Моя соседка

Вашему вниманию предоставляются главные правила в работе официанта: 1. Если клиент тебе нахамил, то ты можешь со спокойной душой и от этой же души харкнуть в его заказ. 2. Люди в шляпах и с брошью никогда не оставляют чаевые, можешь не стараться. 3. Старайся брать столы, где сидит парочка, быть может, это их первое свидание и парень постарается выставить себя в лучшем свете, оставив добрую часть денег официанту и оставив бедного себя голодать. Я и не знал об этих правилах, но девушка, которая проводила мне краткий инструктаж на моей новой работе и представилась Сакурой прописала именно эти три строгих правила. Еще добавила, что лучше сначала дожидаться пока начальник отойдет на безопасное расстояние и уже потом начинать шутить про его рост. Отпускать маленькие шутки про маленького человека. У бедного мистера Шаня, который был метр двадцать в прыжке явно не хватало гормонов роста. Даже возле блюстительницы местных законов мой начальник был катастрофически мал, хотя сама девушка имела невысокий рост. А еще имела необычный цвет волос, хоть и явно перекрашенный, но точно интересный и запоминающийся; а красивые выразительные зелёные глаза красиво выделялись на фоне слишком бледно-болезненной кожи и сильно искусанных губ, на которых виднелись новые ранки и блестела недавно выступившая кровь. Кто-то, однако, очень любит покусывать губки на досуге. На ногтях был чёрный лак, а средний ноготь был в пластыре и на нём можно было увидеть маленькие пятна уже впитавшейся крови. Кто-то еще любит ногти сдирать до мяса. На очень тонких пальцах было много колец: три кольца на правой и два на левой. Других украшений, кроме синяка на локте, не было замечено. На ней не было макияжа, а из-под формы официантки на ключице виднелась татуировка, но я не успел разглядеть — она быстро поправила кофту, увидев, куда направлен мой взгляд. — Заюш, у меня груди нет и чтобы её увидеть туда нужна нырять с головой, а не кидать незаметные взгляды, — она поправила волосы и достала блокнот с ручкой, заметив новых посетителей, — ладно, я пошла, он парень и, по-моему, не гей, так что я его обслужу, а тебе буду отдавать всех дамочек: твоя внешность может сделать тебе хорошие чаевые. — А мне тебе отдавать парней? — я усмехнулся и ничуть не смутился слову «заюш». В этом я не услышал ничего пошлого, она сказала это без какого-либо замысла. Я уже слышал за этот день, что она многих называет ласковыми прозвищами. Повара она назвала сегодня «солнце». — А ты быстро схватываешь, — и она пошла в сторону столика. Меня оставили ждать клиенток, а я решил потратить это время на осмотр непримечательного интерьера небольшого кафе. Оно было в тёплых бежевых тонах и из-за этого кафе казалось очередным шаблонным местечком, где можно просто можно быстро перекусить, не обращая внимание на клише интерьера. Небольшие столики из светлого дерева и на каждом из них по декоративной свечке, оранжевые мягкие стулья, длинные лампы с тёплым светом. Больше всего меня заинтересовала одна деталь во всём кафе — доска, куда клиенты могли приклеить свои пожелания, а кто-то даже лепил сюда неаккуратные, но забавные рисунки нарисованные на салфетке. Тут много комплиментов и похвалы повара за его вкусные блюда, интересную подачу и смешной акцент. Тут даже есть небольшой набросок Сакуры и смешная подпись к нему: «официантка с розовыми волосами и чёрным юмором». Да, кафе небольшое, но наш сорокалетний мальчик-спальчик явно любит своё детище. А повар тот, что со смешным акцентом, пока готовил заказ, рассказал, что мистер Шань после смерти жены продал всё, что у него было и купил это кафе, в которое теперь вкладывает всё время и силы. Сакура работает шустро, но и не забывает покурить. Если новую пачку она открыла при мне, когда мы знакомились, то вторую она открыла, когда мы закрывали кафе и прощались. Правило под номером два, кстати, действительно правдиво — дамочка в шляпе и с брошью в виде паука чаевых не оставила. *** В новой квартире, что я решил снять, тоже были свои правила, но они были больше схожи на просьбу без обязательств: Во-первых, не продавать наркотики, а если уж и торговать — обходиться без полиции. Во-вторых, никого не убивать, а если и убивать — обходиться без крови и, естественно, без полиции. Хозяин ушёл, отдав мне одинокий ключ, висящий с его соседом — брелком в виде черепа. Моего же соседа в доме не было, хотя сомневаюсь, что тут кто-то вообще живет: вещей нет и никаких признаков жизни тоже. Холодильник пуст, от цветка остался только горшок с сухой землей, а вот пепельница была полна. Обои, кажется, раньше были белыми, но теперь отдавали желтизной и кое-где были следы от сигарет. Между четырёх часовым сном и уборкой этой халупы я выбрал уборку. Выкинул окурки и горшок, протёр пыль и снял паутину над дверью в ванной, затоптав паука размером с мой большой палец. Нашёл даже подобие швабры, а на балконе был найден веник и совок полон пепла. Света в коридоре не было, видимо, лампочка лопнула, потому что я выметал какие-то осколки, поэтому пришлось пойти в магазин и купить новый свет, еду и дихлофос. Наверное, говоря про соседа, хозяин квартиры имел ввиду тараканов; быть может, они ночью собираются и превращаются в одного большого таракана с меня ростом. Когда я, довольно-таки крупный парень, встал на эту хлипкую табуретку, то она всё же решила, что её время вышло и сломалась прямо подо мной. Найдя какую-то коробку с инструментами, я с горем пополам собрал эту беднягу и всё-таки вставил лампочку в коридоре. Еще заменил и в туалете, там свет был, но меня не устроил синий цвет. Я отошел на кухню, поставить состаренный табурет с отдирающейся уже краской и услышал, что входная дверь открылась, а потом последовало удивленное: — Ничего себе! Свет! — я вышел на громкие восхищения моих талантов — Это правда свет или я поймала белочку? Я успокоил, что это самый что ни на есть свет из лампы, а не «белочка». — Так ты, симпатяга, мой новый сосед? — я кивнул. — А знаешь, что произошло со старым? — Нет. — Вот и я не знаю, думала, что хоть тебе лысый рассказал, — я переспросил, кто такой «лысый». — Тот, кому мы платим сто злотых в конце месяца. Да, наш царь лысый, он просто парик носит. Но лучше у него про это не спрашивать, ибо начнет ныть, что ему никакие средства не помогают и… Ахуеть! Симпатяга, пол оказывается чёрного цвета. Ты что, убрался? Зачем? — Чтобы жить? — я искренне удивился её вопросу, но её реакция мне была не меньше интересна. — Я был удивлен, что квартира не пустует, потому что тут был ужасный беспорядок. Зато ни один вор не ограбит, потому что подумает, что уже кто-то успел до него. — Да, это была помойка, но теперь это чистая помойка, — она улыбнулась, подойдя ко мне. — Не прими меня за грязнулю, я просто редко бываю дома, хотя можешь думать обо мне как захочешь. Честно, я раньше даже обувь не снимала, потому что здесь можно подхватить все виды гепатитов. Да и я дома редко бываю, я тут только сплю, но теперь буду снимать, — она стала тянуть за пятку своих кедов, — я ценю и уважаю чужой труд. Мы прошли на кухню, и она еще больше удивилась второй жизни табуретки, чистым тумбочкам и плите. А на еду в холодильнике сказала следующее: — Ты