Твой запах – мёд

      Асакура Кейко. Её фигура хрупкая и утончённая, создана для того, чтобы носить на руках, нежные руки с длинными пальцами и аккуратными ноготками, созданы для искусства, а не для тяжёлой физической работы. Волосы длинные блестящие и мягкие словно шёлк, ими можно только любоваться. Мелодичный спокойный словно тихая вода голос способен очаровать с первых минут знакомства. Асакура Кейко. Поздний ребёнок четы Асакур, болезненный и горячо любимый, её берегли от всего на свете: от плохой погоды, чтобы не простудилась, от работы по дому, чтобы не перетрудилась.       Но, несмотря на все невзгоды, она всегда оставалась радостью для родителей: в учёбе была усидчива, в свободное время вела активную борьбу за экологию и разумное потребление. Идеи о бережном отношении к природе передавались в семье из поколения в поколение, но именно в Кейко нашли самое яркое отражение. Она старалась заводить как можно больше знакомств и по возможности нести свои идеи в массы. Поэтому стоило ей познакомиться с не сидящим на месте и творческим музыкантом Микихисой Мики, как жизнь заиграла новыми красками. Вместе они, казалось, горы могут свернуть. Он устраивал поистине романтичные свидания и строил планы о совместных путешествиях по всему миру.       Вот только надо головой думать, прежде чем проводить ночи в лав-отелях после очередной попойки в караоке-баре в компании таких же активных по жизни друзей. И когда надежды из серии: «Может, я посплю, и всё пройдёт?» и «Может, у меня опухоль?» не оправдались. Пришлось сесть и обдумать, что же делать. Она только окончила университет, попав по рекомендации в крупную компанию, и года не отработала, уйти сейчас, значит остаться ни с чем. Он не имеет стабильного заработка.       В огромном чужом городе ей больше не к кому обратиться. Неужели придётся вернуться к родителям? Те приверженцы традиций, зародыш размером с монетку для них уже живая душа, губить её грех. Родишь, отдашь ребёнка на воспитание родителям и можешь заниматься своей жизнью. Женишок пришёлся им не по вкусу, но пусть решает сам брать на себя ответственность или нет. Асакуры древняя в Идзумо уважаемая семья, уже не первое поколение они владеют огромной гостиницей. Не раз Йомей и Кино брали под своё крыло обделённых. Собственного внука на ноги поставят.       Новоиспечённая жена была равнодушна к происходящему. Новоиспечённый муж завалил дом детскими вещами. Кейко смысла в этом не видела, денег у него и так немного, лучше бы потратил на что-то более полезное, а вещи можно взять напрокат у государства. Токсикоз всё так же мучил по утрам: поела, поблевала, только продукты переводит. Мочевой пузырь разрывался каждый час, особенно по ночам, спать невозможно, скорее бы всё это закончилось. Хорошо хоть особых извращенных вкусовых предпочтений не появилось, и поправилась она только на пять килограмм к середине срока. Врача надо посетить ещё хотя бы пару раз, сдать повторные анализы, уехав домой, она заперлась в четырёх стенах, не желая никого видеть, с животом ещё меньше хотелось показываться людям на глаза. Но Йомей с каждым днём всё настырнее желал выяснить пол будущего пополнения в семье, а Кино приговаривала: «Главное, чтобы здоровый был». Каждый вечер мать исправно посещала храм, молясь за неё и будущего внука.       Близнецы. Идентичные близнецы. Абсолютные копии друг друга, один шанс на двести пятьдесят беременностей. Мальчики полностью здоровы и для своего срока хорошо развиты. Но с каждым месяцем носить их становится всё тяжелее, поясницу ломит, медсёстры предупреждают, что на последних неделях лучше остаться в больнице. Плоды толкаются, им с каждым днём места становится всё меньше. Врач спрашивает, как она собирается рожать, отмечая, что лучше остановить выбор на кесаревом сечении: для многоплодной беременности опасны естественные роды. Но у Кейко в голове мелькает мысль, что матерью природой всё предусмотрено, и после естественных родов организму женщины легче восстановиться, чем после наркоза и операции. Положение плодов правильное, а значит всё пройдёт как нужно.       Родились они на тридцать шестой неделе, но для близнецов это нормально. На следующий день после родов состояние её было стабильно, она исправно выполняла гигиенические процедуры и передвигалась аккуратно, без резких движений. Единственное, аппетита совсем не было, хотя блюда были как в ресторане. Первого ребёнка принесли как раз после обеда, второй пока на осмотре у врача. Ей успели приложить его к груди ещё в родильном зале, чтобы запустить процесс лактации. Хотя девушка была бы не против, чтобы медсёстры кормили их смесью, столько детей уже на ней выросло и ничего.       Миловидная миниатюрная медсестра, на вид сама ещё ребёнок, похоже, пока не рожавшая, лепетала поздравления с двойней и с умным видом заверяла, как важно кормить детей грудью. «Ведь только так формируется эмоциональная связь между матерью и ребёнком». Интересно надолго ли хватит её энтузиазма при всей сложности работы в больнице? Но от мысли сцеживать липкую мутноватую жидкость вручную становилось дурно. Пусть пососёт, раз ему так надо для «хорошего пищеварения», молозива всё равно немного, и продлится это действо недолго.       Кейко приняла на руки крошечный красный комочек. Не плачет, понимает, как маме сейчас нужна тишина. Как его там? А, точно, Хао. «Король листьев». Величественно, как и полагается наследнику семьи. Старикашка настаивал на традиционных для их семьи именах. Мужчины.       Кейко направила сосок к крохотному носику. Малыш широко открыл ротик, кажется, ничего так сильно не желая, и с превеликим удовольствием захватил сосок в плен своего рта. Маленькая ладошка легла на молочную железу. Прижав его поплотнее к груди, Асакура уткнулась носом ему в макушку и… вдохнула тёплый и терпкий аромат, словно прямо сейчас у неё в руках тлеет огонь, но огонь не обжигает, он защищает. Да, теперь она всегда будет под защитой. Запах её сына пробудил такие странные мысли. Сына? Нет, сыновей. У неё их двое. Где? Где же младшенький? Что они с ним сделали?       К счастью, Йо принесла всё та же медсестра не прошло и пяти минут. Заприметив одухотворенный вид Кейко, она удовлетворённо улыбнулась. Действительно близнецы, но они так похожи и не похожи одновременно, спутать их невозможно. И оба только её. Она повторила свой маленький ритуал. Йо пах землёй после дождя. Запах наполнил ноздри и разнёсся по телу сладким экстазом. Кейко осознала, как голодна, поскорее бы полдник. Но на сердце было спокойно. Теперь так тоже будет всегда. Ароматы странные. Разве дети так пахнут? Неужели в больнице открыты окна, и малыши успели впитать в себя запахи улицы?       Но логичные размышления быстро уходят в небытие, стоит ей ещё раз ощутить аромат малыша Йо. Медсестра проследив за правильностью её действий, напомнила, что при выписке она получит пуповину в подарок. Да, символ их связи. Её мальчики, которых она тридцать шесть недель носила под сердцем, теперь всегда будут с ней, пуповина будет напоминанием о нерушимой связи всех троих.

