Сияй, ведьма

      К концу марта всегда проводились гусиные бои, и сколько Сияна себя помнила, проводились они во дворе у Снижана — самый широкий двор у него был и самый подходящий. С утра почти все селяне там собирались, кто просто посмотреть хотел, а кто своих гусей приносил. Гусят, что от победителя, купят после за хорошую цену, да и самого победившего гусака могут купить, если с хозяином сторгуются.       Сияна гусиные бои не любила, не пришла бы, но еще на рассвете Дара прибежала звать: не виделись они давно, не гуляли вместе, соскучилась она. И что толку дома сидеть? Погода хорошая, теплая, значит, и весна такая же теплая будет. Солнце светит ярко и радостно, скоро первые цветы появятся, травы, на ветвях почки начали распускаться. Некоторые цветы и травы уже появились, но собирать их пока было рано — кроме тех, которые уже с бабой Жданой собирала. Природа просыпалась, боги открывали врата лету.       Не хотела ведьма на гусиные бои идти и потому, что там обязательно были бы и Власт, и Розум. Разругалась с обоими, и сразу им на глаза попадаться? С другой стороны — почему нет? Пусть не думают, что дома сидит и слезы льет, было бы из-за чего и из-за кого. Хотя оба они были хорошими, но чтобы ей за ними плакать?       Думала Сияна, думала, о ссоре с которым парнем жалеет больше, да так и не придумала ничего, но Розум ей на ум шел чаще. И держался тогда он… лучше. Не злился, не швырялся вещами, голоса и то не повысил, ни на нее, ни даже на Власта. Взрослый он потому что. Старше них. Он мужчина больше, чем парубок.       Слухи о нем, конечно, ходили разные, и Сияна снова задумалась, насколько правдивые. Но даже если и правдивые, то ей участь утопленницы-Чернавы не грозит, а если, став ей мужем, Розум вмиг переменится и начнет дурно с нею обращаться — разве ж станет она терпеть? Она не безответная тихоня, и не нужно ей всеми силами за мужа держаться, захочет — уйдет, а захочет — и овдовеет.       Решив так, Сияна нарядилась в вышитую сорочку и красную плахту, в косы ленты, Свитом подаренные, заплела, на ноги черевички лучшие надела и павой поплыла к Снижановому двору рядом с такой же нарядной Дарой. Подруга глазами стреляла туда-сюда, своего Вира высматривая, но от ведьмы не отходила — сама ее позвала, сама обещала с ней время провести. И хорошо, а то они с Виром до свадьбы друг другу могут надоесть, нельзя только в возлюбленном тонуть, есть и другая жизнь.

