Beyond: Alive and Dead. (За гранью: Живой и Мертвый.)

***

— Вместе, до конца? Он улыбнулся, и прикрыл глаза. Сколько бы времени ни прошло, но ее все так же терзал тот вопрос… — Да. Вместе. До самого конца. Что если бы она умерла в тот день? Что если бы демон уничтожил ее тело в ту ночь, под яркой луной, возле старого маяка, светящего в даль? Возможно, брат был бы в порядке? И они бы разорвали свои узы раз и навсегда. Она бы помолилась Богу лишь только об этом.

***

— Так ты знал? — Рассердился Уилл. Астарот только шире ухмыльнулся. — С самого начала. — Зачем… Почему? — Непонимающе спрашивал вампир у самого себя. Астарот знает, что тот чувствовал. Разочарование, отрицание, злость. Он ведь так любил эту девушку, считая ее чуть-ли не ангелом. Младшая дочь Фитцджеральдов, наследница древнего ордена, а также носитель редчайшей крови. — Такова судьба, — пророчески ответил ему демон. — Причём тут судьба? — Непонимающе спросил Гарри. Астарот перевёл взгляд на него и Сэди. Он совсем забыл о том, что они тоже тут. Это длинная история. — Пророчество у ангелов. Разве вы не слышали? — Удивлённо ответил демон. Он думал, что они знали о пророчестве, потому что Гарри много времени проводил в библиотеке. Но он и подумать не мог, что тот не заметил самое очевидное. Это история стара так же, как и сам Астарот. — Вот почему жнецы следовали за ней по пятам с самого западного побережья, — со вздохом заключил вампир. Должно быть, ему все еще сложно поверить в эту новость. И сейчас, где-то далеко, в глухой темной ночи, двое избранных ангельской судьбой борются с тьмой внутри своих сердец, и с жизнью, что заставляет брата и сестру поставить жирную точку в их прошлом. — Чего? — Прервала их разговор Сэди, — Ангелы, жнецы? О чем вы вообще? — А, совсем забыл, — Ухмыльнулся демон, — Ты же не знаешь об этом… — О чем? — Поздороваемся еще раз, — со смешком, демон стал приближаться к девушке, — Моё имя — Астарот, и я демон. Рад знакомству. С этими словами он протянул девушке руку, но та продолжала стоять на одном месте, не обращая на него внимания, при этом сильно нервничая. — Демон? — Шептала она себе под нос. Должно быть, сложно было поверить. Однако, после этого, все куски пазла сошлись в мгновенье. Гарри прикусил губу от разочарования, схватил Сэди за руку, что-то прошептал ей на ухо, и толкнул в плечо. Девушка была взволнована, но несмотря на непонимание и страх, что поселился в глазах, она заставила себя сорваться с места, и убежать. Она должна была найти Питера. Как можно скорее. — Птичка вылетела из клетки, — вздохнул Астарот. — Ты не выглядишь особо расстроенным. — Разве? — Переспросил демон, — Вообще-то, мне все равно. Да и многое она сможет сделать? Уже слишком поздно. Кровь давно пролилась, и продолжает литься до сих пор. Сколько еще детей того нефилима он потеряет, прежде чем история подойдёт к концу? — Почему? — Раздражённо спросил Уилл, обращаясь к демону, пока Гарри пользовался этим моментом, чтобы скрыться в библиотеке, — Зачем было сжигать собственный дом? В чем заключалось это глупое пророчество? Астарот побледнел, и попытался что-то сказать, но слова так и не шли. Он не знал как объяснить. Как сказать, что все началось много тысячелетий назад? Что он дал обещание тому нефелиму, что будет рядом с его потомками до самого конца? Как рассказать, что Эдвард, сам того не зная, вернувшись в Лондон, и отстроив поместье заново, запустил необратимый процесс, и теперь сам Бог будет не в силах остановить этот жуткий вихрь последствий? — Таков замысел, — прошептал он в темноту, после глубокой паузы, — Она сделала это, чтобы замести следы. Чтобы никто не понял, чего она добивалась. — Значит, то, что происходит сейчас… — Да, она спланировала это еще тогда. В пророчестве старшего брата считали солнцем: «И взойдёт Солнце на небе, и осветит он лучами своими жизнь людей избранных, и да помогут они в его начинаниях, до тех пор, пока он судьбу свою не примет…» — Мои родные… Друзья, — продолжал вспоминать Уилл, — Они умерли, потому что… — Это не из-за неё, — ответил демон, — Орден провёл зачистку, но она тут не причём. Лишь раз она была инструментом в чужих руках. Впрочем, быть чужим оружием ей не по нраву… Как и луна, она была холодной, не живой. Способной лишь отражать лучи яркой звезды, притом постоянно оставаясь в тени. У Солнца была энергия, но Луна эту энергию иметь не могла. — Хотел бы я, чтобы это было правдой, — наконец прошептал Уилл. Он осел на пол, думая, что делать ему теперь. — Это еще не конец. — Знаю. — Если бы мы проникли в архив ордена, узнали бы о ангелах больше, — предложил демон. Уилл оторвался от просматривания пола, и перевёл вымученный взгляд на Астарота. В потухших вампирских глазах появилось слабое свечение. Надежда. — Ты хочешь остановить ее? Почему? — Неуверенно спросил тот. — А ты не хочешь? — Недовольно прошептал демон, отворачивая свой взгляд, — Она же буквально всех убьёт, если мы ее не остановим. Своими действиями она привлекает к себе жнецов. А ведь вы с таким трудом запутывали следы в Йеллоунайфе. Уилл не ответил. Он понятия не имеет, что нужно сказать, и что теперь делать. — Что за пророчество? — Наконец спросил он. Демон вздохнул. На улице опять шёл дождь. Почему-то сейчас ему очень хотелось, чтобы на небе не было этих облаков. Не было ветра, не было холода. Как же он ненавидит осень. — Пророчество о наследнике ангельской крови, что возродит высшего существа ценной собственной жизни. — Кейтлин сделает это? — Нет. Чтобы то существо пробудилось, необходимо много выполненных условий. А это очень сложно. Сложнее, чем какой-либо другой обряд, из того, что я помню. — Так вот почему для Смерти это был всего лишь запасной план. — Да. — Согласился демон, — Так я думал, пока не понял, что Кейтлин оступилась. С самого начала она делала то, что приказала делать ей жнец. Лишь потому что это в ее интересах, конечно-же… Не знаю, хочет ли она защитить себя или Эдварда, но от ее действий в будущем погибнет очень много людей. — Если ты про орден, то я не считал бы их людьми, — фыркнул вампир, вспоминая о убитых, — Однако, ты прав. Так нельзя. — Я не про орден, — грустно ответил демон, — Я про всех людей. — Все настолько плохо? — Хуже, чем ты думаешь. Однако, ведь, бывают дни, когда луна укрывает солнце, затмевая яркую звезду от людского взора. Пускай и всего на мгновенье…

***

— Есть одна вещь, которую я хочу тебе подарить, — голос юноши раздался со стороны двери. Девочка посмотрела через плечо, и ее глаза наполнились радостью, несмотря на холодное выражение лица, — Я оставлю ее у двери, ладно? Характерный стук об пол заставил ребёнка подняться с тёплой постели. Маленькими, едва слышимыми в ночи, шажками светловолосая девочка дошла для двери. Скрипнули доски, щёлкнул замок, открылась дверь, и ее взгляд упал на небольшую шкатулку на полу. Девочка подняла ее, и занесла во внутрь. Дверь осталась незакрытой. Небольшая шахматная доска и фигурки из слоновой кости, почти как те, в которые она играла на днях вместе со старшим братом. Еще до того, как она заперлась в своей комнате и начала заниматься самообучением. Она хотела стать лучше, сильнее, чтобы орден поскорее признал ее способности по праву. Теперь она жалеет, что они с братом больше не играют в шахматы ночи напролёт. Няня часто ругала их за эту ночную игру. Потом они, конечно-же, перестали так делать. Шахматная доска сломалась, да и времени у старшего брата не хватало на такие глупости. Но ничто не могло затмить радость от детской шалости. Эту радость и сейчас не описать словами. Так почему же они с братом… Стали такими несчастными? Не потому ли, что они всегда были шахматными фигурками на чьей-то доске? Истинный наследник древнего рода, и… Та, что без души, уничтожит последнее живое, что было в ее жизни.

