keep breathing

— Такого утра я точно не ожидал. Хао просыпается от голоса своего менеджера, еле открывая глаза от тяжёлой ночи. Тусклый свет из приоткрытой двери неприятно слепил, а умышленно приглушённые голоса заставляли напрягать свой слух до предела возможностей. — Ты собрал все вещи? — Да, – шум отодвинутого на кухне стула помогает Чжану подкрасться к двери незамеченным, — благо Хао всегда всё хранит в чемоданах, так что складывать пришлось не так долго, – «хён был у меня дома?» – после сна блондин соображал крайне туго, пытаясь впитать всю возможную информацию из разговора. — Как он? – Хао задерживает дыхание. — Ночью иногда просыпался от кошмаров, но практически сразу засыпал. — Как такое вообще могло произойти? Я засажу всех, кто был причастен, – осознание, что Джиун был в курсе ситуации немного облегчало груз на душе Хао, но факт, что рассказывать обо всём пришлось Ханбину, сбивал своей неловкостью. — Я обязан был его защищать, – пропитанный виной голос охранника окончательно ломает младшего, вынуждая задыхаться вновь. — Прости, что не справился. — Ты-то откуда мог знать? Твоей вины здесь нет. — Хён? – не в силах больше слушать их разговор, Хао медленно вылезает из-за двери, замечая перепуганные взгляды старших. — Хао, – менеджер подскакивает к нему мгновенно, заключая Чжана в объятия. — Как ты? – шёпотом, около уха, прижимая крепче в надежде спрятать от случившегося. — Хреново, – честно, без лишних оттягиваний, сдавливая Кима сильнее. Они не были близки, но Джиун был единственным, кому Хао мог довериться. Переводя взгляд по квартире в попытке сдержать слёзы, блондин дёргается в руках Кима, когда замечает ненавистную цепочку на кухонном столе. — Откуда она здесь? — Я принёс с утра из машины вместе с этим, – Ханбин достаёт из кармана чокер айдола и укладывает его рядом с украшением. Слёзы отступают, позволяя ярости замылить взгляд. Хао вырывается из объятий Джиуна и быстрым шагом доходит до стола, чтобы схватить цепочку, и также быстро, без сожалений, выкинуть её в окно. Довольно сильный бросок – и украшение оказывается очень далеко за пределами его поля зрения. — Что вчера произошло? – оба парня застыли, наблюдая за действиями младшего. — Господин Квон решил вспомнить былые времена, – Чжан отвечал тихо, но для Джиуна этого было достаточно, чтобы побледнеть. — Хао… – от такого напуганного голоса менеджера у Ханбина образовался ком в горле. Потеряв нить разговора, Сон мог лишь гадать, о чём они говорили. — Не надо, – Чжан останавливает Джиуна в метре от себя, не позволяя обнять. — Мы с директором приехали на мероприятие, он дал мне эту цепочку и приказал надеть на выступление, – взгляд падает на чокер, оставшийся на столе, и Хао ощущает, как его за горло душит подступающая паника. — Как только оно закончилось, я хотел уйти в гримёрку, но Квон был быстрее и перехватил меня в коридоре. Сказал пару ласковых про нашу прошлую встречу и ухмылялся так противно, – Чжан смеётся почти истерично и Ханбин ловит себя на мысли, что тоже хочет обнять младшего. — Тогда я ещё не знал, а он уже наверняка видел, как закончится его вечер, – противная тошнота вновь подкатывала к горлу, а воспоминания о чужом удовольствии хватались за лёгкие. — Я уговорил директора отпустить меня домой и позвонил Ханбину, чтобы он отвёз меня, – вдох крупиц свободы помогает Хао расслабиться. Картинки их поездки отдавали уютным теплом в самое сердце. Младший одёргивает себя из этих мыслей, когда чувствует ладонь Джиуна на плече. — Вернулся в квартиру и места себе не находил, а через пару минут Квон открыл дверь ключом. — Что? — Он блять открыл ключом дверь в мою квартиру, хён. Зашёл, как к себе домой, – злость и беспомощность всё же показывают себя через слёзы, что быстро стираются аккуратными пальцами менеджера. — Он домогался до меня, пока я не ударил его горшком по голове и не заперся в ванной. Когда пришёл Ханбин, его уже не было в квартире, – Хао сдерживает рвущийся наружу всхлип, заставляя себя дышать ровнее. — Мой мальчик, – Джиун прижимает Хао ближе, позволяя пролить пару слезинок на его пиджак. — Он будет наказан, я обещаю, – крепко вжатые в чужую спину пальцы и приглушённые всхлипы помогали понять – Чжан наконец получил достойную поддержку. Ханбин – чужой ему человек. Старший понимал это и не претендовал на такую откровенность, которую Хао дарил своему менеджеру. Они явно знают друг друга намного дольше и лучше, позволяя доверять самые тёмные стороны себя. Но всё же Сон осознаёт, что тоже хочет принимать эти порывы искренности блондина, разделяя его страдания вместе. — Спасибо, хён, – Чжан отлипает от промокшего пиджака и сломано улыбается, когда Ким проводит ладонью по щеке, стирая новые слёзы. Картина нарисовалась, и Ханбин окончательно осознал своё положение. Он – лишний человек, которому позволено только быть неподалёку и жертвовать собой для защиты айдола. Старший никогда не поддавался подобным эмоциям, но сейчас ощутил, что привычная пустота внутри давила сильнее обычного. — Сейчас тебе нужно где-то переждать, пока я ищу тебе новое жильё, – Джиун усаживает младшего на диван, концентрируя всё его внимание на реальности. — Ханбин предложил остаться у него, но если ты против, то мы найдём другое место. Я бы позвал к себе, но ты сам знаешь, что я дома бываю в лучшем случае два раза в неделю. Не хочу оставлять тебя в одиночестве, а с ним ты всегда будешь под защитой, – переведя взгляд на охранника, Хао замечает в его глазах пустоту, от которой мурашки бегут по