Пришествие

Бог ты мой! Мамма мия! Едрить-колотить! Все, больше ругательств без мата не вспомню. Неужели я здесь единственный думающий космический объект? Марс болтает с Луной о всяких мелочах, пока я чуть ли не рву волосы на голове. Невозможно! Значит, по логике, тут есть все мы, вся Солнечная система. И помню только я один? Ужасно. Мягко сказано, конечно. Я вдруг отчетливо понял, что сам просто не выдержу такой нагрузки. Непонимание изливалось из меня, будто ручей. Такими темпами я просто взорвусь! Марс, эта красная планета, так похожая на меня, был один из двух моих лучших друзей. Справедливо полагать, что я могу ему все рассказать. Другой вопрос: а не сдаст ли он меня после всего этого в места для душевнобольных, где каждый второй — Юпитер. Риск — дело благородное, а потому осталось только дождаться подходящего момента и осчастливить Марса. За своими раздумьями я и не заметил, как мы пришли к школе. Здание не представляло собой что-то хоть немного выдающееся. Серые кирпичные стены хорошо сочетались с таким же серым лицам учеников. Те стекались к главному входу, создавая там подобие пробки. Казалось, дети просто не хотели входить, а потому предпочитали нерешительно мяться у дверей. Марс при виде этой кучи лишь вздохнул и повел нас прямо в центр. Мы с ним высились над большей частью всех детей, а потому нас пропускали охотнее, чем младшеклассников. Луна шел за мной, как за светом в конце туннеля. Сам бы он ни за что не пробрался к устрашающей деревянной двери. Мы втроем ввалились внутрь. Тут было гораздо просторнее, а стены радовали глаз приятным молочным цветом. Вахтерша при виде нас скривилась и снова уткнулась в газету. Я хмыкнул: кажется, мы тут наделали дел. И действительно, я и Марс оказались знаменитыми личностями. Почти каждый школьник старше пятого класса здоровался с нами, а самые смелые протягивали руку. Марс им всем улыбался и дарил свое дружеское рукопожатие. Меня же они только раздражали. — Ладно, ребят, мне пора. Земля, ты ведь зайдешь за мной? — Луна развернулся, собираясь уходить, но остановился. — Э-э-э... Да? Да, конечно. Я неловко улыбнулся, но мой спутник, точнее сказать, мой брат ничего не сказал и ушел в свой класс. Я понятия не имел, в каком именно классе он учится, но решил отложить это на потом. Первостепенной задачей сейчас было рассказать Марсу обо всем. Мы поднялись на второй этаж. На кабинетах висел только номер, а стены уже были светло-зеленого цвета. Повсюду сновали орды воспитанников начальной школы, которые путались под ногами и мешали идти. Внезапно Марс, позади которого шел я, резко остановился. Будь мы в нормальном мире, это бы привело к апокалипсису и вымиранию человечества, но в этом мире я просто больно ударился носом о его спину. — Что такое? — я взглянул через плечо моего друга. Перед ним стояли два мальчика, похожие друг на друга. Каждый из них по очереди обнял Марса, а тот потрепал обоих по голове в ответ. — Это кто вообще? — довольно громко сказал я. — Уже забыл? Это Фобос и Деймос. Они мне как братья, — Марс снова улыбнулся, глядя на мальчишек. Ах, так это его спутники. Я многозначительно покивал головой, на что Марс ответил недоуменным взглядом. — Ой, звонок через пять минут! Бежим, Деймос! — пропищал один из мальчиков, а после скрылся в неизвестном направлении вместе со вторым. — Нам тоже пора, — философски заметил Марс и продолжил движение. — А какой первый урок? — поинтересовался я. — Физика. — М-м... — ответил я. Кабинет физики внутри оказался довольно занимательным. Повсюду были развешаны плакаты и портреты великих ученых, доска была ростом с переевшего Растишки жирафа, а окна, из которых солнце светило в глаза абсолютно всем ученикам, не имели штор или, на худой конец, жалюзи. Марс прошел за третью парту среднего ряда и стал раскладывать вещи. Я оглянулся, не увидел других пустых мест и вполне справедливо решил, что могу сесть с лучшим другом. Тем более, так гораздо легче выполнить мою первостепенную задачу. Я порылся в портфеле в поисках учебника, но там валялась только замызганная тетрадка и дневник. Тетрадка, при ближайшем рассмотрении, удивляла своей стойкостью. Изначально имея 48 листов, сейчас она довольствовалась шестью. На обложке красовался какой-то дядька с усами, который смахивал на Гитлера, однако, по заверениям подписи, это был, несомненно, Никола Тесла. Кинув взгляд на тетрадку Марса, я увидел на ней другого дядьку, которого подпись назвала Альбертом Эйнштейном. Конечно, как гордый носитель землян, я не мог не знать об их быте и культуре. Я помнил наизусть все исторические события, знал всех ученых, но особо не любил вдаваться в подробности каждодневной жизни землян. Сейчас это сыграло со мной злую шутку, ведь, по сути, я даже не знал, как пользоваться ручкой. Открыв свой конспект я понял, что это знание не так уж и нужно. За весь учебный год, а сейчас была весна, я не написал ни одной строчки. Я уселся на свое место и стал оглядывать класс. Впереди меня сидели два парня. Волосы одного были ярко-рыжими, а второй был на голову