Голубиная почта

Арсению нравятся дискуссии на научные темы, люди, которые говорят, что всё возможно, главное — захотеть, и животные, потому что они не задают лишних вопросов. Последний факт напрямую связан с тем, как тщательно он оберегает свои секреты, среди которых любовные письма — самый личный и неприкасаемый. Арс хранит их под кроватью в большой железной коробке из-под конфет, которые ему подарили на цирковом представлении в далёком детстве. Письма адресованы не ему, хотя первая в его жизни валентинка бережно вложена в энциклопедию про динозавров. Все признания в любви написал сам Арсений, по одному на каждого, в которого когда-то был влюблён. Всего их пять. Он никогда не расскажет об этом, и послания никогда не найдут своего адресата. Попов в них предельно честен: бумага умеет молчать, в отличие от стен с ушами и подружек с теорией шести рукопожатий. Вывернув себя наизнанку, он пишет адрес, клеит симпатичную марку и прячет письмо в тайник, как белка сохраняет орехи в дупле. Только вот она собирается их использовать, а Арсений — нет. Этот ритуал предназначен не для объектов его прекрасных чувств, а полностью принадлежит ему. В письмах Арс объясняет, что больше не хочет любить. Стоит всего лишь поставить точку на последней строке, и он освобождается: может спокойно ходить в школу, смотреть в глаза семье и больше не задаваться вопросом, правильный он или нет. В конце концов, эти несчастные парни ничего не узнают. Арс не расстраивается, что девушки зовут его на свидания, а парни хлопают по плечу. С девушкой можно целоваться, а с парнями ограничиться одёргиванием чёлки и сворачиванием трепетных чувств в пыльный ящик для подкроватного монстра. Существенной разницы между этими двумя действиями никакой. Стас — парень Александры, но в него влюблена вся семья, включая Арсения. Шеминов живёт в соседнем доме, снимает классные ролики на ютубе и говорит многие вещи напрямую. Почему сестра Арса его любит? Иногда кажется, именно по причине того, что его ценят все остальные. Достаточно ли этого? — спрашивает себя Арсений, когда находится не в самом лучшем расположении духа. Вряд ли, — отвечает он в плохом настроении, но судить не имеет права. Последнюю неделю она ведёт себя подозрительно тихо, надевает наушники, делая вид, что не слышит вопросов, и Арсений не ждёт от Алексы ничего, когда начинает мыть посуду после ужина, но она выпаливает: — Я рассталась с ним. Долго искала подходящий момент. Ложка брызгает Арсу в глаз. Не «мы расстались», что значило бы, что первый проявил желание Стас или что это обоюдное решение. Чувствовал ведь, что в их отношениях что-то назревает, но ничего нельзя сказать наверняка, пока гром не разразится. — Почему? Ты уезжаешь в университет, но вы можете видеться. Саш, мы это уже обсуждали, он очень сильно любит тебя. — В наших отношениях нет смысла, Арс. Мама согласна, что отношения на расстоянии не проходят проверку временем, и тогда будет очень больно. Ты ещё ни с кем не встречался, ты просто не понимаешь. Говорить печальное «скучаю» в трубку, а потом идти на весёлый квартирник — лицемерно, как считаешь? — Но, Саш… — Я хочу учиться в столице, а он останется здесь, потому что проходной балл слишком высокий. Если мы не расстанемся, он не будет тянуть меня вниз и всё такое, но я скажу «нет» тому, чему хочу сказать «да». Москва — это её «да». Она уезжает через несколько дней, её бывший парень остаётся в Омске. Арс встаёт и обнимает сестру. — Не передумаешь? — Нет. Мы уже поговорили. Пиздец. Стас был первым знакомым Арсения. Если точнее — другом мужского пола. Они могли говорить обо всём на свете, играли в компьютерные игры и прогуливали физкультуру. Когда Стас и Алекс стали встречаться, всё поменялось, и чтобы Арс не чувствовал себя брошенным, они тусили вместе, как будто всё в порядке. Попов не то чтобы не стал уводить парня у сестры, они же счастливы, он даже признаться в чём-то подобном не собирался. Понятно же, что это будет спичкой, брошенной в канистру с бензином. Этот неловкий