***

— Прошу же, ну, возьми трубку! — Восклицала девушка, быстрыми шагами несясь по главной улице Бирмингема. Если то, что сказал Астарот, действительно правда, тогда… Тогда вся ее жизнь была сплошным обманом. А впрочем, она об этом прекрасно знала. Все бесполезно. Питер не брал трубку. У Эдварда телефон был отключён, и сколько бы Сэди не старалась, все было без толку. Свой план Кейтлин уже давно воспроизвела в действие, и мелкие отклонения не могли повлиять на исход. Сэди хотелось кричать на всю улицу, и лишь одно благоразумие не давало ей окунуться полностью в эти чувства. И что ей делать? Сэди резко остановилась. Библиотека. Питер и Гарри. Судьба, ангелы, жнецы… Она развернулась, направляясь в сторону бара. Есть только один человек, который знал Кейтлин достаточно хорошо, чтобы просчитать ее следующий ход.

***

Гарри сидел над десятым дневником дражайшего друга. Непонятные слова, заклятия. История ордена. Латинский, латинский, древний английский, кое-где даже французский мелькает. Он остановился в самом конце, на той записи, что однажды показал Питеру, надеясь, что это хоть как-то им поможет. В этот злополучный день он впервые вспомнил слухи о тайне дома Фицджеральд, которые доходили до него еще в студенческие годы, когда он ещё сам был адептом в Ордене Просвященных. Семья с ангельской кровью, что несут на себе пожизненный крест. Говорили, что на них лежало древнее проклятие с отцовской стороны, которое передавалось по крови. Благословление ангела давало им силы бороться со злом, нести свою священную миссию в люди. Ведь так и был создан Орден. Дитя, что с кровью нефилима, и его приближенные, у которых была лишь одна цель: познать все сверхъестественное, и рассказать об этом своим наследникам, чтобы те и дальше очищали мир от зла. Шли годы, многое менялось, и семья Фицджеральд не исключение — несчастье одно за другим падало на голову наследникам древнего рода. «И сказала ведьма избранному: придёт время, и потомки твои освободят предка твоего, и да прибудет равновесие в мире, пускай и ценной огромной жертвы…» «И ответил избранный ведьме: Пока Солнце светит ярко на небе, Луна не сможет забрать чужие лучи света себе.» «Тогда ведьма разозлилась, и прокляла его еще раз: Пускай так, Солнце светит ярче Луны, а потому я избавлю Луну от печали людской, разделю ее свет на разные осколки, и помещу их в разные уголки вселенной. И пока не настанет время, Луна не обретёт своего света…» Он до сих пор вспоминает тот момент, когда понял, что что-то идёт не так… Когда мир пошатнулся, и солнце перестало светить как прежде. Если бы только в тот день он увидел полную картину… Если бы только остановил ту юную девушку от ужасного убийства вампир кого клана… Возможно ли, что тогда, они оба были бы в порядке?

***

Первый крик раздался спустя пять минут, после того, как они вместе проникли в бункер. Система старая, сработала как часовой механизм: отключение питания помогло исключить ненужное внимание, и задержать солдат Ордена хоть на пару минут дольше. Кейтлин не стала долго думать. При первых шагах охранника, ее клинок сразу же вошёл в плоть человека, задевая важные органы, а затем так-же быстро исчез, оставляя открытую рану, из которой начинала литься алая кровь. Вопли мужчины были слишком ненастоящими для неё, однако враг был ослеплён. Из-за красного цвета энергосберегающего режима бункера сложно было что-то разглядеть, только если ты не готовился к этому специально. Эдвард подошёл чуть позже. Посмотрел на убитого, и жестом руки предложил разделиться. Кейтлин согласилась. Бункер был огромен, людей было много, а потому они одни долго бы справлялись здесь. Да и, не завидное у них тут положение: двое против сотни. Но она так долго ждала этого дня, чтобы спалить это место к чертям, так как она могла бросить все находясь всего на половине пути? — Что это за крики? Где Каспер? — Раздавался голос из другого коридора. Кейтлин ухмыльнулась. Сейчас она чувствовала себя живой как никогда раньше. Выстрелы оглушали, звон металла раздавался каждую секунду. Раз мертвец, два мертвец. Сильная рана, алая кровь. Стены все в красном, и дело совсем не в освещении. Безумный взгляд заставлял людей пятиться назад, роняя пистолеты на пол, но остаться в живых им было не суждено. Ее движения резки — всего пара глубоких порезов, и десятки людей лежат на полу без дыхания, закрывая глаза в последний раз. Намного сложнее, когда тебя узнают. Она знает это, ведь движения девушки становится легче просчитать. Сделает ли она шаг в сторону, или выпад — этот человек заметит все, потому что знал тебя раньше. А потому она хитрит. — Ты… — Ее бывший учитель наверняка хотел поговорить с ней, убедить ее, что еще не все потеряно, что если она сейчас остановится, то сможет вернуться в Орден. Ее это больше не интересует. Ловкий руки лезут в задний карман, и через секунду в глотке бывшего знакомого парочка острых лезвий, а глаза у учителя яркие, широко открытые. Без слов, но все-же молит о пощаде. Но пощады здесь лучше не ждать. С другой стороны слышатся бесконечные крики. Эдвард знает здесь больше людей, чем она, и все же не тратит время на разговоры. А потому и ей не стоит. Однако, это ужасная, длинная… всепоглощающая тишина, а после резкие вскрики их врагов… Заставляет ее переживать еще больше. Разорванные в клочья бумага, мебель, беспрерывный звон клинка, и выстрелы пистолета, пули, что попадают всякий раз мимо цели… Ей смерть не страшна. И ему тоже. Они друг другу поклялись еще задолго до этой судной ночи, а потому обязаны сдержать обещание. Их жизнь болезненная, словно гниющая рана, и после этой ночи будет лишь еще страшней… Что могут сделать пули, или кровавые раны на всем теле, когда они уже давно познали боль утраты и поражений? Обычные раны давно не болят. Только те, что остаются глубоко настолько, что заставляют тебя страдать по ночам. Они были такими молодыми тогда, когда Орден Просвященных стал использовать их в своих ужасных поступках. Двадцать пять лет назад — вот когда это все началось. Они были словно запутавшимися марионетками, что нелепо дёргались на смех всем зрителями в зале. Их душа, и их тело всецело принадлежали Ордену, который управлял ими против их же воли, заставляя сердце сжиматься от страданий. И за всю ту боль… За все те ночные кошмары… За каждую рану на теле, и на душе ее брата… Они должны были ответить в сто крат. Сквозь боль, и вечную печаль, она отомстит за все их прегрешения, очистит это место от зла, как и было задумано ранее… Но тогда она еще не знала, что на самом деле все было куда намного ужасней. Не подозревала, что врата ада никем не охраняются. Что даже избавив дьявола от цепей, она высвободит на волю нечто более страшное, чем просто бесконечную тьму…

