Лезвие на воде

***

Дорога не была столь долгой, как им показалось на первый взгляд, и возможно причиной этого стало то, что теперь Геральту нравилось слушать барда, а он в то же время заменил свои вульгарные рассказы о пострясающих борделях и шлюхах на что-то более приятное и располагающее. Первым признаком того, что они пришли, стали отдаленные крики гарпий, которые смог уловить только ведьмак. Медленно обнажив меч, беловолосый вышел вперёд, подавая ему знак, быть тише и не отвлекать от работы. Первое пернатое существо притаилось за скалой будто выжидая своих жертв чтобы накинуться на них сверху и застать врасплох. Однако Геральт заметил это ещё давно, поэтому подыгрывая, он устроил шаг выманивая её из укрытия. Первый удар оказался смертельным и гарпия кряхтя свалилась на землю истекая кровью. Остальные услышав предсмертное кряхтение сородички стаей налетели на ведьмака окружая его и царапая когтями. Из всего этого кошмара, Лютик мог лишь видеть как из всего этого хаоса разлетаются отрубленные конечности гарпий и звон лезвия. Сердце колотилось как бешеное, не давая вздохнуть полной грудью. Бард взволнованно дергал ногой, что-то внутри жарким комом поднималось в груди. Кончики пальцев похолодели, но он чувствовал будто приложил их к раскалённому металлу. Резко посмотрев на руки, он увидел как они обволакиваются слабым сиянием. Испугавшись, Лютик попытался вытереть руки о рубаху, однако от этого они стали светиться лишь ярче, пугая того ещё больше. В истерике, бард встряхнул руки, будто они были мокрые, в надежде что это прекратится, однако этим движением он лишь запустил мощную воздушную волну в сторону ведьмака. — О боги, Геральт! Осторожнее! К счастью, это никак не затронуло беловолосого, но зато гарпии все как одна свалились на землю барахтаясь в судорогах. Весь покарябанный, мужчина добил полуптиц, вопросительно глядя в сторону парня. — Это и есть то самое «колдунство», которым ты напугал местных воевод? — Ага… — бедняга всё ещё не отошёл от шока. — Сегодня, когда я рассказал, что меня взял в плен Хорпентель, Саския рассказала, что его сожгли вместе с чародейкой на барке, но…но я видел их. И она даже дала мне свой кристалл в знак благодарности! Порывшись в дорожной сумке, менестрель достал маленький молочный хрусталик, который тут же рассыпался пылью в его руках. Голубые глаза округлились до размеров чеканной монеты, он судорожно смотрел то на Геральта, то на горстку пыли, ловя воздух ртом. Немного обеспокоенный поведением своего возлюбленного, и не менее обеспокоенный тем, что назвал его так, мужчина прижал барда к себе заключая его в объятия. — Тише-тише. Не волнуйся, мы со всем этим скоро разберемся. Собрав трофеи и убив ещё пару тварей, они вернулись к воительнице. — Подожди меня тут, я быстро с этим разберусь и мы вернёмся в шатёр. — потрепав парня по голове, он поднялся в приемный зал Саскии. Лютик отрешенно стоял, ковыряя носком сапога закопанный камень, весь поглощенный своими мыслями. Но почувствовав как кто-то положил ему на плечо — резко обернулся. Это была Саския. Кратко кивнув головой, давая понять, чтобы тот следовал за ней, женщина пошла вперед. В её глазах явно читалась какая-то немая тревога, хоть она этого и не показывала, скрывая за маской доблестной воительницы. Глядя ей в спину, он не мог сделать и шагу, пока тяжелая рука не легла ему на талию. — Пошли, чего стоишь? — беловолосый слегка подтолкнул барда. Они прошли вдоль рынка, завернув в квартал эльфов и спустившись в ров. Там стояла маленькая халупа, куда и постучалась благородная воительница. Отворив слегка дверь, они прошли в темную комнатку, где сидела старая женщина глядя в окно. Её белесые глаза были слепыми, но казалось будто она видит гораздо лучше других. Услышав тихие шаги, она повернула седую голову расплываясь в теплой улыбке. — Здравствуйте, бабушка, — Саския опустилась на скамью накрывая ее дрожащие руки, — ребята, это Катаржина фон Эйш, наша долгожительница. — Вы…сестра Виоры фон Эйш? — парень будто зачарованный смотрел на старуху, будто ища в ее лице ответы. Все замолчали. По сморщенной старостью щеке покатилась маленькая слеза теряясь среди морщин. — Откуда ты знаешь? Её имя…она…никто не знал этого… Тремор в руках усилился, а голос задрожал. Воительница успокоительно гладила костлявую руку. — Я правда не знаю как так вышло… Меня притащили на барку и она была там… — У неё были белые волосы? —…И светлое платье с кучей юбок… Последняя фраза заставила Катаржину разрыдаться, всхлипывая и даже немного завывая от болезненных воспоминаний. — Я помню её…такая…молодая. И это платье…я…я купила это платье… в подарок. Но этим рыцари из Ордена заперли её на одной барке с ворами и убийцами…будто она такая же. Но она не была ни в чем виновата… Священники прокляли их души, когда они кричали сгорая заживо. — Бабушка вытерла щеку, шмыгая носом. — Откуда ты знаешь это? — Мы как раз из-за этого и пришли — Саския в очередной раз погладила её руку, — У этого мальчика, появились способности, как у чародейки, хоть он обычный человек. Старуха встрепенулась, подняв голову. Её серые глаза смотрели сквозь Лютика, от чего у него холодок по коже пробежался. — Когда мы выбрались из барки, она дала мне кристалл, но он рассыпался у меня в руках… Бабушка приоткрыла рот, хватая парня за руку. — Проклятье…ты снял проклятье. Освободил её душу… Ох, святая Мелитэле, как…как мне отблагодарить тебя? — женщина тараторила так, на сколько ей позволял возраст, слезы катились градом по щекам сливаясь с бесконечными благодарностями. — Не нужно ничего, просто скажите как мне избавиться от этой магии? Я же бард, а не чародей. — Лютик добродушно улыбнулся. — Сынок, это великий дар. Тебе не нужно от него избавляться, но коль хочешь силу приструнить, вложи её во что-то ценное. Что-то, что дорого не только для тебя, чтобы сохранить это навсегда… — Как Роза Памяти? — вмешался наконец-то Геральт. Мужчина достал из сумки яркий цветок, который за всё это время ни капли не завял, а лишь ещё больше расцвёл. — Да…как Роза Памяти… это идеальный вариант. Просто посыпь лепестки остатками кристальной пыли. Но казалось будто Лютик уже не слушает её, он смотрел на Геральта непонимающе всматриваясь ему в глаза. — Я же сказал, что сохраню, пока он не завянет…