момент, когда твоя семья не гомофобна ровно до того момента, пока их это не касается напрямую. Алекс не из тех, кто сходится и расходится по несколько раз в неделю, чтобы внести страсть в отношения, поэтому окончательное решение не подлежит повторному рассмотрению. Арсений знал, что она мечтает учиться где-нибудь далеко от дома. Рано или поздно Алекс уехала бы, но он не думал, что всё получится вот так. — Пора бы тебе заняться собой, — комментирует ситуацию Оксана, одноклассница и подруга по совместительству. — Это последний год, конечно, и мы не в американской школе, но пару на выпускной было бы круто найти. Тебе не надоело быть третьим лишним среди этих двоих? Серьёзно, ангельское терпение, я бы уже их послала, — она закатывает глаза. — Всё шло к тому, чтобы они расстались. Им просто удобно было вместе в школе, у них даже общих интересов особо не было. Арсений пожимает плечами, собираясь подпереть дверь стулом — пространство его комнаты чище остальной квартиры, мыслей в голову здесь приходит меньше. Вся семья пребывает в режиме уборки двадцать четыре на семь, как бывает перед ремонтом, и даже гости в виде племянницы, за которой надо приглядеть, никого не смущают. Два чемодана стоят посреди коридора и потихоньку наполняются. Алекс говорит, что ненужное надо отдавать, сдавать на переработку или выбрасывать, поэтому Арсений каждый год относит в школу макулатуру больше своих одноклассников. Их семья не хранит закончившиеся тюбики в ванной и отдаёт вещи в починку, а не складывает на балконе или в гараже. В общем, Арс знал, что она относится так к вещам, но не догадывался, что она может относиться так к человеку. Он старается найти признаки беспокойства или страха от неизвестности на её лице, любой знак того, что ей некомфортно покидать родной город и она будет скучать по ним так же сильно, как и они по ней. Но не находит их. Стас не приходит провожать Алекс в аэропорт. Она машет в последний раз и идёт к пунктам досмотра. Взрослая и самостоятельная. Через год Арсению, возможно, тоже придётся уезжать, но он не уверен, что будет выглядеть таким же независимым.

***

Арсений нервничает, когда садится за руль, но теперь некому подвозить его до школы. Дедушка умер несколько лет назад, и машина должна была быть продана, но Арс посоветовался с отцом и решил, что нельзя продавать то, на что дед копил деньги столько времени. Он сдал на права только со второго раза и до сих пор побаивается набирать скорость или менять полосы. Думает, что водителям грузовиков приходится ещё хуже — как можно рассчитать такие габариты и ни во что не врезаться? Это должно было прийти легко, о чём он даже не задумывался бы, поглядывая в зеркало заднего вида, а вместо этого он переживает, реагируя на каждый дорожный знак. Арс видит зелёный свет и мягко надавливает на педаль, потому что дорога абсолютно пуста, но чувствует машину, едущую на него по диагонали прежде, чем она задевает его. Неприятный звук трения, и автомобиль пролетает мимо. Арсений старается дышать глубже, когда выходит из машины и видит небольшую царапину. Сзади сигналят, но скорее всего как намёк, что они уже вызвали полицию. Арс качает головой, показывая им, что лихач уже скрылся с места, если только его камеры не засекли. Ущерб не такой уж и большой, легко замазать или сделать небольшое «тату». Если он сейчас позвонит и пожалуется, отец скажет, что не стоит ему разъезжать в одиночку по городу. Арсений пялится на машину. Значит, ему придётся сесть обратно и доехать. Он не справится. — С-стас? Ты можешь приехать, пожалуйста? — голос дрожит, и ему неловко. — Что-то случилось? — Я только что попал в небольшую аварию, никому не говори. Со мной всё в порядке, с машиной тоже, — Арсений называет адрес и скрещивает пальцы. Хоть бы Стас был свободен. — Прости, но я очень далеко. Может, ты оставишь машину на ближайшей парковке, а потом вызовешь такси? Ты точно в порядке? — Да. Всё нормально, так и сделаю. Спасибо, — Арс кладёт трубку и шмыгает. Ещё разреветься не хватало на этом