кушаешь дома? — А где надо? — Не знаю, — она пожала плечами, — я бывает что-то съем на работе, а так еда меня не шибко заботит. Мне сказали, что моя спальня та, что возле кухни, так как Сакуре важен балкон, чтобы курить. — Мне через час на работу, поэтому хочу приготовить омлет, на тебя делать? — любезно поинтересовался у девушки. Не люблю голодающих людей, брат долго просил еды. — Работа? Наша смена же в девять. — Я работаю сразу на трёх работах, — я стал замешивать яйца с молоком. — Вау, а спишь и живешь ты когда? — я усмехнулся и пожал плечами. — Когда придётся. А ты чем занимаешься? Учишься? — она неохотно кивнула. — На кого? — Так, красавец, всё, что тебе стоит знать обо мне так это то, что я очень люблю курить и иногда разговариваю во сне, так что не слушай, если я начну что-то тебе говорить с закрытыми глазами, хоть меня и с открытыми лучше не слушать. Больше никаких поползновений в личную жизнь друг друга давай не делать, а? Видимо, тёплых соседских отношений не выйдет, а жаль. Думаю, что человек, которого можно удивить лампочкой и едой в холодильнике довольно-таки интересный персонаж. Соседка ушла спать, махнув рукой и пожелала приятного аппетита. Я остался сам на старой и побитой жизнью, людьми и годами кухне. Дверца, за которой находилась нужная мне соль, сломалась. *** Однажды утром, когда я досыпал свой последний час отведенный на сон, меня разбудил стук в дверь моей комнаты и я отправился открывать, сонно передвигая ногами и потирая глаза. Передо мной стояла Сакура, явно направляющаяся в душ, так как была с полотенцем и завязанными волосами в гульку, а в руках была её коричневая зубная щетка. — Ты убил моего паука? — я опешил от такого заявления в шесть-то часов утра. — Он был над дверью в ванной еще вчера, я каждый день с ним с утра здороваюсь, и вчера он еще там был. Потом появился ты и где мой паук? — она была не зла; упрёк больше казался шуточным, но с утра я даже на шутку с трудом мог ответить. — От него было много паутины, я убрал паутину и паука, — я зевнул. — Ах ты, убийца пауков, — она ахнула, — естественно было много паутины, он же строил себе берлогу. Эх ты, убил моего верного друга, вот так и доверяй тебе теперь. Впредь пауков в этом доме не убивай, только если он не попытается сделать это первым. — А как я пойму, что паук не планирует меня убивать? Может, он скрытный убийца. — Посмотри у него в лапках нож или пистолет, загляни в глаза и убедись нет ли в них жажды убивать. Можешь еще посмотреть нет ли на брюшке татуировки кочегар или куполов, в общем, это можно понять, просто постарайся. Так меня с утра еще никто не будил и в убийстве паука не обвиняли. Зато теперь я знаю, что моя соседка крайне дружелюбна с паука, а не с людьми. *** Признаюсь, что не знать ничего, кроме очевидных фактов про человека, с которым ты живешь и работаешь для меня немного странно и непривычно. Мы можем перекинуться с ней парами фраз, но она пресекает любой более глубокий вопрос. Я даже не знаю, сколько ей лет, но думаю где-то между восемнадцати и двадцати лет. На мои же двадцать два года она сказала, что если продолжу так работать, как запряженная лошадка, то к двадцати трём она будет смело звать меня дедушкой. Возможно, она права. К моим трём работам прибавилась еще и четвертая. Работа временная, подкинутая знакомым по просьбе заменить его на пару недель, пока он съездит в соседний город, я согласился, ведь и помочь хотелось, и деньги никогда не бывают лишними. Согласился и отдал свой единственный выходной, за который я обычно должен был успеть отоспаться. Теперь если я успеваю поспать хотя бы два часа, то это мне уже повезло. Я обслуживал столик и видел, что Сакура переговаривались с Шимоном (имя нашего повара, который оказался эмигрантом из Польши, чем можно теперь объяснить его смешной акцент). Они поглядывали на меня и кивали друг другу. — Иди к Шимону, он покажет тебе твоё временное ложе. — Что? — недостаток сна сказывался на моей работе мозга. — Иди поспи, говорю. Ты бледнее меня и это уже серьезный звоночек, я не потерплю конкурентов в болезненном виде. Давай, я сама обслужу твои столики, ты сейчас всё равно по скорости работы даже до улитки не дотягиваешь, — она вырвала из рук мой блокнот, а ручку кинула мне в карман. — Сакура, всё нормально, — я хотел забрать блокнот, но она кинула его за рубашку и теперь она странно оттопырилась на месте, где должна быть грудь. — И что это значит? — Там должно хоть что-то быть, всё, иди, не зли меня или Шимона. Он знает очень много польских проклятий, — она глянула на дверь кухни, проверяя нет ли там его, — или это не проклятья, а он просто ругается. В общем, всё равно страшно, так что иди. Я так понимаю, что это была некая забота с её стороны, которой я решил не перечить и пошел спать. Шимон сказал, что обустроил это кубик метр на метр под спальню, когда только приехал с Польши и жить ему негде было, а мистер Шань особого сопротивления не проявил, попросил только быстрее найти нормальную квартиру. Место жительства нашли, а спальный квадрат оставили на такой случай, как у меня. Я впервые за этот месяц поспал дольше четырех часов. *** В вечно тёмной квартире, независящей от времени суток, всегда пахнет сигаретами и кофе, а от нас с Сакурой еще пахнет усталостью от работы и жизни. Не знаю, где пропадает моя соседка в свободное от работы время, но живём мы с ней по одному графику. Кстати, могу похвастаться своим маленьким достижением в нашем общении, ведь я смог научить Сакуру завтракать со мной в квартире, в месте, где она только спит, не снимая чёрные кеды. Она сказала, что я очень вкусно готовлю и то, что она в последний раз ела что-то домашнее, когда мама поджарила рис. — Может, сварила? — уточнил я, смотря как Сакура накручивает лапшу на палочки. — Рис варится в воде, а когда воды уже в кастрюле нет, то рис начинает жариться, так что я ела поджаренный. Не так плохо, если залить большим количеством соуса, — она улыбнулась. Подводя итог этой короткой истории о родительнице, можно сказать, что мама была не особо заботящаяся о том, поела ли Сакура и что. — Моя мама вкусно и часто готовила, а я помогал ей и заодно подмечал детали искусства готовки. — Видишь, у нас абсолютно разные мамы, но в этом болоте мы живем вдвоём. И, как оказалось, будущее не всегда зависит от тёплых завтраков от матери, — я хотел что-то добавить, дабы продолжить эту тему и выяснить что-то еще про неё, но Сакура встала, взяла свою тарелку. — Кстати, не советую идти сегодня с работы домой через соседний двор: там кого-то убили и сейчас там менты круги наматывают, ну это так, на всякий случай. Она положила тарелку в умывальник и снова ушла, не давая ничего сказать. Наше общение строится на моих сплошных догадках о ней. *** Знакомый вернулся в город, и я снова стал обладателем только трёх рабочих мест. Сегодня, к моему большому удивлению, на работе Сакуры не было, да и с утра на кухне, как обычно, я её не видел. Мистер Шань сказал, что это на неё не похоже, поэтому попросил меня узнать всё ли с ней нормально. Доработав смену и обслужив и свои, и её столики, я пошел домой, узнать, куда пропала соседка и переодеться на вторую работу. Сакуры не было дома, а по нераспечатанной пачке