Покой

Удобно расположившись на резной деревянной тахте перед своей палаткой, Тяньлан-цзюнь лениво пролистывал страницы новой книги о приключениях некого заклинателя, описанных больно сухо и даже без любовной линии. Вокруг стояла подобострастная тишь, хотя уже в отдалении на ли стоял шумный гул демонических голосов, воодушевленных предстоящей битвой. Он не старался поддерживать порядок в палаточном лагере: даже если подчиненные перебьют друг друга, оправдываясь старыми обидами, Тяньлан-цзюнь сможет и в одиночку разрушить ордена один за другим. Он далеко не первый из повелителей собирался перебить всех заклинателей, но считался единственным, кому такое под силу. Потому остальные демоны взбудораженно поддерживали его месть, уже предвкушая свободные людские земли без защиты. Тяньлан-цзюнь пребывал в уверенности, что появится много новых книг о любви между видами, потому все больше находил свою идею удачной. Он не сомневался: когда демоны и люди близко познакомятся друг с другом, то перестанут враждовать. Отложив скучную книгу, он задумался, чем же заняться. Миловидная демоница с зелеными стеблями-волосами и коричневатой корой-кожей принесла ему закуски. Те по вкусу уступали творениям людей, но после еды из Облачных глубин Тяньлан-цзюнь находил их неплохими. После своего многолетнего заточения он стал находить много приятного в обычной жизни, полностью наслаждаясь свободой во всем. Только необъяснимое желание вернуться мешало быть абсолютно счастливым. Иногда ему снился Лань Цижэнь: плавно задевая пальцами струны, тот играл «Покой», будто колыбельную, со спокойно-сосредоточенным видом. Иногда заклинатель отчитывал его за нарушение правил, вскользь жалуясь на таких же непослушных учеников, а еще сидел и слушал все, что болтал Тяньлан-цзюнь, изредка морщась, если был не согласен. В одном очень приятном сне Цижэнь, оправдываясь благодарностью ордена, дарил круглые рисовые пирожные в строгой обертке, но в отличие от воспоминаний их двоих не разделял барьер, потому Тяньлан-цзюнь схватил заклинателя за руку и сел близко-близко, отчего тот смущенно замер. Но рука на ощупь оказалась блеклой, невыразительной, и он быстро понял, что это всего лишь сон. После пробуждения Тяньлан-цзюнь долго лежал, жалея, что никак его не трогал в реальности. Наверное, от струн и меча пальцы и ладони Цижэня огрубели, но были ли теплыми или прохладными? Он решил проверить при следующей встрече. Племянник вклинился в его скучное времяпрепровождение ближе к вечеру, сообщив о новом присоединившемся к армии клане демонов. Затем сделали доклады другие генералы; Тяньлан-цзюнь им благосклонно кивал, будто почти не слушал, но на самом деле внимательно обдумывал каждое их слово, и кое-чьи реплики ему не пришлись по душе. Потому после сытного ужина один из них лишился головы на радость наследнику, который тут же поклялся в верности повелителю и пообещал разобраться «с остальными крысами». Тяньлан-цзюнь удостоил его энтузиазм благосклонной улыбкой. Править демонами было проще, чем людьми, на его взгляд. Демоны легко меняли сторону, ставя во главу собственную жизнь, а не свой клан, потому показательные казни являлись лучшим способом демонстрации своего авторитета и силы. Перед сном Тяньлан-цзюнь прогулялся по лагерю, с удовольствием поглядев на десяток драк и с еще большим удовольствием понаблюдав за взаимным наслаждением парочек телами друг друга. Описания в книгах слишком часто подавались излишне иносказательно, и, пусть он все прекрасно понимал из собственного опыта, наглядная демонстрация нравилась ему куда сильнее. После предательства Су Сиянь он относился к близости несколько серьезнее, чем раньше, и больше не хотелось одаривать своим вниманием приятных демониц, потому он только наблюдал. Уже ближе к своей палатке он обнаружил еще одну драку, которая — к его удивлению — резко перешла в страстные поцелуи. Удивление возникло, поскольку оба демона были мужского пола, а вокруг них собралась целая толпа. Еще больше его озадачило, что среди сборища кто-то начал требовать выигрыш, другие же ругались из-за неудачного выбора. Конечно же, Тяньлан-цзюнь поинтересовался, что происходит, и выяснил: эти двое каждый раз в драке решали, кто будет выполнять мужскую роль в их близости, а остальные делали ставки, развлекаясь за их счет. Вернувшись к себе в палатку, он приказал Чжучжи выяснить, все ли однополые пары решают вопрос таким образом. Племянник невнятно заблеял в ответ, действительно ли это необходимо, но Тяньлан-цзюнь поспешил напомнить, что Лань Сичэнь — тоже мужчина, и если он надеется когда-нибудь на близость, то стоит озаботиться нюансами заранее. Тогда Чжучжи окончательно смутился и, поклонившись, поспешил уйти с краснеющим лицом. Лежа в кровати, он размышлял о Су Сиянь — опять, — но на этот раз довольно безболезненно. Они дрались пару раз, несерьезно, и Тяньлан-цзюнь побеждал, прижимая ее очаровательную обманчиво хрупкую фигурку к земле. Впервые она дерзко укусила его за нос, словно собака, а затем попыталась ударить ногой в пах, но он успел отскочить, отпустив ее. Во второй раз их шуточная потасовка закончилась уже жаркими поцелуями, и больше в шутливых драках смысла не было. Тяньлан-цзюнь думал, что, будь Су Сиянь парнем, очень малое поменялось бы в их истории. Он все равно бы побеждал — он всегда выигрывал в битвах один на один, потому находил драки скучными. Единственный его проигрыш жестоко отразился на врагах — тогда погибли многие великие заклинатели. На самом деле его подкосило предательство возлюбленной, а не чья-либо мощь, и до сих пор ему не встречался равный по силе противник. Утром Тяньлан-цзюнь понял, что ему снова снились разговоры с Лань Цижэнем, которые казались приятнее самого захватывающего сражения. Демон всегда старался взаимодействовать с ним тонко и очень хитро, чтобы тот сам разговорился и не спешил уходить. И его стратегия работала, поскольку в последние годы заточения Цижэнь, бывало, задерживался с ним на несколько часов. Он невольно сравнивал это с завоеванием сердца Су Сиянь: с девушкой Тяньлан-цзюнь обращался довольно навязчиво и напористо, а с мужчиной аккуратно, поскольку боялся любого реального недовольства и прекращения общения. Лань Цижэнь часто ругал его и смотрел строго — как, впрочем, и Су Сиянь, — но никогда не злился по-настоящему. Племянник всегда выполнял его приказы в кратчайшие сроки, потому уже к завтраку Тяньлан-цзюнь знал, что далеко не каждая однополая пара решает вопросы близости в драке, а чаще обговаривают этот момент, и информация по неясной причине ему понравилась. Чжучжи тоже выглядел достаточно радостным, сообщая ее. Возможно он просто испытывал облегчение, что дальнейших приказов подобной тематики не последовало. А затем племянник мгновенно удалился, вероятно, чтобы решить некий не терпящий ожидания вопрос. Тяньлан-цзюнь же принялся размышлять, чем занять сегодняшний день: из-за вчерашней скучной книги читать не хотелось совершенно. Он решил позвать демониц-искусительниц, чтобы те сыграли несколько песен. Другим демонам не было нужды изучать столь «человеческие» искусства, а они часто притворялись девушками в публичных домах. Пристрастие к музыке являлось еще одной чертой, возникшей после заточения в Облачных глубинах. Ранее он часто музицировал самостоятельно, но теперь больше хотелось слушать игру других. К счастью, он не успел отдать приказ, когда на пороге его палатки неожиданно появился очень напряженный Лань Цижэнь. Его лицо казалось переполненным разнообразнейшими эмоциями, хотя заклинатель изо всех сил сдерживался, и потому не оставалось сомнений: он точно настоящий, а не какой-нибудь искусный демон-перевертыш. Выйдя из