Можешь называть меня "мисс Корделия"

Проходит пять лет с того самого злосчастного момента, как Мисти застряла в своём личном аду, так и не сумев вернуться назад. Долгие, мучительные пять лет для Корделии. Несмотря на то, что ей одной удалось в совершенстве пройти все семь испытаний и стать новой Верховной после смерти матери, Корделию вот уже пять лет ничто не радует. Верховенство ей не в радость без её дорогой, горячо любимой Мисти. Без той, кому она так и не успела сказать те самые слова, пока ещё была такая возможность. Пока Мисти была здесь, была жива. А теперь уже не осталось и вовсе никакой надежды. Отчаяние берёт верх над душой Корделии, и все эти годы, словно паутина, тянется её саднящая сердце скорбь. Скорбь по той, что уже никогда к ней не вернётся. Корделия не в силах забыть Мисти Дэй, она будет помнить её всегда — в этом она уверена, как ни в чём другом на этом свете. И оттого ещё страшнее и невыносимее становятся её муки. Что касается Мэдисон, то со временем душевная боль Корделии изрядно смягчает ей сердце. Она позволяет Мэдисон остаться в Академии, хотя и старается всячески избегать её общества, отвечая лишь сухими, дежурными фразами. Однако, как-то раз между ними всё же происходит разговор — более, чем откровенный, который в корне переворачивает душу Корделии. — Знаю, ты меня ненавидишь, — говорит Мэдисон, — но я всё же считаю, что есть вещь, которую я не вправе от тебя теперь уже скрывать. Мы с болотной сучкой… Мы с Мисти, — резко поправляется она, — довольно откровенно болтали при её жизни, и она мне кое в чём призналась. Мисти была влюблена в тебя, Корделия, — Мэдисон серьёзна, как никогда, — она реально втрескалась в тебя, причём очень сильно! Ваши с ней занятия в оранжерее были для неё настоящей отдушиной. Мисти даже собиралась тебе признаться, но так и не решилась… Видимо, испугалась, что ты не ответишь ей взаимностью. Такие вот дела, Корделия… Мисти тебя любила, и это было серьёзно! Сердце Корделии пропускает резкий удар, стоит ей только дослушать Мэдисон до конца. К горлу подступает комок. — Мэдисон, мне нужно побыть одной, — Корделия меняется в лице, и голос её предательски дрожит. Как только за Мэдисон закрывается дверь, Верховная опускается в кресло, и удушающие слёзы текут по её щекам, а сердце всё так же бешено колотится. Да если бы она только знала! И как теперь Мисти узнает, что всё это время её чувства были взаимны? Очевидно, никак. И одна лишь мысль об этом, о несбывшемся наполняет душу Корделии неимоверной горечью.