Контекст (рабочее название)

- Здрасьте! Можно? Эрик удивленно хлопает глазами: наткнуться в шесть утра на пороге своей спальни на надоедливого пацана он никак не ожидал. Вечер из-за продолжительных тренировок был дряным, ночь – тяжелой и бессонной, и теперь, когда он думал по привычке разобраться со своими мыслями во время долгой пробежки и, может, хорошей тренировки, на него выжидающе смотрят серые глаза Питера. - Ты разве не должен быть дома? – для проформы спрашивает Эрик. - Можно? Мужчина сторонится и пропускает мальчишку внутрь. Тот ведет себя необычно: не сыплет вопросами и фактами, не дергается, не меняет позу раз в полсекунды... Странно. - Что-то случилось? - Да, вроде того, - Питер мнется, зажимая что-то в руках, и не торопится отвечать. - Присядешь? – спрашивает Эрик, указывая на кресло возле кровати. Они садятся, Леншерр за неимением второго кресла или хотя бы стула занимает изножие кровати. Они молчат. - Питер? - Вы не догадались, да? – с какой-то непонятной надеждой спрашивает подросток, продолжая мять принесенное в руках. Вблизи Эрик замечает, что это какой-то листок, конверт и маленькая карточка. - О чем я должен был догадаться? Мальчишка хмыкает, теребит серебристо-серые волосы на затылке и резко протягивает ему карточку, зажмуриваясь. Карточка оказывается поллароидным снимком приятной женщины в модном сейчас комбинезоне, надетом поверх водолазки. Каштановые волосы убраны под цветной ободок, а выражение лица толком не разобрать – снимок смазан, – но заметно, что она улыбается. Эрик поднимает глаза на парня, который настороженно наблюдает за ним одним глазом, держа второй так же закрытым. - Это моя мама. Ее зовут Магда. Мужчина кивает, все еще не понимая, в чем дело, и получает еще один снимок. - А это я вас снял в коридоре, - и уже оба серых глаза внимательно смотрят на него. Ничего неожиданного он не видит. Второй снимок – это портретное фото так же смазанного лица самого Эрика, но он, в отличие от женщины, хорошо узнаваем. - Ты фотографируешь людей на своей скорости, а фото все равно получаются? – он пытается нащупать причину, приведшую отправленного домой на каникулы студента к его дверям. – Мы знаем, что ты можешь ускорять предметы по желанию, Питер. Твой плеер работает исправно. Это было очевидно. Парень мотает головой так быстро, что его начинает мутить. - Точно не догадались. - О чем, черт побери, я должен догадаться? – Эрик начинает закипать. - Помните, я говорил, что мама когда-то знала парня, который управлял металлом? Мужчина кивает, все еще не слишком понимая, к чему он ведет. Схожая мутация – это редкость, но, насколько ему известно, мать Питера родом откуда-то из восточной Европы. Есть же у них два телепата, значит, такое случается. Да и Леншерр, строго говоря, управляет не металлом, а магнитными полями... Питер протягивает ему конверт и листок бумаги, и его руки остаются пустыми. - Это вам. Эрик берет в руки очевидно вскрытый конверт и, с мимолетным укором глядя на напряженного пацана, вынимает из него несколько листков. Это выписки из нескольких документов, он не слишком понимает связь: такими вещами занимается Эмма, но он может при случае их передать. Возможно, Питер просто отдал это первому встреченному взрослому, но почему тогда... Он бросает взгляд на листок и застывает. Это письмо – скорее записка, - и оно адресовано ему лично. Он пробегает глазами незамысловатый текст, тянется за документами из конверта, перечитывает. Смотрит на фотографии, берет в руки свою собственную, вертит в пальцах. Снова проглядывает глазами письмо, снова смотрит на выписку из свидетельства о рождении Питера Максимова с прочерком в графе «отец». Поднимает ошалелый взгляд на мальчишку. - Привет, пап. Они говорят. Неловко и осторожно, с большими паузами – в основном это вина Эрика, – но говорят. Естественно, он пропускает пробежку и даже завтрак. - Я понятия не имею, как быть отцом, - признается он четырнадцатилетнему мальчишке. Чарльз точно знал бы, что сказать в такой ситуации. Он бы пошел к нему посоветоваться, но не бросить Питера одного после такого признания догадывается даже Эрик. - Я не очень хороший сын, - фыркает успевший расслабиться Питер, и Леншерр думает, что эта тайна очень давила на подростка. Магда в письме просила присмотреть за малолетним клептоманом, но не искать встречи с ней. Как хорошо, что он не был в составе той группы, что отправилась в их дом из-за приглашения мальчишки в школу. Он, честно говоря, не слишком хотел ее видеть: она была единственной женщиной, с которой он провел больше одной ночи – не считая Эммы, - и часто жалел, что открылся ей. - Ты можешь приходить сюда, - ничего компрометирующего в его спальне все равно не происходит. – Если захочешь. - Шутишь? Это здорово! Расскажи о себе, пап. «Пап». Отец, вот кто он теперь. Даже если бы он и обдумывал возможность тихо исчезнуть из школы Ксавьера, то теперь он не мог. Не после этого «пап», сказанного с такой надеждой. Он рассказывает. Как безответственный взрослый, он рассказывает подростку все без прикрас, не уходя в детали, но и не скрывая своего прошлого. Родители и почти стершийся из памяти дом, концлагерь, Шоу, поиски по всему миру, во время которых встретил его мать, Чарльз, Куба, Братство... Множество смертей, которые он оставляет за собой и никогда не сожалеет о сделанном. Он замирает, когда в его грудь утыкается серебристо-серая голова, а маленькие руки обхватывают поверх его плеч. - Ничего, пап, - шепчет ему в кофту расстроганный парнишка, внезапно повысивший свою ценность почти до небес, - теперь все хорошо. Ты тут и я тут, все хорошо. Эрик хмыкает и запускает руку в растрепанные серебристые волосы. Как будто его жизнь когда-либо была настолько простой, чтобы однозначно сказать «все хорошо». Но он постарается: в список тех, для кого он все это делает, сегодня добавился еще один человек.

***

- Эрик? – доносится из-за двери обеспокоенный голос Чарльза. – Что-то случилось? Они договаривались снова сыграть в шахматы сегодня вечером, но он не пришел. Леншерр даже не может винить себя за это: после половины дня, проведенных с Питером в попытках хоть немного определить, как вести себя дальше и куда двигаться, он уже был вымотан. После ланча он думал немного разгрузить мысли с посильной помощью Эммы, но оставил эту мысль – секс и мысли об уже свершившемся отцовстве несовместимы, пожалуй, настолько, чтобы он задумался поставить их связь на паузу. - Эрик? – стук в дверь повторился. Мужчина вздохнул и отпер дверь взмахом руки. Щелчок замка послужил достаточным сигналом, и телепат просочился в его комнату спустя каких-то пару секунд. - Что-то случилось? – удивленно спросил Ксавьер, разглядывая летающие по комнате металлические предметы обстановки. Эрик не ответил, вовсе никак не отреагировал, только кивнул Чарльзу на застеленную постель, предлагая присесть. Сам он продолжал продавливать сидение кресла, в котором утром сидел Питер... сын. Возможно, придется притащить сюда хотя бы стул – обстановка пустовата, а размер комнаты вполне позволяет развернуться с куда большими излишествами. Чарльз окинул подозрительным взглядом убранство комнаты, задержался на стоящей на прикроватном столике полупустой бутылке джина и аккуратно присел на постель. Он чуть поерзал и, наклонившись, тронул Эрика за колено. - Поделишься? – Леншерр дернул плечом и, решившись, потянулся к тумбочке. Пока Чарльз изучал переданные утром Питером бумаги и фотокарточки, он снова приложился к бутылке. В конце концов, он все равно должен будет рассказать Чарльзу – может, тот даст ему хороший совет. Судя по лицу Ксавьера, на совет тот пока был не способен. Телепат отобрал у него бутылку и тоже сделал глоток, встряхнувшись всем телом. - Как давно ты узнал? - Утром, - флегматично ответил Эрик. - Это пришло по почте? - Он передал мне это лично, - Чарльз выглядит так, будто борется с собой, чтобы не засыпать его тонной вопросов. – Потом мы разговаривали. - Друг мой, это... несколько, неожиданно, - очевидно, мужчина справляется с первым порывом учинить ему допрос. – Я могу тебя поздравить? - Не знаю, - он запускает руку в волосы на затылке, опустив голову почти к коленям. – Чарльз, я никогда не думал о детях, но получить такие новости... это слишком. Ксавьер понимающе хмыкает и легко хлопает его по плечу, выражая молчаливую поддержку. Как ни странно, это помогает – Эрик больше не чувствует себя одиноким в этом... В этой ситуации. - Он ужасно раздражающий, - мужчина поднимается, устраиваясь на кресле более конвенциональным образом, и смотрит в участливые синие глаза. – Он меня бесит. - Ты