чёртовом бордюре. Он не знает, как долго сидит здесь, когда ещё один автомобиль съезжает на обочину рядом с ним. — Арсений? Ты как? Это машина Антона. Они вместе получали права, но Антон долго не мог справиться с поездкой по городу, и они даже помогали друг другу. Когда-то гуляли общей компанией, в автошколе сильно сдружились. Он знает, что Арс не разбирается в марках машин, а в автомеханике — тем более. — Сам врезался? — Шастун осматривает повреждение, Арс отрицательно качает головой. — Ты записал номер? Ублюдок какой-то, тут же перекрёсток, — Арсений украдкой вытирает щеки, второй раз отмахиваясь от него. — Как долго здесь сидишь? Тебя подвезти? — Тебя Ира ждёт, — выдавливает из себя Попов. — Перебьётся. Давай на стоянку отгоним, тут ведь недалеко, — он уже набирает в гугл-картах запрос и хмыкает. — Ну, вернусь минут через пятнадцать, хорошо? — Спасибо, что остановился, — опускает глаза Арсений. — Но я сам справлюсь. — Да ладно тебе, деньги потом вернешь, — улыбается Антон, по-своему растолковав ответ. — Или угостишь в столовке? Договорились? — Договорились, — краешком губ улыбается Арс. Не может не улыбаться. Он не может представить, чтобы Ира была той, кто ему нравится. Не как девушка, которая могла бы приглянуться, а как девушка с большой буквы Д. Добрая, домашняя и достойная. Не красивая картинка из инсты, а настоящая. Но это выбор Шаста — обыкновенного парня, любящего футбол и соревнования клуба весёлых и находчивых. У него светлые волосы, зеленые глаза, слегка замутненные в центре и при определенном освещении напоминающие голубые, такие как у Арсения. Антон худой, но сильный, выглядит младше своих лет, и ещё у него родинка на носу. Арсений обожает эту родинку, он-то ими практически полностью покрыт, а у Антона это фишка, которая отличает его от остальных. Шаст всегда забавный, но когда делает серьёзное лицо или злится, как сейчас, потому что интернет медленный, у Арсения подгибаются ноги. Он подарил Арсу первый поцелуй. Так странно думать об этом сейчас. Пять лет назад их компания впервые устроила «вписку» и играла в бутылочку. Все были достаточно пьяными, и Арсений сказал, что можно перекрутить. Антон посмотрел прямо на него и заявил, что бутылочку не обманешь, а потом чмокнул в губы. В тот же вечер Арсений написал своё второе письмо и спрятал его под кровать. Антон кладёт ему руку на плечо и открывает дверь. На одну секунду у Арсения кружится голова, и он отгоняет это чувство. Антон любит свою девушку и помогает своему знакомому. Всё на своих местах, как и должно быть в этом мире. Хотя то, что Антон провожает его чуть ли не до кабинета и несёт его рюкзак, заставляет бабочек внутри затрепетать. — Напиши мне потом, хорошо? Нам поговорить надо, — оглядывает его напоследок Шастун, пока Арс случайно касается его увешанных кольцами пальцев, крепко сжимающих ручку сумки. — Классные кроссы, кстати, — и не дождавшись ответа он уходит под трель звонка. — Что это было? — во все глаза пялится на него Оксана. — Он чё, решил, чтобы Ира с жиру взбесилась? — Давай на перемене расскажу, — хмурится Попов. — А я хочу сейчас. Антон её послал, об этом даже в подслушке школы написали. Я думаю, что она кого-то постарше нашла, а Антону надоело ходить и честь её защищать. Арсений пересказывает события ужасного утра до того, как учительница заходит в класс и громко бросает журнал на стол. Он думал, что уже переболел Антоном, когда заклеил конверт несколько лет назад, но, кажется, это как с отрезанной ногой — фантомная боль иногда перекрывает тебе всё, и ты забываешь, что физически невозможно чувствовать то, чего нет. Они преодолевают второй круг на физкультуре, наслаждаясь теплым солнышком, когда Арсений ловит на себе взгляд Антона. Сначала он думает, что показалось, но это происходит уже в четвертый раз. Он разминается со своим классом в середине стадиона, но, когда Арс мчится мимо, ломает себе шею, провожая его взглядом. В конце занятия Шастун перекрывает им путь. — Можно с тобой поговорить? — Со мной или с