С новым годом

— Точно не будешь? — Беннетт щурится и смотрит на Феликса — Сам свою отраву кури, мне лёгкие дороже. Беннетт пожимает плечами и делает ещё одну затяжку. Для середины зимы он одет неприлично легко — осенняя куртка, под которой дай бог есть что-то кроме футболки и кеды, уже все в снегу из-за тропинок, которые никто не чистит. Феликс же напротив собрался как на Северный полюс, Бен еле отговорил его от болоневых штанов. — Ну и зачем ты меня вытащил, смотреть, как ты жизнь свою сокращаешь? На упаковке же написано: «слепота». Ты правда готов променять свои глаза на вонючий дым? Беннетт в ответ на очередные нравоучения Феликса закатывает глаза, но сигарету тушит. И кидает в снег, из-за чего получает ещё один осуждающий взгляд юноши. — Ради такой красоты, как ты, упаковки со «слепотой» брать не буду, — парень ухмыляется и смотрит на красного Феликса, закрывающего лицо шарфом. И всё-таки он очень смешной, когда пытается быть серьёзным. Тем смешнее прерывать его комплиментами или грязными словечками, особенно сказанными в людных местах. Беннетт небрежно поправляет волосы, которые по ощущению холоднее его самого, — Да ладно тебе! Пойдём, покажу кое-что. Феликс чувствует, что эти слова не предвещают ничего хорошего, но идёт за парнем. Беннетт по дороге пытается взять его за руку, но Феликс так грозно смотрит, что юноша откладывает это до нужного момента. Как говорится, не всё сразу. Феликс идёт угрюмый, он плохо переносит морозы. Зимой он обычно запирается в своей комнате и пережидает холода под пледом и с ноутбуком для учёбы. Беннетт старается его в это время не тревожить, потому что состояние у учёного будет как у злого чихуахуа. Да и выглядеть он будет также — взъерошенный и угрожающий, но особого вреда не несущий. Но в этом году Феликсу особенно плохо, ведь зима выдалась на редкость холодная, и даже 31 декабря было со снегом, а не в виде грязных луж, как обычно. Хотя учёный предпочёл бы лужи, ведь тогда Беннетт не потащил бы его на улицу со словами об «очень романтичном снегопаде, который Феликс обязан увидеть вживую, а не через окно». Учёный никогда не понимал это всеобщее волнение относительно Нового года, закупку продуктов и украшение квартиры. И если к последнему его приучил Беннетт, который весь этот хаос обожал и всегда в нём участвовал, то первые два Феликс расценивал как бессмысленную трату времени и денег. — Долго нам ещё? — Да уже почти пришли, — Беннетт нервно осматривается. — Ты так последние полчаса говоришь, а мы всё ходим по каким-то трущобам. Честно, даже по моим скромным меркам, не очень романтично. — Да ну сейчас всё будет, боже, имей терпение. Во, этот дом я помню! — Он ровно такой же, как все остальные. — Ничего ты не понимаешь, — недовольно фыркает Беннетт и тянет Феликса за руку, а точнее — за варежку, — Пойдём быстрее, салют пропустим. — Салют? Ты издеваешься? Беннетт закатывает глаза, порядком устав от претензий Феликса, который к тому же из-за кучи слоёв одежды медленно идёт, берёт его на руки и бежит через сугробы. — Беннетт! Беннетт, ты идиот? Ты что творишь? Отпусти меня! — Бен не обращает внимания на крики парня, ему нужно доставить их к салютам. Это был его план по красивой встрече Нового года: поцеловаться под салюты у ёлки в центре города. Времени остаётся совсем немного и, как назло, парень спотыкается и кубарем летит в сугроб, и Феликс, соответственно, с ним. Оба лежат в снегу, помятые, и Беннетт понимает, что им уже не успеть. Голова парня разочарованно опускается и он зарывается поглубже в снег, несмотря на холод, обжигающий лицо и тело. Феликс видит грустного Бена и ложится рядом, окликая парня. — Беннетт. Беннетт, вставай. Это не конец света. — Дурак, ты не понимаешь! Это был мой план, я его очень долго планировал, представлял, как это будет! Что мы встанем у ёлки, куранты пробьют 12, мы поцелуемся, обнимемся, ты улыбнёшься… Феликс хмурится и выразительно смотрит на юношу, но ничего не говорит. — Салюты видно и отсюда. Не понимаю твоих страданий. — Тут некрасиво, да и время уже без минуты полночь. Эх. — Ну так что нам мешает? После этих слов Феликс хватает Беннетта и целует в губы, гладя его щёки. Варежки колкие, но Беннетт потерпит, потому что нет ничего приятнее губ его парня. Он обнимает Хониккера и они лежат в снегу под хлопки от салютов и многочисленные цветные ленты, падающие вниз после фейерверка. — С новым годом, дурачок, — ласково шепчет Феликс. Беннетт глупо улыбается. — С новым годом.