генезис (genesis)

      — Доброе утро! — радостно произносит Сонхва, пробираясь мимо Хонджуна к своему кабинету.       — Чего? — переспрашивает Хонджун с недоверием.       Сонхва останавливается и оборачивается, чтобы взглянуть на Хонджуна, который, кажется, застыл на месте.       — Доброе утро? — повторяет он неуверенно. Он не может понять, почему Хонджун внезапно смотрит на Сонхва, будто тот отрастил вторую голову. — Что-то не так?       — Новый бухгалтер выходит сегодня, — медленно отвечает Хонджун. — Ну, знаешь, на ту самую должность, из-за которой ты столько скандалил, а потом изгнал последнего, кто ее занимал?       — Я ничего подобного не делал, — фыркает Сонхва, полностью осознавая, что лжет. По крайней мере отчасти. Хотя он и не пытался саботировать работу своего предыдущего коллеги, он отлично знал, насколько эффективным может быть леденящий холод по отношению к другому человеку. К тому моменту, когда бедняга подал заявление на увольнение, почти все подсознательно начали следовать примеру Сонхва и полностью его игнорировать. Хонджун был одним из тех немногих, кто встал на его сторону и все еще пытался быть дружелюбным, но даже эти отношения были натянутыми.       Так что, не было ничего удивительного в том, что Хонджун посмеивался над Сонхва, он никогда не боялся высказывать тому за его причуды.       — Ладно, хорошо. Мы оба знаем, что я прав, поэтому я немного удивлен тому, что ты в хорошем настроении, хотя знаешь, что новичок выходит сегодня.       — Я забыл, — отвечает Сонхва, нахмурившись. Хмурится он слишком усердно, чтобы это было искренним, но Хонджун, кажется, не замечает этого.       Слава богу.       — Веди себя хорошо в этот раз, пожалуйста, — просит Хонджун. — Ты не сверхчеловек, Сонхва. Ты не можешь и дальше вести все финансы компании в одиночку.       Сонхва вскидывает бровь.       — Разве я не делал именно это последние шесть недель?       Хонджун закатывает глаза, заметно сжав челюсть от досады.       — Ладно! Ты не можешь и дальше вести все финансы компании в одиночку, не упахиваясь при этом буквально до смерти! — поправляет он себя. — Знаешь, иногда ты только усложняешь задачу тем, кто заботится о тебе.       — Спасибо, — улыбается Сонхва.       — Это был не комплимент.       — Я все еще воспринимаю это как его. Теперь, если ты меня извинишь, мне нужно идти работать. Тебе, я уверен, тоже, — говорит Сонхва, опуская взгляд на свои часы. (Часы новые, это подарок на день рождения, которым он уже дорожит, в течение последних недель проверяя время чаще, чем необходимо — ему просто нравится видеть их на своем запястье.)       — Веди себя хорошо! — выкрикивает Хонджун ему вслед.       — Хватит повторяться! — в ответ выкрикивает Сонхва, уходя в свой офис.       Бесцеремонно кинув сумку на свой рабочий стол, он бросает взгляд на второй стол в кабинете, ждущий своего нового обитателя, и улыбается.              