Арсом? — первая отзывается Оксана. — С Арсом. Наедине. — О-окей, — непонимающе протягивает девушка и уходит, оглядываясь через плечо, будто вопрошая: «что происходит?» Арсений понятия не имеет. — Хотел позже сказать, но весь день об этом думаю, — мнётся Антон. — Чтоб ты знал, у меня было не так много девушек. Я не всегда аккуратно ем, но блин, прилично же себя веду. — О чём ты?.. — Арсений теряет дар речи. — Ты написал, что я ношу постоянно кофты большие, хотя у меня красивые руки. В своём письме, я имею в виду. Мне очень приятно, и это тоже был мой первый поцелуй, не считая тех, что в щёку, — Антон пристально смотрит на него. Арс действительно писал ему. Но он не может говорить о том конверте. Арсений закрывает глаза и слушает, как сквозь вату. — Я недавно расстался с Ирой, и это будет странно выглядеть, если я сразу начну общаться с тобой, но… — хрипло продолжает Антон. — О господи, Арс! Очнись! Эй, позовите медсестру! Арс открывает глаза. Какое небо голубое, мы не сторонники разбоя… — Что только что было? — как ни в чём не бывало спрашивает он у Антона. — Ты упал в обморок, — шепчет тот, сидя на корточках. — Так, давай одну руку, вторую, сейчас водички попьём, — Антон разговаривает с ним, как с маленьким ребенком. — Я в норме, — Арсений старается не встречаться с ним взглядом, но и вставать с травы не осмеливается. — Так. Ты должен понимать, что я написал письмо очень давно. И я не помню, что в нём, и как оно к тебе попало вообще, этого не должно было произойти, — его голос как будто грохнулся об землю вместе с ним. — Лучше, чтобы ты вернул мне его и сделал вид, что ничего не было. — Нихрена себе, — садится рядом с ним Антон, вытягивая ноги. — И как мне прикажешь это сделать, — он сглатывает при виде голых ног Арсения рядом со своими в спортивных штанах. — Оно написано мне, значит я имею право оставить его себе. Мне столько комплиментов никто в жизни не делал, — как-то доверительно делится Антон. — И я типа тоже считал тогда, что рядом со мной стоит парень, который мне симпатичен. Арс давится своим извинением, потому что вспоминает что ещё там было. То, что Антон лучший, потому что не стесняется, когда смеются над его игрой на сцене, и, хотя он был небольшого роста в младших классах, даже тогда он нравился девочкам. То, что рядом с Шастуном чувствуешь себя особенным, потому что парень слушает, приоткрыв рот, но не смыслит, каково это, когда человек, который тебе нравится, не ответит взаимностью. Арсений даже придумал общее имя для их парочки, как делают американские знаменитости — «артон». Арсений плюс Антон. — Ох, прости, — пытается наладить диалог Антон. — Я и сейчас так считаю. — Что считаешь? — обреченно вздыхает Арс. — Что ты красивый. У тебя ресницы супер длинные, и ты такой спортивный. Я тебя жутко стеснялся, это за тобой девчонки бегали, а не за мной. Но ты со Стасом вечно- Он не успевает договорить, потому что Попов видит, как к ним медленно приближается парень, о котором он предпочёл бы не думать в данную минуту. Стас собственной персоной. С конвертом в руках. Если Антон получил своё письмо, то и остальные тоже… Блять! Арсений находится в нескольких секундах от катастрофы. На поле никого не осталось, кроме девочки, бросающей мяч в баскетбольное кольцо. В письмо Стасу он добавил постскриптум несколькими днями раньше. Выхода у Арсения нет. Он валит Антона, садится на него сверху и целует. Прижимается изо всех сил, понимая, что в десяти метрах как вкопанный останавливается Шеминов. Руки Антона ложатся на талию Арса, не отталкивая, но и не прижимая к себе. Они ободряюще поглаживают, и Арсений переводит взгляд из-под полуприкрытых ресниц на него. Шастун держит глаза плотно закрытыми, но языком старается попасть между его губ. Арс быстро отстраняется, поднимается и бежит прочь с поля. Не переодеваясь, запихивает вещи в пакет. В том же темпе садится в автобус и останавливается только перед дверью в свою комнату. Шарит рукой под кроватью и выуживает специальную коробку, открывая её. В ней ничего нет.

