Рок-баллада для тренера

Мировое турне прошло с оглушительным успехом! В какой бы город какой страны ни приехала «Темная Материя» — везде группу, ставшую легендой рока за прошедшие два десятилетия, принимали шумно и радостно. Почти каждый день концерты на стадионах, где собирались сотни тысяч поклонников. Яркие шоу, которые пятёрка из небольшого городка на северо-западе Германии старательно и от души отрабатывала, как последние в своей жизни. Множество голосов, до интонации знающих тексты песен и подпевающих, если музыканты вдруг обрывали композицию на полуслове, проходили по сердцам парней из «Тёмной Материи» душевным оргазмом. В свою очередь рокеры радовали поклонников всеми возможными способами. Невероятные гитарные соло от Штефана Крюгера щекотали нервы в середине композиции или рвали душу в балладах. Виртуозные запилы на скрипке Клауса Грайслера неслись вдогонку гитаре или рыдали вместе с ней. Барабанщик Людвиг Адлер и бас-гитарист Хольгер Закс тоже выдавали свои фирменные фишки, приводя поклонников в экстатический восторг. Вишенкой на торте были несравненные голосовые связки Рихарда Киршнера. Хард Кирш, как его звали поклонники, то резко встряхивал своим голосом мозг, то с неистовой яростью возил по ушам, то словно густым бархатом гладил и ласкал саму душу. Толпы поклонников и особенно поклонниц радовали пятёрку все двадцать лет. Ребята уже привыкли к сонму готовых на всё красоток в гримёрке, куда после концерта буквально приползали взмокшие и уставшие как черти музыканты. Признания в любви всем и каждому из «Тёмной Материи» звучали порой чаще приветствий. А кучу записок с предложением стать отцом ребёнка кого-то из поклонниц решено было коллекционировать. Но была у этой ослепительной славы и обратная сторона. Часы тщетного поиска именно той ноты, того аккорда, чтобы композиция стала хитом. Многодневные записи в студии сутками напролёт. Были дни без настроения, без вдохновения. Случались срывы, депрессии и прочая хрень на этой почве. Увлёкшийся выпивкой Людвиг побывал в рехабе. Штефана доставали из петли и отнимали пистолет. Клаус не понаслышке знал о всякой дури. Хольгер взял за правило гонять по ночным улицам без тормозов, за что частенько встречал рассвет в полицейском участке. Харду патологически не везло с девушками. Дорвавшись в довольно юном возрасте до возможности поиметь любую, этот высокий широкоплечий шатен с тёмно-зелёными глазами вскоре понял, что каждая мало-мальски симпатичная девица — шлюха. А как ещё назвать девчонку, готовую раздвинуть ноги перед ним, чтобы потом хвастаться подружкам, что её трахнул сам фронтмен «Тёмной Материи»? Большинство из девушек интересовал отвязный брутал с кучей татуировок на рельефном теле. И им было глубоко наплевать на Харда Кирша, который любил вишню в любом виде, будь то сок или варенье, прогулки по Рейну и мечтал увидеть живых кенгуру. И если везде Хард мог побаловать себя вишней, а бывая дома, гулял по набережной реки, то чтобы осуществить мечту увидеть прыгающих гигантов, он должен был добраться на другой край земли. Трижды «Тёмная Материя» была в Австралии. И трижды было одно и то же: ошеломительно успешное шоу, а потом пьянка, толпы девиц, быстрый трах, утреннее похмелье и обещание себе, что именно сегодня не сто́ит так отвязно оттягиваться после концерта. Но всё повторялось с точностью до секунды, до слова, до вздоха… Как-то судьба то ли подарила Харду шанс, то ли посмеялась над ним. Харда пригласили сняться в кино. Он должен был появиться камео, но в своём образе десятилетней давности. Но ради этих нескольких минут на экране Киршнеру предстояло пару-тройку месяцев приводить себя в соответствие с собой, но на десять лет моложе. И если с гримом он мог выглядеть так, что не пил столько в последние годы, а сделанные за это десятилетие новые татуировки только придали бы колорита, то начавший отвисать когда-то упругий плоский живот требовал незамедлительного вмешательства. — Хард, у тебя два варианта, — сказала Клэр Патрик, когда-то работавшая агентом бывшей австралийской модели, супруги Штефана, а теперь согласившаяся взять под свою опеку Киршнера-актёра. — Быть или не быть? — усмехнулся музыкант. — Лечь под нож хирурга или отдаться тренеру-садисту, — мрачно ответила молодая женщина довольно жёстко. Киршнер присвистнул: — А если мне ни один вариант не нравится? — Думаю, размер неустойки — хорошая мотивация принять решение, — ответила Клэр, потрясая небольшой стопкой листов в прозрачном файле. Хард решил, что под ножи хирурга ему ну никак нельзя: татуировки придётся сводить. Но «отдаться тренеру» его тоже не прельщало. Особенно напрягло уточнение Клэр, что этот мифический тренер — садист. — Не парься! Тебя никто не будет связывать и пороть! — рассмеялась женщина. — Но гонять будет так, что мало не покажется. Единственное условие: придётся на эти два месяца перебраться в Австралию. При упоминании места, где прыгают кенгуру, Хард согласился моментально. И пусть его хоть связывают, хоть порют, хоть… Тут Киршнер недовольно поморщил мужественное лицо с трёхдневной щетиной. Это уже касалось его тайны. Настолько тщательно скрываемой и оберегаемой, что об этом не знал никто. Иногда даже сам Хард не верил, что его тянет к парням. Негоже рок-звезде быть геем. Не вписывается это в его образ брутального соблазнителя. Ну никак! Но как бы Хард ни отрицал свою природу, иногда его «внутренний извращенец» вырывался наружу. Киршнер отправлялся в клуб, где практиковали анонимный секс, и отрывался. Достаточно было спрятать под маской Рихарда Киршнера, и безымянный мужчина средних лет с татухами «как у того парня-рокера» удовлетворял