***

И все же, они не должны были этого делать. Впервые, Астарот стоял у этого здания. Еще ни разу он не был настолько глуп, чтобы во время активного нападения на бункер, ворваться в другую часть Ордена, в их архив, и разнести там все к чертям, при том найти нужную информацию. — Ты должен будешь пойти один, и уничтожить защиту от демонов, — сообщил Астарот вампиру. Тот лишь только кивнул, и без лишних слов поплёлся к запасному входу. Конечно, был большой шанс, что там есть защита и от вампиров тоже, вот только ее нужно часто обновлять. Астарот надеялся на то, что после огромной суматохи в Лондоне, те напрочь забыли о такой вещи, как защита от сверхъестественных существ. Однако, он также помнил, что Орден уничтожал любого вампира, что окажется в окрестностях Лондона, а потому не особо удивился, когда почувствовал, как защита от демонов спадает со старого архива. Он думал, что его сердце выпрыгнет из груди — еще ни разу после его становления демоном он не чувствовал себя столь отвратительно из-за человеческого волнения. И все же, по какой-то причине, там никого не было в столь поздний час. Должно быть, все силы отправили на защиту бункера, а за архив особо не беспокоились. Но это все равно было странным. Неужели, Просвещенным совершенно все равно на эти бесценные знания? Архив был огромен, но Астарот быстро сообразил, как здесь распределялась информация. Записи о всех вещах была в главном журнале, что находился буквально на столе, у самого входа. Журнал учёта. Астароту потребовалось около пятнадцати минут, чтобы пролистать все эти старые и помятые листы, и с помощью своих демонических сил отыскать нужный им фолиант в самом дальнем углу архива. В своих руках он держал древние записи об ангелах, и современные исследования, который были проведены не так уж и давно, в той злополучной лаборатории. Демон ненавидел тот день, когда узнал об этих людях, об этом здании, и о тех вещах, что происходили внутри. К ангелам он особой любви никогда не испытывал, но и жалости не скрыть не мог, когда узнал, что становиться с теми, кто попадает в руки Ордена Просвященных. Впервые, тот взгляд он увидел около пятнадцати лет назад… Эдвард всегда был подобен яркому солнцу, как и все из его родословной — они будто бы излучали силу ангела. Однако, когда демон впервые увидел двадцатилетнего охотника, то первым, о чем тот подумал, было: «Он так не похож на Йохана, и в тоже самое время, будто бы его точная копия». Это был единственный раз, когда демону было некомфортно от этого молчаливого взгляда молодого парня. Потому что в глазах он видел долгую скорбь. Наверное, именно тогда демон и повлиял на их судьбы. Заставил Эдварда мыслить совершенно по другому. Не так, как мыслил Орден. Не так, как мыслили все эти люди, которые ничего не понимали о священной крови, что была внутри этого человека. Он смог повлиять на разум Эдварда, сделать его лучше, дать ему осмыслить свою жизнь, понять смысл и найти надежду. А вскоре, после этого, он впервые встретил и ее. Единственный раз, после смерти Йохана, его единственного друга при той жалкой жизни, он широко открыл глаза. Вместо улыбающегося нефелима, перед глазами стоял образ маленькой девочки. Теперь, чем дольше он следил за эти двумя, тем больше понимал: Солнце неизменно. Оно будет светить, пока есть энергия. Но чем старше становилась она, тем больше он видел холода в ее глазах. Ее будто бы лишили всей той энергии, что была у ее предков. Холод заменялся огнём лишь только тогда, когда родной брат был рядом. Пока светило солнце, луна отражала яркие лучи. Тогда, Астарот впервые подумал, что ведьма не прокляла его друга, а просто предупреждала о будущем. О том грядущем будущем, когда в этой семье появиться не только Солнце, но и Луна. О том дне, когда Луна будет отражать яркие лучи Солнца. Это было так давно, но Астарот помнит об этом каждый день. И каждый день он просит прощения у той ведьмы за то, что пренебрёг ее советом. — Что именно ты ищешь? — С любопытством спросил Уильям, подходя к демону ближе. Астарот прикусил губу практически до крови. Меньше всего ему хотелось прибегать к этому, и все же… Иным способом ее не остановить. — Ты, наверное удивишься, но я знал основателя их рода. Их фамилии, — скрепя сердце, начал демон свой рассказ. — Серьезно? — С удивлением спросил тот. Демон не ответил. — В те годы, я был лишь человеком. Мы с Йоханнесом уже две сотни дней путешествовали по миру, стараясь отыскать начало легенды о двойных клинках, что были утеряны при великой битве. Ведьма встретила нас спустя год, и наказала нам возвращаться обратно, однако Йохан не послушал ее, и продолжил поиски. — И за это она прокляла твоего друга? — Недоверчиво спросил вампир, — Погоди… Так ты с самого начала знал об этой истории? Возмущение можно было прочувствовать в воздухе руками, и демон вполне понимал юного вампира. — Прокляла ли? — Шептал Астарот в старый манускрипт, рассматривая чертеж рисунка, — Я мог бы возвать к душе нефелима, как однажды ведьма сделала это с Йоханом, но ведь у нее нет души… — К чему ты клонишь? — У нас лишь два пути, Уилл, — наконец решился демон, — Либо мы убиваем ее, и все вернется на свои места… — Либо? — Либо позволяем вершить ее правосудие. — Я думал, ты хотел ее остановить. Ты слишком часто меняешь свои планы. Это странно. Астарот не ответил. Он вспоминал, как следил за девушкой все эти четырнадцать лет со дня их знакомства. Вспоминал о ее взлётах, и о падениях. О своём друге. Он не мог ее убить. Ведь она так сильно напоминала ему Йохана. И от чувства беспомощности возникало чувство в разы хуже: облегчение от того, что в конце-концов эта девушка останется жива. Даже, если вокруг все будут мертвы.

***

Старший брат, что сиял ярче солнца, и младшая сестра, которая была вынуждена быть запертой во тьме. Наверное, думает Питер, его свет убивал ее. Наверное, она завидовала недоступной ей свободе, что была у ее брата. Она любила Эдварда, как единственного, кто всегда был рядом. Любила его, и завидовала ему. Так думал Питер, когда смотрел на этих двоих. Но он никогда не думал, что она любила и ненавидела его до такой степени, что хотела убить. Своими действиями, Питер необдуманно пробудил в ней нечто тёмное. И теперь он боится, что это тёмное уничтожит то последнее живое, что она хранила внутри себя. После завершения звонка, в машине стало очень тихо. На проезжей части то и дело было очень шумно, из-за проезжающих вперёд машин. Недолго думая, Питер убрал телефон на заднее сидение, и вырулил на проезжую часть. Он ничего не понимал в их отношениях, как ничего не понимал и в том плане, что составила Кейтлин, чтобы уничтожить Орден Просвященных. Однако одно он знал точно. Кейтлин с самого начала не была той, кого искал Эдвард. И если эта не та сестра, которую искал старший брат, то и сам он может перестать быть самим собой. Ничего удивительного в том, что Эдвард, без всяких рассуждений, шёл за ней. Всю жизнь он только это и делал. Следовал за сестрой. Ласковый, яркий, подобно мягкому солнечному свету старший брат, которого она любила, и которому завидовала, беспрекословно слушался ее, не задумываясь ни на секунду, что что-то не так в её плане мести. Словно она управляла им так, как ей было нужно. Думая об этом, Питер злился. Кейтлин обвела их вокруг пальца, при этом особо не напрягаясь, и ничего не делая. Пока все вокруг этих двоих думали, что лишь помогают узнать о смерти родителей, Кейтлин же делала то, что раньше ей было недоступно. Но только Питер понимает, что та совсем не видит очевидного. Своими действиями она лишь заводит себя и брата в ловушку, из которой они никогда не выберутся. Питер не должен был молчать. Не должен был сидеть без дела, когда чувствовал, что все обретает плохой оттенок. Когда видел, что и с Эдвардом, и с Кейтлин, что-то не так. Единственное, что ему остаётся… Лишь остановить этих двоих, чтобы они не натворили еще больше ужасных дел. Потому что, теперь, Питер точно уверен: если они продолжат, то в конце-концов кто-то из них погибнет. Потому что, если то, о чем Кристофер предупредил их, действительно правда… Тогда он не может быть уверен в том, что Кейтлин сможет выжить в этот раз.

