Тени

… Сломанные куклы не нужны сломанным хозяевам…

Три дня, наполненных молчанием, тоской и пустотой тянулись для Эдварда мучительно долго, почти бесконечно. Молчаливые и угрюмые охранники, которые приносили пищу, выводили его в душ, туалет и вновь возвращали в его тюрьму, в его маленький персональный ад. Все эти три дня парень, подобно верному псу, ждущему прихода хозяина с работы, оживлялся, загорался и с надеждой смотрел на дверь, когда в её замке поворачивался ключ. Но каждый новый раз приносил лишь разочарование – та, которая была для Эдварда последним лучиком светом, последней надеждой и последней ниточкой, связывающей его с миром жизни, она не приходила. Она бросила его, бросила, как и все. В то время, как парень медленно умирал в этой темнице, сходил с ума от бесконечной боли и одиночества, все, кто был частью его жизни там, на воле, они продолжали жить, даже не зная о том, что происходит с ним. Сейчас Эдвард это так остро осознал – осознал своё одиночество и никчемность. Да, он блефовал. Блефовал в первые дни своего пребывания здесь, говоря, что его будут искать. Точнее, тогда он верил в это, а потом… Потом у парня появилось слишком много времени, чтобы обдумать и переосмыслить свою жизнь. Так, час за часом, погружаясь в свои воспоминания и мысли, парень понял, что его-то и искать некому. Кому он нужен? Отцу? Да, Эдвард мог бы убедить себя, что отец непременно заметит его отсутствие и бросится на его поиски, но… Но он не мог в это верить, потому что с ним, с отцом, парень не разговаривал уже более полугода. С тех самых пор, как парень с треском вылетел из медицинского университета, наплевав на отцовские старания и очернив его репутацию, отношения их пошли на спад. Отец Эдварда всегда был человеком гордым, он не собирался идти на примирение с непутёвым сыном сам, а Эдвард… Эдварду это было не нужно. Он, двадцатилетний парень, был рад вырваться из родительского дома, в котором, как ему тогда казалось, его никто не понимает. К слову, у Эдварда получилось найти своё дело, он открыл свой клуб, который приносил не плохой доход и позволял вращаться в тех кругах, которые парень так любил – кругах тусовщиков и прожигателей жизни. А когда воспоминания с отцом заканчивались, Эдвард переключался на мать. Мать, с которой его отношения всегда были прохладными. Они любили друг друга, но на чисто кровном уровне, настоящей эмоциональной близости между ними никогда не было. Она, мать, звонила сыну раз в месяц-два, чтобы поинтересоваться, как он живёт, а приходила… Эдвард даже не мог вспомнить, когда он видел её последний раз. А, нет, вспомнил. Это было на дне рождении отца, в октябре. На том дне рождении, где парень очередной раз опозорил родителей перед высокопоставленными гостями и просто приличными людьми. Эдвард заявился к родителям уже пьяным и позволил себе распускать язык, руки и отпускать всякие низкосортные шуточки. Всё закончилось скандалом, в результате которого Эдвард, не стесняясь гостей, послал родителей куда подальше, подкрепив слова общеизвестным жестом, а потом просто ушёл, хлопнув дверью. Ещё у парня была старшая сестра, но на неё надежд вообще не возлагалось. Девушка уехала из страны ещё во время обучения, а после того, как вышла замуж и родила детей, она и вовсе перестала общаться со своей семьёй – новая семья требовала слишком много сил и времени, чтобы девушки хватало на оставшихся за океаном родственников. Всё, больше у Эдварда никого родного не было. Постоянной девушки – больше, чем на два месяца, у парня отродясь не было, он никого никогда не любил и не скрывал этого. Друзья? Друзья у Эдварда были, но правильнее было бы их назвать собутыльниками, коллегами по бизнесу, удобными людьми и тому подобными. Настоящая его дружба закончилась вместе со школой. Несколько лет после школы Эдвард ещё поддерживал отношения с Морицем – своим лучшим другом, но потом, два года назад, они как-то само собой перестали общаться. Просто перестали встречаться, звонить друг другу. И никто тогда не обратил на это внимания, потому что были дела куда важнее, чем угасающая детская дружба. И только сейчас Эдвард понял, каким же он был идиотом. Как разбрасывался теми, кто его по-настоящему любил, теми, кому был дорог, променяв их на пафос, случайные связи и лжедрузей. Он разбрасывался ими, собой и жизнью, и итогом всему этому стало то, что он уже месяц был в плену бывшей одноклассницы, ослепленной желанием мести, а его было даже некому искать… Тяжёлая дверь, с лёгким металлическим гулом отворилась, пропуская в обитель парня чёрную тень. Эдвард даже не повернул головы, он уже научился узнавать её по шагам, по едва уловимому запаху и звуку дыхания. Не было сомнений в том, что это