ниже всех в классе. Они о чем-то спорили, при этом рыжий чуть ли прыгал от злости. Я хмыкнул себе под нос. Кого-то они мне напоминают. Марс рядом со мной открыл свой конспект и протяжно вздохнул. — Серьезно, за весь год я ни разу ничего сюда не написал. Марс никак не вязался с тем, кто не пишет конспекты абсолютно по каждому уроку. Я был уверен, что у него дома даже есть тайный конспект по физкультуре. — А почему мы ничего не пишем? — спросил я и тут же понял, насколько тупым был мой вопрос для Марса. — Чел, с тобой все хорошо? — поинтересовался он и потом все-таки ответил: — Ты же знаешь, что физику ведет Солнце. Я непонимающе кивнул. Появление еще одного объекта Солнечной системы больше не вызывало у меня удивления, хотя услышать, что Солнце учил детей, было достаточно жутко. — Чел... — Марс снова покачал головой и, видимо, решив, что я заболел, ответил: — Солнце директор школы. У него никогда нет времени на уроки. Так что их всегда либо просто нет, либо на замену ставят трудовика. А ты знаешь трудовика. Марс как-то поежился и я поспешил закрыть эту тему. Сейчас вполне можно было бы начать обсуждение первостепенного вопроса, но дело в том, что... Я совсем не знал здешнего Марса. И хоть он не сильно отличался от планеты Марс, он все же был человеком. И мне вдруг захотелось поговорить с ним побольше. Да и обстановка была не самая удачная: вокруг стоял шум, который бывает только на переменах. Я было открыл рот, чтобы спросить Марса о других предметах, но тут прозвенел звонок. Класс замолчал и все уставились на дверь. Будет этот урок или нет, решали следующие 15 минут. Я не разделял общего чувства напряжение, как выяснилось дальше, очень зря. Спустя пять минут дверь с громким стуком открылась, и в класс вошел учитель с длинными желтыми волосами. Они доставали ему до бедер и вились большими кудряшками. Я удержался от громкого кашля. Представить себе такого трудовика я не мог даже в самом страшном ночном кошмаре. — Солнце! Как вообще... — воскликнул Марс шепотом и затих. Местное Солнце имел два метра роста, счастливую улыбку и заколки в волосах. Их было, восемь, как планет в Солнечной системе. Что-то кольнуло у меня в сердце. — Я так давно вас не видел, десятый класс! — Солнце обвел всех взглядом и снова улыбнулся. О, так значит я в десятом классе! Прям день открытий. — Так уж и быть, поговорим потом о вашем воспитании. Сейчас о физике. Мне донесли, что замены у вас были. Поэтому пройдемся по списку и вызовем кого-нибудь на... тридцатый параграф, — Солнце раскрыл журнал и положил его на учебник. — Нам конец, — сдавленно прошептал Марс и уткнулся в свой пустой конспект в поисках спасения. Я сделал то же самое, только с учебником. Неужели этот день может быть таким паршивым? А ведь это, технически, мой первый день! Я уже думал, что хуже быть не может. — Итак, отвечает Земля. А нет, может. Я встал со своего места и стал переминаться с ноги на ногу около парты. Марс судорожно листал учебник. — Ну, начинай, — Солнце выжидающе посмотрел на меня. Марс наконец нашел нужный параграф и положил учебник на парту. Естественно, я ничего не видел, поэтому он попытался что-то мне прошептать. — Попрошу без подсказок! — рявкнул Солнце, от чего рыжий парень, сидевший передо мной, подскочил на стуле. — Извините, — промямлил я, — я не учил. — Все ясно. Ну, значит, два, – Солнце тут же поставил мою первую оценку по физике в журнал и поднял взгляд на класс. — Кто еще не выучил? Поднимайте руки! Рыжий парень передо мной поднял руку и выкрикнул: — Нам не задавали! — А в журнале написано, что задавали. Раз уж вы сами признались, что не выучили, я вам за честность поставлю три. Рыжий парень сдулся и уткнулся в тетрадь. — Все? Остальные все выучили? — Солнце еще раз обвел взглядом класс. — Так, следующий отвечает... Весь класс затаил дыхание. Мне-то уже было все равно, а вот Марса била крупная дрожь. — ... Меркурий. По классу прокатился облегченный вздох. — Слава Богу! — громче, чем нужно высказался Марс. Низкий парень, сидевший на второй парте перед нами, поднялся со своего места. Его рыжий сосед с ненавистью посмотрел на Солнце. — Конечно! Когда я, так три за честность, а когда Меркурий, так сразу высший балл, — прошипел он. — Не удивительно, — откликнулся Марс. — Меркурий учебники наизусть знает, а ты дословно знаешь только матерные стишки. — Заткнись! — прошипел в ответ рыжий, но, словив взгляд от Солнца, предусмотрительно замолчал. Как и предсказывалось, Меркурий, а это был он, весь урок вел дискуссию с Солнцем, от которой учитель физики заметно подобрел и не задал домашнего. Наконец прозвенел спасительный звонок и ученики засобирались. — Те, кто сегодня получил оценки, подойдите ко мне с дневниками! — крикнул Солнце так, что Марс уронил портфель. Я поплелся к столу. Рыжий уже получил свою законную тройку и зло бросал вещи в рюкзак. Меркурий с новым счастьем в дневнике напротив, складывал все аккуратно. Я глянул на свою двойку, выведенную на добрую треть страницы. А ведь день только начался! И как мне выжить в этом мире?