***

Существует множество слов, которыми можно описать ее в данный момент. Красивая. Сильная. Умная. Безупречная. Но для неё… Мир всегда был холоден. Идеальный пример безжалостного убийцы, начитанного гения. Самого безупречного оружия в руках Ордена. Но для него… Она была всего лишь младшей сестрой. Которая вот уже 10 лет пыталась отвлечь его внимания от самого важного. От самой себя. И от судьбы, что была предназначена им еще при рождении. Конечно же, Эдвард знал об этом. Знал, но делал вид, что не знает. Интересно, в какой же момент все стало рушиться… Когда его сестра стала такой? Быстрой, безжалостной, неуловимой убийцей. Когда он проглядел момент ее взросления? На людях она была яркой, очаровательной. Будто бы цветущая в саду роза, что была особенно красивой, но росла с шипами. Сердце Эдварда разбивалось всякий раз из-за ее слов. Острых, словно шипы. И сейчас, смотря на нее, свою сестру, что без сожаления убивала каждого члена Ордена на своем пути, он испытывал это гнетущее чувство снова и снова. Чувство, будто бы он где-то допустил ошибку. Каждое слово, произносимое этими губами, каждое ранение, сделанное этими руками… Все это… Выглядело слишком жестоко в тот момент. — Кейтлин! Она услышала его только через пару секунд. Ее глаза… В них отражалась вся боль этого мира. Вся боль, и что-то намного тёмное. Синие омуты были темнее ночного океана. Видел ли он ее такой раньше? — Брат. — Все в порядке? — Спросил Эдвард, подходя ближе. Взгляд наткнулся на знакомое лицо. Знакомое, но мёртвое. — Это же… — Не важно, — прошептала она, вытирая пальцами лезвие кинжала. Не важно… Она убила человека, который когда-то был добр к ней, и при этом даже не нахмурилась. Потому что это больше не важно. Не имело никакого значения для неё. Думал ли Эдвард об этом, когда встретил ее впервые, после долгой разлуки? Вспоминал ли он об этом, когда падал вниз, вместе с теми осколками стекла и каплями дождя? И вновь лезвие металла сверкнуло, а Кейтлин вмиг оказалась за его спиной. Один из пропущенных им охотников практически подкрался к нему сзади, вот только, не успел тот и шагу сделать, как был убит взмахом ее легкой руки. Вот так вот просто. Без криков. Без сожалений. Лишь одним ударом можно было убить человека за считанные секунды. — И все же странно, — начал рассуждать Эдвард, не обращая внимания на рухнувший на пол труп человека, — пускай, здесь есть охрана, но разве не должно было куда сложней проникнуть сюда? Это ведь самое сердце Ордена, так почему… — Я их всех убила. — Раздался тихий голос сзади. — Что? — Удивлённо переспросил ее брат, резко разворачиваясь. — Ты не слышал? Я сказала, что убила большую часть ордена задолго до этого дня. Сказать, что Эдвард был поражен, это как если бы кто-то просто промолчал, пока ему рассказывали какую-то небылицу. — И зачем? — Неуверенно спросил тот, смотря в ее холодные глаза, — Чтобы облегчить вход, или… — Чтобы не мешались. — Ответила она, переводя взгляд на огромный синий экран в центральной комнате, — Разве не знал ты, брат, что чтобы свершить нашу месть, нам не нужны были все эти люди? Эдвард ничего не понимал. — И что же нам тогда нужно? — Всего лишь кое-что забрать, — рука девушки дрогнула. Она прошлась по всей комнате, внимательно рассматривая стены, а затем остановилась у последней. Сняла древнюю картину, которая висела здесь с самого начала, и вскоре Эдвард увидел небольшой встроенный в стену сейф. — Забрать? — Он подошёл ближе к сестре. Легкими движениями руки она ввела пароль в сенсорное устройство, и через секунду комната окрасилась в зеленый цвет. Сейф открылся. А внутри было то, что Эдвард и не надеялся увидеть уже очень давно. Когда пожар потушили, первое о чем вспомнил Эдвард, находясь в горячке — его маленькая сестра. А второе было… Поручение отца. Последней просьбой отца было лишь спрятать ту вещь. Кто лучше десятилетнего ребенка мог сделать это? Кто знал поместье настолько хорошо, лучше всех в Ордене, чтобы скрыть самую важную вещь семьи Фицджеральд там, где никто не смог бы найти? — Почему оно здесь… И правда? Почему же ТА вещь, которую Эдвард спрятал давным-давно в подвале своего дома оказалась здесь, в сейфе? — Прости, брат, — наконец заговорила Кейтлин, — Есть некоторые вещи, которые я сделала давным-давно, и о которых теперь жалею. И то, что это оказалось здесь… Это моя вина. Эдвард не понимает. Правда, совсем не понимает… — Как ты смогла это найти? — Нахмурившись, спросил тот. Он протянул руку, но она дрогнула прямо в воздухе. Он не мог заставить себя взять это снова. Потому что это стоило ему жизни родителей. Вместо него, Кейтлин забрала стеклянный сосуд сама. Закрыла сейф, и посмотрела на брата. — Они заставили тебя, не так ли? — Со вздохом спросил Эдвард, прикрыв ладонью лицо, — И когда ты собиралась рассказать мне об этом, Кейтлин? Девушка не ответила. Лишь только протянула стеклянный сосуд в сжатом кулаке. — Наверное, и не собиралась рассказывать, не так ли? — Догадался Эдвард, забирая из ее руки последнюю часть той благодати, что хранила его семья столько времени. И ради капли этой благодати его родители были готовы пожертвовать собственной жизнью, лишь бы только она не попала в чужие руки. — Почему ты вернулась за ней сейчас? — Потому что, она играет важную роль в нашей с тобой судьбе. — Судьбе? — С удивлением переспросил Эдвард, однако ответить ему не успели. Со стороны главного входа послышались крики нежданных гостей, — Черт. Не думал, что поддержка прибудет так скоро. Кейтлин только нахмурилась, и покрутила клинок в руке. — Какая разница сколько их там? Я убью каждого, кто встанет у меня на пути. Раньше эти слова бы не принесли той боли, что приносят ему сейчас. Эти слова теперь как пытка. А может, даже хуже. Ранят всякий раз… — Судьба, значит, — шептал он во тьму. Его ангельский клинок сверкнул алым светом в общей тьме комнаты. И если это та судьба, о которой он так долго думает, то он не готов принять ее прямо сейчас.

***

Когда в последний раз Гарри разговаривал с Кейтлин не по телефону, то как и обычно, обратил внимание на ее глаза. Эти синие глаза, полные холода и отчуждённости, так сильно напоминали ему о том, что теперь все иначе. Страх овладел Гарри, когда он стал свидетелем той ужасной сцены десять лет назад, однако ему все же нужно было знать… Помнит ли она о том, что он сказал ей тогда, десять лет назад? Но, казалось, что она совсем ничего не запомнила о событиях тех дней. Потому что, если бы запомнила, то поступала бы так безрассудно, сжигая свой собственный дом? Стала бы она так сильно избегать родное место, не желая сюда возвращаться? Стала бы бороться с тем демоном, зная к чему это приведет? Гарри не знает, почему она сделала это тогда. И сколько бы не пытался узнать, никогда не поймет, насколько ей было больно в тот день, что она решилась на такой отчаянный шаг. И если Астарот говорил правду, то значит все, что происходит с ней — лишь судьба, уготованная им двоим той ведьмой. Сколько бы он не искал в этой библиотеке ответов, он никогда бы не смог найти тот, что помог бы ему остановить происходящее. Потому как происходящее уже давно началось, и остановить это под силу только ей самой. И пока Питер едет в Лондон, чтобы остановить этих двоих от дальнейшего погружения в злую судьбу, что остаётся сделать Гарри? Но что, если страх перед убийствами и пожаром затмил им с Питером глаза на нечто большее? Что если Астарот видит предсказанную судьбу совершенно иначе, чем то есть на самом деле? Что если, на самом деле, Кейтлин знает, что делает? Он не знает о ней ничего теперь, кроме того, что она защитит свою семью любой ценой. И если она убивает всех членов Ордена Просвященных, значит на то есть повод. И довольно весомый. И пускай, это не месть за родителей, а нечто иное… И пускай, она скрыла от брата ужасающую правду о том, что на самом деле произошло в поместье… Но она ведь не просто так это все делала? Мог ли он винить девушку, которая хотела быть счастливой? Это правда, что совсем неправильно она поступила, управляя Эдвардом, подталкивая и себя, и брата, к тёмному обрыву, из которого выход только один — смерть. Но что, если за смертью кроется нечто большее? Намного больше, чем просто смерть — то, о чем говорит ведьма в пророчестве. Однако… Эдвард должен был знать правду.