***

— Тебе тефтели оставить или потом сам сваришь сосиски? — спрашивает племяшка, неловко стучась в дверь. — Без разницы, — мычит Арсений в подушку. Приступ самобичевания подходит к концу, и начинает работать голова. Чудес не бывает, следовательно, кто-то отправил письма. Мама могла убираться и найти коробку, выбросить её или перепутать с другой кучей вещей, которые должны быть отправлены Алекс, а там уже почта сделала ошибку… Он вскакивает и бежит на кухню, выпаливая на одном дыхании: — Мам, ты видела жестяную коробку, которую мне дали вместе с билетом в цирке, когда мы были в Москве? Довольно исчерпывающее описание. По растерянному выражению лица мамы он понимает, что она старается вспомнить, как вообще выглядит то, о чём он говорит. — Я взяла только то, что стояло у стены, Арсений. Может, посмотришь ещё раз у себя? — Нет, я точно знаю, что она была там. И это было очень важным, мам. Ты тоже у себя посмотри, пожалуйста. Он ковыряется вилкой в тарелке, а потом изображает радость, когда они все вместе впервые звонят первокурснице университета столицы. Что я скажу Алекс? Я написал пять любовных писем, одно из них парню, с которым ты встречалась два года, и теперь все они знают, что я гей? Я поцеловал одного парня, и он не был против? Твой парень теперь знает, что я по уши втюрился в него? — Всё в порядке, лучше рассказывай, как у тебя дела, — Арс улыбается в экран, делая то, что сделала бы Александра — справляется с проблемой, которая произошла по его вине. Он игнорирует Дашу, которая хочет поиграть с ним в настольные игры, а она расстраивается и обещает целую партию в шашки (огромная жертва), на что он тоже не реагирует. За стоянку приходится заплатить огромные деньги.

***

— Арс, стой! Стой, пожалуйста! Попов медленно оборачивается, пока к нему двигается Стас. — У меня два вопроса. Ты знал, что она хочет расстаться? — Нет. — Не знаю, что бы я делал, если бы ты прекратил со мной общаться из-за сестры, — Стас быстро обнимает его. — Но что вот это такое? — он протягивает письмо. — Не имею понятия. Выбрось. — Оно же от тебя. — Замечательная причина. Я бы написал на электронную почту, если бы хотел. — Когда ты его написал? — ДАВНО, — срывается Арсений. — Там упоминается то, что Саша уехала. — Давно, — закусывает губу Арс. — Определенно, я уже и не помню, что мог там написать. — Итак… у тебя есть или были чувства ко мне, да?.. — Это было до того момента, как ты начал встречаться с моей сестрой, — Арсений боится отойти дальше, потому что кто-то может услышать, но ноги всё равно тянут его убежать и спрятаться. — Почему ты ничего не говорил? Блять, это пиздец, — Стас выглядит смущенным и расстроенным. — Думаю, у тебя семья нормально отнеслась. Ты всегда такой оригинальный… Натурал советует мне «выйти из шкафа». Докатился. Как только что-то такое выясняется, сразу - «ты был какой-то всегда интересный», комплимент от бога. — Не говорил, потому что я встречаюсь кое с кем. — Что? — Да. Этот человек мне очень нравится, мне не нужны твои нотации, поддержка и что ты там ещё хотел сказать. Я не знаю, как это письмо попало к тебе, но это всё дела прошлых дней, — Арсений выхватывает его из чужих рук. Его бесит тот факт, что Стас держит личное на виду, любой может прочесть это письмо. Антон оставил его дома либо же в рюкзаке, но не носил в руках по коридору. Именно по этой причине Арсений врёт, надеясь выкарабкаться. — Кто? Кто этот парень? — Какой парень? — С которым ты встречаешься. Арсений хватает ртом воздух. Вчера он впервые