сигарет можно сказать, что она и не появлялась. Позвонить я ей не могу, потому что даже не уверен, что у неё есть телефон. В её комнату была закрыта и взломать её означало влезть в её личную жизнь, но что-то мне подсказывало, что сейчас стоит позабыть о правилах морали. Дверь в пристанище Сакуры поддалась слишком легко и моему взору открылась уже знакомая небольшая комната с балконом, но теперь по ней можно было сказать, что здесь кто-то обитает: были вещи, помятая кровать и недопитая кружка кофе. И не просто недопитая, а практически полная, что абсолютно не схоже на Сакуру, теперь мой взлом был полностью оправдан — что-то произошло. На крашенном в чёрную краску комоде лежал чёрный лифчик, зажигала с рисунком сакуры и стояла пресловутая кружка с надписью " счастливая жизнь», перед которой Сакура выцарапала ключами частицу «не» и теперь фраза была более подходящей для моей соседки. На письменном столе без стула лежал чёрный блокнот, только с одной наклейкой какого-то персонажа из мультика. «Если сделать еще две фотографии, то денег будет больше, надеюсь, что привезут не однодневного — это дешевка», — я закрыл блокнот, что по всей видимости служил дневником. Я влез в её комнату, но влезать в её голову ни имею никакого права, даже если это предложение заинтересовало меня больше всего на свете. Какие фотографии? Что значит «однодневного» и почему они дешевые? Я тяжело выдохнул, понимая, что Сакура еще сложнее, чем понять, что выстукивает дятел и какой это язык. Я уж было хотел уходить, как увидел, что на балконе что-то мелькнуло розовое. Пришлось сильно дёрнуть, чтобы открыть эту старушку, чем напугал Сакуру и котят. — Что это? — она подняла на меня голову, кормя котёнка с пипетки. Девушка сидела на полу, что был полностью застелен пледами, видимо, служившими коврами и подушками для мягкости сиденья. Одно окно с трещиной в левом углу было открыто и показывало последние краски заката; возле второго окна стояла полная керамическая пепельница в форме лягушки немного отбитая с боку. Балкон был слишком стар и до неприличия убит, но Сакуру это не смущало и меня не должно. — Я окатилась, плати элементы, папаша, тебе не сбежать, — она покормила этого котёнка и взяла следующего, чуть поменьше. Я подсел к ней рядом, приняв такую же позу — ноги крестиком и облокотиться об стену. — И давно у нас котята? — я заглянул в коробку и насчитал три штуки. — Вчера шла с работы и услышала их жалобный писк. Они лежали возле уже мёртвой мамы и мне пришлось их забрать, потому что они больше никому не были бы нужны, они же обычные и ничем не примечательные, а один из них, кажется, вообще концы отдаст, уж слишком он какой-то вялый. Я подумала, что кому как ни мне понять их и забрала. Молока у тебя больше нет, как и у меня денег, — она принялась за третьего котёнка, — лекарства ужасно дорогие, им стоит понять, что если они хотят выжить, то должны научиться не болеть. Советы по личному опыту? — А ты добрая, Сакура. — Я тупая, раз уж взяла троих котят, когда себя еле держу на плаву, — она посмотрела на меня, сузив глаза, — а ты не такой уж и хороший, раз уж влез в мою комнату без спроса. — Боялся, чтоб ты кони не двинула, хозяин квартиры просил без трупов. — Мне мама также сказала в пятом классе, прям дежавю, — она улыбнулась, поглаживая котёнка, — тебе не пора на работу? — У меня есть еще час. Кстати, могу спросить там не нужен ли кому-то котёнок, — девушка поддержала мою идею. — Можно вопрос? — Только один и только из-за твоей проявленной заботы, но если он по поводу отсутствия моей груди — я подсыплю тебе в чай слабительное, не пожалею денег и куплю самое мощное. Я немного задумался, какой ей можно задать вопрос, чтобы сразу получить ответ на несколько меня интересующих. За старым обшарпанным окном с отпавшей краской виднелся весенний вечер и первые проступающие звезды. Две весны тому назад я жил в собственном доме со своей любимой семьей и помогал любимому брату с его первыми домашними заданиями в подготовительной школе, а теперь думаю, какой задать вопрос соседке, что угрожает мне слабительным. — Почему ты здесь? — мне казалось, что это самый точный вопрос, который содержал в себе еще тысячи маленьких вопрос для неё. — На балконе? — парировала она. — Дорогой, я зашла через дверь, как и ты. — Ты же понимаешь, что я про эту квартиру, про этот район, что является постоянным гостем в криминальных сводках. Я спрашиваю про эту жизнь. Как ты оказалась здесь? — Я тут родилась, выросла и осталась. Мама случайно забеременела, случайно родила, случайно плохо воспитала и отправила как-то по случайному выживать. Вот, мой ответ — случайно, я здесь по абсолютной случайности. И еще, возможно, по случайному совокуплению в каком-то баре, после которого появилась я. Солнце, тебя удовлетворил мой ответ? — слабо, но это лучше, чем ничего. — А ты что здесь забыл? Ты выглядишь слишком ухоженным и домашним, несмотря на то, что ты работаешь двадцать четыре на семь. — Я тут тоже по случайности, по очень злой случайности. Я не из бедной семьи, но два года назад мой отец умер из-за сердечного приступа, а мама просто не справилась с делами бизнеса и его у неё просто украли, проведя не самые хитрые махинации, а через пол года и она ушла вслед за отцом, оставив меня с братом, — она смотрела на меня и по её глазам было видно, что она меня слушает и мне было слишком приятно осознавать, что она не пропускает мои слова мимо ушей. — Брата я не смог вытянуть на себе, к тому же он еще и сильно заболел, и мне пришлось его отдать туда, где о нём смогут позаботиться, пока я решу все дела. А работа мне нужна, чтобы накопить деньги и выкупить часть бизнеса отца, тогда я смогу забрать брата из детского дома и обеспечить ему нормальную жизнь. — И какого это? — я уточнил, что именно она имеет ввиду. — Ну, иметь всё и за один раз лишиться всего. Прости за вопрос, но… мне правда интересно, я не имела ничего, поэтому мне всё равно, что и как идёт в моей жизни. Я могу дать легко свою руку гадалке, дабы она предсказала мне будущее, потому знаю, что всё, что она скажет — ложь. У меня нет будущего, — какой пессимистичный настрой для девушки с таким красивым именем, добрым выражением лица, выразительными глазами и нежной улыбкой, но, видимо, внешний вид опять нас жестоко обманывает. — Я знаю, что я справлюсь с этим, я должен справиться ради брата и стараний отца, его дела, в которое он вложил время и силы. Мы замолчали, но мне хотелось продолжить хоть как-то диалог: — Зато я успел познакомиться с интересными людьми, например, с тобой, с Шимоном и мистером Шанем. — И ты даже на него не наступил, — она усмехнулась. Это был наш первый разговор, который не плавал на поверхности, а нырял чуть глубже, в прошлую жизнь. У каждого из нас есть прошлое, в которое вшито много хороших и плохих моментов, но, как ни странно, именно плохие воспоминания помогают людям стать ближе. Горе и правда имеют удивительную особенность сближать, ведь мы не сможем в полную меру ощутить на себе счастья другого, но вкус беды знает каждый. Вот так, сидя на холодной старом балконе, можно потрогать душу другого; древненькая потрескавшаяся серая краска балкона подверглась нападению со стороны накрашенных