свои низменные инстинкты. На следующий день, довольный и уставший, Хард ненавидел себя за содеянное, дёргался, словно ждал заслуженного наказания за преступление. Ходил в церковь. Но никогда не рисковал исповедаться. И от этого ему становилось ещё хуже. Хард обещал себе, что этот раз — последний, когда он с оттягом трахал такого же крепкого парня, как он сам, а потом с удовольствием подставлял ему свой крепкий зад, или всё случалось наоборот — его трахали, а потом он. В любом случае Киршнер уговаривал себя, что больше он никогда не пойдёт в этот клуб. Но проходило немного времени, его переставали радовать девицы. И Хард, искренне проклиная себя на все лады, обречённо тащился в клуб анонимного секса, как наркоман за дозой. Он бы и рад признаться, что мужчины привлекают его так же сильно, как женщины. Но боялся. Боялся осуждения ребят из группы, продюсера, поклонников. Ну кто ж пойдёт слушать рокера, который сам подставляет жопу другим мужикам? Поэтому он так неоднозначно отреагировал на определение Клэр по поводу тренера. — У тебя съёмки почти через три месяца, — агент сверилась с бумагами. — Сможешь согнать свою пузямбу? — Давай попробуем, — мрачно согласился Хард. Только то, что он наконец-то увидит живых кенгуру в природе, не дало ему отказаться от идеи поехать в Австралию. Но почему он туда, а не тренер — к Киршнеру? Всё-таки Кирш — мировая звезда, рок-легенда. — Валентайн Даррен — звезда покруче тебя в определённых кругах, — ответила Клэр так, что у Харда сжался анус. Он долго пялился на агента, пытаясь понять, что за «определённые круги», пока женщина не смилостивилась: — Вэл гоняет актёров и моделей до нужного размера. Знаешь, иногда бывает, что кому-то нужно растолстеть для роли, а потом резко похудеть. Вот Вэл и делает из плюшечки феечку. — А-а-а-а… — облегченно вздохнул Хард. — А я-то подумал, что он связывает и не даёт жрать. А если клиент всё-таки требует еды, то этот супер-тренер начинает пороть. Клэр внимательно посмотрела на Харда и улыбнулась: — Ну это вряд ли. — Потом слегка ткнула клиента в бок: — Штефан говорил, что ты мечтал посмотреть на кенгуру. Думай об этом. Потому что лететь тебе до Сиднея очень долго. «Долго» продлилось гораздо меньше, чем ожидал Хард. Половину дороги он спал, прикрывшись тёмными очками на пол-лица. Не хотел быть узнанным. Из аэропорта его забрала симпатичная девчонка лет восемнадцати. — Меня зовут Шона, — девчонка протянула совсем по-детски узкую ладошку. — Вэл — мой кузен. Он попросил встретить вас в аэропорту. Сам не смог, — доложила она. И тут же предложила: — И давай сразу на «ты». Так будет проще начать весь процесс. Какой, нахер, процесс? И почему девчонка не запрыгнула на него с истеричными визгами? Зачем она сразу предложила общаться, словно они знакомы много лет? Да ещё при том, что эта Шона в дочери ему годится. — Эй, с тобой всё в порядке? — светлые глаза заглянули в лицо Харда, словно девушка пыталась понять: новый клиент её кузена не совсем в себе или просто устал после многочасового перелёта? — Хард, — мужчина наконец пожал протянутую руку. — Можно не буду представляться полностью? — Как хочешь, — ответила Шона, как будто он был не мировая рок-звезда, а обычный мужик сорока лет, живущий по соседству. Харду стало реально немного не по себе. — Да, просто Хард, — повторил он. По дороге эта разговорчивая девчонка поведала Харду, что не удивлена, увидев его. — Я же сиротой осталась шесть лет назад, — чуть раскрыла она душу. — Вэл стал моим опекуном. Ну, а я начала помогать ему. Не удивляйся, что не упала в обморок при виде тебя, — Харда порадовала её искренняя улыбка, отражённая в зеркале заднего вида. — Я столько звёзд видела, что уже и не удивляюсь. И да! Не переживай за конфиденциальность. Хард вздохнул и, чуть укачавшись в машине, даже задремал. Вскоре Шона подъехала к большому особняку за высокой изгородью из каких-то хвойных кустов. И пока Хард оглядывался по сторонам, девчонка успела загнать машину в гараж и уже разговаривала с кем-то по телефону, клятвенно обещая, что вот прям сейчас заедет за каким-то заказом. — Извини, — шепнула она Харду, прикрыв трубку рукой. — Срочный заказ пришёл. Вэл будет с минуты на минуту. Кирш, всё ещё пребывавший в лёгком помутнении от перелёта и смены климата, пытался рассмотреть огромный дом, где ему предстояло провести ближайшие два месяца, ухоженный газон и небольшую спортивную площадку, спрятанную чуть в глубине сада. Хард всё думал, какой он, этот тренер, который возвращает моделям и кинозвёздам их форму, чтобы можно было потом не фотошопить фотографии. Фантазия рисовала кого-то больше похожего на предводителя обитателей преисподней: со зверской ухмылкой на красной роже, внушительными рогами и мощными копытами на козлиных ногах. И явно садистскими наклонностями, раз за пару месяцев этот зверюга приводит в норму звёздные тела. Но неожиданно появившийся «садист из ада» вовсе не походил на то, что нафантазировал себе Хард. Вэл Даррен скорее был похож на модель с обложки. Для своих тридцати с небольшим лет этот парень выглядел идеально! Внешность сурового викинга, коих Вэл определённо имел предками, помноженная на многочасовые тренировки и сдобренная щедрым солнцем, была достойна постера для рекламы роскошных автомобилей или парфюма от известного бренда. Под кожей с ровным загаром бугрились литые мышцы. Хард не мог оторвать взгляд от этого идеально сложенного тела атлета-олимпийца. — Рад видеть! — как-то равнодушно Вэл Даррен повёл широкими, как у пловца, плечами и протянул руку гостю. — Нормально добрались? — Вполне, — ответил Хард, всё же заметив вежливый интерес к