***

      Ожидание – мучительное занятие. Она пыталась в этот выходной поспать подольше, но у организма были свои планы. Поэтому стоило попытаться провести время с максимальной пользой, до полудня более или менее удалось поработать над квартальным отчётом. Позже она со всей серьёзностью подошла к приготовлению обеда, близнецы должны прибыть с минуты на минуту.       В дверь раздался долгожданный звонок, хотя они могли бы открыть и своими ключами. Хотят, чтобы мама обязательно поприветствовала их на входе как всегда. В по-домашнему милом уютном фартучке она прошагала по коридору и открыла дверь, предвкушая счастливые улыбки и крепкие объятия.       — Здравствуйте, Кейко-сан, — раздался взволнованный голос, девушка учтиво поклонилась.       — Здравствуй, Анна. Что привело тебя ко мне? Не стой на входе, проходи, — женщина закрыла за девушкой дверь и поспешила на кухню.       — Спасибо, извините за вторжение, — только и успела сказать Анна, поспешно разуваясь и направляясь вглубь дома вслед за хозяйкой.       — Какие-то важные новости от Кино, раз она отправила тебя? Что-то случилось в гостинице? — Асакура поставила на стол пару белых керамических чашек, в чайнике, похоже, уже был заварен чай. На плите, судя по доносящемуся из-под крышки букету специй, бурлило карри. Кого-то ждали, но явно не её. — Я не получала от неё звонков, но понимаю, что она старой закалки и редко берёт в руки телефон.       — Нет, всё хорошо, — заверила Киояма, принимая чашку чая из рук женщины. Травянистый аромат и нежно-изумрудный цвет – сенча. Отлично, повысить уровень энергии после тяжелой дороги в ночь ей не помешает. — Мы потеряли связь, когда вы покинули отчий дом, но я понимаю, что вы сделали это из добрых побуждений, — Анна начала издалека и попыталась проглотить комок в горле, пригубив чай. Разговор давался ей с трудом, хоть они и жили в одном доме какое-то время, общение особо не поддерживали. Анна мало что знала о жизни дочери своей наставницы. — Школы в Идзумо не сравнятся по качеству образования со столицей. Кино-сан решила и меня отправить в Токио. Сейчас я разместилась у её подруги, так что не подумайте, в крыше над головой я не нуждаюсь, — затараторила девушка. — Хотелось бы только наладить контакт с вами. С Йо… он...       — Признаю, что редко нахожу время на дальних родственников, жизнь в мегаполисе даёт о себе знать, — женщина подарила Анне милую улыбку, будто извиняясь за то, что перебила.       Говядина с овощами идеально протомилась. Кейко выключила нагрев и решила посмотреть, как там рис в пароварке: тоже идеален, рисинка к рисинке. Сразу вспомнились вечера в кругу семьи. Свободного времени у неё и правда было немного. Она делала всё для того, чтобы её дети ни в чём не нуждались. Иногда возвращение домой приходилось на восемь часов вечера, а то и позже, поэтому ужин часто падал на плечи детей. Карри – первое что они научились готовить, позже они штудировали кулинарную книгу каждый вечер, пытаясь удивить её чем-то новым. Пусть не всегда получалось идеально, но ей были приятны их старания. А ещё она гордилась, что с ранних лет смогла привить сыновьям навыки самообслуживания.       Выходной они могли провести за походами по магазинам, вечером настольной игрой, просмотром телевизора или прогулкой в парке, чтобы подышать свежим воздухом. По случаю праздника обязательно было кино и кафе. В общественном месте в компании близнецов, надо быть готовым к постоянному вниманию. В детстве им ещё очень нравилось одеваться одинаково, каждому нужно было то же, что и у брата. В памяти два мальчишеских голоса отчётливо сливаются в единое: «Мама». Они не отходят от неё ни на шаг и крепко держат за руки, боясь потеряться. Но грёзы о прошлом сменила суровая реальность:       — Мои сыновья уже взрослые, решили пожить отдельно, я в их возрасте тоже к этому стремилась, — пояснений, где конкретно «пожить», видимо, ждать не придётся.       — Кейко-сан, простите меня за нескромный вопрос, но… где Йо снимает жильё? — Анна всегда тактично общалась со взрослыми. Но тут, скорее всего, придется поднажать, если она желает получить ответ. — Мы всё-таки друзья детства. Давно не виделись, я хочу это исправить. Хочу наладить с ним общение. Хочу узнать, как у него идут дела, какие планы на жизнь, может, мы и в старшую школу одну пойдём...       — Как много информации и как много «хочу», — слова режут по сердцу ножом, но улыбка не пропала. Это успокаивало.       И правда, как она посмела? Пришла в чужой дом, рассказывает о наболевшем малознакомому человеку. Асакура Кейко пока ещё только в планах её… Щёки Киоямы слегка порозовели, она поспешно отпила чай, попытавшись скрыть за чашкой лицо. Йомей и Кино давно задумали помолвку одного из внуков с Анной Киоямой и о своём решении дочь не посчитали нужным известить. Та сделала свой выбор самостоятельно, и к чему это привело, всем прекрасно известно. Йомей Асакура всё ещё глава семьи, его слово – закон. Асакуры всегда искали достойные партии. И не в богатстве дело, главное, чтобы голова была на плечах. Ум, трудолюбие, упорство, умение руководить людьми – всё это у Анны имелось в достатке, что не раз отмечала Кино. Гостиничный бизнес стабильно кормит уже не первое поколение Асакур. И Анна будет хозяйкой гостиницы. Все её будут уважать. Сглотнув вязкую слюну она открыла рот, чтобы поделиться с будущей свекровью радостной новостью, которой родители не спешат с ней делиться уже не первый год...       — Выделяешь кого-то из моих сыновей? А ведь их всегда было двое. Они для меня всегда были равны, и я принимала их такими, какие они есть. Не их вина, что одна душа разделилась на два тела. Где Йо там и Хао, где Хао там и Йо, встать между ними будет кощунством, я с ними с самого рождения, нет… — она едва заметно улыбнулась, приложив ладонь к плоскому животу. — Даже больше, целых девять месяцев мы были одним целым, я знаю их потребности, как никто другой, — и если начало тирады прозвучало холодно, то к концу слова стали сладкими словно сахарная вата и таяли на языке.       — Ах, Анна, я с чего-то начала донимать тебя взрослыми разговорами, с моей стороны это было грубо, прости, — Кейко замялась, осознав что этот монолог был не для чужих ушей. — Но я уверена, как только у тебя появятся собственные дети, ты поймёшь, мои чувства.       — Да, я понимаю…       — Нет, не понимаешь, — Анну будто окатили холодной водой. — Перестань мечтать о несбыточном. Перестань мечтать затащить в постель моего мальчика. Довольствуйся членом Микихисы и престарелого маразматика, — было сказано ровным, безэмоциональным голосом, без укора, но от смысла волосы на голове встали дыбом.       Молчание. Секунда. Две. Три.       — Асакура-сан, как такое… не понимаю… вы… — руки предательски задрожали. Она ослышалась. Да, такое бывает. Есть же выражение «девичья память», а у неё «девичий слух».       — Наша семья дала тебе кров, прекрасное воспитание и образование. Кино всегда говорила относиться к тебе как к родной дочери, но раз ты собственным родителям не нужна, то кому вообще есть до тебя дело? Старуха сама тебя воспринимает только как рабочую силу, не больше. Ты всю жизнь собираешься полы мыть?       Анна всегда питала любовь к коротким юбкам, вот и сейчас пришла в платьице оголявшем костлявые ножки и едва прикрывающим плоскую задницу. Но не отметить, что девушка расцвела невозможно. Естественно, на неё облизываются мужчины живущие с ней в одном доме и не приходящиеся ей кровными родственниками. Первая помощница Кино, в глазах старухи-матери умница и красавица. Конечно, ведь кто-то же должен был взять на себя кучу обязанностей по гостинице. Сама Кейко была с мозгами и всю жизнь махать тряпкой и лебезить перед «дорогими гостями» на радость матери не собиралась. Она способна была поступить в приличный университет, а позже получить высокооплачиваемую работу. Она сбежала из этой деревни от пыли и клопов, чтобы жить спокойно и в своё удовольствие, где никто не указывает, что ей делать. А сейчас какая-то шлюха пришла в её обитель, намереваясь забрать её драгоценный Мир.       Похоже, спокойно чай они вместе не попьют. Да и уже не так-то хочется, если честно. Чашка всё же когда-то успела выпасть из ослабевших пальцев девушки. Изящная ручка откололась, по гладкой деревянной поверхности стола растеклась огромная лужа, и теперь она капала на пол. Во рту у Киоямы возник вкус желчи: она ничего не ела со вчерашнего вечера и почти сразу по прибытию направилась по указанному адресу. Тошнить, по крайней мере, было нечем, и на том спасибо.       Анна набралась смелости поднять взгляд на женщину. У той лицо застыло идеальной маской, глаза смотрели не то что сквозь неё, вообще сквозь пространство, выражая лишь бесконечное ничего. Волосы струились по плечам лёгкими волнами, доставая до талии. Чёлка заплетена в косы с двух сторон и закреплена на затылке. Фигура с по-женски округлыми формами, грациозная и статная. Если не королева, то как минимум мать короля.       Не зная, как подступиться, чтобы разойтись по-тихому, Анна надумала лишний раз не шевелиться. И долго она собирается так сидеть? Пока спасение само не придёт? Да, благо много времени не потребовалось. В коридоре раздался щелчок. Это в двери повернулся ключ, у Анны вновь забилось сердце. Неважно, кто, хоть кто-нибудь спасите. Послышался мужской спокойный и вкрадчивый голос:       — Открыл своими ключами, могу ли ещё сказать, что дома, или уже началась моя взрослая жизнь? — шаги становятся громче, значит направляются в сторону кухни, Анна сохраняла нервирующую тишину. — Ты дома? Пахнет, во всяком случае, вкусно, значит...       Длинные волосы собраны в неаккуратный хвост, так он мог себе позволить появиться только перед близкими. Пробежавшись оценивающим взглядом по открывшейся картине, он только закатил глаза. Кейко всё такая же неподвижная и отрешённая, внимания на него не обратила и не проронила ни слова. Хао её примеру не последовал, стараясь сделать голос поласковее, он осторожно её позвал:       — Кей… Мама… Мама, это Хао… Твоя звёздочка, всё хорошо, я рядом, — Анна бы рассмеялась на слове «звёздочка», но было не до смеха. Радовало только то, что и ему было не легче, слышно, как он давился словами.       — Ха… Хао, моя звезда… — приложив некие усилия, женщина смогла отвести всё ещё невидящий взгляд от Анны и повернуться на голос.       — Да, мама, это я, — уже лучше, некий артистизм был ему присущ всегда. Хао принялся медленным шагом двигаться в её сторону. В глазах Кейко вспыхнул огонёк жизни, она резво подлетела к сыну заключив того в жаркие объятия, будто ища защиты. Хао приобнял мать за плечи. Она уткнулась носом ему в плечо и, вдохнув аромат чистоты: порошка и геля для душа, задала самый важный вопрос:       — А где же Йо? Где наш младшенький? — голос Кейко напоминал щебетание птиц, так звонок и красив он был. — Вы сегодня вдвоём обещали со мной пообедать, неужели решили нарушить обещание? — понятно, что она только изображала «строгую маму», в глазах не было и капли недовольства, только игривость потопленная в нежности.       — Ты не отвечала на звонки, мы забеспокоились, я пошёл вперёд. Ты же знаешь, Йо за уши не оттащишь от кондитерского отдела, он ещё выбирает нам сладости, — сухо изложил факты Асакура, не разделяя игривого настроения матери. Видно, и его покоробило случившееся, как бы он не пытался это скрыть.       — Я, пожалуй, пойду… — зря подала голос Анна.       Кейко встрепенулась. И хотя события недавнего прошлого были размытыми и бесцветными: в тот момент она будто смотрела на мир через серую вуаль. Повышение настроения от нуля до десяти баллов вернуло некую осознанность. И правда, чего она взъелась на милую девочку? Ей ещё говно убирать из-под стариков, когда те станут недееспособными. А зная вредность отца, тот до последнего будет бороться даже за самое жалкое существование. Как счастлива будет Анна Киояма, когда, наконец, их закопает, но перед этим ей ещё лет двадцать предстоит выслуживаться, чтобы получить под управление обветшалую гостиницу. Вновь выдернул женщину из размышлений второй, точно такой же как и первый, голос у входной двери:       — Мама, Хао, я дома, не скучаете без меня? — веселье и нескончаемый оптимизм был слышен в каждой нотке. Кейко сорвалась с места, направившись к входной двери:       — Йо, мой свет! — Кейко даже разуться ему не дала, прыгнула на шею. Получив радушные объятия в ответ, она вгляделась в его лицо, убирая прядь волос за ухо. Им можно любоваться бесконечно.       Выход был безжалостно забаррикадирован воссоединившимися членами семьи, пройти бы им по головам. В прямом смысле. Но Анна даже распихать никого себе позволить не могла. В этом доме она себе вообще ничего позволить не могла. Она здесь никто и всегда будет никем. Осознание этого факта болью сдавило грудь, с каждой секундой находиться здесь было всё более невыносимо. Ещё мгновение, и она задохнется. Спас её, как ни странно, Йо. Заприметив подругу детства, если он и удивился, то не показал виду, лишь подарил беззаботную улыбку:       — Анна, давно не виделись, сегодня у нас прямо день встреч. Я знаю ты всегда была против чрезмерного употребления сладкого, но мы ведь один раз живём? — он вручил матери бумажный пакет, в нем была куча разнообразных пирожных: трубочки с заварным кремом, эклеры, макароны, песочные корзиночки с ягодной начинкой. Настоящие шедевры кондитерского искусства, но у Анны они вызывали только рвотные позывы.       — Спасибо за приглашение Йо, но я уже... — «Сыта по горло вашим семейством». — Но я уже и так много времени украла у Кейко-сан. Спасибо за тёплый приём, мне пора, меня ждут, — она сделала акцент на последнем слове.       — Ну, тогда не смеем задерживать. Мама, я помогу тебе накрыть на стол, а Йо пусть проводит Анну до станции, — вмешался старший Асакура, что-то он замышляет, с ним никогда не бывает просто.       — Но… — женщина вцепилась в младшего сына мёртвой хваткой, не желая отпускать, и принялась перебирать ему волосы. Его практичное каре отросло до лопаток, надо подстричь, как будет время. Ножницы лежат на своём привычном месте.       — Мама, Анна только приехала, она плохо ориентируется на местности. Хао прав, вы в четыре руки прекрасно справитесь с сервировкой стола. Я буду гораздо полезнее, если провожу Анну, — Йо лучезарно улыбнулся семье и распахнул дверь, Киояма, быстро поклонившись и попрощавшись, прошагала на выход. Наконец-то. Уже и возмущаться она не стала, что провожать её не нужно, только бы побыстрее выйти из этого дома.       Дверь захлопнулась перед носом Кейко, она так и стояла неподвижно с пакетом в руках. Хао в очередной раз вернул её к жизни, приобняв за талию, и потянул в сторону кухни. Шла она безвольной куклой.       — Йо прав, справимся вдвоём, он надолго не задержится, уверяю тебя. Поэтому надо поспешить, на кухне такой беспорядок.       Кейко как током прошибло. Точно! Как она могла забыть про беспорядок на кухне. И сын всё это видел! Какой стыд. Но юноша самообладание не потерял, умудрился спровадить Йо, её мальчик и так постоянно о ней беспокоится. Сегодня всё могло стать ещё хуже, выяснение отношений никому не нужно. Хао всегда был умён и сообразителен не по годам, умел планировать наперёд. Её золотце. За что ей такое счастье?       — Приберёмся, достанешь наши детские фотоальбомы? Давно мы не смотрели фото всей семьёй: вспомним прошлое, расскажем о настоящем, запланируем кое-что на будущее, — слова из Хао лились тихим ручьем, язык подвешен, умеет убеждать. — И не надо расстраиваться по пустякам, тебе не идёт грустное выражение лица или, упаси боже, слёзы, ведь мама самая красивая.       Лицо Кейко просияло, она расплылась в улыбке и, чмокнув сына в щёку, принялась за уборку. Хао отметил, что лучше маминой готовки нет ничего, и принялся за сервировку стола. Она скользнула в спальню за фотоальбомами и папками с детскими рисунками, пребывая всё в том же приподнятом настроении, будто ничего не случилось. Ах, больше всего она любит именно их рисунки, особенно её портрет. Детские каракули, у каждого было своё представление о ней, каждому нравилось использовать разные цвета, неизменна только подпись, что они попросили сделать воспитателя: «Моя мама самая красивая». Сколько же в её детях добра, нежности, открытости к миру, как же они на неё похожи. Только на неё. Они только её. Ничьи больше.       Спускалась на кухню она вся в мечтах о прекрасном вечере втроём. Дети останутся с ночёвкой, и после ванны она каждому расчешет волосы, напевая колыбельные, нанесёт сладко пахнущий спрей для красоты и блеска. Они оба причешут её. Она поцелует их в лоб на ночь и пожелает сладких снов. Всё как в детстве.