ноготков Сакуры и была жестоко оторвала. «Стоит подмести», — подметил я. — Как-то раз мы с братом застряли в лифте и нам пришлось там встречать бой курантов, — всё же я не могу разрешить разговору закончится, — нас достали только через час. — Как-то раз, — начала девушка с того же, — мама родила меня в лифте. Это, конечно, был не под бой курантов, но у нас всё равно 1:1. А главная шутка в том, что я не езжу на лифтах — боюсь. — Боишься, что где тебя породили, там тебя и убьют? — я старался вести беседу в такой же шутливой манере, что и моя соседка. И еще надеялся не выдать желания уточнить мама у неё человек или дворовая кошка. Пока что я мало, что хорошего слышал про эту женщину. — Да, боюсь, что двери лифта захлопнутся…бах! И всё… подышу тем воздухом, что будет в кабине и задохнусь через время. Я хочу еще пожить, даже живя так, как я делаю это сейчас. — А ты бы не хотела себе большего? — я смотрел на неё, пока она безразлично переглядывалась со звёздами. — У каждого должна быть мечта и цель, даже если она кажется глупой и неисполнимой. Какая же у тебя мечта? — Мечтают только те, кто верит в будущее, а я верю только в сигареты и в сон, — она повернулась ко мне. — Мой стакан полон не наполовину, он разбит, — она говорила это слишком спокойно; тихий голос звучал так, будто мы беседуем о сортах кофе. — Ты боишься мечтать? — я не отступал. — Или боишься, что мечта исполнится и тогда ты будешь счастлива? Сакура, побыть счастливым надо хотя бы раз в жизни, хотя бы день. — Я счастлива каждый день, когда курю, ложусь спать и тогда, когда на тесте одна полоска — это всё истинное, неподдельное счастье, — она посмотрела на свои тоненькие наручные часы, — всё, солнце, беги на работу, мой допрос окончен. Я понимал, что дальше разговора не будет и я вышел из балкона. Тогда я впервые опоздал так сильно на работу. *** «Мне никогда не было тепло. Не тепло, когда солнце жарит землю, а я думаю, как засунуть себя в морозильную камеру; не тепло, когда я лежу дома под одеялом, пока в окно стучится с ноги снег, не тепло даже под горячим душем. И этот холод…он не про физические ощущения, не про мурашки по коже и не про холодные пальцы ног. Я говорю про вечный дикий холод на душе. И не поможет ни домашний уют красивой квартиры, на которую ты будешь отдавать всю зарплату, питаясь ничем и тем, чем повезет, не поможет и обычная дешёвая в квартира, которую ты обязана делить с кем-то еще в районе, где опасно даже бабушкам смотреть в глаза дольше трёх секунд. Жить вообще сложно и неуютно, уютно засыпать с открытыми окнами и неважно в какую погоду — холоднее тебе уже не станет. А за Итачи я часто наблюдаю слово «жарко». Горячий хлопчик. Ему жарко, когда он готовит и жарко, когда я говорю, что посетители несут за собой холод с улицы. Ему жарко и, частично, он тоже этого страдает. Не знает, как охладить тепло от воспоминаний о родителях и брате. Я полагаю, они были близки. Еще… я решила оставить одного котёнка, того, кто начал болеть еще в пузе матери. Наверное, кошка курила, держала в лапах ментоловую сигарету и думала: зачем я залетела от кота, которого видела раз в жизни? Тот бар и лишняя рюмка валерьянки вышли мне боком. Назову кота Беднягой, ему подходит», — новая запись в дневнике, который я не читал. *** Однажды мне приснилось, что я высыпаюсь каждый день. Хоть где-то у меня есть здоровый сон. Мои чёрные глаза до боли элегантно подчеркнуты синяками под глазами или это они их подчеркивают. Я вышел на кухню, где уже была Сакура и делала такое, от чего я мигом проснулся. Моя соседка готовила, а я, впав в дикий шок, сел на хлипкий табурет. — Это социальная поддержка уставшим, — она поставила на стол обожаемую мной сладкую кашу. Приятно знать, что она помнит. — Сколько суток ты не спал? Ты вчера спросил на какой ты работе, хотя мы были уже дома, — она села напротив меня. Кажется, сегодня она выглядит немного иначе, но я не могу понять, что изменилось. — Ну, где-то двое-трое, но я успевал поспать пару часов, — я пригляделся, чуть подвинувшись к ней, вытянув шею. — У тебя что, ресницы накрашены? — моё удивление смутило её. — Да, нашла оставшуюся акварель и решила подкрасить. Накрашенные ресницы, надетая юбка и собранные волосы. Тут что-то неладное. — Мы знакомы уже около полугода, но я первый раз вижу тебя в таком виде. Ты идешь к кому-то на свидание в тюрьму? — Да, свидание и, надеюсь, без тюрьмы, мне второго такого опыта не нужно. Тот парень, кстати, до сих пор письма шлёт. Будет полной глупостью, если я скажу, что мне почему-то было неприятно это слышать. Тут и без «почему-то» мне причина ясна. Я влюбился в свою мрачно-розоватую соседку с тихим, немного хриплым, но приятным голосом. Наверное, это произошло после того случая на балконе или же тот вечер, когда мы отнесли двух оставшихся котят новых хозяевам, а возвращаясь домой, попали под дождь. Было всё как в глупых романтических комедиях, но это сходство заметил только я. Сакуру же просто забавляла молния, но и тревожило как же там Бедняга один, не боится ли он и не пометил ли всё, что только можно. Конечно, безусловно повлиял тот факт, что мы много времени проводим вместе, и она — это практически единственный человек, с которым я общаюсь больше пятнадцати минут в день. Дабы убедить вас, что это не просто привязанность и надуманные мной чувства, могу сказать, что все те девушки, что проявляли ко мне излишнее внимание были холодно отвергнуты, потому что в них кое-чего не хватало, например, розовых волос, чёрных ногтей и целого мешочка с сарказмом. И нет той эйфории, когда кто-то другой называет меня «солнцем» или «дорогим». Хотелось верить, что и у неё есть что-то ко мне, кроме общего опекунства над слеповатым котёнком. Я сделал большой глоток кофе и чуть не выплюнул назад. — Что это за гадость? — Сакура подняла на меня свой безмятежный взгляд. — Это? — она указала ложкой на кружку, — кофе и водка, оно бодрит, я так делала, когда экзамены сдавала в школе. — Кто пьёт водку… с кофе? — она не перестаёт меня удивлять. — Я, когда под рукой нет энергетика, но зато теперь ты как огурчик, только зубы почисти еще раз, мало ли будет клиент в завязке, а мы его так в соблазн вводим, небось, не удержится! — А что это за парень? — Мой наркодилер. Шутка. У меня она женщина. Я вечером всё тебе расскажу, если меня не зарежут в каком-то переулке. Удачи на работе. Я проводил субботу на работе, а моя соседка пошла резвиться с каким-то парнем. Никогда бы не подумал, что мои мысли может занять розоволосая девочка с чудаковатыми повадками, подмешавшая мне в кофе водку. Раньше в моём окружении были только девушки из порядочных семей, с бантиком на голове и каждый раз не забывали элегантно прикрыть рукой рот, когда они смеются. Либо, когда совсем уж скучно, я мог познакомиться с девушкой в баре, у которой платье чуть короче чем моя рубашка. А Сакура…это Сакура. Мы с ней разных миров, где я раньше спешил поскорее домой, устав от людей и шума, а она спешила уйти из дома от людей и шума и найти тихую лавочку. Дома был только Бедняга, сторожа старые развалины. Значит, она еще на свидании. Слишком долго, не уж то он её так заинтересовал? Как-то она сказала, что не хочет серьезных отношений, но