была она, Хенси – его персональный дьявол. «А ведь Люцифер тоже был когда-то ангелом», - подумал Эдвард и вздрогнул, отгоняя прочь странную мысль. Последнее время в его голову чего только не лезло, не приходило. Прошло несколько долгих минут, Эдвард так и не обернулся, зная, что, если Хенси нужно, она сама заговорит, подойдёт, ударит, сделает ещё что-то. Элементарно не было смысла вступать с ней в диалог и взаимодействие, девушка не просила и не требовала участия в своих бесконечных играх, она просто не оставляла парню выбора. Но на этот раз что-то было не так. Слишком надолго затянулось молчание, слишком спокойным и, одновременно, напряженным оно было. Но, более всего, парня удивляло то, что девушка не подходит к нему, оставаясь стоять у самой двери, он видел её боковым зрением. Её – чёрную тень, дьявола воплоти. - Ты так ничего мне и не скажешь? – спросила наконец девушка, нарушая молчание. Эдвард перевёл на неё взгляд и снова отвернулся. Ему не хотелось отвечать, не было смысла. - Значит, - продолжила девушка, вздохнув, - я была права. Ты не спросишь, в чём? - Нет, - сухо и тихо ответил парень, продолжая смотреть в стену. - Тебе всё равно? Эдвард не ответил, ему на самом деле было всё равно. Ещё несколько минут назад он так мечтал о ком-нибудь, кто разрушит его одиночество, о ком-нибудь – другом, живом и настоящем, но сейчас, когда к нему пришла Хенси, парень вновь начал мечтать о том, чтобы остаться одному. - Права, - тихо повторила Хенси и сделала несколько шагов вперёд, не доходя и до половины комнаты и останавливаясь. – Ты сломался, Эдвард, сломался… - А разве не этого ты добивалась? – блекло спросил парень, его сердце забилось быстрее, реагируя на холодящий, издевающийся тон девушки, желая наполнить мышцы кровью для удара. - Этого… Девушка замолчала, рассматривая парня, который сидел к ней боком, обхватив колени руками и смотря в стену перед собой. Он изредка моргал, подцепляя длинными ресницами отросшую чёлку, отчего она лезла в глаза, но парень не чувствовал этого. Эти ощущения были ничем по сравнению с тем, что делала и, вероятнее всего, сделает с ним вновь Хенси. Насладившись затянувшейся паузой, девушка вновь заговорила, Эдвард краем глаза заметил, что в его комнатку зашли охранники в неизменных чёрных одеждах. Хенси сказала: - Ты был отличной игрушкой, Келли: сначала бойкая и дерзкая, затем податливая и исполнительная… Это было очень… очень. Мне понравилось, Эдвард, а тебе? – девушка ухмыльнулась, прищуриваясь, сверля парня взглядом, это Эдвард увидел, обернувшись, но поспешил вновь отвернуться от девушки. Вздохнув, девушка сделала ещё один маленький шаг вперёд и продолжила: - Ты был хорошей игрушкой, Эдвард. Но ты – сломался. Сломался… А сломанные игрушки, знаешь ли, мне ни к чему, - девушка нахмурилась. Эдвард повернулся к Хенси, вопросительно поднимая брови, не понимая, о чём говорит девушка. - Ты – сломанная кукла, Эдвард Грейс Келли. А сломанные куклы следует отправлять в утиль. Парню не понравились слова Хенси, да и кому может понравиться, когда тебя сравнивают со сломанной вещью? Эдвард обернулся, застывая с вопросом в глазах и на губах, но не успевая его высказать, Хенси вновь опередила его на шаг. - А потому, Эдвард, я спешу тебя обрадовать, - девушка ухмыльнулась. Этой ухмылке позавидовал бы и сам дьявол. – Мы расстаемся. - Ты меня отпускаешь? – выдохнул парень, распахивая глаза и поворачиваясь к девушке всем телом, не веря своим ушам. – Хенси, ты, ты… Спасибо! Парень вмиг забыл про всё, что девушка с ним сделала за тот месяц, что он был её пленником. Забыл про боль, унижения и постоянный страх. Всё вдруг стало таким не важным… - Мы расстаемся, - повторила девушка. – Я с тобой, а ты с жизнью. - Что? – едва слышный вопрос на выдохе. - Что слышал, - ответила девушка и обернулась к охранникам, говоря им: - Покончите с ним. - Будут особые предпочтения? – спросил один из охранников, который стоял чуть впереди остальных. - На ваше усмотрение, - сухо ответила девушка, словно отмахиваясь. Её тон звучал безразлично, даже буднично, будто сейчас решался не вопрос чьей-то жизни, чья-то судьба, а обсуждалось меню на ужин или нечто подобное. - Нет, - едва слышно прошептал Эдвард, прижимаясь спиной к стене, вжимаясь в неё до боли в лопатках. – Нет! - Прощай, Эдвард Грейс Келли, - холодным тоном произнесла Хенси, после чего закурила и пошла прочь, не оглядываясь. Услышав приказ, верные охранные «псы» медленно начали наступать на парня, окружая его. Эдвард жался к стене, лихорадочно переводя взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь что-то говорить, кричать, молить. Но его слова уже ничего не значили. Когда круг окончательно замкнулся и три чёрные