свалился в обморок, почему все считают нужным доводить его до такого состояния? В этот момент к нему приближается Антон. Светловолосый высокий Антон, с руками в карманах, которому не хватает музыки на заднем фоне, чтобы выглядеть ещё более потрясающе. — Антон. Антон Шастун, — Арсений медленно обходит Стаса стороной. — Никому не говори. Мне пора! — Подожди, но… Арсений обнимает опешившего парня, но без фанатизма, не слишком близко. Антон смотрит на него с недоверием и капелькой веселья. — Спасибо, — тихо шепчет Арс. — Я сейчас немного постою и уйду. Он на нас смотрит? — Кто? — тот же самый вопрос из уст Антона звучит мягче, к тому же он кладёт руку ему на плечо. — Стас. Шастун наклоняется, опаляя своим дыханием его ухо: — Так же, как и когда мы целовались. Не знал, что ты любишь делать такое на публике. Арсений краснеет, вцепляясь пальцами в его талию. — Ух, прости, — кривится Антон, обнимая его второй рукой и откровенно потираясь носом об его шею. — Я не думаю о тебе так. Даже если бы тебе нравилось, мы бы сделали что-то подобное. — Ты мне не нравишься, — тихо отвечает ему Арсений. — Кто-то разослал мои письма, и… Подожди, мы бы сделали что?! — Письма? — тем же недовольным тоном вторит ему Антон. — Оно было не одно? — Спасибо, что подыгрываешь. Я правда благодарен, — Арс выпутывается из сплетения рук и поправляет рюкзак, не оборачиваясь. — Он. Тебе. Нравится? — шипит Шастун, недобро поглядывая на Стаса. — Я думал, что… Неважно. Зачем тебе тогда я? — злость уходит, и он звучит как уличный кот, вымаливающий жалость и немного ласки. Он разворачивается, поправляя толстовку. — Какой же ты пиздун, Арс. Арсений не хочет возражать. Ему бы сохранить хоть крупицу достоинства. Первое письмо он обнаружил с утра в почтовом ящике — оно вернулось обратно, потому что тот парень вряд ли посещал лагерь ещё раз. Слава богу, что это была маленькая летняя влюбленность, а не как со Стасом, который пялится ему в спину. Раньше он воспринял бы этот взгляд как подарок судьбы. Антон хватает его за руку и тащит за собой. Поднимает и садит Арсения на подоконник, не обращая внимания на пятиклассников, списывающих домашку с ГДЗ. — Теперь не побегаешь, — он больно бьёт по коленке, и Арс морщится. — Я сделал тебе одолжение, хотя мог сказать правду Шеминову. Что он делает в школе? Что тут за охрана вообще, если всякие разгуливают… — небрежно рассуждает Антон. — Благодарить меня когда будешь? И чем? — Спасибо. Нас бы никто на поле не увидел бы, но спасибо. Извини ещё раз. Надеюсь, Ира тебя уже простила, но я знаю, что она мечтает о специальном наборе маркеров, поэтому… — Арсений стремится скорее побыстрее закончить с дерьмом, в которое погружается каждый день. — Мы расстались. Не напоминай мне о ней. — Уверен, вы скоро сойдётесь, — Арс опирается спиной об окно, и ему становится прохладно. — Вы ругаетесь, потом миритесь. Кто не ревнует, тот не занимается страстным сексом, да? — он улыбается так, будто знает, о чём говорит. — Когда не можете друг без друга, потому что в первый раз сделали это вместе, и теперь не получается отпустить. — Не ожидал от тебя, — Антон кладёт руки по обе стороны от него, и колени Попова упираются ему прямо в причинное место. Арсений не шевелится. — Откуда ты знаешь, что я уже не девственник? — Ну, про вас много слухов ходило, — сглатывает Арс. — И что ты скажешь Стасу? — Не твоя проблема, — он звучит очень беззаботно. — Наверно, правду, но когда пройдет немного времени. — А что если ты ему не скажешь, что притворился? — Что? — Пусть он продолжает думать, что мы пара. Ты повстречаешься со мной, а до Иры дойдёт, что это был последний раз, — Антон подходит ближе, и Арсений шарахается. — Ха-ха, очень смешно. Я… не заинтересован в тебе. Ты нормальный вообще? — Попову кажется, что он прорывается сквозь пелену после долгого кошмара. — Хочешь, чтобы твоя девушка узнала, что ты не только… О боже. Ты что гей? Идиот, конечно, он гей. Натурал бы дал тебе в морду, а не прикрыл бы глаза, наслаждаясь поцелуем. — Больше пансексуал. Или в поиске. Какая разница? — Арсений бледнеет с каждым словом, но Антон выглядит уверенным. — Если ты не хочешь, чтобы он смешал тебя с грязью или ещё чего похуже, то что тебе мешает? Зачем быть с ним, если можно быть со мной? — он переводит дыхание. — Ну, притвориться, что ты со мной. Судя по письму, не такой уж я противный. И лопоухий, и ещё куча причин, почему я не вариант. — Ты не лопоухий, — оправдывается Арсений. Он ведь на самом деле так не считает, наоборот, когда-то он даже мечтал, что в эти уши можно шептать какие-то вещи. Они милые, особенно, когда Антон убирает пряди волос за них. — Тебе действительно стоит поменять век, в котором ты живешь. В девятнадцатом ты бы смог писать письма и слать их почтовыми голубями, танцевать на балах и носить цилиндр. Что там ещё делают — объявляют помолвки? — Шастун кокетничает, это видно невооруженным взглядом. — Приданое собирают, — отшучивается Арсений, вмиг чувствуя себя не так плохо. — Живи мы где-нибудь в Питере, всё было бы по-другому, и то не факт. Тут точно пидором назовут. — А тебе не плевать на чужое мнение? Стал бы я загоняться из-за придурков, — хмурится Антон. — Признания они и в Африке признания, мне пиздец как приятно было, будто я какое-то восьмое чудо света, — он опускает голову, и чёлка закрывает его глаза. — Ты же из этих, актёрских, как у вас там в «Горе от ума» было: а судьи кто... — А судьи кто, за древностью лет, к свободной жизни их вражда непримирима. Сужденья черпают из забыты́х газет Времен Очаковских и покоренья Крыма; всегда готовые к журьбе, поют всё песнь одну и ту же, не замечая об себе: что старее, то хуже, — цитирует Арсений, и Антон поднимает голову. — Вот они смогут наизусть монологи рассказывать? — округляет глаза Антон, как будто доказал сложнейшую теорему по геометрии и теперь восхищенно смотрит на исписанную доску. — Гордись, у тебя способности повыше тех, кто осуждает то, чего не понимает, — Арсений не ожидал, что он скажет такие умные слова и вытерпит Грибоедова до конца. — Я бы на твоём месте Стасу не говорил бы, он не выглядит надёжным. Но… ты согласен, да? — Антон- — Да? — с готовностью реагирует Шаст. — Какая тебе выгода с этого? — Я же сказал, мне от Кузнецовой бы свалить. Последние мозги мне вытра… зае… съела. И не подавилась. У неё точно кто-то есть, но за юбку обратно оттаскивать не собираюсь, а доступно объясню, что у меня уже есть любовник, и мне по барабану фиолетово, чё она с этой инфой будет делать. — Добиваться тебя обратно будет, — хихикает Арс. — Ты хочешь вызвать ревность? — Думаешь, тебя увидит и в панику ударится? — оценивающе тянет Антон и придвигает руку ближе к его бедру. — Прости, но я всё-таки вынужден отказаться, — прижимает к себе рюкзак Арсений, скрывая то, что может выдать его крайнюю заинтересованность этим действием. — Она меня вместе с тобой убьёт, а потом разнесёт слухи по всей школе. — Ну, вдруг передумаешь, — отодвигается Антон, вздыхая. — Ты мне на сообщение не ответил, что у тебя сейчас с машиной?..