***

Для Астарота эта ночь была длиннее любой другой. Не успели они с Уильямом оглянуться, как в архив ворвались адепты Ордена Просвященных. Окружив вампира и демона, двоим друзьям ничего не оставалось, кроме как… Начать сражаться. Это было бессмысленно, Астарот знал это. Не в первый раз с этими людьми бороться. Но больше всего он переживал, конечно, за Астарота. Убить вампира намного легче, чем убить демона. И в то же время, он переживал и за Кейтлин, вместе с Эдвардом. Ведь если в архив подоспели люди, то что-то пошло не по главному плану. Справиться ли она с этим? Астарот даже не знает, за что волнуется больше. — Уилл будь осторожен, — предупреждает тот, делая шаг назад. Вампир не отвечает, лишь кивает, вставая рядом в боевую стойку. Казалось, само время замерло, настолько тихо было в то мгновенье… Бой, который начали люди Ордена, продолжался целую вечность. Столько крови демон видел в последний раз очень и очень давно, на той единственной войне, что Астарот посетил за всю свою демоническую жизнь. Он видел, как слабел с каждой минутой Уилл, пропуская удары и обычные пули. Очевидно, Орден не знал, что они разрушили защиту, а потому посчитали их обычными людьми. Астарот усмехнулся. Обычное оружие на него не действовало. Хотя, конечно, беспрерывный обстрел пулями напрягал и задерживал движения. Вот только… Кошмар еще не закончился. — Джон! — прокричала какая-то девушка, когда демон свернул шею нападавшему человеку. Астарот нахмурился, и перевел свой злой взгляд на нее. Она ринулась на него так, словно ей было совершенно все равно за свою жизнь. Астарот понимал, какого это. И все же… И все же — он был демоном. Все людское уже давным-давно чуждо ему. И смерть еще одного человека не затронет его чувства. Не успев он и на секунду задуматься, как другой охотник начал делать выпады со спины. Слишком много. Их всех было слишком много. — Астарот, сзади! — Прокричал Уилл, и ринулся прикрыть демона от острого ножа, летящего в его спину. — Ты идиот? — Разозлился Астарот, — Обычная сталь мне вреда не… Уилл закашлялся кровью. Астарот сделал два резких удара в спину, и один удар в солнечное сплетение, и оттолкнул от себя оставшихся охотников к кирпичной стене. Подлетел к Уильяму, что вытаскивал охотничий нож из плеча. — Этот запах… Астарот забрал лезвие и провёл пальцем по старой крови. — Черт, — вырвалось у него. Он резко развернулся и с силой кинул оружие в сторону оставшегося живого охотника, срывая свою злость. — Что это? — Удивлённо спрашивал Уилл, оседая на пол, — Оно будто бы сжигает плоть… Астарот не ответил. Резким движением он поднял вампира с пола, и придержал его за руку. Поддерживая его таким образом, он направился к выходу, надеясь, что это были единственные адепты, которые решили нежданно нагрянуть в архив в столь поздний час. Прошло около пяти минут, когда он вывел их с вампиром к Темзе. Они спустились по небольшой лестнице, чтобы оказаться под мостом, у самой воды. Перенеся вес чужого тела на последнюю ступеньку, Астарот вгляделся в лицо друга. Тот был бледен больше, чем обычно. Астарот нахмурился, и приложил ладонь ко лбу вампира. — У тебя жар, — констатировал демон. — Это ведь не очень хорошо, правда? — Неожиданно раздался хриплый голос вампира. Астарот присел рядом, пытаясь что-то разглядеть в ране. — Это очень плохо, парень. Уильям только усмехнулся. Он откинул голову назад, смотря на облачное небо, и хрипло рассмеялся. — Я уже давно должен был умереть, еще тогда, в ту злополучную ночь. И почему она меня отпустила? Врятли она меня так сильно любила, что решила нарушить приказ своего любимого Ордена… — Ты бредишь, — ответил демон, разрушая повисшую тишину. — Что это было, Астарот? В ноже? Запах просто отвратительный. Мне не нравится. Демон некоторое время молчал, пристально смотря на бледного друга. Запах из раны можно было почувствовать за несколько вёрст, и это было хуже всего. Худший расклад из всех возможных. — Это похоже на одно оружие, что я видел лишь однажды, — наконец сдался тот, и стал отвечать на бесконечные вопросы друга, — Они называют его «Облучатель вампиров». — Это… — с новым вздохом, Уилл закашлялся кровью, — Получается, они отравили меня тем же, чем травили их? Астарот не ответил. Отвёл взгляд. — Я жалею лишь о том, что не успел попрощаться. Демон резко обернулся, смотря на друга. Нахмурился, прикусил губу. — Если постараемся, то может еще… — Нет, не нужно. — Отрицательно качал тот головой, — Я не могу, больше не могу, Астарот. Ноги и голова такие тяжёлые. Сильный кашель с кровью прервал его слова. Астарот не знал, что ему ответить. Для Астарота эта ночь была длиннее любой другой. Для Уилла эта ночь была последней.

***

— Сэди? Спустя долгое время, Питер наконец смог заставить себя взять трубку, когда Сэди позвонила ему в сотый раз за ночь. — Где ты? — Я подъезжаю к бункеру, — ответил он ей со вздохом, — Собираюсь рассказать Эдварду все о втором пожаре. — Ясно, — на мгновенье повисла раздражающая тишина, — Мы с Гарри тоже собрались. Совсем скоро, мы доедем до Лондона. — Что с тобой? — Ты знал, что пожар — вершина Айсберга? Оказывается, есть какое-то проклятие, или как они это называют: «судьба», которую Кейтлин собирается воспроизвести в жизнь. Питер резко затормозил, да так, что колеса машины оставили черный отпечаток на асфальте. — Какого… — А еще, Гарри совсем недавно узнал о так называемой «клятве», которую Эдвард сделал ещё когда был ребёнком. Ты знал, Питер? — Я… Конечно-же, нет! — Со вздохом, восклицал тот. — Как я мог знать? Мы о таком ни разу не говорили с Эдвардом… — Жди нас, Питер, — Наконец закончила Сэди, — Мы скоро приедем. Не совершай необдуманных поступков. Очень прошу. Питер громко выругался, приложившись лбом об руль машины. С каждой минутой все хуже, и хуже… И что это вообще могло значить?

***

Громкие крики вновь раздались на огромное помещение. Эдвард наморщился. Кейтлин не жалела сил, убивая каждого, кто делал выпад в ее сторону. У самого Эдварда дело обстояло не лучше. Удар, еще один, бездыханное тело лежит на полу, а он уже защищается от пуль другого противника. Отстреливается практически в слепую, хотя, всякий раз, когда он делает выстрел, пуля все же достигает своей цели. Руки в крови, выпад, второй, третий. Уход в сторону, резкий разворот, удар в спину, порез на плече. Кейтлин танцует с клинком так, будто бы от этого зависит ее жизнь. Эдвард видит, как плавно двигаются ее руки, поворачивая клинок в разные стороны, и как быстро спускается курок тонким девичьим пальцем. Один убит, второй летит на пол следом. Кровь, кровь, везде кровь — брызги попадают на ее лицо, а выстрелы всякий раз оглушают. Красное свечение нисколько не помогает, но противникам еще хуже — они дерутся с монстрами. Потому что, разве могут люди быть такими быстрыми? Разве могут их раны так быстро заживать? Разве могут они, несмотря на удушающую боль, продолжать сражаться плечом к плечу? Каждый в этой комнате понял, что эти двое далеко не люди. И чем больше времени проходило, чем больше мёртвых людей становилось, тем больше Эдвард понимал… Пора. Он резко хватает Кейтлин за руку, жестом указывая направление. Правый коридор. Запасной выход. Кейтлин кивает, но молчит. Эдвард резко разворачивается, и одним выстрелом убивает бегущего к ним с западной части адепта Ордена. Через пару секунд, он закрывает дверь на защёлку, и следует за Кейтлин. По шагам понимает, что охотники идут в обход. А значит, им нужно в северную часть. Хватает Кейтлин за плечо, подталкивает ее к ограждению, скрывается за другим углом, и продолжает обстреливаться. Один убит. Второй ранен. Дрожащие руки подводят Эдварда, но он не думает об этом, не успевает: Кейтлин открыла дверь. Они заходят в старый выход, и опять закрывают дверь. Здесь темно и тихо, и от этого лучше не становится. — Что дальше? — Спрашивает Кейтлин, опираясь об стену. Эдвард знает, у неё наверняка нога жутко болит, из-за первого выстрела, но он старается не думать об этом. У самого рука еще не до сих пор прошла после их первой встречи. Позже. Он подумает об этом позже, — Их слишком много, так не должно быть. Эдвард хмурится. — План все тот же, — отвечает он, — Взорвём это место, как и хотели. — Добраться бы. А там куда легче будет обороняться. — Знаю. — Отвечает тихо, на грани слышимости. За дверью слышатся бесконечные крики, и гул шагов. Должно быть, их потеряли. Наверняка, начинают проверять все выходы и входы. От этого только сложней, — Ты со мной? Она улыбается. Не холодно. Не бесчувственно. По настоящему. — До самого конца. Он улыбается в ответ. Девушка отталкивается от стены, перезаряжает оружие. — Как только откроешь дверь, не оглядывайся, — говорит она, — Иди только вперёд. Я прикрою тебя. Эдвард кивает. Задерживает на сестре взгляд. Через минуту они вдвоём отбиваются от Ордена. Дерутся так, как никогда раньше. Еще немного, думает Эдвард, лишь два поворота направо. Они почти добрались, когда справа послышались резкие движения. Из темноты выскочил еще один охотник, и он практический выстрелил вплотную. Кейтлин заметила его раньше, чем Эдвард. Оттолкнув брата, она взмахнула клинком и разрубила пулю пополам. И пока Эдвард стоял в стороне, она добила парня одним ударом. — Ты в порядке? — Спросила она его, выводя брата из оцепенения, и подталкивая ко входу в нижний уровень. — Да, да. — хрипло отвечал тот, — не знал, что так можно было… Кейтлин усмехнулась. — Как? — Ты только что пулю разрубила, вообще-то. — Ага, — улыбнулась она по доброму, — Круто, правда? Эдвард усмехнулся, но не ответил. Впереди им предстояло самое сложное.