себе. — Уже познакомился с Шоной. Вэл чуть улыбнулся, обнажив жемчужные зубы, и Кирш понял, что его очень привлекает этот парень. Как… как любовник! Именно таких — спокойных брутальных парней, желающих сохранить свою тайну, Хард искал в клубе анонимного секса. А тут совсем без маски. И целых два месяца они будут вместе. Ну как вместе? Тренировки, массаж. И ближайшие два месяца каждый день с этим светловолосым атлетом с удивительными аквамариновыми глазами, почти льдинками на фоне его терпкого загара. — Милая девушка, — сказал Хард, будто отвлекаясь от порыва подойти поближе к своему тренеру и от какой-то больной фантазии о том, что у него под обрезанными до колен джинсами… — Уже предложила перейти на «ты»? — скорее утверждал, чем спрашивал, Вэл. Хард тряхнул патлатой головой, запустил пятерню в каштановые волосы, словно пряча своё непонятно откуда взявшееся смущение. — Отлично! Значит, мы тоже найдём общий язык, — согласился Вэл, оставаясь всё такой же невозмутимой снежинкой. Но Харду показалось, будто глаза его стали чуть теплее, чуть более заинтересованными. Он очень надеялся, что показалось! Потому что если у тренера появится ответный интерес к рокеру, то дело может принять весьма двусмысленный оборот. Мало того, что с девушками у Харда не получалось, его гей-радар был сбит с самого начала. А вычислить постельные предпочтения понравившегося парня он мог только приблизительно. Потому и действовал наверняка, захаживая в тематический клуб. И это при непредсказуемом характере Харда и его уверенности, что ничего ему не страшно! — Сегодня отдыхай, — распорядился Вэл. — Вечером расскажу о программе возвращения тебя на десять лет назад. — У тебя есть машина времени? — неловко пошутил Кирш. — У тебя есть прекрасный материал, с которым я с удовольствием поработаю, — как можно спокойнее ответил блондин. — И я верну идеального Рихарда Киршнера, — он задержал взгляд чуть дольше приличного на ещё подтянутой фигуре сорокалетнего музыканта. — У нас с тобой всё получится! Если бы Хард не был таким измотанным за время турне и после почти суточного перелёта, он свихнулся бы. А так, едва темноволосая голова коснулась подушки, Кирш провалился в глубокий сон, даже позабыв спросить, когда же он сможет посмотреть на настоящих кенгуру. Утром он по привычке стал соображать, где находится. Очень удивился, обнаружив, что один в постели, голова не раскалывается после гипотетической пьянки, которой заканчивался едва ли не каждый особо грандиозный успех на сцене. Хард встал, подошёл к зеркалу и стал изучать первые морщины, поселившиеся на его красивом лице. — Тьфу ты! Как девчонка, — сплюнул он и отправился в душ. Внизу, на кухне у плиты, колдовал Вэл, спокойный, как буддистский монах, и привлекательный, как сатир для Диониса. — Доброе утро! — буднично бросил блондин в одних джинсах, чуть развернув широкие мускулистые плечи. — На завтрак то, что мы обсуждали вчера. Через час тренировка. Готов? — Ну раз я тут, то конечно готов, — закатил глаза Хард, поймав себя на мысли, что слишком откровенно пялится на небольшую задницу Вэла. И только сейчас заметил в его тёмно-розовых сосках небольшие металлические стержни. От этого вида у Харда зашевелилось в штанах. Он нервно сглотнул, чтобы не протянуть руку и не покрутить серёжки в призывно напрягшихся горошинах. А ещё захотелось облизать их, как однажды повезло ему в анонимном клубе. Огромным усилием воли Кирш взял себя в руки, стараясь не выдать своего состояния. И, чтобы тренер не заметил, как предательски топорщатся джинсы в паху, Хард поспешил сесть за стол. — Теперь уже на всё готов, — сказал он то ли подразумевая битву за кубики на своём животе в изматывающих тренировках, то ли битву за этого загорелого парня с самой судьбой. — Отлично! — Вэл поставил на стол две тарелки с ржаными тостами, проложенными всякими полезностями, которые Хард сам сроду не стал бы есть. — И свой любимый вишнёвый сок можешь пить сколько хочешь! Надеюсь, ты переживёшь два месяца без кофе по утрам, — как-то сочувственно сказал тренер и, едва коснувшись татуированной руки, перевитой мышцами, отдёрнул пальцы, словно обжёгся. — И ещё переживу без пьянок, бургеров, сарделек, — передразнил его немец. — А что насчёт секса? — вдруг дерзко спросил он. — Что мне делать, если я потрахаться захочу? Не дрочить же мне, как прыщавому подростку? — Он нагло вперился насмешливым зелёным взглядом в безмятежную голубизну глаз Вэла. — Не переживай, — ответил тот, чуть скривив в лёгкой ухмылке чувственные губы. — Я тебя так буду гонять, что все мысли о сексе даже не зайдут в твою голову. И Вэл Даррен сдержал слово. После завтрака он отвёл Харда в зал, подробнее, чем накануне, объясняя, где тренажёры, где пройдут кардиотренировки, где сауна, где фитобар. — А тут я тебе буду делать массаж, — заявил Вэл, махнув рукой на невысокий столик в глубине комнаты за фитобаром. — Что? Массаж? Ты? Мне? — вырвалось у Харда. Да это ж провокация! Немец уже внутренне закипал при мысли, что его будут касаться крепкие загорелые руки. — Я же вчера говорил тебе, — уставился на него Вэл. Говорил. Да только Хард пропустил мимо ушей, пока рассматривал этого парня. Ну почему ему не встретился такой красавчик в клубе? Хотя какая разница… Всё равно ничего не получилось бы. Уже прилагая свои первые усилия на тренажёре, Кирш чувствовал за напряжением в прессе напряжение иного рода. И долго не мог выровнять дыхание, когда Вэл, чуть ли не оседлав его бёдра, завёл свои красивые, сильные руки за спину клиента, показывая, как правильно держать осанку при выполнении этого упражнения. И при этом касался вздымающейся груди клиента