***

             — Иди, — шипит Сан.       Уен морщится.       — Точно? — спрашивает он, бросая на Сана свой лучший умоляющий взгляд. Сан, к сожалению, не поддается.       — Иди, — повторяет он. — Ты должен, ты проиграл пари.       — Ты заключил пари, зная, что я буду все утро разговаривать с клиентом и не смогу сделать никаких продаж до обеда! — скулит Уен.       — Не моя проблема, — отвечает Сан с поистине демонической улыбкой. — Иди, — повторяет он в третий раз, понижая голос на октаву.       Уен знает, что ему не избежать этого, как бы он того не хотел.       — Если он меня убьет, мой дух будет преследовать тебя, — говорит Уен Сану, затем поворачивается на каблуках и уверенно идет к комнате отдыха. Сонхва там, он это точно знает, видел того пару минут назад.       Как и предполагалось, Сонхва стоит перед микроволновкой, в нетерпении притопывая ногой, ожидая пока разогреется еда. Он бормочет что-то себе под нос, и Уен едва не начинает пятиться из комнаты отдыха, чтобы сказать Сану, что тот сам может делать свою грязную работу, и не важно — пари или не пари. Но родители Уена вырастили не труса, а это значит, что он остается на месте и произносит:       — Сонхва.       Сонхва оборачивается. Со скрещенными на груди руками он выглядит… совершенно неприступно.       — Что?       Уен изображает свою самую невинную улыбку:       — Новый бухгалтер начал работать сегодня, да? Юно? И как он?       — Юнхо, — тут же поправляет Сонхва, так быстро, что это слегка застает Уена врасплох. — И он… тихий, полагаю.       Микроволновка издает сигнал, и Сонхва достает откровенно гигантский контейнер лапши, которую начинает яростно размешивать палочками для еды.       — Это реально огромный контейнер лапши, — произносит Уен удивленно.       Сонхва смотрит на него, словно тот осмелится добавить что-то еще. Уен может быть дурачком иногда, но он не идиот. Так что не осмеливается.       — И все же… тихий? Правда? Это все что ты можешь мне сказать? — спрашивает он вместо этого.       — Прости, у меня нет для тебя больше сплетен, — отвечает Сонхва, закатывая глаза и возвращая свой взгляд к лапше. — Он пробыл в моем офисе всего час, и я пока не знаю компетентен он или нет, а это все что меня волнует.       — Ты, вероятно, надеешься, что он не компетентен, и его уволят, — язвит Уен.       — Вообще-то нет, было бы ужасно работать в компании, где нанимают некомпетентных людей на регулярной основе, — говорит Сонхва, после чего отправляет поразительно большую порцию лапши в рот. Это немного странно, потому что Сонхва в основном отказывается есть где-либо кроме своего кабинета и конференц-зала, если требуется. Но, возможно, построение планов по избавлению от нового бухгалтера сделало его слегка странным сегодня.       Уен прищуривает глаза:       — Но ты все еще хочешь, чтобы он ушел.       Сонхва громко сглатывает.       — Мне не нужна помощь с моей работой, — вздыхает он.       Уен тоже разочарованно вздыхает. Очевидно, сейчас он ничего от Сонхва не добьется.       — Просто… пожалуйста, веди себя хорошо на этот раз, ладно? — умоляет он, невольно надувая губы. Ему не нравится, каким странным становится все вокруг, когда Сонхва открыто ненавидит кого-то, как того парня, что ранее занимал должность Юнхо.       Хотя, конечно, судя по словам Минги, Сонхва можно в какой-то степени оправдать тем, что парень действительно не был хорошим работником. И кроме того, Сонхва никогда не заходил так далеко, чтобы заставить Есана написать на него жалобу за нарушение корпоративных протоколов, что говорит о многом — Есан очень быстр, если решает, что правила были нарушены. Но все же.       — Понятия не имею, почему все продолжают говорить мне, чтобы я хорошо себя вел, — говорит Сонхва и набирает очередную порцию лапши, все еще стоя у микроволновки.       — Господи, зачем я вообще пытаюсь? — сетует Уен.       Сонхва ухмыляется ему во все зубы, несмотря на набитый рот.       — Я задаю себе этот вопрос каждый день, — произносит он, позволяя Уену увидеть, насколько он успел пережевать лапшу. Уена передергивает.       — Ты отвратителен, — фыркает он и вылетает из комнаты. Если этого не сделать, его может стошнить.       Когда Уен возвращается, Сан ошивается возле его стола, потому что, а что ему еще делать?       — Ну? — нетерпеливо спрашивает он.       — Я ничего не узнал, кроме того факта, что он видимо думает, что может внезапно превзойти Чонхо, судя по размеру контейнера с лапшой, который он принес на обед, — говорит ему Уен, с грохотом садясь в кресло. — В следующий раз это все на тебе, кстати, — добавляет он и смеется, когда Сан возмущенно задыхается.       Однако, позже, когда Уен проскальзывает в комнату отдыха, чтобы пополнить свой запас кофе, он замечает в раковине тот самый гигантский контейнер, из которого ел Сонхва. Он пуст.              

