Агония

Стягивая с его руки перчатку, разрывая её в клочья, совершенно игнорируя все чертыханья полковника Мустанга, падающего на пол, Ласт улыбается. Ох уж этот Герой Ишвара, снящийся в еженочных кошмарах уцелевших ишваритов, прячущихся как крысы по всей стране. Знаменитый Огненный Алхимик. А на деле оказался обычным человеком, чью жизнь можно легко оборвать. Его кожа порезалась совершенно легко, так же без каких-либо стараний разорвались мышцы, а внутренности пробились вообще без усилий. Обычный хрупкий человек, ничем не отличающийся от других, кого она так же пронзала насквозь. Пока он валяется на полу, ещё не осознавая из-за болевого шока, что уже без пяти минут покойник – вроде крупный сосуд она так и не зацепила, так что будет достаточно времени успеть истечь кровью и понять все свои ошибки, глядя на труп бедняги Жана, - Ласт сообщает ему самым сладким голосом, что других шныряющих по лаборатории крысок ожидает та же участь. Мустанг ругается, дёргается и пытается подползти к ней, однако лишь попросту тратит последние силы понапрасну. От всего этого только кровотечение усиливается, вон сколько уже натекло. Только пачкает и без того грязный пол да заносит в рану инфекцию. Интересно, как запоёт лейтенант Хоукай, когда её так же пробьют насквозь? Сразу свалится без сознания, как крошка Хавок, или будет кричать от боли и безысходности, кроя матом, как сейчас делает огненный полковник? Хозяину не нравится, что верная собачонка отправится на тот свет следом за ним, хотя одного из своих псов он уже потерял. Ласт ухмыляется, слизывая с пальцев кровь. Все лопочут, что государственные алхимики не люди, а демоны. Но кровь у них абсолютно обычная, ничем не примечательная на вкус, отдаёт железом, как и у всех людей. Нет в них ничего особенного. - …ёбаная сука… - доносится до неё, и Ласт оборачивается, замирая в дверном проёме. Надо же, всё ещё чертыхается, пытается бороться, ползёт к своему товарищу, несмотря на свою рану. Если уж со стороны выходных отверстий даже китель местами окрасился в бордовый, то чего уж говорить о том, что происходит с другой стороны. Нет, он уже точно покойник, даже если у него такая сильная воля к жизни. Такие раны просто не заткнуть тряпкой, надеясь, что кровь свернётся и остановится. Такое кровотечение уже не остановить. Скоро он настолько ослабеет, что уже будет не в силах и пальцем пошевелить, если сознание не покинет его ещё раньше. - Жаль, что мы с тобой встретились при таких обстоятельствах, - Ласт ухмыляется, возвращаясь к Мустангу и склоняясь к нему, выгнувшись так, что подними полковник глаза, то упёрся бы взглядом в её грудь. Тот как-то резко затих, и это слишком подозрительно, потому что он не мог отключиться именно сейчас. Что-то задумал, не иначе, и теперь старательно пытается сделать вид, что потерял сознание. Только вот не подумал о том, что плечи слегка приподнимаются при каждом тяжёлом вдохе, выдавая его с головой – в таком состоянии контролировать дыхание невозможно, человеческое тело само пытается защитить себя. Ласт хватает его за волосы, заставляя поднять голову, и встречается с чёрными глазами полными ненависти, полыхающими пламенем. Прекрасное зрелище. Дикий зверь понимает, что его конец близок, и не может сделать больше ничего, кроме как ненавидеть охотника, загнавшего его в угол. Боль резко пронзает руку, Ласт делает усилие, чтобы не выпустить свои абсолютные клинки Мустангу в голову, выбив ему мозг. Она отпускает его, и тот бьётся челюстью об пол, слышно даже стук зубов друг об друга. Засранец воткнул в неё скальпель, который, видимо, нашёл на полу, пока полз к Жану, и зацепил сухожилие, заставив её воспользоваться силой Камня, чтобы восстановиться. Вредный жалкий человечишка, не желающий умирать. Она вырывает скальпель из руки, роняя на пол. Мустанг, вскрикивая от боли, держа руку на ране, бросается к нему, словно змея на мышь, но Ласт отпинывает инструмент в сторону, а самого полковника тормозит ногой, наступая между лопаток. Скальпель отлетает не сильно далеко, но достаточно, чтобы тот не мог до него дотянуться прямо сейчас. Она вполне милосердна, чтобы позволить ему перерезать себе горло и значительно ускорить свою смерть, а не загибаться от боли в разорванном животе, когда она пойдёт за лейтенантом Хоукай. - Ну и ну, какой у тебя темперамент, - искренне восторгается Ласт, перенося вес тела на ногу, стоящую на Мустанге. Тот шипит, отчаянно пытаясь скинуть её, дёргая ногой от бессилия. Кровавое пятно на полу становится больше. Огненный полковник и сам замечает это, бросаясь обмакивать пальцы в собственной крови, собираясь начертить алхимический круг. - Ты действительно такой горячий, - шепчет Ласт, резко переступая с его спины на руку. Раздаётся хруст костей, Мустанг протяжно стонет, дёргая пальцами. - Пытаешься играть, даже находясь на пороге смерти, - она продолжает восхищаться, убирая ногу. Полковник сразу же прячет травмированную руку под себя, но Ласт такой расклад не устраивает. Неизвестно что он попробует ещё выкинуть, закрывая окровавленные пальцы собственным