своей обтянутой тонким синглетом грудью. Хард специально пригляделся, но не заметил, чтобы в сосках Вэла был пирсинг, который так завёл его утром. Он едва не выпустил из рук удерживаемый вес, воображая, как поиграл бы с этими железками! Да если этот чёртов Вэл Даррен продолжит так близко подходить к нему и так жарко дышать в шею, Кирш завалит парня и оттрахает прямо на полу! Словно чувствуя эту энергию, излучаемую клиентом, тренер умело обрывал тесный контакт и уходил от прямого вопроса. А какого вопроса? Хард задумался об этом уже вечером, стоя под тёплыми струями воды в душе. Что он может сказать? «Вэл, у меня стояк на твой пирсинг! Ты так заводишь меня! Можно я тебя трахну?» Рокер только горько ухмыльнулся. Да, Вэл в праве дать в морду особо ретивому клиенту и выставить вон из дома! Ну и хер с ней, с этой неустойкой! Такое дурацкое положение, что даже не позвонить ребятам из группы и не пожаловаться! Как они примут тот факт, что их фронтмен — любитель парней с пирсингом? Да и сам парень с пирсингом не особо даёт повод к наступлению. Своим спокойствием Вэл Даррен сдерживал порывы Харда в этом направлении. Но от этого рокеру легче не становилось. Как и обещал тренер, рельеф на теле музыканта стал более заметным, пропала некоторая отёчность из-за, мягко говоря, неправильного образа жизни. Хард стал больше спать, вовремя и полезно питаться, больше находился на свежем воздухе. И если во время тренировок Вэл всем своим видом уводил мысли Кирша далеко от спорта, то во время массажа Хард просто улетучивался в невесомость. Под сильными, но заботливыми руками Даррена рок-легенда растекался медузой по столу и чуть ли не мурлыкал, как кот, отдаваясь этим умелым пальцам. И лишь вечером, когда расслабленное после профессионального массажа тело собиралось в кучу, Хард усмирял свою похоть, надрачивая в ду́ше и кроя себя матом. Если кто узнает, что рок-звезда дрочит на своего тренера в пирсинге, как прыщавый подросток, его же засмеют! Если, конечно, поверят, что брутальный самец, который может заполучить практически любую девушку, запал на парня. А ещё постоянно звонили ребята из группы. Каждый раз Кирш едва сдерживался, чтобы не сообщить о своём тайном увлечении. — Ты влюбился? — спросил Штефан, уже точно зная, что у Харда под воздействием романтического настроя бывает вдохновение на совершенно улётные баллады. — Кирш, эта детка совсем сорвала тебе крышу? — смеялся Хольгер, не подозревая, что «детка» — здоровенный парень. — Не сдерживай себя, — советовал Людвиг. — Пригласи уже свою зазнобу на утреннюю пробежку, если на пиво вечером нельзя! Выплесни это вожделение. Но Хард упорно топил в себе это вожделение, казавшееся ему неправильным, но таким прекрасным и ярким, что хотелось написать рок-балладу. Топил в более усердных тренировках, стал много читать и уже начал чувствовать, что, как только он мелькнёт перед камерой в образе самого себя десятилетней давности, Хард Кирш будет готов снова вернуться в студию. Тем более что появилась пара идей, которые при умении парней из «Тёмной Материи» сумеют стать хитами. Этими мыслями Кирш успокаивал себя, с некоторой грустью отсчитывая дни, когда он покинет этот дом-спортзал. — Ну вот, скоро станешь как новенький, — сказал однажды Вэл, сам с каким-то едва уловимым удовольствием проходя руками по заметно подтянувшемуся звёздному телу. — Эдак все девчонки будут твои! — Только девчонки? — спросил Хард, чуть повернув голову, и заметил, что в обычно безмятежных голубых глазах пылает огонёк, губы Вэла увлажнились, и краешек рта чуть подрагивает. — Думаю, есть и парни, к которым ты являешься в жарких снах, — пошутил Даррен. И тут же мягко толкнул клиента в разрисованное язычками пламени мускулистое плечо, заметив, что тот подпёр квадратную челюсть могучей рукой в татуировках и неприлично разглядывает его. — Давай, ложись обратно! Я ещё не закончил. Хард шумно выдохнул, но послушно улёгся и прикрыл глаза в ожидании будоражащих, как ласки, тёплых пальцев. Копившееся все эти почти два месяца напряжение, казалось, достигло предела, когда смазанная маслом для массажа рука Вэла дотронулась до впадинок над упругим задом Харда и скользнула дальше, слегка надавливая на расселину между ягодиц. Кирш шумно вдохнул воздух сквозь зубы и замер в напряжённом ожидании, что рука двинется дальше и приласкает налившийся силой член. Никогда такого не было! На массажном столе Хард чувствовал себя бестелесным духом, а тут словно в него впились тысячи раскалённых иголок и разнесли по всему телу трепыхающееся желание повалить Вэла и оттрахать. Хард рыкнул и тут же затих, боясь, что пальцы, откровенно ласкающие его по внутренней стороне бёдер, так и не доберутся до поджавшихся яиц. — Прости, — хрипло пробормотал Вэл и отдёрнул руку, как от раскаленной сковороды. — Я не должен был этого делать… Хард резко вскочил со столика, привлёк к себе смущённого такой двусмысленной ситуацией парня и впился в его губы. Ну и пусть потом Даррен врежет ему по морде! Пусть подумает что угодно! Но Вэл только тихонько застонал, отвечая на поцелуй. Подлез руками под мышками, обхватив мускулистую спину, и вжался в разгорячённое тело. Почувствовал своим стояком твёрдый член Харда. Тот обнял крепкими ногами рельефные бёдра в тонких джинсах. — Хард, я повёл себя как распоследний мудак! — заявил Вэл, с огромным трудом оторвавшись от разгорячённого рокера, который горящими глазами буквально пожирал его. — Прости… — Оба хороши! — хмыкнул Кирш, всё-таки позволив себе покрутить металлические стержни в сосках тренера. Тот закусил губу и выдал тихий стон. Подался вперёд, обжёг горячим рваным дыханием