ступора, вызванного удивлением, Тяньлан-цзюнь горячо поприветствовал: — Мой милый друг! Совсем не ожидал тебя здесь увидеть. Лань Цижэнь скупо кивнул и сразу оправдался: — Чжучжи-лан сказал мне без сомнений заходить внутрь. Надеюсь, я не помешал. Он продолжал статуей заслонять порог. Тяньлан-цзюнь слегка растерянно оглянулся, прикидывая, что могло показать его занятость, если он лениво развалился на подушках, а поблизости не находилось ничего, что могло его занять. Кроме, конечно, внезапно прибывшего заклинателя. — Я всегда рад тебя видеть, — с обаятельной улыбкой заявил демон совершенно искренне. — Проходи же. Цижэнь не слишком уверенно прошагал к нему и сел напротив в обыкновенной правильной позе с прямой спиной, будто проглотил палку. Тяньлан-цзюнь не сдержал легкого смешка, поскольку предугадал его следующий жест: мужчина схватил свою бородку, которая ужасным образом скрывала часть его привлекательности. Его поведение казалось настолько привычным, будто являлось еще одним из многочисленных снов о прошлом. Демон кратко зажмурился, отгоняя эту мысль. — Вероятно, мне не стоило приходить без предупреждения, но в настоящий момент отправить послание… несколько затруднительно, — продолжал оправдываться Лань Цижэнь, хотя это не требовалось. Тяньлан-цзюнь махнул рукой. — Я лично приглашал тебя, так что ничего страшного. Надеюсь, тебе никто не помешал в пути? Тот немного округлил глаза от осознания, затем признал: — Как ни странно, никто не напал. — Хорошо, — шире улыбнулся Тяньлан-цзюнь, открывая клыки, — я приказал не трогать заклинателей из Гусу Лань. — Почему? — удивился Цижэнь. — Ты ведь в курсе, что я нападу на ордена заклинателей, так? Я считаю, что все они мешают демонам и людям сблизиться друг с другом, и при этом намеренно выставляют демонов врагами, лишь бы возвыситься над простыми людьми и иметь над ними власть. Он видел многих странствующих заклинателей, и все они были бедны, но благородно защищали людей от демонов и нечисти, иногда даже не требуя оплату. Но ордена редко откликались на зов о помощи, не подкрепленный звоном монет. Гусу Лань сильно выделялся среди них бескорыстием в части случаев. — Но твой орден я решил не трогать. Я убедился, что твои адепты достойные заклинатели, по крайне мере, пока соблюдают все три тысячи правил. Лань Цижэнь глубоко задумался над его словами, но Тяньлан-цзюнь ожидал определенной реакции, потому чуть обиженно спросил через некоторое время: — Неужели ты опять не поблагодаришь меня за проявленную щедрость? — Я не стану тебя благодарить за такое, — отрезал тот. — Даже если ты не нападешь на Гусу Лань, это не значит, что мы не встанем на защиту других орденов. Тяньлан-цзюнь грустно вздохнул. — Жаль, я бы хотел вновь получить от тебя в благодарность рисовые пирожные… Щеки Цижэня слабо вспыхнули, он прокашлялся и недовольно поправил: — Пирожные были в благодарность от всего ордена. Да и дарить пирожные за «ненападение» — полный абсурд! — Можешь подарить что-нибудь другое, — заманчиво предложил Тяньлан-цзюнь, и тот немного надменно отвернул голову. — Если не просить за свой орден, должно быть, ты пришел просить за все ордена, надеясь, что передумаю мстить? — демон зло фыркнул. — Вот это точно будет полный абсурд. Лань Цижэнь посмотрел на него со сложной смесью эмоций, будто винил в предстоящем нападении, но одновременно понимал и принимал его мотивы. Затем расправил рукава, пригладил их и с некой долей смиренности положил руки на колени, будто примерный ученик. — Я пришел рассказать кое-что и надеюсь, что после моего рассказа ты поменяешь свои планы. Заинтригованный, Тяньлан-цзюнь пододвинулся ближе. — Тогда говори, Лань Цижэнь. Тот поднял голову, едва заметно поджимая пальцы. Его взгляд был наполнен горечью и смирением. — Я пришел рассказать тебе о Су Сиянь, — имя заставило демона непроизвольно