тем временем Джон уже дошёл до своей каморки и улёгся на постель. До ужина оставалось ещё несколько часов, и будет лучше, если он не будет мешаться под ногами и показываться на глаза леди Кейтилин. Парень лежал и думал, как же ему остаться в Винтерфелле. Исходя из сериала, он помнил, что на самом деле Джон не бастард, а законный сын Рейгара Таргариена и Лианны Старк. Вопрос оставался один: как доказать это? Он помнил, что отправившийся в Цитадель Сэм нашёл это в одной из книг, посвящённой описанию жизни последних Таргариенов. Он может уломать Робба, чтобы он отправил письмо в Старомест от имени отца и попросил выслать эти книги. Только вот как бы подмазаться к Старку, чтобы он сделал это? Тут нужно что-то большее, чем обычная просьба.       Джон прекрасно понимал, к чему могут привести их невинные поцелуи. Хорошо хоть, никто этого не видел, и никто об этом не знает. Однако рано или поздно, один из них должен будет отдать себя полностью другому. Эта перспектива немного пугала парня. Хотя, если вспомнить его лучшего друга из прошлой жизни и то, что между ними произошло в день рождения тогда ещё Вадима, можно сказать, что соответствующий опыт у него уже был. Бастард понял, что ради сохранения любви, он готов на многое, даже на интимную связь с самим наследником Винтерфелла. Джон рассмеялся: скажи только кому, что будущий Хранитель Севера предпочёл самым видным леди из известных домов мало кому известного бастарда без роду и племени, народ за вилы схватится! Но он ничего не мог поделать с этим чувством: оно съедало его изнутри, сжигало каждую частичку тела, служило причиной бессонницы. Даже на плахе он бы не отказался от этой любви и сошёл бы в могилу с его именем на устах. Он прошептал в темноту: «Робб». Имя отразилось от каменных стен и вернулось к нему. Джон закрыл глаза: перед ним возникал до боли милый сердцу образ. В нём было прекрасно всё: тело, руки, роскошная шевелюра, колючая щетина, так приятно покалывавшая щёки при поцелуе. Один только взгляд на одетого в парадные одежды Робба вызывал в нём дикое возбуждение, отдававшееся сладкой болью внизу и электрическими разрядами в животе. Ах, как бы он хотел увидеть его без одежды! Провести руками по торсу, спускаясь всё ниже и ниже, к самым сокровенным местам. Увидеть, как Старк закатывает глаза от удовольствия, как растёт его мужественность, отзываясь на каждое прикосновение Джона. Слиться с ним в сладостном поцелуе и заставить весь мир ждать, время остановиться, сделать так, чтобы существовали лишь они двое. «Робб». «Робб». Несколько раз это имя слетало с губ парня, накаляя атмосферу в комнате, вгоняя его в истому. Так он и уснул, с его именем на устах и образом в сердце.       Его разбудил стук в дверь. Непонимающий, что происходит, Джон встал и отворил её. В сумерках показался его дядя Бенджен, приехавший со Стены. Брат Ночного Дозора улыбнулся своему племяннику, потрепал его за плечо. - Здравствуй, Джон. Я пришёл позвать тебя на ужин, а то почти все уже собрались. Как твоё самочувствие после недавней болезни? Брат говорил мне, что ты неплохо управляешься с мечом. Ты не передумал насчёт того разговора? Джон протёр глаза кулаком, вздохнул и тяжко выдохнул следом. Поднял голову, посмотрел дяде прямо в глаза и ответил: - Нет, не передумал. Я хочу принести вашу клятву и стать Дозорным. - Ты не понимаешь, на что ты идёшь. Мы отказываемся от своей семьи, даём обет ни брать жены, ни быть отцом детям. Ты ещё очень молод, ты ещё не познал тепла, не познал любви. Одумайся! - Нет, я всё решил – твёрдо ответил Джон, хотя его внутри его душили слёзы. – Все дети, которые у меня были бы – стали бы бастардами. Я не хочу плодить бастардов. Да и здесь мне не будет покоя. - Поговорим после ужина, может, ты решишь передумать – отрезал Бенджен и направился в чертог.       Джона разрывали довольно противоречивые чувства. С одной стороны – Робб и перспектива остаться в Винтерефелле и жить с ним. С другой – реалии этого мира, которые заключались в том, что в замке ему будут не рады, правды о своём происхождении он обнародовать не сможет из-за возможной кары со стороны короля Роберта. Поэтому придётся идти сугубо по сценарию: становится братом Ночного Дозора и строить свою карьеру там, не повторяя ошибок книжного оригинала. Он принял решение отправляться на Стену. Придётся забыть Робба, забыть те чувства, что он питает к нему. Отречься от всего и вся.       