меня бесишь, - отвечает Чарльз похожим тоном, - но я все равно тебя люблю. Это заявление сбивает с толку, и Эрик мотает головой, обещая себе вернуться к чарльзовым «я тебя люблю» в другой день. Сейчас очень важно продолжить жаловаться. - Он ужасный. Надоедливый. Везде сует свой нос, - телепат кивает на каждое его утверждение, не скрывая растущей на его лице ухмылки. – Клептоман. Не имеет никакого понятия о личном пространстве. - Мечта, а не ребенок, - фыркают с кровати. - Он постоянно пакостит, а потом сбегает! Как я буду его воспитывать?! – он снова делает глоток из бутылки, не отрывая растерянного взгляда от лица друга. - Зная тебя – матом, - Чарльз смеется, глядя на его возмущенное лицо. – Так и представляю тебя тогда на поле, с помадой на губах и криком «что за ебаные дети»! - Что за ебаные дети, - фыркает Эрик и сам смеется. – Пожалуй, это может сработать. Мелкий поганец вскрыл мою почту! - Эрик, ему четырнадцать и он буквально в состоянии сбежать от любой проблемы. Тем более, судя по этому, - Чарльз машет зажатыми в руке фотокарточками, - он первый обо всем догадался. - Хорошо хоть его мать не пытается навязать мне совместную опеку, - бормочет Леншерр. - Ты любил ее? – голос Ксавьера кажется неожиданно ломким. - Магду? Нет... – он откидывается на спинку кресла, вспоминая. – Мы провели почти две недели вместе, в одном городке в Румынии. Я всегда жалел, что открылся ей – в этом не было никакого смысла, но мне казалось, что мне станет легче, если я скажу кому-то, кого не собираюсь убивать. - Не стало? - Нет. Они недолго молчат, размышляя каждый о своем. - Ты будешь рассказывать остальным? – спрашивает Чарльз, его тон все такой же неуверенный, будто он прячет за этим вопросом другой, похожий. Эрик ставит очередную мысленную пометку подумать об этом позже. - Учитывая, как ему нравится называть меня «папой», это неизбежно всплывет, - он разводит руками, осознавая, что сам предпочел бы держать это в секрете какое-то время. - Ты будешь хорошим отцом, - говорит ему Чарльз. - Не знаю... Ему вдруг вспоминается один из разговоров, проведенный в столовой с видом на закат. - Шоу научил нас с вами кое-чему, герр Леншерр. Эстер смотрит на него прямо, и это намек: он знает ее мало, но достаточно, чтобы это определить. «Герр Леншерр» - для разговора между двумя взрослыми мутантами; не те темы, что могут обсудить коллеги за чашечкой кофе. С другой стороны, упомянув Шоу после стольких лет, она могла и не утруждаться дополнительным контекстом. - Это был хороший урок, и мы оба его выучили, я это вижу. Преподавательские методы Себастьяна, - то, как легко она называет его имя, заставляет Эрика вздрогнуть, напоминая, кто сидит перед ним на самом деле, - заслуживают куда менее легкой смерти, чем была ему дарована, но это был чертовски хороший урок. - О чем вы, миз Зульберг? - он принимает отведенную ему роль. - Способности стагнируют, если их не развивать, - она покачивает чашку в руке, глядя на поднимающуюся взвесь заварки. – Необходимы постоянные, изнурительные тренировки почти на грани возможностей, чтобы по-настоящему подчинить себе свою силу. - Вы соблюдаете это правило? – Леншерр интересуется из простой вежливости, тема не слишком ему приятна. Она хмыкает, глядя на него поверх края из тонкого фарфора. - Весь мир стагнирует, пока мы становимся сильнее, - вместо прямого ответа говорит она. - В таком случае стоит обучить этому студентов. - Им не хватит самодисциплины, - женщина качает головой, вглядываясь куда-то в линию скрытого парковыми деревьями горизонта. – А заставлять их так, как это делали с нами... Признаться честно, герр Леншерр, мне не хватит мотивации. Вопрос о том, хватит ли ей внутренней жестокости, он не задает. Возможно, ему стоит найти в себе силы и объяснить идею Эстер своему сыну. Ему не хватит жестокости – не для Питера, - но должно хватить мотивации и терпения. Тем, что мальчишка в восторге от него, можно и нужно пользоваться для его собственного блага. - О чем ты задумался? – Чарльз напоминает о себе. - О вопросах мотивации, - хмыкает Эрик. – Думаю, мне стоит позаниматься с ним дополнительно. - Это может быть хорошим началом, - кивает ему Ксавьер. Они допивают джин, говоря о ничего не значащих вещах – слишком много потрясений за день – и расходятся непривычно рано.