***

             — Ты и правда не шутил, — произносит Юнхо той же ночью с некоторым благоговением. — Твои коллеги действительно абсолютно уверены, что ты собираешься ненавидеть меня только за мое существование.       — Теперь это наши коллеги, — мягко поправляет его Сонхва, прижимаясь ближе к высокому парню. — Но ты прав.       Юнхо сияет, крепче обнимая Сонхва за плечи:       — Я не могу разобраться, боятся они тебя или они в тебя влюблены. Может, и то и другое.       Сонхва усмехается:       — Никто из них не боится меня и не влюблен.       — Кроме меня, — говорит Юнхо, все еще сияя, — я вполне определенно влюблен в тебя, Хва.       — Я знаю, — говорит Сонхва и виновато мнется, сидя на диване. — Послушай, я понимаю, что говорил всякую чушь о том, что мне нужно поддерживать репутацию, и что Хонджун никогда-никогда не должен узнать, что он косвенно поспособствовал нашему знакомству, но, если в какой-то момент ты не захочешь больше притворяться, что мы не знаем друг друга, — одного слова будет достаточно, чтобы я полностью отказался от этой затеи, хорошо?       Юнхо целует Сонхва в кончик носа, что в последнее время вошло у него в привычку. Наверное, ему нравится видеть, как Сонхва рефлекторно морщит нос, потому что ему щекотно, но все равно приятно.       — Я уже говорил тебе, я не возражаю. Ты можешь продолжать быть «большим злым волком», который осуждает всех налево и направо, а я могу доказать свою ценность, без того чтобы кто-то задавался вопросом, а не делаешь ли ты за меня мою работу. И я могу узнать своих коллег естественным образом, не вынуждая их быть милыми или грубыми со мной, только потому что я твой парень.       Сонхва расслабляется в руках Юнхо.       — Ну, если ты уверен.       — Уверен, — твердо произносит Юнхо. — Это даже забавно в какой-то степени, — добавляет он, и Сонхва не может не согласиться.              

***

             Сан нерешительно стучит в дверь кабинета Сонхва и Юнхо. Дверь открыта, но совсем немного — в щель даже голову не просунуть, и он понятия не имеет, что найдет по ту сторону. Может, Сонхва наконец-то сорвался и убил кого-то, а может, сорвался и убил кого-то Юнхо — правда, насколько Сан может судить, тот буквально золотистый ретривер в человеческом теле, хотя никогда нельзя знать наверняка. Есть приветливые люди, которых стоит остерегаться, и все такое.       — Входите! — радушно зовет Юнхо. Сан осторожно толкает дверь и моментально натыкается взглядом на Сонхва. Тот сидит в своем кресле, выпрямившись и заметно сжав челюсть. Сан мысленно вздыхает.       — Что-то не так? — осторожно спрашивает он. Даже если бы он не мог видеть Сонхва, он бы понял, что что-то произошло, — напряженная атмосфера в кабинете буквально осязаема, и Сан клянется, что чувствует ее всем нутром.       — Все в порядке, Сан. Почему ты решил побеспокоить нас? — резко спрашивает Сонхва.       Сан заходит, наконец, в кабинет и теперь может видеть стол Юнхо. Тот ярко улыбается, когда видит его, даже зажмурившись от восторга.       — Сан, — тепло произносит он.       — Привет, — отвечает Сан и не может сдержать ответной улыбки. — У и я собираемся сходить на обед, и мы решили узнать, не хочешь ли ты присоединиться? Полагаю, ты захочешь отдохнуть от него, — добавляет Сан, указывая пальцем на Сонхва. — Я буквально чувствую напряженность в этом кабинете.       — Сан, — мягко произносит Сонхва. Тот чувствует, как мурашки поднимаются у него по рукам — тихий голос Сонхва самый опасный, и ему только что ясно напомнили об этом.       — Я уверен, он просто замечательный сосед по офису и еще лучший партнер в бухгалтерских делах, — быстро тараторит Сан настолько дипломатично, насколько может. Сонхва сохраняет молчание, он, должно быть, решил оставить того пожить еще немного.       Как ни странно, Юнхо в ответ на это посмеивается.       — У меня бывали партнеры и похуже, — говорит он, улыбаясь так, будто знает что-то, чего не знает Сан. — Хотя я принимаю предложение пообедать с тобой и Уеном, прямо сейчас? — спрашивает он, отталкиваясь от своего стола.       — Да, сейчас, если тебе удобно, — отвечает Сан, снова поглядывая на Сонхва. В какой-то степени он ожидал, что тот запретит Юнхо уходить, так как, технически, время обеда еще не настало. Но этого не происходит. Сан только видит, как Сонхва закатывает глаза, но он порой думает, что Сонхва закатывает глаза чисто рефлекторно, даже не осознавая этого. Поэтому этот жест, вероятно — вероятно — не относится к нему или Юнхо.       Сан буквально чувствует взгляд Сонхва на своей спине, когда выходит с Юнхо из кабинета, и слегка вздрагивает. Н-да, он искренне считает, что Сонхва замечательный, но порой тот может безумно пугать. Вот почему Сан пытается контактировать только с его светлой стороной, и его расстраивает, что Юнхо приходится иметь дело с темной, просто потому, что Юнхо существует.       С этими мыслями в голове Сан сочувственно похлопывает Юнхо по руке.       — Знаешь, — начинает он, — если Сонхва ведет себя слишком по-мудачески, чтобы терпеть это изо дня в день, спорю, эйчары могли бы подыскать тебе другое место для работы. Другой офис, например. О-о, или ты мог бы тусоваться с нами в отделе продаж! Есана легко подкупить, это не составит проблем, — произносит он, активно жестикулируя.       — У-у-у, — тянет Юнхо, искренне тронутый, — очень мило с твоей стороны так беспокоиться обо мне, хоть мы и знакомы всего ничего. На моей прошлой работе все было иначе, — признается он. — Я проработал там девять месяцев, но даже после этого никто особо не разговаривал со мной, если только не пытался помыкать. Так что, после такого все время находиться рядом с Сонхва — это и правда здорово в сравнении.       Сан уверен, что не может скрыть свой шок.       — Точно? — глуповато спрашивает он.       — Ага.       — Ну, если что-то изменится — дай знать. Я знаю любимую марку шоколада Есана и не боюсь этим пользоваться, — произносит Сан, снова похлопывая Юнхо по руке.       — Я запомню, — говорит Юнхо, слегка посмеиваясь. — Пойдем, я хочу есть, и Уен, должно быть, заждался нас.       Сан вздрагивает. Уен определенно ждет их, а он становится невыносим, когда голоден.       — Черт, поспешим, — требует он, хватая Юнхо за руку и таща за собой по коридору.       Только сильно позднее Сан осознает, что Юнхо сознательно ушел от темы, чтобы не продолжать разговор о Сонхва.              