спине. — Разве я не помешаю? – надежда заметить хоть мимолётный огонёк жизни во взгляде Ханбина… — Если бы вы помешали, я бы не предложил, – …трескается вместе с сердцем Хао. — Вот и отлично, – спасая на две третьих затонувший плот, Джиун улыбается ярко и говорит слишком звонко. — Сейчас поднимем твои вещи и решим, что делать дальше, хорошо? – Ким растягивает уголки губ ещё шире, пока внутри него рушатся стены. — Хён, – наполненные слезами глаза младшего отлипают от охранника и так болезненно смотрят на Кима. Хао тянется рукой к его пиджаку, чтобы схватиться за край рукава и сглотнуть. — Спасибо, – тихая благодарность сломанным от слёз голосом топит теперь и Джиуна. Три третьих. — Никто больше не посмеет тебя обидеть, ты понял? – прижимая блондина к себе, менеджер бросает взгляд в окно, куда не так давно улетел подарок господина Квона. — Он обязательно поплатиться за всё, я клянусь. — Ты спас его! Уже на подходе к машине менеджера Хао замечает самое важное – его росток черри был заботливо пересажен в какую-то вазу, а ветки подвязаны для сохранности. Прижимая растение к себе, Чжан впервые чувствует, что всё будет хорошо. — Я бы посоветовал пересадить его в нормальный горшок и купить новую землю. Подкормишь витаминами, будет как новенький, – Джиун лохматит светлые волосы и замечает яркую улыбку младшего, мгновенно заряжаясь от неё. — Хён, спасибо большое. — Я побоялся, что они разобьются… – старший тонет в глубине салона, аккуратно вытаскивая небольшой бумажный пакет. — Так что повёз отдельно, – заглянув внутрь пакета, Хао хочет опять заплакать от такого внимания менеджера. Его любимый чайник и рамка с фотографией были бережно укутаны в какую-то ткань. Не то чтобы Ким не заботился об айдоле раньше, просто сейчас всё ощущалось в разы сильнее. — Хватит смотреть на меня своими щенячьим глазами, а то загоржусь собой. — Не буду, – младший сразу же забирает пакет, прижимая к самому сердцу. — Заберёте с Ханбином чемоданы? – осматривая свои вещи в руках, Хао понимает, что помочь он больше не сможет. — Да, конечно, поднимайся обратно. — Сегодня репетиция с Ким Тэрэ, – как только все вещи были занесены в квартиру, Джиун возвращает Хао в рабочее состояние. — Можем отменить и устроить сегодня выходной, если ты… — Поехали, – твёрдо, решительно, не успев обдумать – Хао бил без промаха по самому себе. Взволнованный взгляд Джиуна хочется сгладить, поэтому Чжан добавляет уверенности своему решению. — Я сильнее, чем ты думаешь. — Я и не сомневался. Репетиция не задалась с самого начала, когда Чжан проливает кофе посреди танцевального зала. Ожидание убивало Кима, а его яростный взгляд – Хао. Движения давались ему невероятно трудно из-за недосыпа и моральной тяжести в груди, пока толстый слой макияжа, чтобы скрыть последствия роковой ночи, мешал коже дышать. Чжан Хао был сильным бойцом и стойко стоял целый час тренировки, но по итогу садится на пол, зарываясь пальцами в свои взмокшие от пота волосы. — Где же твой хвалённый талант? – Хао клянётся, что скоро возненавидит лиловый цвет, когда встречается с нахальным взглядом Тэрэ. — Закройся. — Ну уж нет, – певец усаживается рядом, смотря глаза в глаза, подпитываясь своей злостью, цедит сквозь зубы: — Я с ночной записи приехал сюда, чтобы наконец отработать номер, а по итогу просто трачу время впустую. — Ты был прав, – Чжан игнорировал ядерный комок рядом с собой и искал глазами своего менеджера. — Зря я приехал, – сталкиваясь в понимающим взглядом Джиуна, Хао находит в себе силы подняться. — Прошу прощения за неудавшуюся тренировка, но я должен идти. — Что?! – Тэрэ хватается за руку Чжана, одёргивая его обратно, но Хао всё же вырывается и быстро покидает помещение. Джиун следует за ним. — Тэрэ, нет, – Ханбин останавливает младшего одним голосом, устало смотря на непонимающего певца. — Хён, что произошло? — Я не имею права рассказывать. — Даже другу? – подойдя ближе, Ким давил своим положением в попытке выкрасть заветную информацию. — Если так любопытно, попробуй спросить сам. — Ещё чего. — Я же знаю, что ты всё равно пойдёшь, – поражение злило, но ещё больше выводило из себя то, что старший был прав. Сон смотрит болезненно, когда хлопает Тэрэ по плечу. — Только прошу быть мягче и не нападать на него. — По кофе? – Пак Ханбин занимает место Кима возле охранника, смирившись с тем, что рабочий день пошёл не по расписанию. — Пожалуй, – отвечает Сон, смотря за тем, как Тэрэ скрываться за дверью танцевального зала. — Езжайте домой, разберите вещи, я перенесу расписание на пару дней. Проходя по коридору, Тэрэ ловит голос Джиуна и подходит ближе к приоткрытой двери в туалетную комнату. Шум воды мешал разобрать слова блондина, но вскоре это было и не нужно – из-за двери послышались громкие всхлипы. — Спасибо, – надломлено благодарит Хао, когда менеджер протягивает ему бумажные полотенца. Тэрэ набирается наглости и заходит внутрь комнаты. — Что тебе ещё надо? Я уже извинился, – чтобы скрыть свою слабость, Чжан опускает глаза в пол, как только пересекается взглядом с певцом. — Выпить не хочешь? — Чего? – удивлённый взгляд Хао пугает и самого Тэрэ. Он не ожидал, что захочет попробовать понять блондина. — Судя по твоему виду, – Ким пальцем указывает на заплаканное лицо Чжан, — алкоголь и хороший собеседник тебе не помешает. — С чего ты взял, что можешь им быть? – также злобно, с насмешкой, как и ему самому несколько минут назад, Хао цедит сквозь сжатые зубы. — Не попробуешь – не узнаешь, – подойдя ближе, Ким выхватывает ещё одно