всё же может поменяться, так ведь? Я раньше тоже не шибко любил зеленый цвет глаз. У меня не было аппетита, поэтому покормил я только кота, который за всё время у нас успел отъесть себе немаленький животик. Только Бедняга подошел к полной миске, как тут же побежал к входной двери — пришла Сакура. — Как всё прошло? — без энтузиазма спросил я. — Как и все наши встречи до этого, — она была пьяна. Я встревожился. — Он тебя обидел? — она непонимающе посмотрела на меня пьяным взглядом. — Кто? — такой простодушный вопрос. Я напомнил про безымянного парня и её свидание. — А это… я соврала, — она стянула свои кеды, держась за стену, — я встречалась с мамой… пыталась это сделать, а она не пришла. Пф… не первый раз же, почему я вообще решила, что человек, который однажды оставил меня на три дня в дешевом отеле в двенадцать лет, чтобы покувыркаться с новым ухажером мог измениться? Я глупая, Итачи? Можешь не отвечать, я и так знаю, что ответ положительный. Она даже ко мне не подошла, она просто струсила и попросила передать официанта, что сегодня этому не быть. Да никогда больше этому не быть! Мне не нужна мать, ведь у меня её и не было никогда. А еще меня тошнит, отойди. Я не был поборником трезвенности, но мне не нравилось, когда люди прибегали к алкоголю, особенно если они пытались им «заглушить» боль. Мне не стало легче от знания, что Сакура пошутила или обманула, когда сказала про свидание, она явно не хотела говорить, что её маленькая девочка всё еще нуждается в маме и даже готова приодеться лишь бы угодить этой сломанной женщине с полным отсутствием любви кому-либо, естественно, кроме себя. — Сейчас сделаю тебе несладкий чай, — я придерживал её волосы, пока моя соседка расплачивалась за то, что перебрала. Думаю, ей стало легче. Она умылась, а я подал ей чистое полотенце. — Вау, мы прям как подружки после дикого вечера в клубе, только я не танцую на танцплощадках, только на кладбище. Я репетирую танец, что исполню на могиле матушки, — и вот чёрт её пойми, шутит она или нет. И мы снова сидели на этом старом балконе с проплешинами; он уже и издавал предсмертный скрип деревянных половиц под нашим весом, но еще обещал выдержать много всего, например, этот длинный вечер. Вместо того, чтобы выспаться единственный раз, когда мне это позволено, я сижу и обмениваюсь историями. — Да, у нас прям на заднем дворе было место, где отец учил нас технике метанию ножей. Он был на этом помешен, у него была огромная коллекция, а как-то раз Саске взял его самый любимый нож, чтобы сделать себе бутерброд. Крику было. — У нас на заднем дворе жил какой-то мамин бывший парень, которому она разрешила жить в моем домике на дереве, потому что он был без постоянного места жительства, — она медленно поглаживала Беднягу, — так я лишилась своего пристанища. — Ты одна в семье? — Если то, что у меня было можно назвать семьей, то да. Мама после меня перевязала все канатики, чтобы ничьи шустрики не сделали ей второго такого спиногрыза. — Всё, что ни делается — всё к лучшему, — двусмысленно подметил я, тряхнув головой. — Это твоя любимая фраза? — Нет, моя любимая фраза «лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть». — Многообещающе. Я больше придерживаюсь к «не в тюрьме и хорошо» и «не говори много хорошего, чтобы не получить в ответ много плохого». Зная Сакуру, первое вполне ясно мне. Я попросил объяснить второе. — Ну, вот, смотри, сегодня ты выхваляешь человека, говоришь, что какой он хорошее солнышко, а завтра он тебе на подушку тараканов кинет просто потому, что человека нельзя хвалить. Люди к этому попросту не привыкли. И никогда не стоит говорить, что всё хорошо, ибо завтра всё может стать ужасно. Например, я в всегда говорю, что всё нормально. Нормально — это понятие субъективное, да и ответ «нормально» никого не заинтересует, а вот «хорошо» может даже и взбесить. После каждого сказанного ею слова, становиться всё легче понимать эту девушку. Жаль, что завтра она опять вернётся за свои неосязаемые возведённые стены, которые невозможно ни пробить, ни перелезть. — А что ты такого не сделал, о чем сейчас жалеешь? — она сделала акцент на слове «не». Я задумался. Что же не сделал? Банально, но не сказал отцу, что люблю его, даже понимая, что это, возможно, наша последняя встреча. Еще жалею, что не пошел на свой выпускной в школе и не увидел грехопадение главной отличницы школы. — Я могу сказать, о чем я буду жалеть, — «валяй», — если я тебя не поцелую, то буду очень жалеть. — Так, лучше же сделать и жалеть, чем не сделать, — она ухмыльнулась. Мой первый поцелуй произошел в четвертом классе, когда две девочки поспорили, кто первый меня поцелует из них, и одна нетерпеливая мадам так боялась проиграть, что подкараулила меня у моего класса и вторглась в мою личную жизнь с ноги и поцелуя. Мне, к слову, не понравилось. Первый поцелуй Сакуры произошел в двенадцать, когда очередному ухажеру мамы стало мало одной женщины по фамилии Харуно. Когда поцелуй прекратился, Сакура так запаниковала, что сейчас он захочет продолжения, что огрела его горячей сковородкой. К слову, мама тогда с ней не разговаривала месяца три из-за обиды, что такой шикарный мужчина ушёл от неё. Я буду верить, что это не алкоголь толкнул ее дать мне волю в действиях, потому что оторваться от неё мне уже не хотелось и не моглось. Бедняга начал издавать жалкое мяуканье (хотя иную окраску своему «мяу» он и не умел придавать) и пришлось отвлечься, чтобы выпустить это хромое существо из балкона. Я снова уселся возле Сакуры, и она сделала то, что сделала та девочка в четвертом классе, но теперь мне это понравилось. *** За эти два месяца я вышел на новый уровень пассивного курения. И я не знаю, сколько раз за день Сакура ходит покурить, но за ночь — четыре. Я уже не первую ночь просыпаюсь от того, что я обнимаю не свою Сакуру, а подушку или Беднягу, что успел уместиться на место за девушки за время её отсутствия. — Солнце, я у мамы в животе была в дыму. А в садике у меня был не сончас, а перекур. И курение — это слишком красиво, особенно в фильмах или на балконе в три часа ночи, пока весь город спит и делает вид, что спит. Но рак лёгких уже не так красив и эстетичен, поэтому я попросил Сакуру хотя бы уменьшить количество сигарет в день. Мне ответили что-то между «я постараюсь» и «нет». Пока что она пытается, а мы с котом её поддерживаем. Кажется, что Сакуре сложно принять тот факт, что в жизни всё не так плохо, а что-то даже имеет свойство налаживаться. Она не помнит или попросту не знает, как правильно реагировать на что-то хорошее от людей, кроме зарплаты от начальника. Жизнь действительно удивительная штука, в частности потому, что она у всех разная. А сейчас мы с Сакурой одно и делимся опытом наших жизней, что-то рассказывая или показывая. Можно было бы подумать, что Сакуре не нравится слушать что-то про мою семью, но как бы не так. Каждый раз, когда мы идём с работы домой вместе, она просит что-то рассказать ей, взамен моим историям она может только «пошутить» про своё детство. — Вы переехали сюда, потому твоя матушка хотела попробовать пожить по-другому? Иронично, — я ухмыльнулся. — После того, как моя мама сказала, что хочет попробовать пожить по-другому, она