На нетвёрдых после сна ногах, Джон отправился в чертог. Он знал, где его место – практически у самых дверей, вместе со сквайрами и межевыми рыцарями. Объект его обожания сидел наверху по правую руку от Неда Старка. Зубы Робба были крепко стиснуты, рука с силой держала кубок с элем. Одного взгяда хватало, чтобы понять – Старк серьёзно недоволен. На нём был серый новый дублет с вышитым на нём гербом, серый меховой плащ удерживался на ключицах двумя серебряными головами лютоволков. Он являл собой совершенство северянина – грозный, рассудительный, властный и честный. Настоящий сын своего отца, который смог перенять большинство необходимых вещей. Только одно радовало Джона в этой ситуации – Роббу полагался один лишь кубок эля, в то время как Джон мог выпить сколько угодно заздравных чаш.       Прошло часа четыре. Джон отведал достаточное количество кушаний, пир подходил к концу. Не счесть количества чаш сладкого летнего вина, которые он поглотил. Он встал, чертог резко закружился перед его глазами. Рыцари, сидевшие рядом, загоготали, высмеивая «не умеющего пить мальчишку, от которого пахнет летом». На негнущихся ногах, наощупь он нашёл выход и оказался снаружи. Свежий ветер окутывал его, прочищая голову и постепенно освобождая её от хмеля. Парень сделал несколько шагов, запутался в плаще и упал. Минуту погодя встал, ухватился за забор и присел на колоду. Джон понимал, что он больше не сделает ни шага, так как сильнейшее чувство опьянения брало верх над его разумом. Он просидел на летнем морозце минут 10, а может быть больше, пока чьи-то твёрдые руки не взяли его и не встряхнули. Джон был в полубессознательном состоянии, глаза застлала пелена, он не мог видеть лица своего спасителя. Тем временем его мягко подтолкнули в спину, всё еще придерживая. Парень сделал первый шаг, за ним второй. Тот, кто вёл его, казалось, прекрасно знал, куда надо идти и выбирал кратчайший путь. Спустя несколько минут они оказались около каморки Джона. Дверь отворилась, в неё ввалился пьяный бастард и его помощник. Парень уселся на кровати, чьи-то заботливые руки начали снимать с него плащ, расстёгивать застёжки дублета. - Кто здесь? Кто меня лапает? – возмущённо спросил Джон - Сиди, не дёргайся. Дай я тебя уложу спокойно – сказал стальной, но до безумия знакомый голос. - Робб, - неуверенно прошептал парень. – Это ты? - А кто же ещё? – ответил голос. – Глаза открой пошире.       Джон из последних сил начал усиленно тереть глаза кулаком. Перед ними расплывались тёмные пятна, очертания комнаты кружились, вызывая тошноту. Превозмогая её, бастард попытался сфокусировать взгляд на том, кто его раздевал. Он увидел знакомые голубые глаза и две застёжки в виде голов лютоволков. Точными, размеренными движениями Робб снял с Джона дублет и ботинки, рукой заботливо толкая его к кровати. - Ложись. Ты много выпил сегодня. Седьмое пекло, какой чёрт тебя дёрнул так набраться? - Это не чёрт, братец. Это любовь. Ты сам знаешь к кому.       Джон резко перехватил руку Робба, притянул его к себе. Их лица были на расстоянии считанных сантиметров друг от друга, дыхания перемешивались, и паром поднимались к потолку. Старк провёл рукой по лицу брата, рванул застёжки на ключицах, плащ с меховой оторочкой рухнул на пол. Затем он обеими руками провел по груди, зацепился за борта дублета и одним движением снял его. Бастард взглянул на Старка, тот резко повалил его на кровать, завалился сверху и впился в губы. Он буквально пожирал своего брата: руки скользили от живота ниже, пытаясь добраться до завязок бриджей. Сноу вцепился обеими руками в каштановые волосы, тихо млея от удовольствия и возбуждения. Старк принялся целовать его в шею, попутно разрывая исподнее и спускаясь к груди. За дверью послышались голоса, затем торопливые шаги. Братья недоумённо уставились в проём: прекращать начатое им никак не хотелось. Робб сел на кровати, затем встал и подошёл к двери. Спустя секунды из-за неё показалась леди Кейтилин в сопровождении стражника. - Робб, куда ты потерялся! Ты забыл, что должен был попрощаться с гостями. Что ты тут делаешь вообще? - Мать, Джон сильно напился сегодня на ужине, я помог ему добраться до кровати. Леди Старк бросила колючий взгяд на Джона, повернулась к Роббу и сказала: - Нечего с ним возиться, как с маленьким. Как я вижу, он уже добрался до своего ложа и готов уснуть. Пошли, незачем нам больше здесь оставаться.       Шевельнув юбками, она исчезла во тьме. Старк бросил взгяд на Джона: тот выглядел глубоко несчастным и расстроенным. Остаток наваждения ещё бурлил внутри, но он был перебит внезапным появлением матери. Прошептав что-то похожее на «спокойной ночи», Робб закрыл дверь и отправился в свои покои.