***

— Кейтлин! Вот ты где. — Брат. В тот день на небе было яркое солнце… А вдали виднелись темные тучи. Порывы ветра уносили пожелтевшие лепестки в сторону реки, у края которой сидела девочка. — Мы с няней обыскались тебя, — Причитал подросток, подходя ближе, — Не стоило так резко убегать из дома. В последнее время он слишком часто волновался за свою сестру. — Прости. Дни становились все короче и короче, и в конце сезона погода не предполагала долгих прогулок, особенно возле реки. Должно быть, девочка замёрзла. Эдвард вздохнул, и снял свой плащ, укутав в него сестру. — Что случилось? — Наконец спросил тот, присаживаясь с ней рядом. Ботинком он случайно задел поверхность реки, а следом, заметил подавленный взгляд ребенка. Должно быть няня опять что-то наговорила ей, из-за чего та решилась на ещё один побег. — Ты сама на себя не похожа. Все в порядке? — Да. Просто… — Девочка запнулась, и между ними повисла оглушающая тишина, — Брат, что ты знаешь о человеке по имени Йохан? Эдвард вздрогнул, перевёл взгляд на поместье, что осталось вдалеке. Йоханес, значит… — Йохан? Он был основателем нашей династии. — Наконец ответил тот, — Почему ты спрашиваешь о нем? Девушка моргнула пару раз, поджала губы, и нехотя ответила: — Девушка в кристалле дала такое имя тому ребёнку. Эдвард удивился, но на его лице это никак не отразилось. Все же, он привык к странностям, что происходили в их семье… Да и сам, бывало, слышал голос, когда брал в руки этот странный светящийся камень. — Девушка в кристалле? — Ага. — Кивнула девочка, а затем ярко улыбнулась, смотря на брата. Будто-бы вспомнила о чем-то важном, лишь только взглянув в его глаза, — Знаешь, на самом деле, я часто слышу ее голос. — Шепчет она, проводя рукой по холодной воде, оставляя на ней еле заметные следы. — А еще, я вижу ее во сне. Ее, и этого мальчика… — И как они выглядят? — С интересом спросил Эдвард, беря холодную ладонь сестры в свою руку, пытаясь ее согреть. — Она выглядит неземной, — раздался детский голос, — Но очень благосклонной к людям. У неё немного ледяной голос, а еще светлые волосы, подобные золотым лучам солнца. Эдвард удивился от такого сравнения. У него самого раньше были светлые волосы, но они стали темнеть с возрастом, также, как и у его отца. Когда он вырастет, то цвет его волос станет очень тёмным. Да, скорее всего, так и будет. — Светлые, как у тебя? Девочка задумалась, а затем улыбнулась еще шире. — Нет! Намного ярче! — Восклицала она, резко вставая с насиженного места, — И у мальчика тоже. — Вот как? — Ага. — Кивала она, рассказывая дальше, — А еще тот мальчик… Похож на тебя, братик. Очень похож. Эдвард вздрагивает. И все же на улице холодно. Зябко, пускай они не так уж и долго разговаривают на открытом пространстве. Ей, наверное, еще холоднее. Здоровьем его младшая сестра никогда не отличалась. — Вот как? Близился вечер, и на улице уже начинало темнеть. Эдвард встал следом за сестрой, обтряхнул свою одежду, а заодно и одежду сестры тоже, затем взял ее за руку, и спокойным шагом они направились в поместье. — По правде говоря, мне жаль ту девушку… — Почему? Эдвард внимательно пригляделся к сестре. Теперь та выглядела лишь задумчивой, не более… От былой раздражённости и грусти ничего не осталось. Подросток слабо улыбнулся. — Вся ее семья несчастна, из-за чего и она несчастна тоже. — Наконец ответила Кейтлин, сжимая руку брата сильней. — Из-за того, что она хотела защитить младшего брата и того мальчика, ее отец запер ее за много миль от дома. Это так ужасно… Этот рассказ заставлял Эдварда задуматься о многом. В первую очередь, конечно-же, об этой девушке, которой не повезло с судьбой. — Ну, ну. — Утешал сестрёнку тот, — Уверен, в конце-концов, у них все закончиться хорошо. — Правда? Ты так думаешь? Кейтлин хоть и маленькая, но умная не по годам. Эдвард очень гордиться ей, но иногда он хотел бы, чтобы она, подобно любому другому ребёнку, верила ему на каждое его слово. А не подвергала его авторитет сомнению… С другой стороны, для неё он хотя бы авторитет. Эдвард вздыхает, вспоминая о нянечке, что жалуется ему каждый день на её ужасное поведение. Эдвард же смотрит на сестру всякий раз, и думает, что его сестра просто ангел, посланный ему небесами. — Знаешь, сестрёнка, — решил старший брат сменить тему, чтобы у Кейтлин не возникло еще больше ненужных вопросов, на которые Эдвард, к несчастью, не имел ответов, — У нашей семьи есть много секретов… — Правда? Эдвард вздыхает сотый раз за день. И зачем так удивлённо спрашивает, если и сама об этом прекрасно знает? — Да. — Улыбается он ей, — Я расскажу тебе один из них… О ведьме, и о пророчестве…