***

      Шли они в полной тишине. Рассказывать о том, как дела у бабушки с дедушкой смысла не было, Кейко отзванивалась родителям время от времени. Но виделись они все в последний раз три года назад, не вспоминать же их совместные вечера за просмотром телевизора, чушь какая.       Юношу, кажется, тишина совсем не смущала, он ловко петлял по запутанным узким улочкам, иногда поглядывая в её сторону, не отстает ли. Порывистый весенний ветер трепал тёмные, прямо как у матери волосы, рука так и тянулась к ним прикоснуться. Вишня уже отцвела, под ногами то и дело попадались лепестки розовато-грязного цвета, приехала бы чуть раньше, можно было бы пригласить его на пикник, полюбоваться красотой цветущих деревьев. Зачем она вообще приехала? Это было ошибкой. Ах да, точно, школа. Интересно много ли хорошеньких девчонок будет учиться с Йо в одном классе?       — В какую старшую школу ты собираешься пойти? — вспомнила, вылетевший в связи с недавними событиями вопрос Анна. Свежий воздух положительно влиял на ход мыслей, тошноту как рукой сняло, но отголоски головной боли ещё витали где-то на подсознании.       — Харуми-Сого, одна из лучших школ в префектуре. Мы сдали переходной экзамен. Сегодня собирались сообщить об этом маме, но ты узнала первая, — Йо разулыбался, действительно какая хорошая новость. — Как закончится первый триместр, мы планируем на летних каникулах найти небольшую подработку, чтобы маме было полегче. Оплата школы и квартиры недешёвое удовольствие, но теперь нам хотя бы не нужны деньги на проезд.       Ага, раз можно добраться пешком, то и квартира находится в районе Тюо. Только вот. Мы. Опять. Скольких проблем можно было бы избежать, родись Йо в семье один? Нет же, ещё на этапе дробления решил разделиться надвое. Неужели одиночество для Йо настолько губительно, что он уже в утробе матери не мог находиться один? Так. Стоп. Что за бред в голову лезет? Она ещё не отошла от шока. Ладно, и в её ситуации не всё так плохо, какие есть плюсы? Придёт домой, сможет побыть в одиночестве, хотя бы Тамао, неуверенная в себе тихоня, за ней не увязалась. А как она рвалась в Токио, говорила, что сможет поступить здесь в среднюю школу. На самом деле только и может, что плакать по ночам в подушку, по уши влюблённая в Йо дура. Вот кто всю жизнь полы намывать будет в гостинице… Сердце пропустило удар. Тише-Тише. Всё хорошо. Анна постаралась выдавить из себя улыбку, парням нравится, когда девушка улыбается:       — Это прекрасно. Ты молодец, что помогаешь родителям. Твоя мама очень милая. Тебе так повезло с семь…       — Врать нехорошо, этому нас учили ещё с детства, — обрывать на полуслове тоже нехорошо, но несмотря на это, холода в голосе не наблюдалось, только вселенская печаль. Как же хочется сделать его счастливым. Но начать сейчас отрицать очевидное – это упасть в его глазах ещё ниже. Лучше промолчать.       — Хао сказал, ты влюблена в меня, — вымученный вздох, как будто он совсем не хочет сейчас это обсуждать, голос всё такой же печально-безучастный. Анна встала как вкопанная, Йо прошёл на пару шагов вперёд и соизволил повернуться к ней лицом. — Тебе не нужно притворяться, подстраиваться под людей, будь выше этого, ты достойна большего. У тебя свой жизненный путь. Иди вперёд и не оглядывайся назад.       Анна не изменилась в лице, но внутри неё всё сжалось, она не могла и слова вымолвить. Иногда лучше действительно молчать. Продолжай молчать. Было бы так хорошо сейчас промолчать:       — Возомнил себя философом? Да, ещё и таким востребованным? Не понимаю, с чего...       — Ты любишь не меня, а воспоминания обо мне. Я признаю, что в детстве ты тоже оказала на меня большое влияние. Но того мальчишки, с которым ты днём помогала в гостинице, а по вечерам ходила в храм, давно нет. Все мы меняемся с возрастом, наши интересы меняются и окружение наше меняется. Это нормально.       — Обвинил меня во вранье, а сам тот ещё лжец, у кого у кого, а у тебя окружение не изменилось, Асакура Йо, — последнее слово осталось за ней.

***

      Первая учебная неделя в новой школе прошла насыщенно. Не успел Йо и глазом моргнуть, как наступило воскресное утро. По-быстрому приняв душ, он решил заняться завтраком, чтобы выманить на запах брата. Йо закинул пару кусочков хлеба в тостер, порезал овощи и принялся взбивать яйца на омлет.       — Доброе утро, — прошептал Хао ему на ухо, обняв со спины и чмокнув в основание шеи, от чего Йо покрылся мурашками. Умеет зараза подкрадываться бесшумно.       — Доброе, — будничным тоном отозвался парень. — Ты чего не спишь? Я слишком сильно шумел?       — Нет. Без тебя холодно, — Йо почувствовал его улыбку, пропустив заурядный флирт мимо ушей. Холодно ему точно не было, разгар весны. Зато в голове промелькнула мысль, что он забыл самое главное. Высвободившись из объятий, он достал из верхнего шкафчика турку.       — Кофе тебя согреет, — утро Хао без кофе не представлял. И поскольку у Йо не десять рук, сам Хао взялся пожарить омлет, подмечая, что брат делает всё на автомате. Значит мысли его витают где-то далеко.       И вот, Тамагояки уже нарезали, осталось снять кофе с плиты, гуща осела, можно разливать. Заварив кофе горячей водой, юноша подал чашку брату, себе налив чёрного чая с тремя ложками сахара. Взгляд в никуда не покинул выражение Йо, а значит тяжёлые думы всё ещё его одолевают.       — Тебя что-то беспокоит?       Хороший вопрос, с чего бы начать? С недавних событий или с проблем тянущихся с самого детства?       