отшатнуться. — Несколько дней назад великий мастер Учэнь, славящийся своей праведностью, пришел в Гусу Лань и рассказал о встрече с госпожой Су перед ее смертью. Если кратко, то выходит, что ее жестоко обманули, а на самом деле она тебя любила. Тяньлан-цзюнь попытался отыскать в его тоне и лице хоть каплю лжи, но Цижэнь говорил абсолютную правду или же искренне верил в свои слова, хотя они давались ему явно тяжело. — Понимаю, что нельзя основываться лишь на словах мастера Учэня, сколь праведен он бы ни был. Но мы предполагаем, что душа госпожи Су озлобилась и не отправилась на перерождение, потому Ванцзи отправился на ее поиски. После упокоения мы сможем поговорить с ней с помощью техники «Запроса» и подтвердить слова мастера Учэня, — он тяжело вздохнул, — или опровергнуть их. Ты меня выслушаешь? Демоническое сердце тревожно забилось в груди, а обыкновенная словоохотливость покинула Тяньлан-цзюня. Одно имя Су Сиянь вызывало в нем бурю чувств, но сейчас их все сметала лавина надежды. Он не позволял себе слепо верить в чужие слова — даже в слова Лань Цижэня, который скорее удавится, чем спокойно нарушит свято почитаемые правила своего ордена и солжет, — но надежда, что Сиянь любила его в ответ и не желала предавать, заставляла все нутро переворачиваться. Глядя на него нескольких мгновений, Цижэнь тяжело вздохнул и опустил взгляд. — Я понимаю, что в это трудно поверить, да и сам не уверен полностью. Но из того, что я слышал о госпоже Су, и того, что я знаю о тебе, я глубоко сомневаюсь, что она могла в тебя не влюбиться… — он ненадолго задумался над сказанным и пришел в смятение, потому слегка покраснел и прочистил горло. — То есть, госпожа Су была известна как праведный и благородный заклинатель несмотря на свою школу, а ты не кажешься наивным, чтобы кто-то мог тебя обмануть… Лань Цижэнь неловко замолк и принял свой наиболее частый строгий вид, нервно поглаживая бородку. Его слова тоже странным образом отозвались в душе Тяньлан-цзюня, но надежда об ответной любви Су Сиянь ослепляла и не давала размышлять об ином. Он ненавидел эту надежду, но иного способа разрушить ее, кроме как выслушать Цижэня и поймать на лжи, демон не видел. Тяньлан-цзюнь намеренно отрешенно кивнул и произнес: — Я тебя слушаю. От его согласия плечи Лань Цижэня заметно напряглись, и тот начал свой долгий пересказ старых событий.

***

Где-то в глубине въедливая обида не позволяла окончательно расслабиться, напоминая о существовании причин, чтобы Цижэнь лгал: заклинатель открыто сообщил, что его волнует судьба не только Гусу Лань, но и других орденов. Но эту мысль заглушали облегчение — Сиянь его не обманывала! — и ярость на старого главу дворца Хуаньхуа, прибегшему к столь жестоким и низким средствам. Его возлюбленная ужасно страдала перед своей смертью, и потому ненависть Тяньлан-цзюня не собиралась исчезать, лишь сосредоточилась на новой цели. — Хорошо, — выдохнул он тихо. — Я рад, что ты мне все рассказал. Слушая Цижэня, он незаметно для себя пододвигался все ближе, и теперь их колени разделяло расстояние меньше половины шага. Чтобы справиться с наплывом разнообразных чувств, Тяньлан-цзюнь попытался отвлечься и с задумчивым видом начал разглядывать друга, игнорируя его смущенное недовольство. Несмотря на дорогу, белая одежда находилась в идеальном состоянии. Волосы на концах все же слегка спутались, но белая лента с вышитыми облаками мягко держалась ровно посередине лба. Его щеки слегка розовели — от переживаний, вероятно. На лице находились признаки усталости, будь то потемнение под глазами и слабые морщинки меж бровей. Во взгляде читалось волнение, жалость и что-то неясное теплое, но жалости Тяньлан-цзюнь не желал, потому ухмыльнулся и поинтересовался беззаботно: — Я много раз спрашивал твоих адептов, ожидая услышать что-нибудь интересное, но никогда не