***

             — Как насчет этих? — спрашивает Юнхо.       Сонхва встает на носочки, чтобы взглянуть поверх плеча Юнхо на корзинку клубники, которую тот держит. Это, конечно, было не обязательно, он легко мог встать сбоку, но это утро довольно прохладное, и даже украденный из ящика Юнхо свитер не дарит достаточно тепла.       — М-м, выглядит отлично, — отвечает Сонхва, уткнувшись подбородком в основание шеи Юнхо. Парень предсказуемо вскрикивает, поморщившись, но не перестает улыбаться, так что Сонхва понимает, что тот не злится или что-то в этом роде. — Возьми две. Мы можем сделать клубничное печенье на десерт вечером, если хочешь.       — Я за, — рассеянно отвечает Юнхо, его внимание уже сосредоточено на поиске второй подходящей корзинки. Сонхва выхватывает первую из его рук, чтобы убедиться, что тот ее не уронит, и не дать какому-то другому утреннему посетителю рынка стащить ее у них из-под носа. Это уже однажды случилось в конце прошлой осени, и Сонхва готов на многое, чтобы больше не видеть того разочарования на лице Юнхо, когда он осознал, что произошло. — Возьмем еще немного голубики?       — Конечно, — уверяет его Сонхва. Он ненавидит голубику, но Юнхо ест ее как конфеты, и Сонхва уже привык, что Юнхо и сам на вкус временами напоминает голубику. Он забирает вторую корзинку клубники из рук парня, как только тот находит подходящую, и улыбается, когда Юнхо пользуется преимуществом внезапно освободившихся рук, протискивая одну из них в задний карман джинсов Сонхва, пока они направляются к ларьку с голубикой.       — Сонхва? Это ты? — спрашивает чересчур знакомый голос. — Подожди, охренеть, это… Юнхо?       Сонхва оборачивается, в процессе, к сожалению, вытесняя руку Юнхо, и смотрит на Минги. Он всегда знал, что у Минги длинный язык, но все равно впечатлен, увидев тот во всей красе, когда его хозяин роняет челюсть от нескрываемого потрясения.       — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.       — Я бы не упустил шанс закупиться свежими фруктами для утреннего смузи, — надменно фыркает Минги, подобрав наконец челюсть с земли. — Но вы! — выкрикивает он, тыча пальцем в сторону Сонхва. — Мы все уже две недели ждем, что ты прикончишь новенького, а вы тут… чего? — спрашивает он, совершенно ошеломленный.       Юнхо бросает на Сонхва вопросительный взгляд, и тот кивает.       — Мы пришли на рынок, чтоб прикупить свежих фруктов, как и ты, — со всей возможной невозмутимостью произносит он, и Сонхва так горд за него. И, возможно, слегка возбужден, глядя на то, как Юнхо вежливо несет всю эту чушь прямо кому-то в лицо, но сейчас не время и не место. — Отличное утро, не так ли?       Минги таращится на них, будто они пришли из другого измерения.       — Сонхва одет в тот же свитер, что и ты в четверг, — замечает он.       Сонхва смотрит вниз на себя и понимает, что Минги прав, это объясняет, почему свитер пах духами Юнхо, вместо кондиционера для белья. Не то чтобы Сонхва жаловался — он бы вполне мог сделать это и намеренно. (Юнхо, вероятно, так и решил.)       — Вы, ребята, знакомы всего две недели и уже ходите тут по рынку все такие домашние и уютные и носите одежду друг друга? — спрашивает Минги, с каждым словом все повышая и повышая голос.       — Юнхо не носит мою одежду, она ему слишком мала, — отвечает Сонхва слегка мечтательно. Он и сам не особо маленький, но Юнхо порой заставляет его чувствовать себя именно таким, и он просто обожает это. — А, и все совсем не так.       