Неделю назад обмен колкостями с Анной не омрачил приятные впечатления от вечера в кругу семьи. Тогда Йо хотел расставить все точки над i, он не даёт ложных надежд. Зачем, если человек только потеряет время? Он резко рубанул и с облегчением понял, что поползновений в его сторону больше не планируется. Но это тогда. Сейчас же Асакура винил себя за прямоту. Можно было бы попытаться остаться друзьями, хотя на подсознании он прекрасно понимал, что они бы оба только кривили душой. Извиниться и объясниться хотелось, но, где теперь её искать он не знал. Скорее всего, это и к лучшему. Чужая семья – потёмки, многого ей не стоит знать, крепче спать будет. Перед глазами замелькали события давнего прошлого, сердце застучало чаще, каждое сказанное в тот вечер слово и ощущение чётко всплывало в памяти:       Тёплый летний ветер развевал волосы обоих, когда они, сидя на террасе в саду, сомкнули губы в детском, невинном поцелуе. Лёгкое прикосновение наконец-то получилось, когда Йо склонил голову немного вбок, до этого они раз за разом сталкивались носами.       Они думали, что были только вдвоём, но нет. Никто и не заметил, как отец, вернувшись после очередного путешествия в горы, завалился спать наверху. Оба переживали важный интимный момент и точно не ожидали получить по лицу. Удар был столь сильным, что они отлетели в разные стороны, уткнувшись носами в пол. У отца всегда была тяжёлая рука, и пощёчина левой не отличалась по силе от правой.       — Ты довольна, женщина? Это всё твоё воспитание, нянькаешься с ними, мужчин должны воспитывать мужчины, — отец прошёл к тумбе в углу комнаты, ища сигарет прикурить. — Лучше бы, как и предлагал Йомей, оставила воспитание на него, а сама вернулась в Токио, карьеристка, — не унимался отец.       Мать замерла в дверном проёме, поднос с чайными принадлежностями в руках дрогнул. В голову, похоже, не пришло лучшей идеи, чем кинуть заварником в неожиданно проснувшегося мужа, чайник с грохотом разбился о стену. Звон стекла точно был слышен по всему дому, осколки разлетелись по полу. Микихиса взвыл от боли, кажется, лицо ему как минимум ошпарило. Кейко кинулась к сыновьям.       Какая же она дура! А если бы мальчиков задело осколками или кипятком? Она бы никогда себе не простила. Дети мигом прижались к её груди, вслушиваясь в стук родного сердца. Внимательно осмотрев их на наличие повреждений, она приложила прохладные руки к горящим щекам. У обоих лица раскраснелись, державшись за руки, близнецы сглатывали гадкие слёзы. В глазах так и читалось: «Что мы сделали не так?». Люди в манге и кино часто прикасаются друг к другу губами, шепча приятные слова, это же означает любовь? Всё потому, что отец не знает любви. Он никого не любит и его никто не любит, дедушка с бабушкой вообще презирают из-за низкого социального статуса.       — Идём в спальню, я помажу ваши щёки заживляющей мазью.       — Мне бы тоже… — отец семейства, до этого не подававший голоса, напомнил о своём существовании.       — Будет тебе уроком, но, если ты ещё хоть раз тронешь моих сыновей, я прирежу тебя во сне, — Кейко с блеснувшими в полумраке глазами выглядела как разъярённая кошка, защищавшая котят от безмозглой собаки. Сомневаться в её словах не приходилось.       Ожоги на лице «главы семьи» так и не сошли до конца. Поэтому он нашёл дебильный выход из ситуации: часто расхаживал в глуповатой маске, закрывающей всё лицо. С того дня Микихиса появлялся в семейном поместье ещё реже: он отправлялся не только в путешествия по миру, но и разъезжал с музыкальной группой по городам, играя в барах разной степени паршивости. Это приносило в семью хоть какой-то, но дополнительный доход. Кочевой образ жизни действительно ему больше по душе, нежели семейный очаг. А жизнь в семье шла своим чередом. Глобальные события хоть как-то касающиеся близнецов происходили редко. Из подобного можно выделить только: неожиданное появление в доме Тамао, подопечной Микихисы. Она дочь друга, который не мог дать ей качественное образование, в поместье Асакур её ждало лучшее будущее. Анна уже особых эмоций не вызвала, Кино не раз заикалась о желании взять ученицу.       Ведь на собственную дочь рассчитывать не приходилось. И правда, едва пришло время близнецам отправиться в среднюю школу, как Кейко решила вновь вернуться в Токио, чтобы уже с подросткового возраста у сыновей было больше возможностей, прошла адаптация к огромным количествам людей. Чем раньше они привыкнут жить по законам каменных джунглей, тем больше у них шансов на высокий уровень жизни.       «Тебя что-то беспокоит?» О, даже не знаю. И если забить болт на Анну, как посоветует дорогой многоуважаемый старший брат, то, может, его беспокоит нестабильное душевное состояние родной матери? Йо искренне надеялся, что стоит им переехать, и Кейко начнёт жить для себя. Пока улучшений не наблюдалось, но времени прошло немного, надежда есть. А значит на первом месте всё же… Йо поднял взгляд и посмотрел в глаза как две капли воды похожие на его собственные:       — Ты смотрел, как я моюсь, — а потом пошёл в постель как ни в чём не бывало. И с каждым разом родственник всё меньше скрывается, возню за дверью можно услышать даже несмотря на шум воды. Поэтому не надо говорить, что у него паранойя.       — И что? Я смотрел, как ты моешься, как убираешься: протираешь полки и развешиваешь на балконе бельё. Сегодня я ещё успел понаблюдать, как ты готовишь завтрак. Смотреть на тебя ни с чем не сравнимое удовольствие, я будто вижу себя со стороны.       — У меня тоже бывает ощущение, что я смотрю на себя. И как по мне это довольно жутко, — Йо передёрнул плечами, собираясь с мыслями. — Мастурбировал ты перед зеркалом с целью полюбоваться на меня в подобном свете? — лови ответку, не только ты любишь подглядывать. Йо надеялся выбить брата из колеи, но тот не изменился в лице.       — Никто не знает меня так как ты, — Хао продолжал лукаво улыбаться, не отрывая взгляда от брата. — Тебе понравилось?       Лично ему до одури нравилось смотреть на своё отражение, стимулирующее собственные гениталии. Ощущать, как член в руке твердеет, дыхание сбивается, а рука двигается всё резче и жёстче, уже не в силах остановиться. Йо выглядел бы так же? Нет лучше, ведь его черты всегда мягкие и расслабленные. Он не знает озлобленного и пренебрежительного выражения, которое так часто посещает лицо Хао по отношению к окружающим.       Йо ничего не ответил, понял, что события развиваются не по его плану. Хитрый лис, в глазах и улыбке так и читается: «О да-да-да, разговоры о любви, сексе – это же всегда откровенный флирт, заигрывание, продолжай мне нравится ход твоих мыслей». Только слюна у него ещё не капает. Переведя дух, Йо уже не в силах сдерживаться выпалил:       — Не был бы я твоим близнецом… ты бы как и всех вокруг втаптывал меня в грязь, — мысль сотни ночей крутившаяся в голове, наконец, соскользнула с языка. С лица брата в свою очередь сошли любые намёки на улыбку, выражение стало абсолютно непроницаемым, глаза неживые, стеклянные, тонкие злые губы застыли прямой линией.       Хао встал с места, прошёл вдоль стола, придвинувшись к нему вплотную. Сейчас ударит. Точно. Йо уже прикрыл глаза, но удара не последовало. Вместо этого он ощутил прикосновение к правой руке. Открыв глаза, он обнаружил перед собой брата на коленях, тот поднёс его ладонь к губам, запечатлев на ней лёгкий поцелуй. Начал он с костяшек пальцев, потом дорожка поцелуев побежала по кисти, запястью, дойдя до предплечья. Йо понял, это такой странный способ извиниться. Чтобы Хао и извинился? За всю жизнь подобные случаи можно пересчитать по пальцам одной руки.       С Йо спало усталое раздражение, накатила тоска. Ну что за эмоциональные качели? Он снова высказал всё, что было в голове. Надо научиться обдумывать последствия. Странно. Хао у его ног, но хозяином положения Йо себя не ощущает. Он ведь обидел самого близкого и родного человека… родного... Поцелуи по руке хоть и беглые, без пошлости, но совсем неродственные… Нельзя. Табу. Но так хочется. «Людей манит всё запретное, и стоит вам один раз увидеть, как кто-то нарушил табу, то вы сами попадаете под соблазн. В истории и искусстве об инцесте было сказано немало. Значит это было всегда, так почему кому-то можно, а вам нет?»       Хао приложил чужую ладонь к своей щеке в нежной ласке, с грустным видом поглядывая на младшего снизу-вверх. Какой он бедный, несчастный, одинокий, всеми забытый и никому не нужный. Йо не сдержал эмоциональный порыв, прижал голову родственника к своей груди, поцеловал его в макушку и принялся перебирать длинные пряди волос, целуя одну за другой. Два сердца бились как одно. Обоим было хорошо и обоим не хотелось, чтобы это заканчивалось.       Старший аккуратными движениями, будто проверяя реакцию, начал поглаживать его бёдра вверх-вниз. По телу Йо пробежала дрожь, он быстро, чтобы не успеть передумать, прижался губами к губам брата. Наслаждение от наконец-то воплощённых в жизнь желаний затуманило разум, щёки пылали. Хао времени зря не терял и, осмелев, принялся совершать языком поступательные движения. Влажные чмокающие звуки заполонили кухню, Йо скользяще-мягко ловил язык брата ртом, стараясь не думать, как это выглядит со стороны. Грязно. Очень грязно. Как будто Хао трахает его в рот языком.       Младший соскользнул со стула и повалился прямо на пол, уверенный, что сильные руки обеспечат аккуратное приземление. До спальни они сейчас не в состоянии дойти. Хао снял с себя футболку, чтобы кожей ощутить его тепло, задернул футболку Йо, проведя языком дорожку от пупка к груди. По коже в прохладе комнаты прошлись мурашки. Хао по очереди целовал втянутые соски, нежно посасывая, совершая круговые движения языком по ареоле, желая возбудить его максимально. Он стал спускаться ниже, позволяя себе всё больше, длинные волосы скользили по открытой коже и вызывали щекотку, когда он покрывал грудь, а затем и живот младшего влажными чмокающими поцелуями с использованием языка. Хотелось облизать его всего: начать с ушей, закончить ступнями, провести носом по гладкой коже; вдохнуть чистый сладковато-пудровый с лимонными нотками аромат крема для тела, которым он пользовался после душа, попробовать на вкус редкие капли пота. Но на первый раз такая практика может испугать. Потом. Позже. Не спеши. Не всё сразу.       Сейчас ему хватит одного, самого главного места. Схватив пижамные штаны вместе с трусами за резинку, он лёгким движением стянул их сначала до бёдер, не встретив истерики, закинул ноги себе на плечо и полностью от них избавился. Йо прикрыл лицо руками, кровь прилила не только к щекам, его эрекция была усладой для глаз Хао. Аккуратно разведя ноги в стороны, он разместился в промежности брата, поцеловал головку члена, обхватив рукой яички, вобрал в рот, плотно обхватив губами и помогая себе языком. Любимый давился вздохами. В голове стоял густой туман. Да, оказывается, минет – это так приятно, так хорошо. Почему они не сделали этого раньше? Младший запустил руку в длинные волосы, помассировал кожу головы, одобряя его движения. В ответ большой палец принялся круговыми движениями массировать колечко мышц. «Да, здесь тоже очень приятно, продолжай». Хао отпустил член из плена своего рта и прошёлся языком от мошонки по промежности к сфинктеру. Тот сжимался от возбуждения. Парень не скупился на ласки языком. А Йо уже совсем ничего не соображал, раз позволял вытворять с собой такое. У него сейчас одна цель – получить удовольствие, и старший брат этому способствовал.       — Да-да-да… хорошо, очень хорошо, ты такой молодец, просто умница… — хвалил Йо родственника вслух, уже совершенно ничего не стесняясь. Дыхание прерывалось заикающимися вздохами, рот был открыт в немом крике, в уголке губ по щеке стекла слюна.       Хоть возбуждение и расслабляло тело, принять палец получилось с трудом и только на одну фалангу. Хао вновь лизнул головку члена, оттягивая крайнюю плоть, палец вошёл полностью, обхватило очень туго. Нажав на стенку, он достал до предстательной железы. «Да-да-да, вот так, запихай поглубже, дави сильнее». Член предвкушающе дёрнулся. Продолжая его крепко сжимать, Хао медленно начал двигать пальцем туда-сюда. Йо словил целый спектр ощущений. От массажа стенок ануса, возникало ощущение, что тебя пытаются вывернуть наизнанку. Прямая кишка сжималась, пытаясь вытолкнуть инородный предмет, он как будто сейчас испражнялся. «Никогда бы не подумал, что ощущения дефекации могут быть такими приятными. И как теперь в туалет ходить? Память так и будет подкидывать картинки прошлого». Но сейчас было так хорошо, причём в обоих местах: и спереди, и сзади. Мышцы продолжали рьяно обхватывать палец, хотелось вытолкнуть его из себя, как и сперму. «Да. Совсем скоро. Почти. Нет-нет-нет. Почему он остановился?» — Йо сведя брови к переносице, поднял взгляд на брата.       Палец выскользнул с чвокающим звуком. Хао выпрямился и сел на колени, чтобы заглянуть ему в глаза, и Йо всё понял без слов. Хоть Хао и обожает доставлять ему удовольствие, Йо сейчас себя чувствует конченым эгоистом. Твёрдый член брата, скрытый одеждой, прижимался к его собственному. Асакура-младший приспустил брюки, бельё отсутствовало. От осознания этого факта по телу юноши прошла ещё одна волна возбуждения. Член давно истекал смазкой, сильно перепачкав одежду. Ничего, позже постирают. Йо лежа обхватил пенис родственника руками одной надрачивая, второй массируя головку ладошкой. С трудом сдерживаемые мычащие стоны ласкали слух. Он также стонал? Красиво. Приложив члены друг к другу в сладком поцелуе, он отметил, что у них не только лицо одно на двоих. Логично, они же близнецы и имеют одинаковую ДНК, форма и размер члена обусловлены генетикой.       Хао склонился над ним, опершись на локти, чтобы посмотреть прямо в лицо, по пути успев поцеловать в кадык. Йо словил его губы своими, потопив их общие стоны в поцелуе. Бёдра уже двигались сами собой, два голоса слились в единый, каждый стон будто отражался эхом. Йо закатил глаза, высунув от удовольствия язык. Хао подумал, что другой шанс у него может появиться не скоро, и запустил пальцы в гладкие пряди любимого. Сдавив их на затылке, чтобы не дернулся и оставался к нему лицом, старший набрал в рот слюны и обильно плюнул брату в рот. Взгляд Йо резко сфокусировался на нём, в пустой до этого голове появился проблеск мысли. Мигом придя в себя, он начал сглатывать чужую слюну, смешанную со своей собственной, несколько капель попало на лицо, и от жаркого дыхания они уже начали подсыхать. Мерзость. Но сексуальное возбуждение отлично притупляет чувство брезгливости. Дофамин в мозгу, кровь в паху. Равно чистый кайф. И даже если обоим завтра предстоит умереть, дух их будет упокоен, они прожили эту жизнь не зря.

***

      В конце концов, весь день они пробездельничали: валялись в постели, ели там же, смотрели кино, обсуждали учёбу, новых и старых знакомых, иногда прерываясь на короткие ласки и поцелуи.       Под вечер у Йо брякнул телефон. В выходной от него кому-то что-то нужно? Это же идеальное время для того, чтобы провести его с семьёй. В будни будет не продохнуть. А, это от Манты пришло приглашение в кафе на следующие выходные: «Отметим успешное поступление в старшую школу. Будут все наши, только тебя не хватает. Соглашайся». Хао уже вернулся с миской свежеприготовленного карамельного попкорна под очередной светлый, добрый мультфильм. Йо замер с телефоном в руках, пальцы застыли над клавиатурой, в голове кружился рой мыслей, но нужной не было. Старший брат бесцеремонно заглянул в экран:       — Раз Оямада зовёт, сходи, — отозвался он безрадостным тоном.       — Я думал, ты презираешь моих друзей.       Бесспорно. Всех до единого. Глупые жалкие людишки. Не достойны даже того, чтобы имена их запомнить. Манта Оямада мелкий коротышка с комплексом неполноценности. Как его трясёт и подбрасывает в присутствии Хао, это надо видеть. Не беспочвенно надо заметить. Возможно, всё усугубилось после того случая, когда он притворился Йо, спрятав волосы под шапку. Обычная близнецовая шутка, кто так не делал? Вести сверхсекретные, личные разговоры о проблемах в семье Оямаду никто не заставлял, да и кому это вообще может быть интересно?       Хотя раз парень, называющий себя «лучшим другом», их перепутал, то, что уж говорить о качестве прочих «друзей». «Поздравляю. Нас различают только по длине волос». — Торжественно объявил старший, надеясь увидеть обиду в глазах младшего и подарить ему утешительные объятия. Но Йо нисколечки не расстроился этим фактом, а только ещё больше засверкал улыбкой. «Потрясающе, это значит мы с тобой настолько похожи, мне нравится быть на тебя похожим». Неплохая реакция, очень льстит. К слову, у Хао тоже имелся свой круг общения, полезные знакомства, не более. Но надо попробовать и с ними провернуть подобный трюк.       Жаль, бабку с дедкой провести никогда не удавалось, даже в детстве. Шалость раз за разом не удалась. Асакуры держали в доме собак, а те по запаху мигом различали, кто есть кто. Змейками вились вокруг Йо, каждый раз при виде его заваливались на спину, прося почесать брюхо. К Хао они относились весьма прохладно, но тот не расстраивался, он кошатник до мозга костей. Йо, кстати, тоже. Эти самодостаточные гибкие грациозные спокойные животные прекрасны. Не надо постоянного внимания, прогулок утром, в обед и вечером. Но Йо готов был стать другом любому живому существу. Даже людишкам, как это не прискорбно. Была бы на всё воля Хао, он бы не позволил «друзьям» даже смотреть в сторону Йо, но…       — Но не во всём же тебя ограничивать, общение со сторонними людьми тебе тоже нужно, — Хао загадочно улыбнулся, взял брата за руку, сплетая их пальцы вместе. — Иначе, как ты поймешь, что я лучшее, что есть в твоей жизни? — пристальный взгляд в глаза, хитрая улыбка не сползает с лица.       «Высокомерный эгоистичный циничный собственник. Но. Только мой собственник».       Сколько бы людей не крутилось вокруг Йо, он всегда возвращался, возвращается и будет возвращаться к брату. Говорят, настоящая любовь начинается с дружбы. Близнецы – люди родившиеся уже с лучшим другом. Это был лишь вопрос времени, когда они перейдут на более высокий уровень отношений.