Комната Теодора

      Косой переулок кишел людьми. Маленькие дети ныли и прилипали то к одному прилавку, то к другому, завороженные волшебными предметами, раздраженные родители отдергивали их, причитая, что времени совсем в обрез, и стремительно шли в самые разные стороны, таща за собой неугомонных существ, таких далеких от понимания Гермионы Грейнджер. Причиной суматохи являлся приближающийся сентябрь и начало учебного года.       Попытки Гермионы не столкнуться с кем-нибудь из них не имели успеха. Более того, ее испачкали мороженым. Гермиону лишь утешила мысль, что ребенок, смотрящий на свое лакомство, как на ценнейший предмет, пострадал не меньше ее – сливочный шарик с запахом вишни плюхнулся на землю и вскоре был растоптан множеством ног.       В Косом переулке Гермиона находилась, преследуя всего две цели: ей нужно было купить летучий порох и зайти к Полумне Лавгуд, ныне Поттер, в её лавку целебных трав. За летучим порохом ей пришлось отстоять немалую очередь, а вот лавка под названием Пандора была совершенно пуста. Хотя Гермиона и желала своей подруге процветания в бизнесе, тишина и свободное пространство несказанно обрадовали её. — Ты пришла, Гермиона, — Луна поприветствовала Гермиону легкой улыбкой. — Пополняю запасы. Как идут дела? — Вполне хорошо. Тебе как обычно? Гарри, кстати, тоже тут.       Гермиона кивнула и Гарри, видимо, услышав свое имя, выглянул из-за двери позади прилавка, держа в руках небольшую коробку.       На нем уже была форма аврора, как и на Гермионе. — Как себя чувствуешь? — сказал Гарри, стряхивая с мантии пыль. Он теперь спрашивал об этом каждое утро вместо обычного приветствия. — Отлично, — немного раздраженно ответила Гермиона и забрала у Луны два бумажных пакетика, оставив минутой позже на прилавке четыре сикля. — До встречи, Луна.       Гермиона махнула Гарри, улыбнулась его жене еще раз и снова оказалась в уличной суматохе. — Гермиона, подожди. Нам же в одну сторону, — Гарри выскочил из лавки в след за ней. — Прости, я думала, что у тебя остались дела с Луной. — Нет, мы можем пойти вместе.       Друзья продирались сквозь толпу в молчании. И даже оказавшись в холле у Тома, они продолжали хранить молчание. Когда Гермиона бросила в камин летучий порох и произнесла «Министерство Магии», Гарри вдруг начал: — Ты злишься на меня? — Почему я должна злиться на тебя? Немного помедлив, Гарри ответил: — Потому что мы больше не напарники. — Гарри, действие летучего пороха сейчас закончится. Давай поговорим на той стороне.       Гермиона совсем не хотела говорить об этом. И вступая в камин плечом к плечу с Гарри, она надеялась, что за эти несколько секунд аппарации она придумает убедительный ответ, который заставит друга раз и навсегда закрыть эту тему.       Но чуда не случилось. Стоя уже в атриуме Министерства Магии, Гарри выжидающе на нее смотрел, а она смогла только выдать: — Я не злюсь на тебя. — А мне кажется, что злишься. — Вот теперь я чувствую, что действительно начинаю. Перестань, Гарри. Это было решение Уильямсона. И меня не было на работе целых два месяца. — Ты правда не злишься? — Если ты еще раз меня об этом спросишь, я тебя ударю.       Гарри продолжал на нее проницательно смотреть, словно ожидая, что Гермиона вот-вот расколется, но она закатила глаза и направилась в сторону лифтов, попутно здороваясь с знакомыми министерскими работниками.       Злилась ли она на Гарри? Да, хотя и понимала, что не должна.       Два месяца назад в ходе операции, Гермиона получила серьезное ранение, столкнувшись с опасным артефактом, продырявившим едва ли не половину её живота. Целый месяц она пролежала в Мунго, а затем месяц безвылазно сидела в доме родителей, под их строгим контролем и была временно отстранена от дел Аврората.       Гарри, её напарник уже восьмой год, продолжил работу, но уже в качестве напарника Драко Малфоя. И хотя поначалу Гермиона верила, что это всего лишь необходимость, через некоторое время обнаружилось, что в паре с Малфоем ее другу очень даже комфортно, и вскоре опасения Гермионы оправдались: старый дуэт развалился. Возможно, навсегда.       Слова Гарри о том, что с Малфоем он почему-то более эффективен в работе и ему бы хотелось продолжить свой небольшой эксперимент, показались Гермионе жалким оправданием.       Самым неприятным в истории был только профессионализм Поттера, которому Гермионе следовало бы поучиться. Но, если на чистоту, плевать ей было бы на профессионализм, окажись Гарри, а не она, в похожей ситуации.       Вернувшись около недели назад на работу, Гермиона, впрочем, должна была столкнуться не только с «предательством» лучшего друга, но и с совершенно несправедливым решением начальства, выраженным в вежливых словах: — Грейнджер, твое стремление к работе похвально, но нельзя в это нырять так сразу. Лучше займись своими старыми отчетами, приведи их в порядок. За одно и себя.       