***

Как все к этому пришло? — Оно где-то здесь, — сказал Эдвард, заходя во внутрь. Кейтлин осмотрелась. Если запереть эту дверь, останется лишь только один проход. Контролировать его будет проще простого, — Успокойся, здесь только запасной выход на Темзу. Врятли они пойдут от туда прямо сейчас. — Стоит быть осторожными. — Твоя правда, — согласился ее брат, продолжая рассматривать предметы в железных ящиках. Она уже давно не может вспомнить, когда все это началось. — У нас чуть больше пятнадцати минут, прежде чем они поймут, что мы здесь заперлись, — сообщает ему Кейтлин, опираясь о стену, начиная рассматривать раны. В плечо попала пуля, и Кейтлин прикусила губу, когда поняла, что внутри остались осколки. Чтобы регенерация начала работать, их стоило вытащить, но самой сделать это было невозможно, а Эдвард… Кейтлин посмотрела на его задумчивое лицо, и на быстрые движения рук, которые искали динамит. Она нахмурилась, но отпустила рукав одежды, прикрывая рану бинтом, что взяла с собой на всякий случай. Пусть и болит, но двигаться она все еще может. Если он не найдёт динамит здесь, значит им придётся идти к главному управлению, а пуля в плече… У них слишком мало времени, что заниматься застрявшими пулями. Нога продолжала болеть, но девушка игнорировала ее, посматривая на второй вход, откуда могли заявиться охотники. Оперившись о складские ящики, она начала помогать брату искать динамит. Она искренне надеется, что за десять лет, тот полный ящик старого динамита никому в Ордене не понадобился. И все же, она не может думать ни о чем ином, кроме как о том, что она хочет все изменить. Если бы… У нее был хоть один шанс, чтобы начать все сначала… Она бы никогда не искала встречи со своим братом. Ее глаза широко раскрылись в удивлении, а руки резко вытащили пистолет из внутреннего кармана одежды, когда на лестнице послышались громкие шаги. Эдвард обернулся в сторону выхода. Всего секунда — столько ей нужно, чтобы убить этого человека. Мышцы напряглись, плечо заболело от боли. Стук на лестнице приближался. Если бы… У неё был хоть один шанс… Эдвард нахмурился, резко вскинул пустую руку. Кейтлин приготовилась выстрелить. Если бы она вернулась назад… То все изменила бы… — Кейтлин, стой! — Резкий окрик брата, заставил ее вздрогнуть. Рука дрогнула, боль поразила плечо. Промазала. Пуля пролетела в трёх сантиметрах от головы. Эдвард широко открыл глаза, и подошёл ближе к лестнице. Кейтлин уже хотела что-то спросить, но не успела. Питер. Это был Питер. — Ты чуть меня не убила, — сообщил он очевидное. Немного нервно, но это и неудивительно. Пуля была в трёх сантиметрах от его головы. — Какого, — начала было она возмущаться, но резко замолчала. Она прикусила губу до крови, и обхватила правое плечо. Больно… — Кейтлин! — Я в порядке, — врёт она. — Вы все еще не нашли динамит? — Воскликнул Питер, осматривая помещение. Должно быть, думает Кейтлин, тот очень удивлён, — Не стоит здесь надолго задерживаться. Я видел по дороге других Просвященных. Был удивлён, потому что не каждый день бываешь в бункере. Еще реже — в бункере Просвященных, о которых так мало слухов. — Что намного важнее, Питер, что ТЫ тут делаешь? — Злобно шептала девушка, опускаясь на пол. Если бы она могла вернуться на пару недель назад… Она бы никогда не искала его и его друзей. Так бы она и поступила. — Не делай вид, что не знаешь, — разозлился тот, — Я пришёл все ему рассказать. — Заткнись! — Прокричала Кейтлин, только будто-бы самой себе, выпуская пистолет из рук, накрывая ладонями уши. — Кейтлин, ты… Эдвард подбежал к ней сразу же, как только понял, что что-то не так. Обхватил сестру за плечи, и попытался посмотреть на ее бледное лицо, но та лишь махала головой, сопротивляясь. Будто бы совсем не хотела, чтобы тот смотрел. Питер нахмурился, засомневался, подошёл ближе. — Ты в порядке? — Спросил он, присаживаясь с Эдвардом рядом. Кашель с кровью настиг их мгновенно. — Кейтлин! — Прокричал Эдвард. — Это не… Она хотела что-то сказать. Хотела привстать с пола, но тело оказалось тяжёлым. Если бы только реальность стала кошмаром… «Страшно…» — Я ни за что, — шепчет девушка, закрывая глаза, — ни за что… — Что ты там бормочешь? — Поинтересовался Питер, вставая с пола. Эдвард проводил его странным взглядом, — Что? — Зачем ты здесь, Питер? Питер вздрогнул, посмотрел на Кейтлин. Ее вид вызывал у него жалость, однако… — Знал ли ты, Эдвард, что… — Замолчи сейчас-же! — Воскликнула девушка, отбрасывая руки брата, с трудом вставая следом, — Ты делаешь лишь хуже! — Да что тут происходит? — Сорвался Эдвард, но резко обернулся к первому выходу. Их нашли. Питер тоже это заметил, доставая пистолет из спрятанной под курткой кобуры. Он взглянул на Кейтлин, но та, будто-бы не в своём уме, что-то бормотала себе под нос, обхватив руками голову, будто-бы не желая слышать посторонних слов, или же пытаясь избежать резких звуков. «Больно…» — Ни за что, ни за что, ни за что, — расслышал Питер спустя пару секунд. Ни за что. «Ты ни за что не полюбишь этот мир…» — Так что я там должен был знать? — Вопросительно уставился на Питера Эдвард. Его друг посмотрел на девушку еще раз, но та будто бы не замечала их, была где-то очень далеко, в своей голове, в собственном мире. Что-то не так, думает Питер. Совсем не так. И все же… — Знал ли ты истинную причину второго пожара? Удушающая тишина повисла в комнате. Ее прерывали только множество окриков с той стороны. И глухие шаги, что топтались за дверью в тёмном коридоре. Иногда, можно было услышать выстрелы. Эдвард странно посмотрел на Кейтлин, а затем ринулся к коробкам, проверяя там наличие динамита. Снова, снова и снова. Совсем безрезультатно. Питеру он не ответил. — Так знал, или нет? — Да. Знал. — Не нужно, — продолжала Кейтлин, вцепившись побледневшими пальцами в светлые волосы. На некогда красивом лице отчётливо были видны порезы, грязь, и смешанная собственная кровь вместе с чужой. Ее руки дрожали, а лицо все бледнело и бледнело. Питер напрягся сильнее, — Пожалуйста… Она все продолжала и продолжала шептать непонятные слова себе под нос, практически задыхаясь на каждом слове, и оседая на пол у самой дальней стены комнаты нижнего уровня. Будто бы сторонясь их. — Ты имеешь в виду, что знал про обычное возгорание, не так ли? — Усомнился Питер, оборачиваясь к Эдварду, — Но ведь это не настоящая причина… — Знаю. Питер нахмурился. Сделал шаг назад. — Ты… Знал? Тихий всхлип прервал бесконечный поток мыслей. Питер вздрогнул от неожиданности, повернул голову, чтобы узнать в чем дело, и натолкнулся на нечто невероятное. Его глаза широко раскрылись, а удивление достигло наивысшей точки. Слезы медленно катились с ее бледного лица, мелкими каплями падая на пол. Питер резко повернулся, когда почувствовал движение сзади. Если бы только она могла умереть, и родиться заново… Умереть и вернутся на несколько недель раньше, чтобы никогда не встретиться с ним… Такое бы решение она приняла. На Питера было направлено дуло пистолета. — Эдвард, — запинаясь, начал тот говорить медленно, делая шаг назад, — Что ты делаешь? — Я знаю. — Шепчет тот, вслушиваясь в тишину за дверью. Скорее всего, охотники ордена поняли, что прорываться бессмысленно, и решили обойти их со стороны Темзы. Плохо дело. Очень плохо. — Я знаю об пожаре. Обо всем. — Ты… — Питер не мог найти слов. Потому что, он не думал, что все получиться вот ТАК. Он не думал, что Эдвард отреагирует именно так. — Знал. — Продолжал тот, — А теперь знают все. Недоговорённая фраза повисла в воздухе. Глаза старшего брата будто бы светились, отражая странный блеск. Не иначе, как блеск тьмы. Вот о чем тогда думал Питер. — Хочешь сказать, ты с самого начала знал, что Кейтлин сожгла ваш дом? Серьезно? — Сорвался на крик его друг. — И почему я с трудом в это верю? Эдвард переменился в лице, но дуло пистолета не опустил. Его правая рука вздрогнула, а сам он на секунду отвёл взгляд на дверь. А после, лишь на секунду, его взгляд столкнулся с её взглядом. Еще немного, и будет слишком поздно… Оглушающий звук раздался на комнату, и даже за дверью стало тихо. Питер не понял, что произошло. А когда понял… — Кейтлин… Она закрыла его собой, проводя грань. Между братом и другом. Он смотрел на неё со спины, и все-таки, даже так, видел как она дрожала, как судорожно хваталась за горло, будто бы пытаясь заставить себя дышать. Кашель, еще раз, и еще. Кровь, вокруг был много крови. Чужой, алой, холодной. Ее кровь тоже там была. В ее левой руке был клинок, а через секунду в другой части помещения послышался тихий звон. Разрезанная на двое пуля катилась дальше, мараясь в луже крови. Кейтлин ничего не сказала, но ей и не нужно было. В ее глазах наверняка была вселенская печаль. Боль отразилась на ее лице вновь, и не успела она и лова сказать, как на них обрушился град пуль. И все же, оставшиеся люди Ордена добрались до них. Кейтлин пошатнулась, оперлась рукой об старый стеллаж. Питер резко развернулся, спрятался за ограждением. Начал обстреливаться. Кейтлин закашлялась снова, осела на пол. Своим клинком Эдвард убил двоих. Осталось еще двое. И еще один со стороны бронированной двери. Питер оглянулся. Кейтлин все хуже и хуже. Долго она так не протянет. — Какого черта сейчас произошло? — Шептал он себе под нос, пока град пуль обрушивался на него несколько долгих секунд. Один был с винтовкой. Эдвард скрылся за другой стеной, но достать охотника не сможет, как бы сильно не пытался. Кейтлин открыта со спины… И это очень плохо. Питер выглянул. Выстрелил. Попал в плечо. Спрятался. Три секунды. Выстрел. Промах. Эдвард вышел из укрытия. Удар, еще один, третий. Охотник осел на пол. Кинжал вошел в место чуть выше солнечного сплетения. Питер вздохнул. Остался последний. Тот, что стрелял по ним из самого дальнего укрытия, возле лестницы. Питер сменил положение. Как раз вовремя — еще бы немного, и на него бы обрушилось ограждение из металлических коробок. Мужчина вздохнул, и прикрыл на секунду глаза. Выстрелы закончились, а значит… — Все? — Да. — Ответил ему Эдвард. Его холодный взгляд прошёлся по помещению, и остановился на Питере, что сидел на полу. — И… — запнулся тот, — Не объяснишь ли… Кейтлин привстала с пола. Питер запнулся, смотря на неё. Только сейчас он понял. Только сейчас до него дошло. Она закрыла его от пули. От пули, которую выпустил её брат. От пули, которая была предназначена ему. Питеру. Стоило ее послушать. — Ты была права, — наконец, после осознания, решился тот сказать, — Это семейное дело, и участвовать я в этом больше не намерен… Девушка посмотрела на него замучено, и мужчине захотелось извинится. Просто извиниться за то, что… Оглушающие выстрели заставали его зажмуриться на мгновенье. Сзади Кейтлин с оглушающим треском открылась дверь. Та самая, бронированная дверь, за которой был ещё один адепт Ордена. Последний из Ордена оказался с ними в одной комнате, начиная выстреливать во все, не останавливаясь не на секунду. Всего мгновенье… Что слышал Питер? Лишь крик Эдварда, который звал сестру по имени. Всего одно мгновенье, а после лишь тишина. Последний выстрел был за Кейтлин. Одной рукой она держала брата, что обнимал ее, укрывая от пуль, а второй она держала его второй пистолет. Сначала было очень тихо, думает Питер, смотря на самую страшную картину в своей жизни. — Эдвард? — Тихо зовёт она брата. Ответом ей становиться кашель с кровью. Они оба, брат и сестра, осторожно осели на пол. — Эдвард? — Продолжала она звать его своим охрипшим голосом. Ее руки аккуратно уместили голову брата на своих коленях. Сквозь абсолютную тишину, тусклый свет, и бесконечный хаос сложно было что-то разглядеть. Питер сидел не двигаясь, ни разговаривая, наблюдая за ними. — Эд? — Практически плача, звала она его, — Ну же… — Все хорошо, — отозвался он, протягивая руку к ее бледному лицу. Стирая кровь, он лишь размазывал ее еще больше. Такие синие глаза, тёмные, как океан в ночи, были так похожи на его собственные… Как долго они находились среди того шторма? Сколько лет они были ошеломлены его бесконечностью и его бесформенностью? Как тяжело им было удержаться на поверхности, и не утонуть в его синеве? — Прошлой ночью, — шепчет он, — мне приснилось, что ты умерла… Ты знаешь, говорит он молча, сны о смерти не забываются. — Теперь я аккуратен даже во сне, — его слова тускнеют все больше и больше. Они утихают также же быстро, как и его сердцебиение. — Пожалуйста… Она плачет. Никогда не плакала. А сейчас плачет так, будто бы от этого зависит чья-то жизнь. Может быть и зависит, думает он. Ее глаза такие синие, и многим они кажутся холодными, но он видит в них целый мир. Такой далекий, бесконечный мир, в котором он мог чувствовать себя живым. — Прошу тебя, не нужно… Останься рядом, думает она. Останься рядом со мной навсегда.