просто поменяла наркодилера. — Твоя мама хоть что-то хорошее сделала для тебя? — я поинтересовался без озлобления на эту женщину. — Ну, однажды она уехала из города на неделю, а морозильник был забит клубничным мороженым…ох, это было… фантастично! Правда, теперь я это мороженое на дух не переношу, но неделька выдалась удивительной. Мы перешли через дорогу, но обернулись на громкий и длинный автомобильный сигнал, дак еще и водитель для пущего эффекта громко матерился в открытое окно на пацанёнка лет тринадцати в рваных джинсах. И то ли джинсы — задумка дизайнера, то ли это был дизайн от злой собаки. Моя спутница смотрела в след уезжающей на большой скорости машины, а я крепче взял её за руку. — Дяденьки на дорогих машинках бывают такие капризные и злые, — и мы пошли дальше домой. *** Находясь уже дома и ужиная, Сакура задала мне интересный вопрос: — Как ты справился с потерей всех своих денег? — она помахала рукой, отменяя актуальность вопроса. — Нет, не правильно сформулировала. Сейчас, минуту. М-м-м… Как ты не сошел с ума, потеряв свои деньги? «И власть над теми, кто перебегает дорогу в рваных джинсах», — подумала девушка, оставив колкие комментарии только в своей голове. — Сакура, деньги не были моей самой большой потерей, сравнивая со смертью родителей и тем, что я вижу брата раз в месяц. Родных не вернуть, а как заработать деньги всегда найдется способ, если есть желание и мотивация. Тем более сейчас у меня появилась еще одна причина продолжать двигаться к цели. — Ты про то, что твоё любимое данго подорожало? Я тоже считаю, что это беспредел. Сладкие шарики на палочке стоят дороже моих сигарет — ужас кромешный! — Сакура, я имею ввиду тебя. Я хочу помочь тебе начать жить… не так, как ты жила всегда. За этот год я действительно много работал и успел заработать большую часть суммы, я выкуплю часть акций отца, заберу Саске и мы переедем. Правда придётся привыкать засыпать без звуков выстрелов и криков. А ты сможешь восстановишься в университете и… — меня перебили. — Дорогой, остановись, — она взяла меня за плечи, улыбаясь, но быстро сменилась на серьезную девушку с розовыми волосами. — Послушай, это твои деньги и твоё счастливое будущее. Я же не мечтаю, мой максимум — надежда. Надежда на то, что меня не забьют где-то в переулке, когда я не одолжу им сигарету, потому что я принципиально их никому не даю. И также я не коплю деньги, я не разрешаю им у себя долго находиться и сразу сплавляю их. Деньги и счастье — это не совсем моё, особенно если они одновременно у меня. Сейчас мы вместе, возможно, нас можно назвать парой, но не приписывай меня в свою концепцию идеального будущего, и тогда я его не смогу испортить своим недовольным лицом. Я никогда не слышал, чтобы человек так уверенно говорил «нет» даже счастливой мечте. — Сакура, тебе не надоело всего бояться? Ты живешь в панцире, думая, что так тебе будет лучше? Возможно, твоему внутреннему ребёнку — да, а вот взрослая девушка, которая пропадает где-то ночами лишь бы не находиться в старой квартире этого не желает. Открой глаза и посмотри трезво, без дыма от сигарет перед глазами, которым ты окутала всю свою жизнь, что ты делаешь и как ведешь себя. Ты не глупа, ты могла бы стать действительно хорошим ветеринаром, раз уж ты Беднягу вытащила из того света. Прекрати трусить, — теперь я уже встряхнул за плечи. — Тогда зачем ты встречаешься с трусихой? Мы — это просто малая часть жизней друг друга, не трать на меня силы и время. Я буду жить как хочу. — Может быть, хочешь стать подобной своей матери? Трахнешься где-то в туалете клуба, находясь под алкоголем и наркотиками, а потом родишь такого же несчастного и нелюбимого ребёнка, как ты сама, который в последствии сам будет бояться любить кого-то, кроме пачки сигарет. — Знаешь, солнце, да пошел ты. Она вышла из кухни, поджигая сигарету и через минуту я услышал, как захлопнулась входная дверь. Еще через минуту я услышал голос совести. Сакура живёт в своём мире пессимизма, цинизма и недоверия и оттуда её так не заберешь, пока она сама не подаст тебе руку. Я вышел вслед за Сакурой, но это дамочка оказывается быстро может скрыться с места. И где искать небольшую низкорослую девушку в огромном многомиллионном городе? У соседа на третьем этаже реял на окне рваный пиратский флаг, а из самого окна выглядывал этот самый тучный сосед, который курил, небрежно держа сигарету большим и указательным пальцем. — Что, поругались, голубки? — я не ответил. — Думаю, она пошла в бар, который через улицу находится «Ялоко», мы там с ней часто встречаемся. Представляешь, этой девчонке легче купить мне выпивку, чем дать одну сигаретку. Я решил не дослушивать его жалобы на неё, все её минусы знаю сам. Поблагодарил мужика и пошел в бар со странным названием. На соседней улице люди сновали туда-сюда, иногда толкая друг друга, но кто-то успевал извиниться или грубо подметить невнимательность другого человека. Возле бара стояло три неказистых мужичка с пивными животами и проплешинами на голове, а один и вовсе был лысый и по его лысой полянке прыгал свет от вывески бара. Название действительно было «Ялоко», потому что буква «б» перегорела; в меню над баром было написано нормальное название и фирменный яблочный коктейль. — И как еще «Ялоко» стал не самым популярным место в городе, — я приземлился за один столик с Сакурой. — Хозяин не любит большие скопления людей, ему нравится, что бар заполучил своих постояльцев, их симпатию и деньги, — я уточнил, кто здесь хозяин. — Он стоит у входа, очень добрый и лысый. — Тот, который рекламирует название бара на своей голове? — полуулыбка и кивок. — А еще он любитель старых анекдотов, прям очень старых. Только никогда не спрашивай смысл шутки, просто смейся, даже если шутка страннее, чем его бабочка на шее. Мы заказали два яблочных коктейля, которые были до боли схожи на обычный яблочный кальвадос, но мне так или иначе понравилось и возмущения я не подал. Я извинился перед Сакурой за свои необдуманные слова, а она сказала, что она быстро отходчивая и не умеет долго держать обиды на человека, который не её мать. Это был первый вечер за год, когда я вышел куда-то и даже выпил. Можно считать, что отпуск в этом году был. Бар не выглядел дорогим и роскошным, скорее всего это очень интересный человек открыл его давно за небольшие гроши, так и оставив этот недорогой интерьер с атмосферой потери во времени и вырезками из газет за 1992 год, которые были прибиты кнопками к деревянной доске. Возможно, я понимаю, почему Сакура и тот мужик с пиратским флагом на балконе любят здесь бывать. Как мне начать более менее серьезный диалог с Сакурой, если она боится даже самого слова «серьезно» на патологическом уровне. Её инфантилизм забавен только тогда, когда она подталкивает меня в шутку украсть какую-то безделушку из китайского магазинчика или открыть пакет конфет прямо в супермаркете, потому что её внутренний еврей не позволит ей отвалить N сумму денег за не самые вкусные конфеты. А сейчас он мешает и раздражает мою ответственную и серьезную сторону. — Я не стараюсь тебя напугать, я просто строю планы на будущее, в котором я хочу видеть тебя, — она закурила, подсунув мне пачку, предлагая. Мой ответ был