говорил об этом с тобой, мой дорогой друг. Ты кому-нибудь отдавал свою ленту? Он ожидал какой-нибудь взрывной реакции, но Лань Цижэнь все равно его немного поразил. Его лицо вспыхнуло до ушей, а сам мужчина стремительно вскочил на ноги и за мгновение оказался возле выхода, воскликнув взвинченно, высоким голосом: — Неприлично такое спрашивать! Тяньлан-цзюнь притворно грустно покачал головой. — Разве мы не друзья, Цижэнь-сюн? Бесстрашный прилет заклинателя прямиком во вражеский лагерь демонов только лишь, чтобы сообщить об открывшейся правде — если история мастера Учэня являлось правдой, конечно, — подтверждал взаимность их странной дружбы. — Неважно! — открестился тот. — Все равно неприлично! — Неужели ты меня и на свою свадьбу не позовешь? — погрустнел Тяньлан-цзюнь, на этот раз по-настоящему. — Я не собираюсь жениться!.. Заявление несколько обескуражило. Лань Цижэнь даже со своим нудным характером являлся завидным женихом, поскольку происходил из главной ветви именитого ордена, был красив лицом и телом и имел прекрасную репутацию среди других заклинателей. Будь Тяньлан-цзюнь некой человеческой девушкой, то обязательно попытался бы его охмурить. Вероятно, кандидатки в невесты боялись строгого и неприступного вида Цижэня, но он, напротив, находил подобное интересным. Расспросить про причины ему не дали, Лань Цижэнь успел более-менее прийти в себя и вернулся к основной цели своего визита: — Мы прикинули, что поиски духа госпожи Су займут меньше недели, раз Вэй Усянь, — имя он выпалил раздраженно, — согласился помочь. Я понимаю, что ты не станешь более полагаться на честность заклинателей, потому мы поступим так. Ты прикажешь кому-нибудь из подчиненных прибыть в Облачные глубины, чтобы сообщить о времени и месте встречи. И затем в назначенное место прибудет кто-нибудь из клана Лань, тоже выберешь по своему желанию кто, вместе с душой Су Сиянь. Тяньлан-цзюнь поймал себя на том, что считает все это лишним — он действительно доверял Лань Цижэню. Он улыбнулся краснеющему заклинателю, отчего тот странно замер, и ответил поспешно: — Так не пойдет, — Цижэнь дернулся от его слов и посмотрел с горечью, восприняв его слова как полный отказ. — Мне бы хотелось узнать всю правду в числе первых. Поэтому я отправлюсь вместе с тобой. Теперь недоуменный Лань Цижэнь смотрел на него, как на дурачка, и даже слегка сдвинул брови от неожиданной смены намерений. Тяньлан-цзюнь плавно поднялся и подошел к нему, а затем, взяв за руку и плечо, усадил покорного от шока друга и попросил: — Мне надо отдать несколько приказов, а ты посиди и отдохни. Потом отправимся в путь. Цижэнь, находясь в неверии от происходящего, очень медленно кивнул. Тяньлан-цзюнь немного сжал его руку — теплую, почти горячую, с грубой кожей, но весьма приятную на ощупь, — и неторопливо вышел. Чжучжи-лан покорно стоял у входа в палатку, озадаченный, поскольку слышал весь разговор. Тяньлан-цзюнь ощутил присутствие племянника сразу после появления неожиданного гостя. — Собери всех, мне надо сообщить, что я отлучусь на несколько дней, — и припугнуть заодно, чтобы не действовали без его приказа. — Затем отправишься на поиски мастера Учэня, Лань Ванцзи и Вэй Усяня, поможешь им, и приведешь всех троих в Облачные глубины. — Вы думаете… — Пока не знаю, — перебил Тяньлан-цзюнь мрачно, ощущая тяжесть неопределенности. — Сначала я должен убедиться. Чжучжи глубоко поклонился ему и быстро улизнул выполнять поручение. Тяньлан-цзюнь подозвал нескольких с виду сильных демонов и пообещал оторвать им головы, если кто-то потревожит заклинателя внутри его комнат. Затем он глубоко вздохнул, чтобы отвлечься от внутренних переживаний, и с величественностью неспеша зашагал на внезапное собрание. Тяньлан-цзюнь хорошо умел держать лицо. Никто не должен заметить его смятение: демоны не любили проявлений слабости.