полотенце из рук Джиуна и тянется, чтобы вытереть крайнюю слезу с лица блондина. — Отпустите своего мальчика на один вечер ко мне домой? – Тэрэ смотрит за спину, прямо в глаза менеджера. — Может отвлечёшься? – Джиун, слово маленький демон, шепчет около плеча, сковывая хаотичные мысли Чжана своей разумностью. — Плевать, – использованные полотенца летят в мусорное ведро вместе с жалостью к себе. Хао достало плакать, надоело быть слабым. Ему хотелось забыться и отдать всё своё внимание на что-то ещё, кроме фигуры Квона перед глазами. — Поехали. — У меня только красное вино. Квартира Тэрэ не отличалась роскошью или площадью: двухкомнатная с простым дизайном и мебелью. Уют – главное отличие от тех мест, где раньше жил Хао. Рассматривая окружающие вещи, Чжан цепляется глазами за небольшую рамку на тумбочке в гостиной. Фотография счастливого Кима была повреждена отчаянием. — Это ты? – Хао протягивает рамку владельцу, когда тот возвращается с кухни с двумя бутылками вина и фужерами. — Да, не узнал? — А исцарапанный? – палец блондина останавливается над второй половиной фотографии, что была изорвана чем-то острым. — Мой бывший, – снимая с себя улыбку, отвечает Тэрэ. Разливая напиток на двоих, Ким взвешивает все аргументы в сторону доверия к Чжану и, набравшись храбрости, дополняет рассказ: — Изменил мне, пока я ездил в Сеул для съёмок клипа. — Куда ты меня приглашал? – вместо ответа Ким только кивает. — Это было не так давно, – Хао вспоминал тот день и осознал, что прошло не больше трёх недель. Боль за Тэрэ резко ударяет по его самочувствию, помогая избавиться от собственной. — Мне очень жаль. — Всё никак не наберусь сил выбросить его подарки и наши фотографии, – признаётся Тэрэ, когда они делают первый глоток вина. Растягивая терпкий напиток на языке, Хао тянул со своим вопросом. — Ещё любишь? – бьёт, не глядя, боясь попасть точно в цель. — Это нельзя назвать любовью, – Тэрэ делает новый глоток, захватывая воздух в сжатые разочарованием лёгкие. — Я чувствую отвращение каждый раз, когда вижу его сообщения, но смотря на эти фотографии почему-то на душе тепло. Вспоминаются те моменты, когда мы были счастливы и в голове получается полная каша. — Ты же не простишь его? — Никогда, – и они оба выдыхают. — Но какие-то чувства у меня всё ещё остались, это правда, – сам Хао ни разу не был в отношениях, но «с пониманием» кивает на слова Кима. Друзья же так поддерживают? Чжан успел забыть, как правильно. — А у тебя что? – чоканье фужеров заполняют неловкую тишину, пока Хао ёжится на стуле. — Прости, что так резко. — Ничего. — Я знаю, что ты мне не доверяешь, как и я тебе. Но всё-таки решил рискнуть, поэтому открылся, – Ким начинает этот бой издалека. Разделяя вино, боль и отчаянное желание быть понятым, каждый из них боялся проиграть, позволив себе довериться. Им давно не пять лет, да и шоу-бизнес место не для дружеских связей, но было в них двоих одно важное сходство – желание иметь кого-то рядом для опоры. — Мы можем стать хорошими друзьями, Чжан Хао. Стоит только рискнуть, – запястья Хао мягко касается ладонь Тэрэ и слегка сжимает. — Я клянусь своей карьерой, что никакая информация не выйдет за пределы этих стен, – Чжан бросает взгляд на их руки и скидывает всю вину на алкоголь, потому что решился на этот риск. — Ко мне вломились в дом и пытались изнасиловать, – чётко выплюнув из себя эти тяжкие слова, Хао поднимает глаза и встречается с полным шоком на чужом лице. — Прости, что так резко. — Кто?! – всё, что может сказать Ким. — Один из акционеров нашей компании, – пока что Чжан не признается даже самому себе, но высказаться Тэрэ было и правда проще, чем остальным. — Он давно хочет получить меня, как подарок на Рождество. Вчера у него почти получилось, – затихая под конец, Хао чувствовал, как груз на сердце начал откалываться, роняя тяжёлые куски куда-то в забытье. — Это же пиздец, – после долгого внутреннего анализа произносит Ким. — Да, – отчего-то такая реакция парня веселит, и Чжан начинает тихо посмеиваться. — Полный пиздец. — Прости, что накричал в зале, – чувство вины за дневной инцидент ударило в голову быстрее алкоголя. — Я думал, что ты просто не выспался или ещё что-то незначительное. — Всё в порядке, – поспешил заверить его Хао и улыбнулся ещё шире. — Давай лучше поговорим о другом. Допустим, в чём мы будем выступать на дуэте? – подвинув свой стул ближе к Киму, Хао осознал, что Тэрэ прав – они и правда смогут когда-то стать хорошими друзьями. — Если честно, я даже не думал, – подливая новую порцию, Тэрэ укладывает на стол свой планшет и открывает вкладку с образами, что ему пару дней назад кидали его стилисты. — Можем выбрать из того, что предложили, или придумать сами. — Работа будет тяжёлая: мне надо доказать, что меня не сломали, а тебе – отомстить бывшему, – по-хозяйски Хао забирает планшет в руки, листая страницы с вариантами костюмов. — Заставим его смотреть твой дебют с мыслью «кого же я потерял»? — Идеальный план, – Тэрэ смеётся в ответ и достаёт новую бутылку. — Пусть теперь кусает локти, что упустил тебя, – закончив подбирать наряды, заключает блондин. — Пошёл он нахуй, – с счастливой улыбкой на губах, фужером в руке и долгожданной свободой на сердце, Тэрэ смотрел на кроваво-красные костюмы для выступления и предчувствовал запах победы над своей обидой. Ким берёт в руки ту самую фотографию, смотрит, долго изучая каждую царапинку на разорванном лице бывшего парня, и начинает тихо напевать давно забытую мелодию. Mentissa — Mamma Mia