***

— Ты знаешь, боль меняет людей, — шепчет Уильям в ночную пустоту после долгой паузы. Его взгляд затуманен, а боль почти дошла до сердца. Еще совсем немного. — Люди меняются, и это нормально, — отвечает ему Астарот. — Да. Это нормально. Небо темное, но Уилл улыбается. Он знает, что где-то там, первые лучи солнца разрезают тьму вокруг них. — Раньше, я думал, что она как я. Что похожа на меня, — хрипит он, смотря на окровавленные руки. Улыбается, прикрывает глаза. — Мы стремились к тьме, но, Боже, как я мог не замечать, что она и есть Тьма? Астарот молчит. Смотрит на него, но молчит. А Уильям вспоминает. Нежные руки, что так сильно он полюбил, улыбку, что очаровала его с одного взгляда, взгляд, что никогда не грел его и без того горячее сердце, и далёкий образ, который он пытался запомнить навеки. — Ангела рождены, чтобы любить Бога. Но по сути — они лишь орудия божьи. И если, где-то солнце освещает тьму на небе, то значит для них настал самый темный час. Час забвения. — Уилл… — Расскажи ей, ладно? — Просит тот, в последний раз открывая глаза. — О чем? — Расскажи ей о том, как можно жить без боли и сожалений. Расскажи ей о том, как можно было любить без клятв. О том, как прекрасен был мир при лунном свете. О том, как прекращает светить солнце в туманные дни. Как сотни ночных дорог напоминали лишь об одном. Как первая гроза в небесах озарялась ярким светом. И как тихо становилось в конце. — Скажи ей, что я сожалел лишь о том, что вновь не успел попрощаться.

***

— Прошу тебя, не нужно… Эдвард улыбнулся. Провёл пальцем по мокрой щеке. — Когда мы встретимся вновь… когда-нибудь, я тебе расскажу… — хрипло выдыхает он, уткнувшись лбом в плечо сестры. — О том, каким пустым я стал без тебя… Я почти умер, Ангел. Не бойтесь, королева… — Когда мы встретимся вновь… …кровь давно ушла в землю… — Я скажу тебе снова… … и там, где она пролилась… — Что ты — моя величайшая гордость. … уже растут виноградные гроздья. — Нет-же, Эдвард. Все совсем не так. Еще слишком рано. Слишком рано для тебя. — Рано, Эдвард. Ты еще можешь бороться. — Я не хочу. «Я больше не хочу бороться с этим, Кейтлин.» «Я больше не хочу бороться с нашей судьбой.» — Эй, — зовёт он ее тихо, своим уставшим, севшим голосом. Синие глаза впиваются с жадностью, с болью, — Убийство не принесёт тебе мира, Кейтлин. — Мир — не моя цель. Он улыбается в последний раз. И все же… Его рука соскальзывает с ее плеча. Если бы он только попросил… Холодные пальцы забирают последнюю капли слезы за собой. Она бы умерла за ним следом. И сколько бы времени ни прошло, ее все так же терзал тот вопрос… Что, если бы тот демон забрал ее жалкую жизнь с собой? Возможно, брат был бы в порядке? И они бы разорвали эти узы. Эту клятву. Господи, больше всего на свете… Она бы хотела, чтобы он продолжал жить.

***

И если бы только был шанс… «Ему так нравились летние бури. Они напоминали ему о доме.» Она бы никогда не встречалась с ним вновь… «Мы могли бы поехать куда-угодно, но в конце-концов, мы вернулись домой.» Она бы забыла о нем, лишь бы только он был в порядке… «За нашими улыбками история, которую никто никогда не поймёт.» Ее сердце бы никогда не разрывалось от боли. «Ведь ты умерла, и начала все это.» Свечение той скрытой силы внутри неё не пробудилось бы. «Ты не можешь убежать от прошлого. Однажды, оно настигнет тебя.» Судьба бы осталась лишь словом в их памяти. «Не ты живёшь во тьме. Тьма живёт в тебе.» А безудержный крик не оглушил бы ее и всех вокруг. «Я видела, что сделала тьма. Тебе стоит забыть о том, кем ты была раньше… Сказать всему миру «прощай». Теперь, здесь нет победивших, или проигравших. Лишь только выжившие.» Пора последней части не пришла бы. И они не когда бы не потеряли друг друга.

***

«И души ада освободятся… И прольется последняя кровь.» «И взойдёт Солнце на небе, и осветит он лучами своими жизнь людей избранных, и да помогут они в его начинаниях, до тех пор, пока он судьбу свою не примет…» «И воссияет Луна ярко. И пробьётся последний час…» «И тот, кто давно забыт был, очнётся от вечного сна.»

***

— Надвигается буря, брат, — шептала девочка, смотря на тёмные облака вдали. — Да. — С тёплой улыбкой отвечал он, смотря в ее синее глаза цвета океана. — Мне нравятся бури. Бури всегда напоминали ему о доме.

***