Дополнение

Бард сидел за столом в каэдвенском шатре, что-то черкая на бумаге, периодически поглядывая то на розу, то на Геральта, который медитировал рядом. Мгла развеялась, поэтому нужно было думать о том, что делать дальше. А значит ему снова нужны баллады. Однако строчки в голове хаотичным порывам вертелись не желая складываться в рифму. Отодвинувшись от стола, он пристально вглядывался в ведьмака будто стараясь найти в его затылке вдохновение. — Что случилось? — не открывая глаз спросил ведьмак. — Не знаю, не могу понять! Вроде бы столько всего произошло, а написать об этом не могу! Ты представляешь?! — парень подбежал, усаживаясь напротив, скрещивая ноги в позе лотоса. — Вот что мне делать? Геральт приоткрыл один глаз, глядя на щенячьи глаза партнёра. Медитировать больше не было смысла, ведь покоя с этим бардом не будет никогда. Выдохнув, он поцеловал ошеломленного парня, забрасывая мечи на спину. — Я скоро прийду. Никуда не уходи. Когда мужчина покинул шатер, парень ещё некоторое время бездвижно сидел не отрывая взгляда. Но после, мотнув головой, снова уселся за стол. Через некоторое время, ведьмак вернулся, держа что-то за спиной. — Надеюсь тебе это поможет, хоть я могу и пожалеть об этом в скором времени. Геральт достал лютню, сделанную эльфами Аэдирна в качестве вознаграждения и благодарности от Катаржины фон Эйш. — Это…это же… спасибо, Геральт! Я люблю тебя. — Парень кинулся ему на шею, крепко целуя.— Вот теперь можно отправляться в дорогу, поедем куда-то далеко-далеко… но не очень. А то у меня не очень хорошие воспоминания с далёкими путешествиями. Поедем в Новиград, у меня там бордель есть откроем свой… — Хорошо-хорошо, как скажешь, а теперь собирайся и поехали, если хочешь ночевать в корчме, а не на улице. Сложив в сумку розу и свои работы, Лютик набросил на так полюбившуюся синюю рубаху украшенную золотыми узорами чёрную куртку догоняя ведьмака и залезая на коня: — В дорогу…э…как коня-то звать? — Плотва. — улыбаясь ответил ведьмак, ударяя шпорами и отправляясь в дорогу. Достав лютню, бард оперся на грудь мужчины специально паскудно брынькнув по струнам завывая в своей шуточной манере: — Вперёд Плотва! На Новиград! Поездке этой… я так рад. И ведьмака я так люблю… — Блять, Лютик, я тебя убью.