Elle se lève Она очнулась. Était-ce un rêve Были ли это сон Ou un mauvais film? Или плохой фильм? Une italienne Итальянец.

Покачиваясь на стуле, Тэрэ сосредоточил свой взгляд на старой фотографии с причиной его свежих ран. Чистый голос полного разочарования без музыкального сопровождения звучал непередаваемо драматично. Хао стих при первых же словах, давая парню испеть свою душу и боль, что копилась слишком долго без права на крик.

Il était son homme Он был её мужчиной, Son essential Был для неё всем. Lui, l'aimait candide Он любил её, такую искреннюю Sa bohémienne Свою цыганку.

История, погружающая с первых секунд, вилась приятными запевами и тихими щелчками пальцев Тэрэ. Хао молчал, боясь вздохнуть чуть громче обычного или случайно выронить стакан из рук. Блондин аккуратно ставит его на стол, поднимая колени к себе и укладывая на неё голову, принимая позу самого внимательного слушателя.

Elle était gauche Он был неловким. Elle était droite surtout Она была прямолинейной. La débauche Разврат? Dieu, quel dégoût Боже, какая гадость

Давая Киму возможность петь на родном языке, Хао чувствовал, как болезненно кололо где-то под рёбрами. Собственные воспоминания застилали выступление Тэрэ, отчего блондин кривится, тряся головой из стороны в сторону. Будто бы это могло помочь избавиться от образа прошлого перед глазами.

Ce mot dans sa poche Та записка в его кармане, Elle a compris d'un coup Она сразу всё поняла.

Потерявшись в мыслях, что бесконечно плыли из-за алкоголя в крови, Чжан всеми силами принимает мучительные попытки сосредоточиться на голосе Кима. Резкий скачок Тэрэ из-за стола и громкое пение мгновенно включают Хао в самый центр событий. Лиловая макушка проскакивает мимо него и Чжан видит, как певец хватается за открытую бутылку вина.

Mamma mia Мамма-мия. Que j'étais bête Какой дурой я была! Lui, pas malhabile Он не неловкий. Mais malhonnête Просто нечестный.

Разрывая фотографии, выкидывая в мусор старые подарки и разбивая стеклянные рамки, Тэрэ наконец чувствовал, как отпускает его. Улыбка поддержки на лице Хао добавляла Киму энергии на новую борьбу с воспоминаниями. Певец взбирается на стул, разводя руками в стороны, и набирает полную грудь воздуха, чтобы выдавить болезненный крик из себя.