шею Харда. Провёл руками по бокам. Но не как во время массажа, а страстно, горячо, словно заводя в рокере какой-то реактивный двигатель, что фырчит и ухает, как гоночный болид на старте. — Так ты, оказывается… — Кирш распахнул зелёные глаза, недоумённо пытаясь понять, как он не сумел вычислить, что этот великолепный Вэл Даррен тоже предпочитает парней! Блондин только фыркнул и снова припал к губам Кирша. Теперь Хард, получив карт-бланш, бесстыже стащил с Вэла джинсы и с урчанием мял его упругую задницу, впивался ногтями в накачанные бёдра, откровенно тёрся торчащим членом о член Даррена. — Хард, что за хрень? — прохрипел от возбуждения Вэл, стекая на колени перед массажным столом, на котором сидел Кирш с широко разведёнными ногами. Тому казалось невероятно сексуальным, как Вэл смотрел на него снизу вверх, накрывая губами блестящую от смазки головку. Даррен отсасывал умело и настойчиво, рукой лаская тяжёлые яйца и скользя к анусу. Хард только постанывал, запрокинув голову. Если этот австралийский умелец не прекратит, Кирш кончит ему прямо в рот. А поэтому немец решительно вздёрнул Вэла на ноги, не отказал себе в удовольствии вылизать проколотые соски и повалил парня спиной на стол. Развёл ноги и продемонстрировал своё умение делать минет. Вэл выгнулся от наслаждения и застонал, запустив крупную пятерню в каштановые волосы. — Перевернёшься на живот? — хрипло попросил с пылающим взглядом Хард, приподнял рельефные бёдра вверх, развёл половинки и стал жадно вылизывать сжатую звёздочку. Даррен тихонько застонал в подвернувшуюся на столе подушку, отдаваясь ласкам, уткнувшись в холодную поверхность силикона. Всем своим видом показывал, что ему нравится и он хочет продолжения. — Где смазка и презервативы? — спросил Хард, не прекращая оглаживать мускулистое загорелое тело. Вэл махнул в сторону стойки с принадлежностями для массажа. Вскоре Кирш дрожащими пальцами открывал тюбик с лубрикантом. Плеснул немного холодного геля в расселину атлета и размазал по всей промежности. Не церемонясь, вставил палец и покрутил им, выбивая из парня требовательный стон. Добавил ещё один, и ещё. И уже трахая Вэла четырьмя пальцами, подлез под него и снова принялся ласкать губами и языком пошло хлюпающий смазкой член австралийца. Даррен с ума сходил от того, что с ним проделывал Хард Кирш, образец европейского брутального самца, и заходился в беззвучных всхлипываниях, когда звёздные пальцы проезжали по простате. А затем Кирш быстро раскатал по своему члену презерватив и толкнулся головкой в растянутый вход. Вэл только шумно втянул воздух через зубы, принимая довольно крупное достоинство Харда. — Потерпи немного, — успокаивал его Кирш, поглаживая по взмокшей пояснице и целуя в лопатку. — Сейчас будет лучше. Вэл похабно покрутил задницей, отчего у Харда дыхание спёрло, и он, вцепившись руками в упругие бёдра до синяков, въехал в парня на всю длину. Сделал пару скользящих движений на пробу и зачастил. Начал бешено вдалбливаться в шипящего Вэла, балдея от его горячей, узкой дырки. Потом, чуть одумавшись, приласкал и парня: руками прошёл по тёплой зацелованной солнцем коже на плечах, боках, огладил напряжённый член. Двинул ладонями вверх, понежил украшенные холодным металлом соски, твёрдый пресс и съехал в пах, заскользил ладонью по достоинству. — Хард, твою ж мать… — тихонько стонал Вэл, вскрикивая от жёстких толчков Кирша сверху и подмахивая звезде. Рокер не сразу понял, что он, наверное, впервые в жизни трахает парня без маски. И он сам не спрятал своё лицо за куском кожи с прорезями глаз. А потому Хард с огромным удовольствием поворачивал к себе загорелое лицо австралийца и с наслаждением жаляще впивался в его влажные, горячие губы, размашисто, с похабным хлюпаньем трахая его. Потом Кирша затрясло, внутри словно загорелся фитиль, в глазах помутнело. Огонёк подобрался к самому паху и выстрелил разноцветным оглушительным фейерверком. Он, не сдерживаясь, громко застонал и бурно кончил. — Scheiße (немецк. — дерьмо, дрянь, тяжёлое положение)! — выругался вздрагивающий Хард. Его никогда так не накрывало — ярко, горячо, до звёзд в глазах. По телу разливалась тёплая волна. Хотелось поцеловать Вэла, обнять его и сказать, что он хоть и зануда, но такой страстный любовник, что теперь Кирш наверняка не забудет его. Но Кирш только ещё раз поцеловал парня: — Можно я на спине? Хочу видеть твои глаза. Вэл попытался сфокусировать на нём осоловевший взгляд и коротко кивнул. Опрокинул Харда спиной на стоящую рядом кушетку и навис над ним. Мотнул светловолосой головой, впился в губы, лизнул шею, прикусил сосок, стал спускаться ниже… Следующее, что почувствовал Кирш, — холодная смазка на анусе и горячие, уже знакомые пальцы Даррена, исследующие новые уголки звёздной тушки. Они дарили невероятное наслаждение, уверенно проникая внутрь. При этом Вэл вылизывал уставшую плоть любовника, чуть прихватывал губами нежную кожу на яйцах, накрывая удовольствием. Затем Даррен по́шло облизал губы, быстро облачился в защиту и плавно вошёл в Харда на всю длину. Кирш даже боли как таковой не почувствовал, только большой горячий член внутри себя, который раздвигал стенки ануса, щекотал простату и добавлял удовольствия. Не отрывая страстного взгляда от любовника, Вэл ухватил рукой его оживающий член, неторопливо поглаживая, сам ускоряя темп. Вскоре Даррен яростно, с оттягом вколачивался в горячий вход, постанывал, прикрывая глаза, обрушивал поцелуи на лицо вскрикивающего Харда и наслаждался им, шлёпая яйцами по поджарым ягодицам. Наконец вжался светлыми волосами в паху в припухшие края дырки и, грязно выругавшись, кончил. Рухнул рядом