Минги прищуривается:       — Я не идиот, Сонхва. Не ври мне в лицо.       — Мы знаем друг друга больше двух недель, — говорит ему Сонхва, самодовольно глядя, как краснеет его лицо.       — Нет… — произносит тот.       — О да. Кота вытащили из мешка, я полагаю, — вздыхает Сонхва.       Юнхо прячет в руке смешок.       — Похоже на то, — соглашается он, свободно обнимая Сонхва за талию. Минги издает звук, словно поперхнулся, шокированный этим действием, а Сонхва только ухмыляется.       — Эй, Минги? — зовет Сонхва, — Каково это, ощущать, что тебе никто не поверит?       Минги бледнеет.       — Твою мать, нет… — ноет он.       — Да, — произносит Сонхва, широко улыбаясь. Он еще никогда не встречал человека, который нес бы столько чуши, сколько Минги. Абсолютно невозможно понять, говорит ли он правду, пока кто-то не подтвердит его историю, а единственные, кто может подтвердить эту историю, — это сам Сонхва и Юнхо. И он чертовски уверен, что никто из них не собирается этого делать.       Минги бросает Юнхо умоляющий взгляд, но тот в ответ только качает головой. Минги хмурится.       — Понятия не имею, почему все на работе считают, что ты просто милый щеночек, — ворчит он. — Ты вообще не такой.       Юнхо смеется.       — Я могу быть щеночком, правда, малыш? — спрашивает он Сонхва.       — Мерзость, — стонет Минги. — Я не хочу знать о ваших кинках, господи.       — Что? — бормочет Юнхо, краснея. — Я. нет, Минги, что за херня?       В той же степени, в какой Сонхва умиляется, видя, как морщится Юнхо, он уверен, что этот разговор пора заканчивать. Им все еще нужно успеть за утро купить голубику для Юнхо и сходить в продуктовый магазин.       — Увидимся в понедельник на работе, Минги, — произносит он весело, перекладывая обе корзинки с клубникой в одну руку, чтобы другой помахать высокому парню. — Хороших выходных!       — Тебя не беспокоит, что он может сфотографировать нас? — шепчет Юнхо, когда они покидают Минги, который все еще продолжает на них таращиться.       — Не-а, — уверенно произносит Сонхва. — Готов поспорить, он и не подумает об этом, пока у него не попросят доказательств в понедельник.              

***

             Чонхо снова сидит за столом Минги, вероятно просто чтобы поиграть у того на нервах. Сегодня, как бы то ни было, Минги абсолютно плевать. Сегодня он принес сенсацию века и не позволит себе отвлечься на такую мелочь, как Чонхо, сидящий за его столом.       Однако, ему придется отвлечься, если все продолжат бросать на него недоверчивые взгляды. Особенно учитывая, что Сонхва предсказывал именно это.       — Я просто говорю, что поверил бы тебе с большей охотой, если бы ты сделал фото или что-то подобное, — спокойно объясняет Хонджун, уперев руки в бедра.       — Я уже объяснял, что был слишком шокирован тем, что вижу, чтобы думать о фото! — скулит раздраженно Минги. — Ну же, что я такого сделал, что вы все мне не верите?       Четырех скептических взглядов оказывается достаточно, чтобы заставить Минги откинуться на спинку кресла.       — Ты знаешь что, — говорит ему Чонхо.       — Ага, забейте, — бормочет Минги. Он и правда знает, что сделал. — Но серьезно, они оба скоро будут здесь. Просто спросите Юнхо, готов поспорить, он расколется!       Дверь в офис распахивается, как будто слова Минги действительно призвали кого-то из них. