По лезвию ножа или как ужиться с копом, если ты - убийца

Эван

Утро следующего дня было таким же, как и вчерашнее. Разве что только спал Харт в разы лучше. Может потому, что он быстро привыкал к переменам, какими бы они не были, а может все из-за содержательного вечернего разговора, который помог устаканить и сделать более благоприятной атмосферу квартиры. По правде говоря, мужчине очень импонировал Артур. Он был интересным собеседником и, казалось, не было бы такой темы, которую он не мог бы поддержать. По крайней мере у Эвана сложилось о нем именно такое впечатление, исходя из их вчерашней беседы. Занимаясь завтраком для Саллэна, Эван не мог не поймать себя на мысли о том, что ему нравится делать это. Нравится готовить завтрак своему сожителю, наверняка зная, что тот оценит это по достоинству, а вечером на холодильнике его будет ждать небольшая записка с рисунком, способная вызвать улыбку. Кстати, вчерашнюю записку он забрал себе, приклеив ее на скотч к шкафу с одеждой. Сентиментально, тупо и по-детски, но этот милый кот радовал его, взрослого мужчину, детектива, видавшего такое, что не в каждом фильме ужасов покажут. Так что он не видел причин снимать с шкафа то, что наполняло его положительными эмоциями. Почему-то создавалось ощущение, что они уже много лет знакомы и много лет живут по одной и той же схеме: с утра Эван готовит завтрак Артуру, а вечером они вместе ужинают за приятным разговором. Конечно, они знакомы всего ничего и все это не больше, чем навязчивая лживая иллюзия, но детектив хотел бы узнать поближе того, с кем он живет. Хотел бы знать больше пары фактов. Но, увы, лезть в чужую жизнь и личное пространство он без приглашения лезть не хотел. Во-первых, боялся сломать имеющиеся отношения, а во-вторых, не хотел навязываться и вынуждать кого-то открываться ему. Это глупо. Никто ведь не открывает молодые почки на деревьях руками, все терпеливо ждут, пока они раскроются сами, явив себя миру. Так что тут все точно также, как и у природы. Когда художник будет готов, он сам откроется ему, явит себя, словно новая картина с множеством красок. Он будет ждать. Не будет торопить его. Всему свое время. Когда Харт покидает квартиру, закрывая ее, его мысли резко меняются. Словно бы кто-то щелкнул переключателем в голове, меняя ход мыслей. Теперь мужчина думал не про Артура, а про предстоящую работу. Они с Беном, кажется, начали сдвигаться с мертвой точки, на которой уже стояли очень давно. Конечно, не все шло гладко. Например, врачи, которые и предоставили им документы о смерти парня, твердили о том, что гроб не мог быть «пустым», ведь они лично подготовили тело Ричарда, точнее то, что от него осталось и передали похоронной службе. Но Эван им, почему-то, не верил. То ли чутье детектива, то ли просто внутреннее беспокойство, но что-то определенно подсказывало ему, что тут что-то не так. Еще вчера они решили, что нужно раскопать могилу и проверить свою теорию. Разумеется, будет досадно, если могила окажется с трупом, ведь тогда они опять зайдут в тупик. Но если все же нет… Боже, от этих мыслей у Харта мурашки шли по коже, а в голове начинали вертеться тысячи картин и теорий, куда мог деться их мертвец, а главное, зачем он все это устроил. Как выяснилось вчера, Сплэйт был не местным и приехал в этот город, чтобы поступить в Академию искусств. Поступив, юноша проучился там около двух лет, а после, по семейным обстоятельствам, был вынужден отчислиться. Пытаясь выяснить подробнее о том, почему отчислился юноша, Эван с Беном наткнулись на его родителей, но, к сожалению, те умерли с разницей в год. Так что узнать, что именно заставило Ричарда бросить Академию уже не удастся. Но, даже невзирая на эти пробелы, у них имелась новая информация, которая могла пригодиться им в будущем. Из-за умерших родителей и отсутствия других родственников разрешение на эксгумацию пришлось брать у начальства. Сверху очень удивились такой просьбе, но препятствовать не стали. В итоге, получив официальное разрешение, мужчины поехали на кладбище. Погода сегодня была солнечной и теплой, словно бы не наступившее лето уже требовало свои права на климатические условия. В такое время даже мрачное и молчаливое кладбище, раскинувшее свои мертвые объятия на широкие просторы, казалось не таким удрученным и печальным. Будка сторожа располагалась в самом начале кладбища и представляла собой жалкое зрелище в виде небольшой постройки с дверью и окном. Переговоры со сторожем прошли успешно. Конечно, тот, как и любой другой нормальный человек, был не в восторге от раскопок могилы, но в его бледных, словно выцветших на солнце глазах, окруженных множеством морщинок, Эван видел неподдельный интерес и желание получить ответ на свой вопрос, дабы развеять сомнения. Когда все документы были показаны старику, тот согласился проводить полицейских до нужной могилы. Мужчины, вооружившись лопатами, уверенно шли за сторожем, что неровной, чуть хромающей походкой, вел их по протоптанным дорожкам мимо мемориалов и стелл. Так много имен, дат и прощальных слов было написано на надгробиях, некоторое из которых явно были заброшены, о чем свидетельствовали небольшие трещины в камне и потертость надписей. Интересно, почему к этим людям больше не приходят? Не отдают дань памяти, не приносят цветов. Сначала воздвигают мемориалы, пишут прощальные слова и проливают слезы, а потом не приходят на могилы, не считая это нужным. Мертвым, конечно, по большому счету все равно на этот факт, но как может быть все равно тому, кто все это воздвиг? Могила Ричарда Сплэйта находилась ближе к концу необъятного кладбища и представляла собой небольшое серое надгробие. Ни прощальных слов, ни креста. Лишь имя с фамилией, да даты жизни. И больше ничего. Трава вокруг камня была такой высокой и густой, что чтобы приблизиться к надгробию ближе необходимо было наступить на нее, подминая под подошвы ботинок. — Сейчас мы все и узнаем, — нарушил молчание Бен, не сводя глаз с надгробия. Эван согласно кивает, снимая с себя клетчатую рубашку и оставаясь в одной футболке. В это утро он оделся иначе, понимая, что в строгом костюме не очень удобно будет проводить эксгумацию. Под заинтересованный взгляд сторожа мужчины начали активно копать мягкую, нагретую солнечными лучами, землю. Первое время из-за высокой травы это было не слишком удобно делать, но после стало легче. Харт не отличался отличной физической подготовкой, так что спустя какое-то время мышцы в его руках стали протестующе ныть, но детектив, не взирая на это, продолжал активно копать наравне со своим коллегой, гонимый интересом о том, будет ли гроб пуст или они зря потревожат усопшего. Делая небольшие перерывы, чтобы дать покрасневшим рукам, где уже виднелись мозоли, отдохнуть, Эван с Беном закончили раскопку через несколько часов. — Ну что, сейчас мы все и узнаем, — Харт осторожно спускается в выротую могилу вместе с лопатой, чувствуя наступившее волнение, охватившее его с головы до ног. Сейчас или никогда. Открыть деревянный гроб оказалось не слишком сложно. А вот увиденное в нем не могло не удивлять, заставляя стоять с открытым ртом всех, в том числе и сторожа, стоявшего у края могилы и явно повидавшего на своем веку вещи и похуже, чем это.

Артур

Никогда еще в жизни рыжий не был так счастлив, как за эти последние дни. Новое жилье, вкусная еда и дискуссии обо всем на свете. Ему нравилось говорить на темы, в которых он разбирался. Нравилось в спорах доказывать свою правоту, оперируя аргументами и фактами. Это были банальные вещи, но, казалось, что Саллэн в жизни не был счастливее, чем сейчас. И все же это не могло не волновать его. Он ведь сам говорил себе, что не стоит сближаться с этим чертовым копом. И не только потому, что он полицейский, но еще и потому, что привязываться к людям очень опасно. Особенно, если ты чертово чудовище с таким прошлым, которое сам не хочешь знать, не то, что кому-то о нем говорить. Артур боялся. Боялся под действием вина или своей глупости сказать что-то лишнее. Что-то такое, в чем его могли бы заподозрить и использовать это против него. Поэтому он всегда старался переводить темы в нейтральные русла, избегая неудобных вопросов и ответов, о которых он мог бы потом сильно жалеть. Стоявшая на столе яичница была еще теплой, ровно как и чашка кофе. Эван опять приготовил ему завтрак перед уходом. Это не могло не заставить мужчину улыбнуться. Это все было похоже на фильм, где были идеальные отношения, завтраки по утрам и милые знаки внимания, способные тронуть до глубины души. Единственной проблемой было то, что Артур и Эван не были героями кино и что рано или поздно все эти милые завтраки по утрам и ужины по вечерам кончатся, когда детектив узнает, с кем он все это время жил. Какому монстру готовил еду и с кем пытался подружится со всей своей наивной искренностью маленького ребенка. Нельзя, чтобы это зашло дальше. Нужно учиться контролировать себя. Конечно, у него никогда не было ничего такого и сейчас ему сложно совладать с бурей эмоций внутри себя ради собственного блага. Он хотел жить нормальной жизнью. Решил завязать со всем дерьмом, которое натворил. Но разве можно жить нормальной жизнью, которая построена на лжи и страхе? После завтрака на холодильнике появляется новый рисунок со словами благодарности, а после Артур покидает квартиру, четко решив для себя, что он будет вести себя осторожно и не даст волю своим чувствам. Не позволит себе совершить роковую ошибку. Не позволит себе привязаться. Не позволит влюбиться. Работа Артура, несмотря на то, что он работал со своей жертвой и подвергал себя тем самым огромному риску, нравилась ему. И дело, разумеется, было не столько в риске, который был для мужчины словно наркотиком, сколько в самой атмосфере. Сидеть на ступенях солнечной террасе было хорошо и уютно. Музыка Алекса была неплохой и даже нравилась Саллэну, что тоже было большим плюсом в этих многочасовых терапиях. Ну и, конечно же, само рисование доставляло немало удовольствия художнику и юноше, которому первый иногда помогал, советуя, как будет правильнее сделать в той или иной ситуации. Если бы рыжего назвали психопатом, то тот бы лишь снисходительно хмыкнул и пожал плечами, мол да, но что с того, приятель? Но даже свои сумасшедшие заскоки ему было тяжело понять. Идеи, граничащие с безумством и огромным риском всегда возбуждали его, толкая на их реализацию. Но свою последнюю безумную идею он до сих пор не понимал. Артур ведь не просто так пошел работать на Харрисонов. Это был его осознанный выбор. Прекрасно зная, что его лицо нигде не светилось, он пошел на этот риск, руководствуясь высоким заработком и тем, что вряд ли копы догадаются искать убийцу рядом с пострадавшим. Кто вообще додумается до такого абсурда? Ведь, если хочешь спрятать что-то, всегда прячь на видное место. — Когда вы дорисуете эту картину, что планируете рисовать дальше? Не думали перейти на более светлую палитру? — скетчбук вновь отложен на горячую плитку терассы, но на этот раз в руках не нож, а зажженная сигарета. Артур редко курил, но иногда организм требовал никотина. Особенно часто это происходило, когда мужчина нервничал или о чем-то думал. Выпуская дым сквозь ноздри, Саллэн не мог не отметить про себя, что дома он еще ни разу не курил. По утрам почему-то этого не хотелось, а по вечерам он так упивался детективом, что тот заменял ему курение, заполняя собой его нутро. — Думал. Но я не знаю, что можно нарисовать. Мне пока не приходит ничего в голову, — Алекс обернулся к своему художнику, глядя на то, как тот стряхивает пепел в стеклянную пепельницу, задумчиво глядя на горящую сигарету. — Можно я попробую? Вопрос ставит рыжего в ступор. Он удивленно вскидывает брови, переводя хитрый взгляд на своего подопечного. Шутит тот, что ли? Юноша, чья жизнь наверняка была наполнена громкими вечеринками, дорогим алкоголем и еще бог знает чем, ни разу не курил? Он мог себе позволить курить дорогие сигареты. Если не сигары. Но тут уже больше для пафоса, чем для чего-то другого. — Вы ни разу не курили? — Не хотел. Артур пожал плечами, делая еще одну затяжку, а после протягивая сигарету юноше. Тот взял ее худыми пальцами, сначала задумчиво рассматривая, словно никогда вживую не видел ничего подобного, а после обхватил сигарету губами и, поддерживая ее пальцами, затянулся, выпуская дым через рот и чуть морщась. — Почему все говорят, что голова идет кругом после первой затяжки? У меня она не пошла кругом. — А вы затянитесь полностью. Вдохните дым в горло и поймете. Артур ухмыльнулся, поняв, что Алекс даже не затянулся нормально в свой первый раз. Юноша послушно сделал еще одну затяжку, в этот раз глубокую, а после закашлялся, хмурясь. Его горло явно было раздражено после дыма, а глаза слезились. Он явно не ожидал такой подставы. И это почему-то рассмешило Саллэна. Он не смог сдержать смеха, наблюдая за Харрисоном. — И вовсе это не смешно. — Ну разумеется нет, — все еще смеясь, рыжий забрал у юноши сигарету, докуривая ее. Алекс обиженно отвернулся, возвращаясь к своей почти что законченной картине. Интересно, куда он девает их после? За все их сеансы он нарисовал около пяти полноценных картин и эта была уже шестой. — Ты жесток, — спустя несколько минут проговорил Алекс, но к мужчине не повернулся, не считая, видимо, это нужным. — Возможно. Но все мы жестоки, так что сильно не обольщайтесь. Все зависит от обстоятельств. Всегда.