Mamma mia Мамма-мия. Que j'étais bête Какой я была дурой! Mais me voilà libre Теперь я свободна Je serai la reine sans roi Я буду королевой без короля Et peu m'importe toi И ты мне больше не нужен.

«Ты мне больше не нужен» – в конце всего Тэрэ смог поверить в это сам, откалывая от своего сердца неприятное чувство тоски и выкачивая из него крайние капли привязанности. Заворожённый взгляд Хао бегал по счастливому лицу Кима, не смея нарушить его всепоглощающее ощущение свободы. Запертый в небольшой квартире с немалым количеством алкоголя, Чжан боялся возможной тревоги. Блондин улыбается ещё шире, ловя себя на мысли, что рядом с новоиспечённым другом он чувствовал себя, как никогда свободно и счастливо.

Elle s'habille Она одевается. Deux ans défilent Два года жизни проносятся перед глазами. Était-elle aveugle Она была слепой Ou bien débile? Или же идиоткой?

«В будущем он снимется во многих дорамах» – проносится в голове Хао, пока Тэрэ даёт ему самый настоящий спектакль, отыгрывая каждую строчку неповторимыми жестами и мимикой. Не без помощи вина, что уже было поглощено певцом. В мусорное ведро летит пустая бутылка, наполняя его осколками не только старых воспоминаний, но и стекла.

Est-ce que chaque homme est un animal? Неужели все мужчины – животные? Est-ce qu'après tout c'était pas si mal? Или всё не так плохо? Elle y pense encore Она подумает над этим Quand elle s'endort Перед тем, как уйдёт спать.

Ким присаживается рядом с ним, приобнимая одной рукой за плечо. В других обстоятельствах Хао обязательно откинул бы её, отталкивая парня от себя. Но сейчас, когда на душе стало так спокойно, а голова наполнилась только забытой теплотой французского, Чжан притягивает друга в ответ и щёлкает пальцами вместе с ним, становясь частью этого концерта.

L'problème, j'me demande si c'est moi Проблема, что мучает меня: смогу ли я Comprenne la cocue qui pourra Смириться с тем, что обманута. J'vais tout brûler, même ta maison Я сожгу всё на пути, даже твой дом, Pauvre de toi Мой бедный.

Торжество гордости. Пошатнувшийся стол от залезающего на него Тэрэ не падает лишь потому, что блондин вовремя оказывается рядом, придерживая боковые стороны. Как только Ким ловит баланс, что получается далеко не сразу, Хао сходит с ума, позволяя внутреннему ребёнку творить полный хаос. Импровизационная сцена теперь делиться на двоих, совершенно не понимая, сколько она ещё выдержит парней на себе. Даже если упадут, то вместе и с улыбками на лицах.

Mamma mia Мамма-мия. Que j'étais bête Какой дурой я была! Lui, pas malhabile Он не неловкий. Mais malhonnête Просто нечестный.

Запевая в один мелодичный голос, схватывая идеальную гармонию, они пели от сердца и улыбались от души. Все проблемы мира могут подождать, пока эти двое посылают их к чертям, повышая громкость их крика души сильнее. Придерживая друг друга за плечи, абсолютно не замечая побитые стаканы на полу, слетевшие со стола по их вине, парни сходили с ума от полного счастья.

Mamma mia Мамма-мия. Que j'étais bête Какой я была дурой! Mais me voilà libre Теперь я свободна Je serai la reine sans roi Я буду королевой без короля Et peu m'importe toi И ты мне больше не нужен.

— Тэрэ, это было прекрасно, – кое-как дойдя до кровати через осколки на полу, парни падают на неё, продолжая смеяться без причины. Уткнувшись в потолок, оба пытались восстановить дыхание, но мелодия продолжала напеваться из их уст. — Что это за песня? — Я услышал несколько лет назад, – Тэрэ приподнимается на локтях и переворачивается на бок, чтобы видеть своего собеседника лучше. Насколько это возможно, учитывая расплывшийся от алкоголя взгляд. — Когда мы с папой ходили на фестиваль песен в Париже, одна очень грустная девушка с потёкшей тушью и порванным платьем пела её и плакала. Мне стало так больно за неё, что я купил букет цветов в ближайшем магазине и вернулся подарить его, – лёгкая улыбка ностальгии пробегает по лицу Кима и он прикрывает глаза, вспоминая, как девушка сияла от подарка. — Меня так зацепила песня, что я попросил разрешения спеть её самому. Сказал, что я хочу стать популярным певцом и обязательно исполню её песню, когда меня спросят о моём вдохновении на эту мечту, – внезапный скачок по кровати пугает Хао своей резкостью, но Тэрэ, явно вспомнив что-то ещё, кидается к шкафчику рядом с окном. — Что такое? – неловко спрашивает Чжан, внимательно следя за действиями друга. — Смотри, – Ким выворачивает небольшую коробку полную разных бумаг: Хао узнаёт в них рукописные тексты той девушки, билеты на фестиваль и фотографии. — Вот она, смотри, – протянутая фотография была немного потрёпана, но яркие улыбки исполнительницы и Кима сглаживали эти погрехи. Хао трепетно проходит пальцами по поверхности и цепляется взглядом за надпись в уголке. «Моему главному фанату – Ким Тэрэ. Я дарю эту песню тебе, маленькое солнце, сияй ярко и воплоти свою мечту. С любовью, Сара» – уголки губ поднимаются, а тепло так приятно обволакивает сердце изнутри. «16.09.2021» – так же, как и ломает его на мелкие части. — Хао, что с тобой? – от шока Тэрэ хватается за плечо Чжана, что не мог перестать трястись. — В день, когда была сделана эта фотография, я потерял лучшего друга, – блондин видит по глазам собеседника, что он хочет спросить подробности, но боится. Хао продолжает без просьбы: — Рак лёгких, – подушечки пальцев касаются даты, ощущая шершавость от чернил. — Мы с ним когда-то мечтали переехать в Париж: вместе учили французский язык и ждали возможности сбежать туда, – прожигая глазами парижские улочки с фотографии, Хао находит неожиданное утешение в душе. — Забавно, что ты сделал фотографию в этот день, – надломленная улыбка и тёплое касание за плечо передавали самые искренние сопереживания Тэрэ. — Буду считать, что его душа всё же долетела до Франции. — Я тоже так думаю, – Ким ещё пару раз гладит по чужому плечо и говорить чуть громче: — Слушает выступления на площади и ждёт, когда ты сам приедешь посмотреть на это чудо, – не замечать слёз Хао было трудно, но Тэрэ умело делал вид, что не видит их. В первую очередь, для комфорта самого Чжана. — Соболезную, Хао. — Спасибо. — Ещё вина? – Тэрэ быстро складывает вещи обратно в коробку и приносит новую порцию «успокоительного». — Определённо, – усмехается Хао, перемещаясь ближе к другу. Пьяные сильнее, чем за всю жизнь, парни лежали в обнимку, оставляя между собой место для пустой бутылки. Ночь уже давно забрала свои права, погрузив комнату в темноту. Включать свет никто не хотел, да и не зачем. Искренность между ними видно и без него. — Надо позвонить Ханбину. — Моему? – после недолгого раздумья отвечает Хао. — Почему это он твой? – блондин тушуется, перепугавшись такого вопроса, но сдавать свои позиции так просто не планировал. — А почему твой? – нападение в сторону Тэрэ срабатывает не так, как Хао представлял и по итогу на него просто пялятся с самым глупым выражением. — Он мой менеджер, вообще-то, – усмехаясь, отвечает Ким. — Он мой охранник, вообще-то, – огрызаясь, парирует Чжан. — Я про Пак Ханбина, дурень, – наконец разобравшись в ситуации, Тэрэ начинает заливисто смеяться. — А… – теперь и блондин задыхался от смеха, осознав свою глупость. — Этому звони. — Спасибо, ваше высочество, за разрешение, – саркастичная улыбка и неслабый толчок в плечо, что вынуждает Хао схватиться крепче за простыни, чтобы не упасть с кровати. — Алло? Тэрэ, что случилось? Сейчас два часа ночи, – сонный, но обеспокоенный голос раздался рядом с ухом Чжана, позволяя ему подслушивать чужой разговор. — Отвези меня домой, пожалуйста, – Тэрэ стонал в трубку, нагло пользуясь своим расположением к менеджеру. Лучшие друзья, как никак. — Вы куда успели удрать, алкашики? — Не знаю… — Ладно, скинь геолокацию, – сброшенный звонок не заставляет парней долго скучать, ведь через минуту Пак звонит вновь с явно недовольным голосом. — Ты издеваешься? Ким Тэрэ, ты у себя дома! – злость Ханбина из-за прерванного сна ощущалась физически мурашками по коже Кима. — Ой… Спасибо, Бина. Ты самый лучший менеджер на свете, – пытаясь задобрить друга хоть как-то лишь бы не получить завтра за эту сцену, не подумав своей пьяной головой, Тэрэ добавляет: — Люблю тебя. — И я тебя, – добитый голос Пака замечает только Хао. — Тебе завтра к Гювину ехать на тренировку, так что иди спать. — Хорошо-хорошо, не рычи. Сладких снов, – Тэрэ сбрасывает трубку