***

      Гусиный гогот издалека слышался, а вблизи совсем громким стал. Двор огородили, разделив на части, в середине — площадка, куда будут двух гусаков выпускать. Драться насмерть им бы не позволили — расточительно слишком, как стало бы ясно, кто сильнее, так и разняли бы, но Сияне это все равно не по душе приходилось.       Встала она подле Дары, глядя не на гусей и не на людей, а между — ни на кого из них. Скользнула взглядом по двору… что-то не так здесь было. Где-то… Глянула ведьма на гусей повнимательней и чуть не ахнула.       Разные здесь гуси были, и серые, и белые, и черный не один, но один из черных гусей… хотела вслух сказать, но сжала губы — нельзя, спугнет, лучше вычислить, чей он. Чей же?.. Присмотрелась Сияна еще пристальней, и вдруг увидела — тянется от черного гуся ниточка. Тянется, тянется, да прямиком к… к дядьке Благодару, мельнику сельскому.       Что ж, не зря говорят, что мельники с нечистой силой знаются. Имеют магический дар или нет, а знаются, как и кузнецы, и гончары, и бондари, и пастухи, и плотники. Все они что-то да знают и что-то да умеют.       Промолчала ведьма, не желая привлекать внимание. Только на одного черного гуся теперь смотрела, не отводила глаз — а видела не гуся совсем. Странно видела, будто облик гусиный на иной наложился. То гусь, а то не гусь, а старичок маленький в белой свитке, с бородой до земли. На домового похож, но не домовой. Хованец это: если домовой и так в доме живет, то хованца завести нужно, и не так-то просто. Взять яйцо от курицы, которая поет, как петух, носить под мышкой девять дней и не мыться при этом, так и вылупится из яйца хованец. Богатство хозяину принесет, процветание, но не свое, а чужое, у соседей украденное, а как умрет хозяин — так смерть мучительной будет, а после станет по земле неприкаянным навьим духом бродить, как жердяй, а то и хуже. И ладно бы только себе вредил, он же у других ворует! Хотя пока в селе на случаи краж не жаловались, значит, в соседних селах берет, но долго ли людям из соседних сел догадаться, куда их добро утекает? Да и не принесет чужое ничего хорошего, все процветание в итоге дурным обернется.       Посмотрела Сияна на дядьку Благодара — стоял тот, как ни в чем не бывало. В прошлом году не таким был пузатым, за зиму словно жиру нагулял. Не было, значит, тогда хованца? Или Сияна, еще не осознавшая силы своей, не видела? В прошлом году она и на бои гусиные не ходила…       — Дара, — дернула подругу за рукав, — кто в прошлом году победил, не знаешь?       — Хм, — та задумалась. — Не знаю… а нет, знаю! Мельник наш победил.       Сияна закусила губу. Был уже тогда хованец? Или без хованца, честно справился? Да и есть ли разница, когда появился? Важно, что вот он, есть.       — Что-то не так? — спросила Дара.       — Н-нет, просто я же говорила, не люблю на такое смотреть, — выкрутилась ведьма. Дара сочувственно сжала ее руку.       — Ладно, тогда… хочешь, уйдем?       — Нет, лучше иди к Виру, он тебя все высматривает, а я пойду прогуляюсь.       — Ну как же я тебя оставлю, вместе же пришли!              Дара еще немного поломалась, но как начали гусаков выпускать, так и сдалась — побежала к своему нареченному, а Сияна тихонько в толпе людской растворилась, к мельнику подошла.       Жены у него не было — овдовел еще четыре года назад. Дочь осталась, Росава, пока маленькая, даже на следующий год невестой не станет. Один он здесь был, и никто не помешал бы разговору.       — Что тебе? — недовольно спросил Благодар.       — Поговорить нам надо, — не стала Сияна ходить вокруг да около.       — Сейчас, что ли? — нахмурился он.       — Это важное дело.       — Подождет твое важное дело, — небрежно отмахнулся мельник. Сияна тонко улыбнулась.       — Вашей победы подождет? Вашей — и гусака вашего?       Побледнел Благодар, вмиг передумал от нее отмахиваться, кивнул в сторону — отойдем, мол. Как отошли, зашипел:       — Что ты знаешь?       — Заберите вашего гусака, — сказала Сияна. — Уходите с боев.       — Еще чего! Что ты знаешь? — повторил он. Наклонился так, чтобы лучше видеть ее. — Ты бы лучше молчала, девка.       — Я все знаю, — сощурилась она. — Заберите вашего гусака по-хорошему.       — Угрожаешь? — то бледный был, а то побагровел. — Да кто ты такая, чтобы угрожать мне?! — хотел схватить ее за воротник, но Сияна легко увернулась и змеей ему в лицо прошипела:       — Ведьма я, вот кто!       Мельник вздрогнул, замер, сжал кулак и разжал. Глянул на Сияну уже иначе — на нее, а не сквозь. Задумчиво, будто взвешивал: правда ведь, живет она рядом с бабой Жданой, той, кого ведьмой кличут, отчего бы бабке и не передать дар свой?       — Заберите вашего гусака, — в третий раз повторила Сияна, — иначе всем расскажу, какая цена ваших побед и с чего вдруг вы разбогатели, как на дрожжах.       — Вот как? — ухмыльнулся Благодар. — А если и я в ответ всем расскажу, кто ты такая?       — Расскажите, — она пожала плечами. — От того ничего не изменится. Я хованца не завела, не обижаю никого и обижать не намерена. А вы подумайте: готовы ли потом неделями биться в агонии, а после по земле бродить бесприютно за ваше богатство, стоит ли оно того. Вы и так не бедствуете, мало вам денег за помол зерна?       — После на земле бродить бесприютно? — он то бледнел, то краснел, но тут совсем с лица спал. — То есть…       — А он вам не сказал, что не задаром вам все приносит?       — Я думал… за паляницы с маслом… — мельник нервно дернул себя за бороду. — Вот дидько брехливое! Не хочу я такой цены, не готов я… а если со мной что случится, он же к моей Росаве прицепится?       — Еще как прицепится.       — Ох, боги-боги, — Благодар тряхнул головой и взмолился, — Раз ведьма ты, так может, ведаешь, как избавиться от него?       — Убить его можно. Ударьте по голове наотмашь, но больше не бейте. Если ударите еще раз — оживет. Сожгите его, а дом после вымойте настойкой полыни, и пол, и стены, и окна, и лавки, все полынью вымойте начисто, — наказала Сияна. — И на том все.       — Спасибо тебе, девка, — он даже руки к груди прижал. — Ох спасибо! И не бойся, никому я не скажу, кто ты!       — И я про вас не скажу, — улыбнулась Сияна. — Идите гусака заберите.       — Иду-иду!       Поспешил он прочь, туда, где гогот гусиный громче зазвучал — бои начались. Сияна зашагала в другую сторону — домой. Не увидела ни Власта, ни Розума, значит, позже пришли. Ну и не надо.       Всего за день все равно не помириться.