с Хардом, отрывисто дыша. Кирш только слышал, как бешено бьётся сердце в груди любовника, и ощущал заполошный стук своего в ответ. Ему показалось, что Вэл что-то хотел сказать, но не решался. А потому два крепких, сильных мужчины, выравнивая дыхание, ещё немного времени молча лежали в объятиях друг друга и изредка обменивались короткими нежными поцелуями. — Прости, — вдруг заявил Вэл, словно очнувшись от внезапно налетевшего дурмана. — Я не должен был позволять себе такого. — А мне понравилось, — полуулыбнулся Хард. — Странно, что я не вычислил тебя сразу. — Да я вообще не думал, что ты… парней тоже предпочитаешь, — отозвался Вэл. — Никто не думал, — мотнул головой Кирш. — И вообще, мне надо выпить! — Но тебе нельзя! — запротестовал Даррен, превращаясь из пылкого любовника в строгого тренера. — Иди нахер! — ласково ответил Хард, кольнув его поцелуем. — Нам обоим надо выпить. Мы же совсем по чуть-чуть… Вэл вздохнул, грациозно, насколько это способен сделать брутальный самец, встал с кушетки и направился в душ. — Ну если только совсем по чуть-чуть, — лениво согласился он. Его самого трясло от того, что произошло. Уютно расположившись в ближайшем баре за столиком, мужчины молча потягивали пиво и старались не смотреть друг другу в глаза. — Ну что мы как малолетки, которые впервые в жизни потрахались и боятся идти домой! — не выдержал Хард. Вэл поднял на него ставшие вновь спокойными, как утреннее небо, глаза и вздохнул: — А ничего особенного и не было. Будем считать это разовой акцией. — Потом немного помолчал, приложился к бутылке и, глядя на Харда в упор, заявил: — Я не сплю с клиентами. — Что же такое случилось, что господин Само Спокойствие и Само Совершенство так резво набросился на меня? — насмешливо спросил Кирш. Поняв, что тот не отцепится, пока не получит более или менее вразумительный ответ, Вэл постарался ответить максимально коротко: — Назовём это временной эмоциональной нестабильностью. — И ещё спокойнее добавил: — На моих обязательствах по отношению к тебе это никак не отразится. — Уже отразилось! — рявкнул Хард. — Я извинился. И больше этого не повторится, — дерзко ответил Вэл. Кирш пребывал в полном ахере от понимания, что у него был секс не ради секса с восторженным фанатом, а нечто большее. Словно его недавний любовник видел в нём не рок-звезду Харда Кирша, а обычного сорокалетнего мужчину, который любит вишню, прогулки вдоль Рейна и всё ещё хочет увидеть кенгуру. Вот только почему этот любовник, который искренне привлёк самого Харда, так резко отказывается от всего? И одновременно цепляется, как утопающий — за спасательный круг? — Валентайн Даррен, ты кого хочешь обмануть? — с насмешкой посмотрел на него Кирш. Внешне сохраняя полное спокойствие, Вэл внутренне закипал. Конечно Хард Кирш как натура творческая и отчасти актёр быстро раскусил неумелого на этом поприще Вэла и истинные масштабы его «временной эмоциональной нестабильности». — Ты не мой психоаналитик, — огрызнулся Даррен, сильно, до побелевших костяшек на пальцах сжимая горлышко бутылки. — Поэтому я должен всеми способами скрывать свои проблемы. Тем более от тебя. Ведь ты — мой клиент. Хард отхлебнул пива и ухмыльнулся: — А ещё я — твой любовник. Или в Австралии у любовников не принято обсуждать проблемы одного из пары? — Какая, нахер, пара? — возмутился Вэл и сквозь зубы зло процедил, повторяя: — Это была разовая акция! — Не думаю, — уверенно ответил Хард. — Давай рассказывай! Я же вижу, что ты уже недели три сам не свой. Выговорись! Будет легче. Вэл вспыхнул. Но ничего не мог противопоставить такому наглому натиску. К тому же к имеющимся проблемам прибавилось произошедшее сегодня в массажном кабинете. Это выводило Вэла из себя больше всего! Он чувствовал себя лодкой с пробитым дном посреди шторма, когда каждый новый вал может поглотить лёгкое судёнышко. — Вэл, то, что случилось между нами сегодня, не было спонтанным порывом, так ведь? — спросил Хард, хлебнув пива и подперев красиво очерченный подбородок с щетиной огромной рукой. — Не понимаю, что на меня нашло… — пробормотал Вэл, глядя ставшими совсем прозрачными глазами. Почему-то с Хардом ему было хорошо. Легко, интересно. Что-то было в этом шебутном рокере, чего не хватало самому Вэлу. Вот как Кирш в сорок не растерял своего отвязного жизнелюбия, лихой решимости на любые авантюры и здорового похеризма? К нему тянуло за душевным теплом. — Реально не понимаю, — повторил загорелый блондин, поведя могучими плечами. — Тебе-то это всё зачем? — Ты мне нравишься, — без обиняков заявил Хард, а потом заглянул ему в глаза сочувственным взглядом: — Кажется, догадался, в чём дело! Несчастная любовь? Вэл только шумно вздохнул и, махнув рукой, сделал большой глоток из бутылки. Как же его разрывало на части! Казалось, внутри липкое тягучее болото высасывало жизнь. Но Вэл должен оставаться спокойным и уверенным в себе! Сегодняшний трах в массажном кабинете окончательно выбил его из неустойчивого равновесия. Вэл заказал ещё пива, отхлебнул чуть ли не треть бутылки и его прорвало. Хард только сочувственно кивал, слушая историю изначально обречённых отношений. Парень, с которым Вэл прожил почти три года, заскучал с партнёром и пустился во все тяжкие. Позже, поняв, что он потерял, когда сбежал от Дарена, решил вернуться и начать всё сначала. И влюблённый Вэл согласился. Но через два года история повторилась. А месяц назад «блудный любимка» опять надумал вернуться к Вэлу. — Только я уже не хочу этого, — признался блондин. — Ты его разлюбил? — деликатно спросил Хард. Вэл горько усмехнулся: — Думаю, я никогда не любил его. Как и он меня. Просто сначала сошлись