Твои чувства – мои чувства

Музыка бьёт глухим молотом по барабанным перепонкам, басы отдаются быстром ритмом в грудной клетке — или это было сердце?..    Ви ничего не слышит: вместо музыки — шороховатый шум, вместо Джонни — пульсирующая кровь в ушах. Ривер ведёт сквозь толпу к лифту, крепко держа за предплечье.    Ви не совсем осознаёт, как оказывается наверху, его отрезвляет, приводит в себя холодный ночной ветер, бьющий в лицо.    Губы Ривера обжигают, пьянят… От запаха чужого одеколона в груди все сжимается, и телу Винса, вроде как, хорошо, но он отталкивает от себя мужчину, смотря прямо в глаза больше с досадой, чем со злостью.    — Прости, — еле выдавливает Ви, уже направляясь к лифту, — я люблю другого. А тебе… тебе надо разобраться в себе, Ривер.    Путь до дома проходит сквозь осознание Ви, как вода сквозь пальцы. Он приходит в себя, лишь стоя у двери собственной квартиры.    — Может, уже войдёшь? — Ви вздрагивает от голоса в собственной голове.    Наёмник чувствует небольшое облегчение, когда в чужой фразе не слышится злости или раздражения. Он наконец поднимает глаза с носков своих ботинок и смотрит прямо в тёмно-карие глаза. Лицо энграммы, по обыкновению переливавшееся помехами, было спокойно, во взгляде читалось какое-то наивное любопытство.    Ви больно резко отворачивается от него, заходит в квартиру и застаёт Джонни, уже сидящим на диване. Он гладит кошку и Ви на мгновение кажется, что животное чувствует его прикосновения.    — Ну и как оно? — Джонни замирает, говоря вполголоса. — С Ривером.    — О, Боже, — обреченно взвыл Винсент, направляясь в ванную, где перед ним уже стоял Джонни. — Святая Мария!    — Не угадал, — усмехается Сильверхенд, — каким ты у нас стал верующим за этот день.    — Что ты хочешь услышать? Зачем мне вообще что-то говорить, ты ведь сидишь в моей голове!    — Потому что только в разговоре человек может все объяснить второму человеку.    — Что тут объяснять? Да, когда-то он мне нравился, да, когда-то я, может, и хотел чего-то с ним, но он меня отрезал и, да, было неприятно, может, даже больно, но это БЫ-ЛО. А сейчас этого нет.    — Ага, — Джонни заухмылялся, и Ви словил себя на мысли, что хочет врезать ему. — Там ты сказал, — он сделал вид, что дословно вспоминает сказанное наёмником на крыше, — что сейчас лю-бишь другого. Речь о..?    — Джефферсоне Паралесе, конечно, — начал язвить Ви. — Ты не знал? У нас с ним тайный роман уже два года.    Джонни закатил глаза, громко цокнув языком.    — Зачем дурачком прикидываешься, Джонни? Ты ведь прекрасно знаешь, о ком речь! Зачем..?    — Затем, что я хочу это услышать, Ви! — энграмма схватила Винса за плечи, нависая над ним. — У меня было столько интрижек, тебе представить сложно, — теперь наступила очередь Ви закатывать глаза, — только вот, хоть мы и ебались, целовались и прочее, до сих пор никто не говорил мне, что…    Он осёкся, опустил глаза, попытался отстраниться, но Ви удержал его пальцами за локоть.        — Тебе никогда не говорили, — Ви едва шевелит губами, — что любят тебя?    — М, забудь, — фыркает Джонни, пытаясь вывернуться из чужой хватки (что весьма странно выглядело с учетом осознания того, что у него нет тела).    — Джонни, — голос тверже чем сталь, — посмотри на меня, — наёмник поворачивает призрачное лицо к себе, держа пальцами за подбородок, покрытый щетиной.    Сильверхенд снова смотрит из-под опущенных век. Винс снова готов выть от этого взгляда. Сейчас, когда Джонни с таким грустным доверием смотрит на него, когда так замирает прямо у него в руках, Ви посещает совершенно опьяняющая мысль: он, правда, приручил Сильверхенда.    — Я люблю тебя.    Джонни замирает окончательно, по его проекции пробегает одна за другой волны помех, Ви на мгновение кажется, что он сломал энграмму, и та больше не отвиснет, но карие глаза, бегающие по лицу напротив, выдают все, как есть.    — Ты..?    — Люблю тебя, — снова повторяет Ви, притягивая Сильверхенда за шею и шепчет на ухо: — Я. Тебя. Люблю.    По Джонни прошлась еще одна волна помех. Он выглядел до нереального сбитым с толку, удивленным и застигнутым врасплох такой искренностью наёмника.    — Ты просто невообразимый придурок… Как вообще возможно полюбить кого-то в моем роде? Биочип тебе совсем мозги поплавил…    — Мог бы просто сказать: «Я тебя тоже», — хмыкает Ви и пожимает плечами.    Лицо Ви тут же оказывается между ладонями Сильверхенда. Джонни в этот раз целует с такой мягкостью, что у Винса в груди щемит и глаза начинают слезиться. Энграмма ведёт их в комнату для хранения оружия и Ви этому удивляется, но лишь на секунду: секс в оружейной — весьма в духе Сильверхенда. Стоило этой мысли проскочить, как живот полоснуло жаром, а ноги почувствовали нетвердость почвы.    Чертежи и инструменты, лежащие рядом, с шумом валятся на пол, когда Ви вскарабкивается на стол.    — Как предпочитаешь: нежно или горячо? — казалось какие-то границы смущения вовсе не существовали для Сильверхенда.    — Предпочитаю так, как это хочешь сделать ты, — а вот у Ви голос давал петуха, иногда предательски вздрагивая.    — Значит, все и сразу.    Ви хотелось спросить, что и как тот собирается делать. Все-таки они находились в весьма необычной для таких дел ситуации. Однако через секунду эти вопросы отпали: оптика высвечивала очередной сбой в чипе — наёмник снова чувствовал прикосновения чужих рук гораздо больше, чем просто реально. Они словно маленькие разряды тока впивались в кожу, разбегались по всему телу импульсами.    Стон с рваным выдохом вырвался из их губ одновременно и звучал очень похоже. Они посмотрели друг на друга осознанно в последний раз, после этого граница реальности стерлась до безумной безупречности.    Ви плохо помнил, как остался без одежды (наверняка, тут постарался призрак), но он очень четко помнил, как его словно стряхнуло с поверхности стола, помнил, как Сильверхенд впился в шею, а потом резко развернул и положил на столешницу грудью, зажав руки над головой.    Было сложно сказать, происходит ли все слишком быстро или Ви просто потерял счет времени. Он не видел себя, но был уверен, что выглядит наипошлейшим образом: оттопыривающий задницу, краснощекий, тяжело дышащий, а главное желанный. Желанный призраком, сидящим в его собственной голове. Черт побери, какое же безумие!    — Хэй, Винс, — от этого сокращения бегут мурашки по коже, — расслабься-ка на часик, мне нужны твои руки.    — В каком..? — в следующую же секунду у Ви срывается голос на полувскрик. Он не чувствует своих рук, но чувствует их касания: ладони проходятся по грудным мышцам, пальцами задевают соски, оглаживают бока.    — Винс, — он чувствует горячее дыхание у шеи: черт, он точно свихнулся, — скажи-ка, зачем ты повесил зеркало во весь рост в оружейной?        — Что? — перед глазами плыло, но стоило понять, к чему клонит Сильверхенд, как Ви словно кипятком окатило.    Джонни усадил тело Ви на столешницу, развернув лицом к тому самому зеркалу.    — Джонни… не..!    То, как Ви краснел до этого, уже казалось парню верхом смущения, но, как оказалось, с Сильверхендом подобное смущение было детским лепетом, потому что сейчас наёмнику казалось, что он умрет на месте от неловкости. Ви смотрел на собственное отражение и пытался вспомнить, как дышать: перед его глазами был как будто не он, кто-то другой, кто-то до смерти возбужденный и развратный; с покрасневшей от макушки до плеч кожей, со стекающей по подбородку слюной, со сведенными плотно коленями, поднятыми к подбородку.    Хуже стало, когда Ви понял, что раздвигает перед зеркалом ноги, точнее их ему раздвигают.    — Нет, Винс, — шепчет энграмма, — не отводи взгляд, смотри. Я ведь тоже вижу твоими глазами, я хочу видеть.    Ви трясет, но он бессилен: против инстинктов, против этого возбуждения и желания, против Сильверхенда. Он возвращает глаза к зеркалу, медленно осматривает себя с ног до головы, задерживается глазами между ног. С члена уже давно течет, и сказать, что Ви очень ждет каких-либо действий со стороны Джонни — ничего не сказать.    Энграмма отражается сидящей за спиной наёмника, Винсент видит его лицо, видит, как он смотрит на его тело, и парню кажется, еще немного и он кончит только лишь от этого взгляда.    — Блять, какой же ты все-таки горячий, — смеется хрипло Джонни, продолжая ласкать руками Винса его тело. — Главное: не отрывай глаз.    Одна ладонь гладит внутреннюю часть бедра, вторая ласкает грудь, щипает соски. Сложно было сказать, действительно ли Ви так громко стонал или ему казалось? Или это в оружейной такая акустика? Он не понимал, но со стопроцентной уверенностью мог сказать, что Джонни от этого в восторге.    Когда отражение рук оказались совсем близко к самой интимной зоне, Ви чуть ли не всхлипнул, от предвкушения прикосновений уже давно трясло. Был достаточно обоснованный страх кончить, едва руки коснутся члена, но, когда это все же произошло, что Джонни, что Винс оценили выдержку наемника, так как этого не случилось. Сначала пальцы прошлись по всей длине, как бы оценивая размер, а после сомкнулись кольцом у основания. Когда было завершено первое движение ладони вверх-вниз, Ви, кажется, перестал дышать, захлебнувшись собственным стоном.    С каждым новым движением жар в животе разрастался, приливая все ниже.    — Джонни… — Ви казалось, что эти карие глаза с огоньком были повсюду: они съедали его живьём, желали завладеть им полностью, не оставив и шанса на отступление. — Джонни… ещё, пожалуйста, ещё!..    В комнате уже давно не осталось воздуха, здесь было так жарко, что Ви казалось, что зеркало должно было запотеть, но этого не случалось, и он все еще видел все до безумия ясно и четко.    Все тело пылало, на каждом сантиметре кожи чувствовались прикосновения горячих рук.    — Я сейчас..! — последний толчок в ладонь и Ви накрывает удовольствием, граничащим с сумасшествием, как и его любовь к Джонни, как и все чувства, с ним связанные.    — Только не отключайся, Винс, — слышится голос Джонни в максимально низком тембре.    — Я сейчас… ммм, — у Ви язык заплетается. Тело снова полностью его, он чувствует вязко-липкую жидкость на пальцах и животе.    Веки вот-вот закроются, а сам Ви упадет в сон после такого бурного захода. Все-таки, как он и думал, с Сильверхендом никто и ни в чем не мог сравниться…    Наёмник кое-как добирается до душа, смывает полупрохладной водой с себя все следы их небольшой шалости.    Ви смутно помнит, как именно доковылял до кровати. Постель, если честно, показалось райски мягкой после оружейного стола, и все тело с благоговением оценило то, что Ви наконец добрался до постели.    — И как оно? — ухмыляется Джонни (Ви из-под закрытых век этого не видит, но знает, что это так).    — М-м-м, — это все, на что хватает наёмника, и Джонни не остается ничего кроме как рассмеяться.        — Ладно уж, отдыхай, пока я не начал думать о втором заходе.    — Придурок, — мямлит Ви.    — От придурка слышу, — фыркает энграмма, обнимая Винсента. — Хэй, Винс, — Джонни какое-то время молчит, — я тебя тоже.    Ви только улыбается краем губ, молчит, боясь спугнуть момент и всю нежность, его пропитавшую.    На душе спокойно и хорошо.    Биочип больше не выдает сообщений о сбое.    За окном начинает светать, и Ви, находясь на грани сна и реальности, наконец всем сердцем верит, что с этого утра и до конца, у них с Джонни все будет хорошо… Как бы все не закончилось, они будут вместе.