тени накрыли парня, он закрыл голову руками и обречённо зажмурился. Слыша надрывные крики своего бывшего мучителя, а ныне – слабой, беспомощной жертвы, Хенси ухмылялась сама себе, куря уже третью сигарету, стоя на лестнице ведущей в дом. Надрывный, рвущий барабанные перепонки крик боли и отчаяния отразился от стен и в пустой грудной клетке девушки, там, где раньше была душа. Завибрировал подобно тому, как дребезжит дорогой хрустальный бокал, после удара по нему самопровозглашенного оратора. Зазвенел и затих, всё затихло. Воцарилась тишина. Спокойная, мёртвая тишина, в которой свет в чьих-то глазах навеки погас. Хенси вопросительно подняла бровь, ожидая отчета о проделанной работе, когда из комнатки вышел первый охранник. - Работа сделана, - отчитался мужчина. - Он мёртв? – холодным тоном спросила девушка. - Да. - Отлично, - кивнула Хенси и поднялась на несколько ступеней выше, оглядываясь и добавляя: - Когда стемнеет, избавитесь от тела. Не нужно его прятать или хоронить, просто бросьте где-нибудь, как и Томаса. - Будет сделано, Хенси. - Отлично, - девушка удовлетворённо кивнула и хотела было уйти, но её окликнул один из охранников: - Хенси, ты подумала? - О чём? Ах, точно… - девушка расплылась в улыбке. – Да, Ганц, я помогу тебе. Завтра же займусь этим. Думаю, будет не поздно? - Нет, Хенси, спасибо. - Пожалуйста. Надеюсь, вы меня тоже не подведёте, - она окинула мужчин ледяным взглядом хозяина. - Не подведём, Хенси, - отозвался другой охранник – Флоренц. - Правильно, - кивнула девушка. – Только на взаимной помощи и поддержке можно выжить в этом мире, - девушка повернулась к незапертой двери в дом, какое-то время задумчиво глядя туда. – Что ж, - продолжила девушка, после недолгой паузы, - у нас всех есть задание, так что, пожалуй, я покину вас. Девушка уже стояла на пороге, когда её вновь окликнул Ганц: - Хенси, прошу тебя, не забудь про меня. Девушка обернулась, глядя в глаза мужчины, в его лицо, на котором сейчас читались такие непривычные для него эмоции: мольба, благодарность, слабость, надежда. Хмыкнув, Хенси ответила: - Я никогда не забываю про свои слова и, тем более, обещания. Будь уверен, Ганц, твоя проблема уже фактически решена. Но это будет завтра, а сегодня – у меня отдых. - Хорошо, Хенси, - отозвался за товарища Флоренц, - приятного отдыха. - Не забудьте про Эдварда, - сказала Хенси и поморщилась. – Скоро сюда прибудет самый важный гость… Кивнув самой себе, девушка круто развернулась и покинула подвальное помещение. Быстро пройдя в свой кабинет и заперев дверь, Хенси достала небольшой толстый блокнот в кожаной обложке. Прикусив губу, девушка открыла его на закладке, которой служила тёмно-синяя атласная лента. Намерено медля, растягивая момент победы и ликования над поверженным врагом, Хенси поднесла ручку к глади листа, прижала перо к чуть измятой странице и повела вправо, вычёркивая очередное имя из своего чёрного списка. - Эдвард Грейс Келли, - прочитала Хенси, - родился 25 мая 1990 года в городе Штутгарт. Девушка прикрыла на мгновение глаза и улыбнулась. Под её веками вновь ожили картины из того страшного дня, когда её растоптали, ожило лицо Эдварда, который издевался над ней не только физически, но и морально, измывался. А следом возникли совсем свежие ещё картины того, как он же, Эдвард Грейс Келли, плакал и молил о пощаде, как он медленно, но неизбежно ломался, как загорелась надежда в его глазах, когда Хенси сказала, что они расстаются, и как, должно быть, она мучительно угасала в его взгляде вместе с огнём жизни. Хенси намерено не осталась с парнем до конца, поступив, в итоге, так же, как и он сам, как и все его друзья. Они не стали добивать девушку, они просто бросили её. Не их заслуга в том, что она выжила, но она, отплатив парню тем же, что и он дал ей, оставила ему шанс выжить. Теоретически, он мог договориться с охранниками, переубедить их, упросить оставить его в живых. Шанс один на тысячу, на миллион, но он был. И он был равен тому шансу, который он с друзьями когда-то оставил Хенси, потому что, не сорвись с поводка собака того самого случайного прохожего, её бы не было в живых. Она бы просто умерла в том гаражном комплексе, так и не дождавшись помощи. Умерла от тяжёлых травм, большой кровопотери и шока. Вновь открыв глаза, Хенси медленно поднесла ручку к листу и добавила строчку к записи с годом и местом рождения Эдварда: - Умер 30 мая 2015 года, - записала Хенси. Девушка помедлила, молча прощаясь с бывшим одноклассником, а после перевернула страницу, занося руку и выводя жирную чёрную галочку около последнего имени: - Мориц Трюмпер, - одними губами прошептала Хенси, впиваясь взглядом в буквы, словно те были живыми. – Как же я долго ждала…