на почве общих интересов. А потом… Потом по привычке жили. — Да уж, — согласился Хард. — Любовь — странная вещь! Теперь уже Вэл с насмешкой смотрел на Кирша. — А что ты-то знаешь о любви? Настала очередь Харда подумать. Правда, а что он сам знает о любви? Самые длительные отношения, какие были в его жизни, длились не больше пары месяцев. Зачастую Хард Кирш не знал имени поклонницы, которую трахал после концерта в гримёрке или в номере отеля. С парнями было ещё загадочнее — музыкант даже не видел лица своего случайного любовника. — Конечно мало что знаю, — согласился, вздыхая, Хард. — Можно сказать, что вообще ничего не знаю! Вэл хмыкнул и кивнул. — Любовь — сложная штука, — начал философствовать Кирш. — Надо работать над ней. Она как песня: чтобы стала хитом, нужна крутая музыка и крутые слова. — И исполнение, — подсказал Вэл. — Вот да! Как бы трудно ни было любить, ещё труднее быть любимым, — Хард развёл руками. — И потом это постоянные уступки, подстраивание друг под друга. Кто, как не Вэл, знал и понимал это! — Согласен! Я и на такое пошёл ради… этого, — он мазнул себя пальцами по рельефной груди, где под синглетом угадывались очертания металлических украшений в сосках. Хард почувствовал прилив жара к паху. — Странно, что этот парень ушёл от тебя, — недоумённо приподнял каштановую бровь Кирш. — Ты такой надёжный, уверенный в себе… — Он ушёл от зануды, с которым не получается зажигать, — тряхнул светловолосой головой Вэл. — И вообще, я не хочу больше продолжать этот разговор! — А я только втянулся, — Хард попытался шутить, разряжая обстановку. — Вот скажи, тебе-то это всё зачем? Кирш пожал могучими плечами. Не мог подобрать слов, чтобы ответить. Словно искал рифму для будущего хита. А строчки не складывались, только вертелись на языке невысказанным огнём, трепетали на губах жаром и никак не могли сорваться признанием. Ну как сказать этому уравновешенному и уверенному в себе мужчине со спокойным взглядом, что те два месяца, которые Хард провёл, приводя себя в порядок, были самыми лучшими в его жизни за последние годы? Вспомнилось, как после тяжёлой тренировки, одной из первых, когда Хард готов был обматерить тренера и бросить всё ко всем чертям, они с Вэлом пили любимый, как оказалось, обоими вишнёвый сок и болтали обо всём на свете. Или как вечерами, расправившись с ужином, смотрели какой-нибудь фильм, лёжа на диване в гостиной. Вспомнилось, как однажды Хард, плохо соображающий от повышенных нагрузок в зале, но разомлевший от умелого массажа, банально сполз по плечу Вэла вниз и положил голову на его прокачанные бёдра, а светловолосый мужчина робко, почти невесомо поглаживал Кирша по голове, едва касался татуировок на плечах. Было в этих прикосновениях что-то такое, что дало Харду повод мечтать о бо́льшем, чем просто такие домашние посиделки на диване. Но Вэл так и не проявил открытого интереса к своему клиенту. А сегодня вон что вытворил! Сорвался, как скрученная донельзя пружина. Пронёсся, словно тропический ураган над островком, оставляя после себя разрушения под вновь ласковым солнцем и тихим океаном. Кирша ещё больше стал привлекать его тренер, такой уравновешенный, но иногда дающий жа́ру так, что привыкший к различным фортелям рок-музыкант не понимал, как от такого парня можно уйти! — Может, я и зануда, но иногда могу выстрелить как ружьё, висящее на стене, — улыбнулся Вэл, словно подтверждая догадку Харда. — Как сегодня? — хитро взглянул на него татуированный рокер. Вэл только коротко кивнул, попивая своё пиво. — Ну, а что насчёт тебя? Ты-то зачем позволил втянуть себя? — вперился он в зелёные глаза. — Или это была ещё одна зарубка на посохе собирателя постельных побед? Хард вздохнул как-то устало, тяжело, как человек, которого утомила вся эта суета вокруг. — Валентайн, я столько дерьма насмотрелся по жизни! И в отношениях людей, и что делает с ними несчастная любовь. Надоело! — Он приложился к бутылке. — Устал. Но понял наконец, чего я хочу. Вэл спросил «И чего же?» одним лишь взглядом. — Когда ты на вершине, много сил уходит на то, чтобы оставаться там, — начал исповедь Хард. — Не выдашь очередной хит — считай, что слетел. Потом будет тяжело вернуться. С каждым годом поддерживать свое положение становится всё труднее. И очень устаёшь от этого шаткого состояния. Я ведь уже не мальчик. Мне сорок. Я хлебнул славы и всего дерьма, которым эта слава обмазана. Но уйти не смогу. Музыка — это моя жизнь! Уйду — сдохну. Вэл молча слушал, не решаясь спросить, как же Кирш собирается поступить. — Не смогу жить без драйва на сцене, без суток напролёт в студии, без томительного ожидания, как поклонники примут новую композицию, — продолжал Хард. — Так что ж тебя не устраивает? — не понял Вэл. — Меня никогда не напрягало уснуть в гримёрке после концерта или на утро после попойки отправиться в студию. Видимо, возраст даёт о себе знать, — Хард чуть осёкся и выпалил: — Стабильности хочу! Знать, что вернусь в дом, где меня ждут. Не рок-звезду Харда Кирша. Меня, Рихарда Кишнера, уставшего после работы мужика, которому всего-то и надо немного тепла и понимания… Слова застряли у Вэла в горле. В свою очередь он едва не признался, что ему самому, такому правильному и предсказуемому, хотелось иногда раскрашивать свою размеренную жизнь ярким фейерверком праздника, но при этом хотелось это делать с кем-то близким по духу. — Думаю, тебе просто пора возвращаться в свою суету концертов, интервью и восторгов поклонников, — только и смог выдохнуть он, положив крупную руку с золотистым загаром на ручищу Харда в рисунках, отражающих суть самого Кирша: язычки пламени, розы, гитара, ноты… Музыкант