первым, разрываясь от смеха над собой, а Чжан смотрит на него с чётким осознанием «на том конце провода сейчас рвётся чужое сердце». — Твоя очередь звонить своему Ханбину, – Хао цепляется за «своему», чувствуя лёгкое, но очень трепетное волнение. Страх не успевает добраться до его разума, охранник отвечает быстрее. — Хао-щи? – и Хао снова ловит себя на улыбке. — Солдатик, не спишь? Забери меня домой, пожалуйста. — Скоро буду. «Домой» Хао нигде не чувствовал себя дома. Родители, что должны были подарить ему не только жизнь, но и ощущение дома, смогли только нанести неизлечимые раны словами «лучше бы ты не рождался» и отдать маленького четырёхлетнего Хао в детский дом. Дети, что росли в вечном соперничестве и злобе на свою порушенную жизнь, должны были стать его самыми близкими людьми, но так и не сумевшие хотя бы не задирать мальчика за его китайский акцент, данный матерью, и ломанный корейский от завсегда пьяного отца. Компания, что приютила юного артиста и помогла ему дебютировать, должна была стать его негласным домом, но за все годы работы так и не подарившая ему ничего, кроме нерушимых стен из правил и болезненную ассоциацию с тюрьмой. Хан Юджин. Единственный лучик света, что Хао встретил в детском доме, когда был на грани своих тёмных желаний. Мальчишка с веснушками, ставший для Чжана лучшим другом и самым близким человеком, смог показать ему, что такое настоящий дом. «Дом – не здание и не место, это всегда человек, Хао-хён» Юджин был его домом, что разрушился по указу судьбы слишком несправедливо. — Хао, давай вставай, за тобой пришли, – Тэрэ выталкивает блондина из раздумий, заставляя его концентрироваться на тёмной фигуре в проходе. — Мой Ханбин приехал за мной! – Чжан чувствует, будто он и правда возвращается к чему-то родному, уютному – к тому, чем его так жестоко обделили с самого рождения. Хао осознал, что его забирают домой. — Сколько вы выпили? — Совсем чуть-чуть, – улыбаясь, Хао плывёт через пустые бутылки на полу к охраннику, но случайно спотыкается об одну из них. — Ой, – младший не падает благодаря быстрой реакции Сона, что успел поймать его и прижать к себе. Поднимая свой взгляд и проводя им от груди до лица Ханбина, Хао неожиданно для себя смущается, но расплывается в улыбке, растягивая полушёпотом такое приятное и привычное: — Солдатик… — Тэрэ, ты в порядке? – Сон игнорировал все его выходки, сохраняя полное спокойствие и трезвость ума. — Да, хён. Позаботься о нём, – закрывая за ними дверь, еле выговаривает Ким. — Обязательно, – Ханбин прижимает блондина ещё ближе, укладывая его руку себе за шею. А Хао смотрит. По сотому кругу изучает каменные, но отчего-то уже потеплевшие черты лица, рассматривая каждую ресничку, каждую родинку и каждую царапинку. Свет уличных фонарей завораживающе касался кожи Ханбина, подсвечивая её будто изнутри. Старший так и не реагировал на детальный досмотр себя, списывая такое поведение на алкоголь. Чжан прижимает колени к себе, пока они стоят на светофоре, и немного наивно, до боли в груди не хочет, чтобы эта поездка кончалась. — Солдатик, за мной, – слегка пошатываясь, Хао утягивает старшего за собой на детскую площадку около дома, как только они паркуются. — Вот, садись, – двумя руками указывая на старые качели, Чжан искрился жизнью. — Давай-давай. Не верю, что ты не умеешь кататься, – устав ждать, пока Сон сообразит, что делать, Хао тянет его за рукав и усаживает на сиденье качелей, позже занимая второе рядом. — Осторожнее, – Ханбин ничего не говорит больше, только мысленно страхует младшего и готовиться сорваться с места на случай неудачного падения Чжана. — Хорошая погода, да? Жаль только звёзд не видно, – Хао тонул в своей живучести. Задирая голову к небу, он ощущал каждое лёгкое дуновение ветра, слышал шум проезжих улиц и любовался темнотой это ночи. — Слышишь? Листья так приятно шумят, – Ханбин становиться чуть менее бдительным, передавая своё внимание под власть рассказом блондина. — Мне кажется, природа создаёт самую красивую и честную музыку. — Никогда не думал об этом, – честно признаётся охранник, наконец-то отрывая ноги от земли и начиная свою, пока что небольшую, раскачку. — Удивительно, как вы преданны музыке, учитывая вашу нелёгкую индустрию, – Ханбин боится задеть айдола за ещё незажившие раны, поэтому берёт пару секунд, чтобы обдумать свои слова. — Многие бы уже успели возненавидеть её в таких обстоятельствах. — Музыка – единственное, что всегда остаётся на моей стороне, – искреннее признание своего одиночества. В первую очередь, перед самим собой. — У вас нет близких? Простите за наглость, – Ханбин не был эмпатичным, и зачастую не понимал, что может ранить словами, но это не мешало ему оставаться добрым к тем, кто этого заслужил. — Был, – краткий ответ, пустивший холод по спине и сердцу. — Мой лучший друг, – тягучее чувство потери остаётся на языке Хао, но лёгкость от приятных воспоминаний резко затмевает всю боль. — Он всегда поддерживал меня в любых начинаниях. Даже самые сумасшедшие идеи вроде полёта с парашюта. Естественно, никто не прыгал, ведь возможности не было, – младший слегка посмеивается и вновь смотрит куда-то в небо. Ищет Юджина среди невидных сегодня звёзд. — Он