Лезвие на воде.

      Когда у тебя есть какое-то любимое увлечение, будь то музыка, рисование или же спорт, ты все сделаешь ради того, чтобы провести за ним время, не так ли? Вот и Юра все свободное от учебы время проводил на льду. Не важно, где и какой, но он его находил. Вот и сейчас он по пути домой после утомительной тренировки, не обращая внимание на сильный снег, облепляющий все вокруг, заскочил на небольшое озерцо неподалеку от парка. Сменить каток на хрупкий лед, под которым кроется толща воды? А почему бы и нет! Особенно, если это самое красивое место, которое можно найти в округе.       Он любил риск, любил драйв, любил чувствовать, как лезвия его коньков скользят по столь тонкой грани, отделяющей его от воды.       — Эй, Юрио, смотри осторожнее, а то провалишься! — помахал рукой с берега Виктор, сопровождаемый Маккачином и Юри. Черт. Он сбежал с катка не для того, чтобы они его преследовали.       — Ну и что вы тут забыли? — возмутился Плисецкий. Он любил в одиночестве откатать программу, уж тем более не на глазах этих двоих, а теперь его тайное место раскрыли.       — Мы решили узнать, чего это ты так рано ушел, а ты оказывается тут теперь тренируешься, — ухмыльнулся блондин, а Кацуки что-то неловко пробормотал на японском за его спиной, топчась на месте.       — Проваливайте уже. Все в порядке, — опустил голову Юра: все-таки этот Виктор волновался за него. Почему же тогда не стал его тренером, а променял на Кацуки? Но, слава Богу, по настоятельной просьбе Плисецкого, они больше не появлялись в том месте, не мешая ему быть наедине с собой, музыкой и природой.       В фигурном катании есть один минус – это сезонный вид спорта, и с наступлением весны очень тяжело найти хороший лед. Юрий плелся по подтаявшему снегу, смешавшемуся с песком и превратившемуся в грязь. За его плечами моталась сумка, а в наушниках как обычно играл рок. Сегодня они с Виктором и Юри договорились встретиться пораньше на катке, так что на улице еще было довольно темно.       Парень дошел до развилки, мельком взглянув в сторону озера, и остановился. Никто ведь не заметит, если он опоздает на пару минут? Зато придет полностью подготовленный, и у них уйдет меньше времени на разминку. Он повернул в сторону водоема и зашагал уверенной походкой по любимому маршруту.       Озеро еще не оттаяло, так что Плисецкий зашнуровал на скорую руку коньки, переключил рок на музыку своего номера и ступил на лед. Ему вовсе не хотелось идти на встречу и выслушивать телячьи нежности Виктора и Кацуки, поэтому, он все катал программу, закрыв от наслаждения глаза и не замечая ход времени… и предательский треск льда.       Тело прожег страх, глаза широко распахнулись, а руки раскинулись в поиске равновесия – подросток уходил под лед, больно ударившись и порезавшись об острые края трещины. Он в панике попытался грести всеми конечностями и вынырнуть, но просвет куда-то моментально пропал, будто его и не было, а тяжелые коньки и быстро намокшая куртка тянули его на дно. Он по своей глупости попытался вдохнуть, но вместо воздуха в легкие хлынула вода, разнося боль по всему телу.       После нескольких минут борьбы у юного фигуриста промелькнула мысль, что это конец, и он больше никогда не увидит свет. Он перестал так сопротивляться стихии, его тело расслабилось и обмякло, а в глазах начало мутнеть, как вдруг откуда ни возьмись он почувствовал на своем плече крепкую хватку, заставившую его вернуться в реальность. Парня потянули в сторону, а затем рывком вытащили наверх, и он принялся откашливаться, жадно хватая воздух. На свое удивление перед собой он увидел Кацуки в одной майке, такого же мокрого и кашляющего. Через пару минут подбежал Никифоров и принялся их поднимать, срывать с Плисецкого ледяную одежду, укрывая дрожащих фигуристов своей курткой и обтирая полотенцем.       Начинало светать и солнце обдавало их своим ярким холодом.       — Виктор? — хрипя простонал Юра. По его рукам и ногам все еще стекали струйки крови, пачкая белый снег.       — Я же просил быть тебя аккуратнее на озере, лед же хрупкий, — не отрываясь от дела пробормотал старший.       — Как вы меня нашли? — не понимал подросток, становясь ближе к Кацуки. Сейчас ему уже было все равно – лишь бы согреться.       — Мы заметили, что тебя долго нет, а ты редко опаздываешь. Если бы Юри не предложил пойти сюда, не заметил бы твои вещи около трещины и не бросился бы тебя вытаскивать, рискуя своей жизнью, пока я ничего не понимал, ты бы уже не стоял здесь, — как-то зло и немного обиженно бросил тренер.       — Простите, — блондин опустил голову и сквозь мокрую челку наблюдал за тем, как японец с помощью Виктора одевается обратно в свою одежду, которую скинул перед тем, как нырнуть за ним. В голове все еще не укладывалось, что тот, над кем Юра любил издеваться и посмеиваться, без раздумий пришел ему на выручку, рискуя собой. — Юри, — он впервые назвал соперника по имени, от чего два других фигуриста обернулись к нему, — Спасибо.       Эти воспоминания еще долго стояли у Плисецкого в голове – вода над ним, уплывающие наушники, неловко улыбающийся Кацуки и недовольный Виктор, отчитывающий за плохую бдительность. Эта история – отражение его жизни, сменившееся отношение к Юри, к творчеству, ко льду.

«Что бы ни случилось – помни, что это было лишь плохое мгновение, а не плохая жизнь.»