всегда одним и тем же, но сейчас я решил взять. — Опять это слово на букву «б»… будущее, — прошипела девушка, — ты так говоришь, как будто оно у меня есть. Я курю и это не всегда оказываются сигаретами, пью и не упускаю возможности сказать кому-то пару колких слов, если меня не убьют мои пагубные привычки, то это сделает какой-то гангстер, которому я скажу, например, что нельзя быть крутым, если ты тонешь в своей кожаной куртке. Хотя это уже было, и я тогда еле убежала. — Сакура, давай завтра съездим к моему брату вместе? — К ребёнку? — я кивнул. — А сколько ему? — осторожно уточнила девушка. — У нас ним много общего: я тоже была пару месяцев в детском доме в шесть лет. Мама тогда готовилась к свадьбе, правда она так и не состоялась, а про меня не сразу вспомнили. Мы заказали по еще одному коктейлю и выкурили по сигарете. Мне показалось, что Сакура хотела взять еще одну, но не сделала этого. А в бар, к слову, круглосуточный зашел тот сосед-пират, кивнул мне и прошел за соседний столик. Не соврал — он частый гость. *** Сакура нервничала в той коробке, что мы называли домом и нервничает сейчас, когда мы ждём работницу, которая приведёт мне моего мелкого братца. Минута и ко мне уже бежит Саске. Миловидная женщина пожелала нам хорошо провести день и скрылась за дверью. — Ваша мама вас просто отксерокопировала что ли? — Саске отвлекся от объятий со мной и посмотрел на неизвестную ему странную девицу. — Говорю, что вы очень похожи с братом. А я Сакура, приятно познакомиться, — Саске сдержанно кивнул. — А я уж думала, что ты слишком скуп на эмоции. У Саске было достаточно много вопросом для Сакуры, а у Сакуры еле находилось по хотя бы одному ответу на каждый из них. Он спрашивал про её странный цвет волос, почему она раньше не приезжала с Итачи и зачем ей столько колец на пальцах. — С кольцами бить больнее. А ты с кем-нибудь дрался в этом хранилище детишек? — Сакура, будет лучше спросить про его друзей там, а не про спарринг-партнера, — маленькие ониксовые глазки наблюдали за нами. — В таких местах у меня никогда не было друзей, зато врагов было сполна. Иногда, чтобы уберечь себя, я одного идиота натравливала на другого. Там царила атмосфера жестокости, которую «Телепузики» только разогревали в нас, потому что показывали их каждый день. — Многие дети действительно злы, но их злость не заменит им ум — они глупы как пробки, поэтому, да, натравливать друг на друга их действительно просто. Харуно поразили его слова, да и меня ничуть не меньше. — Хэй, ты напоминаешь мне меня в этом возрасте, — Саске взглянул на Сакуру и на её улыбку ему. — Саске, почему ты мне не сказал, что у тебя там неприятности? Тебя кто-то обижает? — Папочка, не паникуй, он умный малый. Если не рассказывал, значит не так важно и опасно. — Да, нии-сан, всё в порядке, я справляюсь и сам. У тебя и своих проблем достаточно, не волнуйся за меня, — он снова повернулся к Сакуре и уже шепотом сказал: — а эти телепузики действительно редкая гадость. Тогда Сакура перестала волноваться, что они с Саске не найдут общий язык, а я понял, что мне стоит побыстрее забирать от туда брата, пока стало не поздно. Дети — слишком опасное общество для смышленого мальчика шести лет. *** Последние два месяца я снова работал без выходных и пару раз к Саске Сакура ездила сама. Харуно приезжала совершенно другой, после этих визитов. Я не знаю с чем это связано, но могу догадываться, что Сакура переносит свою детскую историю на Саске; она сравнивает их, находит или ищет что-то схожее. Тоже самое она делала с котятами, когда спасла их и принесла домой. После последнего визита Сакура сказала, что ему нельзя задерживаться там, чтобы он не стал схожим на неё. Он уже никому не хочет и не может доверять, во всех и везде он ищет подвох, а все свои проблемы и страхи он копит в себе. «Так не может продолжаться, ему скоро только семь, а когда мы говорили с ним про смерть ваших родителей, он сказал, что это была их судьба и грустить смысла нет. Он перестаёт чувствовать и понимать себя и свои эмоции, Итачи.» Я знаю, что маленький брат уже не ведёт себя и не мыслит на свой возраст, хоть и не хочу это принимать. Здесь моя вина, что я не дал ему той нужной поддержки, в которой он нуждался. Я сразу же ушел в работу, чтобы вернуться в стабильную жизнь и без родителей, но сделал только хуже. Мне казалось, что даже Сакура винит меня в этом, хоть и не произносит это. Я также отдал брата в чужие руки, занимаясь своими делами, даже если старался для него же. «Ему нужен был ты, а не возвращение в ваш большой дом», — Сакура поцеловала меня и ушла с Беднягой на обветшалый балкон. Сегодня мой первый выходной без Сакуры: она помогала мистеру Шаню с его собакой, которая, по словам нашего начальника, странно сопела. Я готовил себе и жалкому коту завтрак, завязав волосы в высокую гульку и держа в зубах сигарету Сакуры, прыгая по поверхностным мыслям. Я не начал курить, но иногда прибегаю к этому, как к отличному методу расслабиться. — Да, — я выдохнул дым, ответив на звонок своей дамы, — конверт? Я понял, конверт в твоей комнате в столе, который нужно отдать девушке, которая подойдет через час. Да, котёнок, я не буду в него заглядывать, если там, конечно, не твои интим фотки. Хорошо, я понял, что там одна важная вещь той девушки, которую нельзя видеть. Всё, я точно всё понял, да, — я затянулся дымом. — Жду дома. Я уяснил, что вещь важна еще после третьего раза. Позавтракав и покормив хромого, я зашел в комнату Сакуры искать этот конверт с тайнами всей страны. Долго искать не пришлось — вот он, лежащий на лекарствах Бедняги. Я понёс конверт в прихожую, чтобы сразу там его оставить и не искать, когда постучится девушка, но под ногами оказался кот, пытаясь не упасть самому и не добить этого доходягу, я уронил не закрытый конверт, из которого высыпались фотографии. Это кромешный ужас. Это фотографии из морга, фотографии вскрытых и еще нет людей; с сильными ожогами, ампутированными конечностями, утопленники. У кого-то отсутствовал глаз, у кого-то была разорвана челюсть, у одного мужчина на руке не было кожи. Я не отдал эти фотографии, только разложив их на кухонном столе и ждал Сакуру, даже боюсь думать, откуда они и у неё и зачем. И теперь до меня дошел смысл той отрывистой фразы в дневнике про «однодневного» это как свежий труп, видимо, он был скучен и не нужен на фотографиях, потому что на каждом снимке была своя особенность, изюминка в виде снятого скальпа или оторванных конечностей. Сакура зашла домой в хорошем настроение и с порога начала рассказывать про собаку мистера Шаня, которая просто стала тише спать. — Какой чёрта дьявола, Итачи?! Ты же обещал! — настроение сразу сменилось при виде моей выставки с этими фотографиями. — Что это такое, Сакура? — тихим, но строгим голосом спрашивал я, смотря на неё холодным взглядом. — Что это такое? — я повторил всё с той же сталью в голосе. — Это? Это, блять, твои деньги для Саске! Блять! Блять! Знаешь, Итачи, — кричала девушка, — есть такие дяденьки, которые готовы отдать любые бабки, чтобы передёрнуть на сон грядущий на вот такие вот фотографии. А у меня есть знакомая, работающая в морге, с которой мы с ней делим деньги и клиентов-извращенцев. А