телом. Она переворачивает его на спину пинком, наслаждаясь очередным стоном. Что от боли, что от наслаждения люди стонут одинаково, абсолютно неразличимо. Она садится на его бёдра, ловко удерживая равновесие, пока Мустанг отчаянно пытается её сбросить, дёргая ногами. Она легко может оборвать все эти дурацкие потуги, выпустив ноготки, вспоров его по всей длине, чтобы кишки вывалились от внутреннего давления, однако всё это сопротивление заводит её. Он знает, что он умрёт. У него нет философского камня. Кровотечение невозможно остановить, но он цепляется за жизнь изо всех сил. Наверное, это и делает человека человеком. Мустанг резко подаётся вперёд, скалясь от боли, и пытается пустить в ход кулаки, ругаясь. Ему даже удаётся садануть её красивое личико, но Ласт, дёрнувшись и удерживаясь на нём, сплёвывает выбитый зуб и ударяет в ответ в пробитый бок, сунув в рану пальцы. Голос огненного полковника резко срывается на крик, когда её пальцы скользят в горячей ране. - Бьёшь даже женщин, безжалостный Герой Ишвара? – она не злится, принимая эту безнадёжную попытку защититься. Ласт может даже почувствовать, как пульсирует какой-то сосуд, который она не зацепила клинками. Подрагивает между её пальцев, дёргается, если его слегка сдавить. - Где ты здесь женщин видишь, сука? – хрипит Мустанг, пытаясь отодрать её руку от раны. Но руки его слабеют, он сам слабеет, Ласт чувствует, как жизнь покидает его, выливаясь вместе с кровью. - Тише-тише, не трать силы на болтовню, - взгляд у него мутнеет с каждой секундой, и Ласт ловит себя на мысли, что хочет увидеть тот самый момент, когда огонь в этих глазах окончательно потухнет. Увидеть саму смерть в этих чёрных глазах. Её пальцы распахивают китель, рвут пуговицы на окровавленной рубашке, царапают его тело. Тело у Мустанга подтянутое, красивое. Встреться они при иных обстоятельствах, не будь он кандидатом в ценные жертвы для Отца, она бы с лёгкостью совратила его. И, возможно, не прирезала бы после порочной связи, если бы он оказался чертовски хорош в постели. Как жаль, что не удастся проверить. Остаётся только любоваться его предсмертной агонией. Мустанг снова находит где-то силы на вторую попытку борьбы. Совсем не хочет отключаться, не хочет умирать. Хватает слабыми трясущимися руками её запястья, тянет её на себя. Ласт поддаётся, ложится на его тело, заглядывая ему в глаза. Они пылают ненавистью, жаждут её смерти. Мустанг плюёт ей в лицо, падает обратно на пол и начинает хохотать как безумец, теряя рассудок. Смех совершенно неправильный, какой-то булькающий, и он обрывается, превращаясь в стоны, когда она давит локтём на рану, пачкаясь в его крови. На крики у него больше нет сил, может только стонать, чего она и добивалась, улыбаясь ему самой сладкой из всех улыбок. Огонь в глазах начинает гаснуть, и Ласт убирает руку от кровоточащей раны. Дыхание замедляется, его конец уже близок. Ещё немного. Чёрные глаза начинают закатываться, она всматривается в них, сгорая от любопытства. И Мустанг обламывает её, закрывая лицо рукой, словно догадался о её намерениях. Чёртов неугомонный полковник. Никак не желает умирать. Ласт шипит от досады, поднимаясь. Времени не так уж и много, Номер 66 скоро приведёт шавку Мустанга к входу. Нельзя допустить их дальше. Мустанг не двигается. Грудь не вздымается. Неужели конец? Или снова притворяется? Она осторожно убирает слабую руку от его лица, но его глаза закрыты. Она вытягивает пальцы, запуская их в рану – полковник не дёргается, хотя уцелевший сосуд всё ещё пульсирует. Нет больше времени церемониться, Ласт разрывает его, чувствуя, как горячая кровь полилась с новой силой. Ни крика, ни стона. Если уж и потерял сознание, то теперь уже точно не очнётся. Она уходит, твёрдо уверенная, что оставляет Мустанга без каких-либо шансов. Рой жадно глотает воздух, зажимая пульсирующую рану. Голова кружится, перед глазами все расплывается, когда его руки шарят по полу. Испорченную зажигалку он нашёл ещё когда подполз к Хавоку. Он должен быть где-то здесь, эта сука, вспоровшая его, пнула это куда-то сюда. Встать сейчас Рой уже вряд ли сможет, весь левый бок горит огнём, кровь хлещет так, будто в ведре появилась дыра. Зато, когда его рука натыкается на ручку скальпеля, он довольно скалится. Круг и саму формулу-то он помнит наизусть, спасибо Ризе. Единственное – нельзя допустить, чтобы рука дрогнула. Иначе им всем конец. Ризе, Альфонсу, Хавоку. У младшего лейтенанта всё ещё есть пульс, прошло совсем немного времени. Сейчас он его подлечит. Сейчас. Рой режет себя, не жалея. Кусает губы до крови, вырезая круг. Не больно, зато отвлекает от горящей пульсации в боку. Сука, жаждущая увидеть что-то в его глазах, купилась на его обморок. Пошла за Ризой и Альфонсом, как говорила об этом ранее. Для неё уже готов сюрприз. Преобразовательный круг завершён. Рой улыбается, сжимая зажигалку в руке, направляя её к вспоротому боку. О, сюрприз будет поистине горячим. Рой Мустанг заранее стискивает зубы и высекает искру кремнем от зажигалки, думая только о спасении жизни Ризы Хоукай…