***

Вечером Алекс, как и вчера, вернулся домой раньше Эвана. Пытаясь придумать или скорее даже предугадать, что они будут готовить сегодня, он пошел в свою комнату, желая переодеться, а еще лучше сходить в душ. Почему-то ему немного неловко было идти мыться при Харте. Он и сам не понимал, почему так. Вероятно из-за того, что он еще не до конца доверял ему. Ну или просто из-за ощущения присутствия постороннего человека дома. Черт его знает. Но, в любом случае, пока он дома один, можно и заняться водными процедурами. Душ не отнял у мужчины много времени, а после него он чувствовал себя посвежевшим. Зачесывая назад рыжие волосы, Артур прислушивался к звукам квартиры, но понял, что он до сих пор в ней один. Эван еще не вернулся. И это было странно, ведь обычно в это время детектив заглядывал на кухню. Могло ли что-то задержать его на работе? Вероятнее всего. Саллэн направился в комнату, дабы написать детективу и уточнить, когда тот вернется домой, но только после того, как он взял в руки телефон, рыжий понял, что они не обменялись номерами телефонов. Непонятно, почему, но факт оставался фактом. Они должны были сделать это еще в первый день своего знакомства, ведь мало ли что могло произойти, но мужчины были слишком заняты друг другом, чтобы думать о такой мелочи, как номер телефона. И теперь один из них вынужден волноваться. — Твою ж мать, — прикусив губу, Артур сел на кровать, крутя в руке телефон. Это был первый вечер в этой квартире, когда ему захотелось выкурить сигарету. Вооружившись сигаретой и зажигалкой, он сел на подоконник, открыв окно и зажег сигарету, делая затяжку. Саллэн не понимал, почему волнуется и переживает. Это чужой человек для него. Никто. И, к тому же, он ведь сам говорил себе, что не будет к нему привязываться. Нужно быть сдержаннее. Холоднее и отстраненнее, как самая ледяная и суровая зима. Но он не мог. Знал, что не сможет. Нельзя не хотеть пирожное, если ты ни разу его не ел, но знаешь, что оно наверняка невероятно вкусное. Эван заявился домой через полтора часа. Одежда, помятая и перепачканная землей и грязью, выглядела весьма и весьма печально. Мужчина хмурится, чувствуя запах дыма в квартире, но все же заглядывает в кухню, хотя интуитивно понимает, что там никого нет. — Артур? Рыжий не сразу услышал, как хлопнула входная дверь, закрываясь на замок. Он встрепенулся лишь от звука своего имени, торопливо туша сигарету о карниз окна, спрыгивая с подоконника и выходя в прихожую из комнаты, смотря на помятого детектива, чье лицо было уставшим, если не сказать заебавшимся. Строгий костюм сменила грязная одежда. Оставалось только гадать, чем занимался сегодня Эван. — Ты вернулся? Где ты, твою мать, был? Харт вскидывает бровь, а после начинает громко хохотать под недоуменный взгляд своего сожителя. Казалось бы, что смеяться тут было не над чем. Человек переживал и ждал его возвращения, а он мало того, что задержался, так теперь еще и смеется тут, словно умалишенный. Но он не мог не смеяться. Эта сцена была похожа на сцену про супружескую пару, когда муж поздно возвращается домой, а его жена, обзвонившая все морги и больницы, ждет его, готовая задушить собственными руками, но все равно радуясь возвращению супруга. — А, тебе весело? Понял. Не буду мешать твоему веселью, — Артур поджимает губы, скрещивая руки на груди, готовый уйти обратно в свою комнату, понимая, что он зря накручивал себя все это время. — Прости. Прости, правда. Не знаю, что на меня нашло, честно. Трудный день и много работы. Если бы ты знал, как у меня болит спина, то ты бы не дулся, а пожалел меня, — примирительно говорит Эван, с трудом перестав смеяться и теперь немного виновато смотря на рыжего. — Может тебе еще и массаж сделать? — Саллэн склоняет голову набок, все еще обижаясь на Эвана, но теперь и в его темных глазах заплясали искры веселья. — Я не против. — Обойдешься. — Ладно, тогда пойду хоть помоюсь, раз массаж отменяется, — Эван подмигнул мужчине и прошел мимо него, на ходу стягивая с себя футболку, пропахшую потом и мертвой землей, направляясь в ванную. Теплая вода не могла не радовать, расслабляя уставшие мышцы. Эван и правда чертовски сильно устал за этот день. Большую часть дня он проторчал с Беном на кладбище, сначала раскапывая могилу, а после и закапывая ее, понимая, что