на эту девушку мы еле вышли, ибо она слишком аккуратна в таких делах и боится работать с новичками! Сука! Итачи, ты проебал пятьдесят штук. — Ты считаешь это нормально? Так нужно помочь Саске? — Если бы хоть кто-нибудь помог даже так мне тогда, я была бы счастлива, — она достала телефон из кармана, — я постараюсь договориться с ней еще раз, не мешай мне. Я спокойно выдохнул и перекинул весь этот стол с галереей безумца и ушел вслед за Сакурой, в комнату. Она уже благодарила собеседницу и еще раз извинялась за неудобства. — Теперь я буду сама отдавать ей конверт, собери, что ты там натворил на кухне, потому что я слышала дикий шум, — она села на кровать, спрятав руками лицо. Сакура хочет помочь мне, но разве это делается именно так? Я подсел к девушке, приобнял её и только открыл рот, выразить своё недовольство как меня опередили: — Я знаю всё, что ты мне скажешь, но… Итачи, так больше не может продолжаться, — она взяла мою руку в свои холодные, — ты заберешь деньги, решишь все проблемы и заберешь Саске из этого ада, где правят маленькие черти. Считай, что это помощь не тебе, а твоему маленькому брату, которому с каждым днём всё хуже. Не геройствуй, отказываясь от денег, потому что так ты делаешь хуже только Саске, а его ты любишь и очень сильно. Я поцеловал её, зная, что это конец этой жизни и начало чего-то нового. Но все ли попадут в новый эпизод… *** Я скучаю за запахом сигарет от розовых волос, скучаю за её шутками, даже за тем кольцом, что царапал мне спину я тоже скучаю. Я снова вернулся в «сердце» города, хотя моё же сердце осталось в тех опасных районах и старых домах без табличек и названий; там, где даже бабушки носят с собой раскладной нож, а дети с шести лет умеют по зрачкам понимать, что принял их сосед или отец. Я скучаю за Беднягой с его еле слышным «мяу», сейчас даже под ноги никто не лезет и от этого еще тоскливее. Наладив более менее дела с новыми лидерами компании, я забрал Саске, но в старый дом мы вернуться не смогли и решили снять квартиру. И эта новая квартира… здесь не пришлось ничего чинить, убирать и приносить, сразу заехал и живи. Ни тебе гвоздей, торчащих из пола, которые ты уже автоматично обходишь, потому что их не забить, ни страха, что в следующий раз балкон точно обвалиться под тобой. И этот запах ментоловых сигарет, следующий за мной по пятам второй месяц, не сбить ничем, да и не хотелось. С каждым днём моё положение в делах становилось стабильнее, и я уже готовился, что скажу Сакуре. Удивительно, как человек сам избегающий счастья, может подарить его другим. Я посчитал, что приезжать туда на такси невежливо. Нельзя ехать на машине, которое выглядит лучше квартиры любого там живущего. И снова я вернулся в квартиру, которую можно даже и не закрывать, что Сакура и сделала. За год эта квартира стала роднее, чем дом детства, в который мы даже не зашли, только посмотрев на него со всем скептицизмом присущим нам. Видимо, Сакура вернула привычку в ходить обуви — пол снова был грязен, хотя раньше мы убирались по очереди. Бедняга начал тереться об мои ноги, и я присел на корточки, дабы потискать пушистого белого кота. Вода прекратила литься — Сакура вышла из душа, а через пару минут и быстрым шорохом полотенца появилась в коридоре, держа в руках сигарету. С её волос капала вода, а губы снова были покусаны. — Вау, — она закурила и выдохнула дым, поправляя полотенце, — как жизнь? И снова другая реакция, совершенно не похожая на ту, что я представлял или хотя бы пытался предугадать. Я сгрёб её в объятиях, намочив свою одежду, но зато снова смог ощутить её рядом с собой; она только волновалась о сигарете, пытаясь уберечь её от меня. — Я понимаю, что я пропал на два месяца, и ты злишься. Но я хотел решить все те проблемы, что я выкупил вместе с акциями отца и уже со спокойной душой забрать тебя. Сакура затянулась сигаретой, выдыхая дым с немного недовольным лицом.  — Я уже говорила, что я никогда не обижаюсь, только если ты не моя мать, — она чуть отодвинула меня жестом и надела летние тапочки, что часто носила по дому. — У тебя появились свои дела и заботы — это нормально. Я хоть и курю, и пью, но мой мозг всё еще работает и причём неплохо. И куда меня ты там собирался забирать меня, красавец? Я никуда не поеду, я говорила это тогда и скажу еще раз. Моя жизнь здесь, твоя — где-то рядом с огромными стеклянными небоскребами, а в нашей части города о таких и не слышали даже. А если местные крестьяни увидят это в воочию — упадут в обморок. — Ты хочешь сказать, что мы больше не вместе? — она затянулась в последний раз и затушила сигарету в пепельнице, стоящей на трюмо. Взяла стеклянную подругу и пошла на кухню. Я двинулся за ней. — И тебе так легко уйти от меня? От чего ты так хочешь сбежать? От меня? От чувств? Ты бежишь, потому что я тебя люблю или потому, что ты меня любишь? — я говорил спокойным, проницательным голосом, стараясь достучаться до взрослой части Сакуры, перепрыгнув запуганного ребёнка. — Я тебе с самого начала сказала, что я люблю только сигареты и одиночество. Того времени, когда мы были вместе мне достаточно, чтобы понять, что я не создана для отношений. А расстались мы в тот момент, когда я деньги отдала тебе. — Ты это сейчас придумала? — я продолжил давить на неё. — По тебе нельзя было сказать за те полгода, что тебе некомфортно или что-то не нравится. Тогда в чём же я тебя не устраиваю, Сакура? В постели, я думаю, смог тебя удовлетворить, в быту мы с тобой не ссорились и понимали друг друга. Нам было хорошо вместе, но ты упорно не хочешь этого признавать сейчас. Она закурила еще одну сигарету. Она нервничала. — Итачи, солнце моё, это прискорбно, но иногда даже двум идеально подходящим к друг другу людям не по пути. Отпусти меня и можешь вспоминать по праздникам. Деньги не возвращай, они мне не нужны, а Саске передавай привет и скажи, что она самый лучший мальчик на свете. А теперь выйди из моего дома и забудь сюда дорогу, — я в последний раз увидел, как она выпустила дым и улыбнулась мне. — Я тебя не понимаю, — я хотел подойти к ней, но она выставила руку вперед. — Не понимай, но уйди, — я продолжил надвигаться на неё грозовой тучей. — Стоп, Итачи! Дай мне хотя бы пару недель, сейчас ты от меня ничего не выбьешь, — сдалась девушка, пытаясь спастись. — Возможно, если меня начнет гложить чувство вины, и я пойму, что я тебя потеряла, то тогда смогу в полную меру осознать свою ошибку, а сейчас ты меня только пугаешь, и мой, как ты выразился однажды, ребенок кричит мне бежать. — Хорошо, если тебе так станет проще, то я уйду, — поддерживая мои слова, она кивнула. — Обещай подумать и никуда не вляпаться, а в случае чего — позвонить. — Обещаю, но помни, солнце, что должен не значит обязан. Я постоял рядом с ней еще минуту, но она даже не посмотрела на меня, сосредоточив любимый мой взгляд зеленых глаз на кончике сигарет. И я вышел из старой квартиры, негромко хлопнув обветшалой дверью. Никогда бы не подумал, что так сложно будет покидать этот грязный подъезд. И снова я убедился, что деньги — это хорошо и даже слишком, но всего они не могут тебе дать и не могут заменить кого-то. И я ушел, а на том балконе снова курил тот мужчина, махавший мне в знак прощания.