устало посмотрел на собеседника, хмыкнул и взял его руку в свою. — Ещё бы найти свой островок спокойствия в этом мире… Как-то неожиданно для обоих они снова оказались в постели. На этот раз всё было по-другому. Утолив первый голод ещё днём, эти двое никуда не спешили. Исследовали друг друга, искали волшебные точки на телах, что при нажатии заставляют сходить с ума и требовать бо́льшего. В голове мутилось, глаза сами закатывались или цеплялись за острое желание, сияющее во взгляде другого. Руки проходили по мускулистой спине. Оглаживали крепкие бёдра. Губами сцепились, словно за жизнь хватались. Языками вылизывали, будто собирали на память всю страсть этого единения. А брали друг друга так, что поясницу ломило, в заду саднило. Засаживали, как в последний раз: жарко, яростно, с каким-то отчаянным желанием наверстать упущенное за все годы время быть вместе. Хард едва не кончил под сильным, но нежным напором, с каким Вэл водил пальцами и языком по витиеватым рисункам по всему его телу. А уж как член в рот брал — только искры из глаз посыпались. Принимал глубоко, в самое горло, ещё успевал яйца полизать и анус приласкать. Кирш совсем забалдел. Захотелось вытрахать этого парня и одновременно оторваться на пирсинге, не дававшем ему покоя все два месяца. Он и оторвался! Зацеловал, зализал и зацарапал соски Даррена так, что тот скулить начал. Его как молниями пробивало, жар накатывал от макушки до пяток. Член начал подрагивать, увлажнился смазкой. Пока Хард не насадился на него ртом, стал жадно глотать, прошёлся языком по головке, собрал первые капли семени и снова насадился до самых светлых волос в паху. Тут плюхнул смазки между ягодиц и скользнул пальцами в горячий вход, принялся поглаживать, растягивать. Распалил, как качественная группа на разогреве перед концертом звезды. Вэл даже не почувствовал первой боли, когда рокер толкался в него членом, раздвигая стенки ануса. Только выгнулся, начал подмахивать снизу и губу закусил от болезненного наслаждения. Закинул ноги за плечи Харда и всё подставлял грудь, чтобы Кирш ещё повыкручивал припухшие соски с поблёскивающими штангами. Вэл сам едва не кончил под этими пытками, принимая в себя завывающего Харда и шепча как в бреду: «Ещё!» Музыкант, хлюпая и рыча, вколачивал его в постель так, что добротная конструкция ходила ходуном и жалобно скрипела. Кирш и кончил ярко, с криком, вздрагивая под накрывшей волной оргазма так, как никогда в жизни. От души шлёпнул ладонью по подрагивающей заднице любовника и рухнул рядом. Едва отдышавшись, утонул в поволоке потемневших синих глаз Вэла: — Скажи, что это не сон! — Я и сам не понял, — хрипло ответил Даррен в припухшие губы любовника и накрыл своими. А Харда укутало удовольствием от жарких, чуть грубоватых ласк. Как же в этом Валентайне Даррене уживаются холодноватый деловитый тренер и горячий, порывистый, непредсказуемый, как сама рок-музыка, любовник в постели? И как его собственное тело отзывается на эти шквалы аккордов страсти! Вэл, словно по клавишам синтезатора, проходил пальцами по бокам в татухах. Выдавал языком запилы по всему телу, слегка ладонями отбивал ритм по бёдрам. А это соло! Глотал Вэл глубоко, быстро. Резко, как по нервам, проходил губами по головке, мазал по яйцам и, раздвинув половинки, жадно трахал языком. А потом ткнулся головкой в латексе между ног, коленом растолкал крепкие бёдра и так засадил на всю длину, что у Кирша слёзы из глаз брызнули. Он зашипел от первой боли. Но не дёрнулся, притянул к себе Вэла. Тот сглотнул, навис над любовником, впился в его губы. И начал толкаться внутрь, оглаживать рельефы Харда. Кирш чуть не взвыл. Это же была самая настоящая рок-баллада! Жар в заду и острые пощипывания на сосках, а контрастом нежные губы на его губах и щемящее душу скольжение крепкого кулака по члену. Хард ухватил Вэла за ритмично двигающиеся бёдра, будто боялся, что тот развеется как жаркая фантазия, и для верности заскрёб ногтями по золотистой коже. Ну и пусть останутся синяки и царапины! Взмокший Вэл с мутным от страсти взглядом доводил до беспамятства, до исступления, до дрожи во всём теле. Хард ловил ртом воздух, и его губы снова утопали в поцелуе — чуть болезненном, отчаянно нежном, сводящем с ума. Всё тело горело и трепыхалось, а затем перед глазами зажглись звёзды, в пустоте головы взорвался разноцветный фейерверк, и Хард выстонал своё удовлетворение в ласкающую его руку. Вэл зачастил, потом словно вспыхнул, закинул голову назад, вскрикнул и кончил. Хард лежал, обнимая ещё подрагивающего от бурного оргазма любовника, и пытался понять, что же это такое. Впервые в жизни он трахался, испытывая чувства к партнёру. Нет, это был не просто секс! Они занимались любовью. И впервые в жизни в постели он был не рок-звездой Хардом Киршем, а простым сорокалетним мужиком, который тоже хотел немного тепла, понимания и… любви. — Тебе было хорошо? — спросил его Вэл, лениво поглаживая ладонью по груди. — Никогда так хорошо не было, — признался Хард, притянул к себе парня, мягко прошёл губами по его губам. И чуть насмешливо спросил: — Это тоже разовая акция? — Теперь уже не уверен, — ответил Даррен. — Зато я уверен! — Хард сильнее прижал к себе любовника. Кажется, пришло время показать миру, что Хард Кирш, этот несносный брутальный соблазнитель, всё же имеет пикантные особенности. Ребята из «Тёмной Материи» поймут. Скорее всего, они догадывались, но деликатно обходили эту тему. Поклонники тоже поймут. И даже порадуются за своего кумира. А кто не сможет вынести, что фронтмен легендарной рок-группы нашёл любовь в лице австралийского фитнес-тренера, может идти на хер!