все было не зря. Гроб, как и говорил сторож, был пуст, если, конечно, не считать одежды, в которой, якобы, должны были хоронить Ричарда. Теперь возникало слишком много вопросов, а ответов на них пока не было. Зато предположения детектива, которые он выстраивал в своей голове, могли подтвердиться, если они найдут немного больше информации об этом странном суициднике. Остальную часть дня детектив проторчал в участке, занимаясь бумагами. Выйдя из душа в одних домашних шортах и заправив за уши мокрые пряди волос, Харт направился на кухню, где застал задумчиво сидящего за столом Артура. Рядом с ним стояли чашки с чаем и печенье. Видимо, это все, что было у них сегодня на ужин, но детектив не жаловался. Это все равно было приятно. Беспокойство с приходом Эвана домой поутихло, но теперь в голове мужчины крутились вопросы, которые его так и подмывало задать детективу, но он не решался сделать этого. Где он пропадал целый день? Где так извозился, словно самая настоящая свинья? И почему пришел таким уставшим, словно был в шахте, а не в участке? Так много вопросов и так мало, черт возьми, ответов. — О, опять кот? Он что, в полицейской фуражке? Как мило, боже, — Эван снимает с холодильника рисунок, с улыбкой рассматривая кота, чьи острые ушки пробивались сквозь полицейскую фуражку. — Я старался, — хмыкает художник, оборачиваясь к детективу, наблюдая за тем, как тот кладет листок на столешницу у выхода, явно намереваясь забрать его после к себе. Интересно, что он делает с ними после? — Садись пить чай. — Ага. Эван опускается на стул, откидываясь на спинку стула, а после беря в руки чашку с горячим чаем, отпивая его и теперь понимая, что его разморило. Только сейчас мужчина осознал, как же сильно он вымотался за этот день. — Кстати, в квартире пахнет сигаретами. Ты что, куришь? — Харт посмотрел в глаза Саллэна, сидящего напротив него и тоже пьющего чай. — Ну да. Когда нервничаю, — ответил Артур, не сводя пристального взгляда с детекттива, желая заставить его почувствовать вину. В пронзительно-зеленых, словно дикие леса, на миг мелькнула вина, но ее тут же затмило очередное веселье. — Так ты волновался? Потому, что я задержался на работе? Я тронут. — Иди нахер, а. И Эван опять громко засмеялся, поставив чашку с чаем на стол, дабы не пролить горячий напиток и не обжечься. — Лучше дай мне свой номер телефона, придурок. — Что? — Мы не обменялись номерами. Мало ли что может случится. Так что диктуй. Артур вытащил из кармана штанов телефон, открывая телефонную книгу и готовясь записывать номер детектива. Тот послушно продиктовал его, а после сохранил чужой после короткого звонка. Саллэн допил свой чай первым. И еще несколько минут сидел, наблюдая за тем, как Харт пьет свой напиток. Несмотря на то, что рыжий не знал, чем сегодня занимался мужчина, он видел усталость в уголках его глаз и напряженных руках, словно бы держать чашку было для них непосильной задачей. Он хотел его пожалеть отчего-то. По себе зная, как это неприятно, когда у тебя адски болит спина, Артур молча встал и, пока Эван не понял ничего, оказался за его спиной. Цепкие пальцы сомкнулись на напряженных горячих, после душа, плечах. Сам не понимая, какого черта он творит, мужчина стал осторожно, но мягко массировать чужие плечи, смотря на макушку вьющихся черных волос и чувствуя их запах. Они пахли ментолом и еще чем-то очень приятным и свежим. Артуру хотелось уткнуться в них носом, вдохнуть поглубже, закрыв глаза. Он мог бы вечность стоять так, массируя чужие плечи и вдыхая аромат чужих волос. — Что ты делаешь?.. — Эван немного вздрагивает, но не рискует обернуться, чувствуя приятные прикосновения к плечам, заставляющие расслабиться после трудного дня. Это было странно. Слишком странно, но приятно. Он не хотел, чтобы это прекращалось. Боялся спугнуть Артура в этот хрупко-интимный момент, который мог бы их сблизить. — Я… Прости, я не должен был, — чувствуя себя подростком, которого застали во время секса с подругой родители, рыжий отскочил от детектива, торопливо пихая руки в карманы. — Доброй ночи! И Артура словно и не бывало в кухне, а еще через пару секунд хлопнула дверь в его комнату. Ошарашенный Харт остался один сидеть в кухне с недопитым чаем, сожалея о своем глупом вопросе и надеясь, что он сможет все исправить завтра.