был моей опорой, как и я для него, – среди темноты ночного неба Хао замечает маленькую, слегка поблёскивающую звёздочку и зависает, хватаясь взглядом за неё. — Он скончался три года назад. — Соболезную, – старший не двигался, боясь спугнуть откровенность Чжана. Хватаясь за новые кусочки искренности, Ханбин хотел получить ещё немного. Настоящие эмоции Хао – наркотик, в котором охранник нуждался сильнее с каждым днём. — Какой ваш любимый цвет? — Что? — Цвет, – будто ребёнку объясняет старший, указывая руками на окружающие их предметы. — Какой вам больше нравится? — Красный, – мечтательно отвечает блондин. — Мне серый, – не дожидаясь встречного вопроса, продолжает старший. — Такой скучный. — Серый цвет очень красивый. Его многие недооценивают. Он очень спокойный, приятный глазу и напоминает небо в дождливый день, – почему-то ответ Хао его задевает, и Ханбин сразу же атакует аргументами «за» серый цвет, чем вызывает новую улыбку на уставшем лице Чжана. — Свежо, чисто и умиротворённо. — А ты не устаёшь удивлять, солдатик. — Пойдёмте домой? – заканчивать разговор не хотелось, но ответственность давила чуть сильнее, чем его личные желания. — Наверное, стоит, – Хао опускает голову вниз и утыкает глазами в старый, потрескавшийся асфальт. Проходит ещё пару минут, но они всё продолжают тихо раскачиваться под шум металлических цепей качелей и несильного ветра. — Хао-щи? – младший не замечает, как трещины в асфальте стали заполняться его слезами. Отрывая взгляд от земли, Чжан пересекается с Соном, что уже стоял напротив него. Привычное беспокойство в глазах охранника кололо в сердце новую дозу «благодарности». — Забудь, что видел меня таким, – протирая своё лицо рукавами кофты, Хао пытался бесследно стереть следы своей боли. — Искренним? – Ханбин отчего-то тянется к его рукам, убирая их в стороны от лица, и сам аккуратно проводит пальцами по припухшим щекам, помогая убрать слёзы. — Слабым, – с насмешкой над собой признаётся младший. — Слёзы – это не слабость, Хао-щи, – охранник дарит ему самую тёплую улыбку, а Чжан понимает, что хочет увидеть её ещё раз. — Я бы всё отдал, чтобы вот так проявлять свою боль, – улыбка надламывается, а Хао желает вернуть ей былую теплоту. — Не обещаю, что забуду, но, если вам так легче, я постараюсь, – Ханбин проводит пальцами по светлым волосам и тяжело вздыхает. Как только его рука отдаляется, младший хочет потянуться за ней, вновь притягивая к своей голове. — Я не люблю чувствовать себя должным, поэтому спрошу крайний раз и жду ответа без жалости и жертвенности, – разумность отрезвляет мозг от алкоголя и чувств, забирая весь контроль над минутной слабость. — Я правда не помешаю тебе? — Вы знаете, что у меня проблемы со сном. Это единственное, что меня напрягает, потому что я могу просыпаться среди ночи и быть немного шумным, – Хао щурится – не верит, что всё может быть так просто. — Я же не ненавижу вас, чтобы злиться от нашего сожительства. Мне немного непривычно, так как я долгое время жил один, но дискомфорта ваше присутствие у меня не вызывает, – нестыковки в собственных догадках злили сильнее, чем тёплая ладонь Сона, оказавшаяся на его подбородке. — Перестаньте. — Что? — Надумывать лишнего, – ладонь опять исчезает, вынуждая блондина мысленно завыть. Чжан никогда не был любителем тактильности, но чувствует, что хочет обняться. — Будьте проще, Хао-щи. Если вы будете мне мешать, я вам непременно сообщу об этом, договорились? — Бесишь. — Вы ожидали, что я вас выгоню? – по выражению лица Хао старший понимает, что был прав, и начинает смеяться. — После того, как заставил тебя ехать за пьяным мной в два часа ночи? Да, ожидал, – Чжан надувает губы и скрещивает руки на груди – точно ребёнок, что был опозорен на празднике в детском саду. — Это не самое худшее задание. В конце концов, вы даже не бушуете, когда пьяны. — Хорошо, в следующий раз устрою драку. — Не стоит. — Боишься пострадать, оттаскивая меня от кулаков? – язвительная улыбка сталкивается с резким холодом на лице Ханбина, от чего Хао сразу же тушуется, сглатывая ком в горле. — Боюсь, что пострадаете вы, – честно шепчет охранник и теряется взглядом где-то на лице младшего. — Вы замёрзли? У вас красные уши. — Да, замёрз, – наглая ложь прикрывает внезапное осознание, пока затуманенные слезами глаза видели до боли чётко. — Пошли домой, – подскакивая с сиденья, Хао старается сбежать с площадки ровно, как и от своих навязчивых мыслей, что так резко ударили по голове. Аромат стирального порошка окутывает Чжана, когда чужая куртка ложится на плечи. — Зачем? — Вам же холодно. — Тут идти меньше минуты, – он допускает главную ошибку – пересекается взглядом с Ханбин и ловит глазами ту самую тёплую улыбку, о которой мечтал пару минут назад. — Пошли уже. Уютное тепло окутывает сердце, пока Хао ловит себя на мысли, что куртка тут не причём. Приятный трепет тревожит душу, когда Хао осознаёт, что чувствует такое впервые. Незаметная улыбка сияет на лице, и Хао признаётся себе, что причина в Ханбине. «Когда я успел влюбиться?» Бессонная ночь уже раскрыла свои объятия для Чжан Хао, что проведёт её вместе с первыми за всю свою жизнь мыслями о наслышанных бабочках в животе.