И вот уже неделю с лишним она, согнув позвоночник в три погибели, «приводила в порядок» свои отчеты по операциям, соседствуя с Анджелиной Джонс, любившей потрепать Гермионе нервы при любом удобном случае.       Гарри снова догнал её в самый последний момент, когда двери битком набитого лифта уже закрывались. — Травы помогают тебе? — спросил он, игнорируя как минимум трех людей, стоящих между ними. — Я пью их только потому что от меня требуют. — Я знаю, — сказал Гарри и улыбнулся, смотря на нее так, будто они обсуждали свой старый секрет, неизвестный никому.       Однако Гермиона не могла не подумать с язвительной подоплекой о том, что её лучший друг теперь, вероятно, делит секреты с Драко Малфоем и смотрит на него с хитрецой в улыбке, вместо нее. Как бы маловероятно это не звучало, эта мысль ее задела. — Здравствуй, высококвалифицированный аврор Грейнджер, — Анджелина подскочила, выдвигая стул для Гермионы, стоило ей подойти к рабочему столу. С её лица не сходило лукавое выражение, появляющееся всякий раз, как только Гермиона оказывалась в пределах её видимости. — Заткнись.       По какой-то «счастливой» случайности именно Анджелина оказалась неподалеку, когда Гермиона на эмоциях доказывала Уильямсону, их начальнику, что она уже оправилась от травмы и готова приступить к заданиям. Она, в конце-то концов, была высококвалифицированным аврором.       И что ей стоило не говорить эту фразу?       Гермиона села за стол уже чувствуя усталость и выудила из стопки очередной отчёт, подлежащий исправлению. Увидев свой чудаковатый почерк, являющийся следствием спешки, она зажмурилась и схватилась за виски. — Лучше так, чем остаться совсем без работы, — пробурчала она и приступила. «Артефакт был изъят и передан в Отдел Тайн, главе невыразимцев…» Хлоп! »… главе невыразимцев Ходжкинсу. Защита артефакта входит в юрисдикцию Отдела Тайн. При передаче вся…» Хлоп! »… вся ответственность с Аврората снимается…» Хлоп! — Богом клянусь, если ты не прекратишь лопать пузыри, я проткну тебя этим пером! — пригрозила Гермиона, переходя на шипение.       Анджелина рассмеялась, вытаскивая изо рта жвачку. — Наконец! Попахивает рекордом по сдержанности, Грейнджер. Поздравляю!       Гермиона в ответ сжала губы и в шутку замахнулась на подругу локтем.       Полушуточная перепалка закончилась так же быстро, как и началась — Уильямсон созвал всех авроров на общее собрание.       Гермиона подскочила, чувствуя, как сердце совершает радостный кульбит, по какой-то неизвестной причине предвкушая радостные новости. Возможно ли, что её допустят к настоящим операциям? Прошло достаточно времени. — Аккуратно, Грейнджер, не то взлетишь, — снова подшутила Анджелина, проходя мимо Гермионы.       Уильямсон держался мрачно. Когда все авроры собрались перед ним, он внимательно обвел взглядом каждого и погрузился в свои мысли. — Наверное, из-за этого он и седеет из года в год, — шепотом произнес Эдриан Пьюси из-за спин, сдерживая смешок. — Министр поручил Аврорату особое дело, — наконец сказал Уильямсон. — Вчера на одного из невыразимцев из Отдела Тайн напала неизвестная банда преступников. Следов не оставили. Память стерли. Причины выясняются.       Сердце Гермионы забилось быстрее. — Итак, Сэвидж, Праудфут, Поттер, Малфой, Лонгботтом, Пьюси…       Уильямсон остановился, снова обвел всех взглядом. Гермиона едва не сцепила руки, как в молитве, надеясь, что её имя произнесут следующим. — Нет, без Пьюси. «Еще лучше, больше шансов», — подумала Гермиона и жадно смотрела на малейшие колебания в теле начальника. Он тянул. — Все, чьи имена я произнес, могут идти и продолжить свою работу. Остальные должны задержаться.       Нет.       Ком разочарования подполз к горлу Гермионы, а в животе, на месте затянувшейся раны, неприятно закололо. — Министр возлагает большие надежды на наш отдел и ждёт, чтобы мы выполнили эту работу добросовестно, — продолжил начальник Аврората, когда обладатели «удачных» имен покинули их.       Гермиона уже заведомо знала, что если лучших авроров нет в списке этой операции, значит дело не стоило её внимания. — В чем состоит наша работа? — сказала Анджелина с полным смирением и принятием своего положения. — Ваша обязанность это защита каждого невыразимца. Подойдите к столу и возьмите по папке. В них вы обнаружите краткую информации о своем подопечном.       Когда Эдриан Пьюси начал выражать недовольство, Уильямсон жестко его осадил, за одно и других, готовящих свои возражения. — Это не обсуждается. У вас есть сегодняшний день, чтобы связаться с вашими протеже и обсудить план построения защиты.       Роджер Дэвис внезапно подбежал к столу и схватил папку, словно это кардинально меняло дело, и тем самым вызвал цепную реакцию — Эдриан, Анджелина и Гермиона с рывком выбежали к папкам и схватили каждый по одной.       Гермиона, полагавшая, что за этот день она уже преодолела порог неудач, убедилась, что сильно ошиблась.       Её протеже — Теодор Нотт.