Можешь называть меня "мисс Корделия"

Мисти просыпается на следующий день, ощущая во всём организме небольшое похмелье после выпитого вчера вечером в клубе шампанского. Однако же, по сравнению со вчерашним вечером, сейчас она соображает куда более ясно, и чувствует себя по-настоящему выспавшейся. За окном уже давным-давно ярко светит солнце и, приподнявшись на постели, Мисти оглядывается вокруг — это не её комната. Интерьер совсем другой. Спустя несколько мгновений она видит сидящую возле зеркала Корделию. — Доброе утро, Мисти, — с тёплой улыбкой произносит она, взглянув на девушку, — ты проснулась? Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Ты сегодня ночью спала в моей комнате. — Чувствую себя лучше. Спасибо вам, мисс Корделия, — Мисти не в силах передать всю свою благодарность наставнице, — вы вовсе не обязаны были меня вытаскивать из этого клуба, но сделали это… Я навеки в долгу перед вами! — Да брось ты, — отмахивается Корделия, — разве могла я там тебя оставить? Но это будет тебе уроком, Мисти — не ведись больше на сомнительные предложения Мэдисон! Мало ли, что она тебе предложит… Это её образ жизни, а ты совсем другая! — В том-то и дело, — с грустью вздыхает болотная ведьма, — с двух бокалов шампанского уже пьянею… Так стыдно за саму себя! Мне двадцать четыре! — говорит она с отголоском досады, — я такая несовременная! — Мисти, родная, а что значит быть «современной»? — отвечает ей Корделия, — такой, как Мэдисон? Нет уж, не вариант! Ты — особенная, запомни это! Твоя внутренняя чистота делает тебя особенной. Поэтому береги себя, уважай себя и цени, и впредь — никаких сомнительных вечеринок, хорошо? — она вновь улыбается ей всё с той же теплотой и нежностью. — Хорошо, мисс Корделия, — Мисти улыбается в ответ, — должно быть, вы правы: я — что-то вроде уникума. Я это учту, раз вы так считаете! — голос её становится гораздо более бодрым и весёлым. В этот момент дверь комнаты Корделии отворяется, и входит Мэдисон. — Корделия, ты вчера вроде как хотела со мной поговорить? — произносит она, — я здесь, я тебя слушаю. — Да, Мэдисон, хотела, — тон Корделии заметно ожесточается, а взгляд становится серьёзным, — ты хоть понимаешь, что могло случиться с Мисти из-за тебя?! Притащила её в эту помойку, а сама ушла куда-то, оставив её одну! Ты знаешь, что к ней приставал какой-то пьяный мудак?! — она срывается на крик, — да если б я не пришла, могло бы… — она резко обрывает фразу, — я бы себе за всю жизнь бы этого не простила, не простила бы, что не уберегла её! Радуйся, что всё обошлось — иначе бы духу твоего в Академии не было бы больше! — А что, собственно, страшного случилось бы? — с вызовом отвечает Мэдисон, — этой сучке давно пора уже, а то она всё как девочка невинная! Мало того, что она сама со своей девственностью носится, так теперь ещё и ты подключилась? Корделия, кончай уже быть такой моралисткой! Гнев Корделии доходит до предела после столь циничных слов Мэдисон, и она со всей силы ударяет её по щеке. Внутри у неё всё кипит от ярости. — Не равняй Мисти с собой и себе подобными! — процеживает Корделия сквозь зубы, понизив тон, — она в тысячу раз чище и лучше тебя и десятка таких, как ты! С ней нельзя так, как со всеми! Это ты низвела себя до уровня грязи! Мэдисон хватается рукой за горящую от резкого удара щёку и смотрит на Корделию, не находясь, что ей ответить. Сердце в груди её бешено колотится. — Мисти, ты одевайся, приводи себя в порядок и спускайся в гостиную, — смягчив тон, обращается Корделия к сидящей всё это время на кровати болотной ведьме, после чего покидает комнату, оставив Мисти наедине с Мэдисон. Мисти, молча наблюдавшая эту сцену, вся краснеет и готова сквозь землю провалиться. — Мэдди, — выдавливает она наконец из себя, — я не хотела, чтобы из-за меня у тебя были проблемы… — Ну спасибо тебе, сучка, — низким и тихим тоном произносит Мэдисон, и голос её даже слегка дрожит, — я все эти годы пыталась… А теперь… — она не договаривает до конца, — в общем, так: чтобы больше близко ко мне не подходила, поняла?! — голос её полон ненависти, — от тебя одни грёбаные проблемы! Катилась бы ты обратно на свои болота! С этими словами Мэдисон уходит прочь, сильно хлопнув дверью. К горлу Мисти подступает комок, и по щеке её скатывается обжигающая слеза. Нет, нет, такого она явно не хотела! Чувство вины свербит ей душу. Мэдисон же медленно идёт по узкому коридору, и неистовая, животная обида грызёт её изнутри. Несправедливо. Несправедливо! «Ну нет уж, сучка, — шепчет она себе под нос, — я этого тебе просто так не оставлю! Теперь я тебе обещаю реальные проблемы! И раз уж ты у нас такая невинная, то невинной навеки и останешься!»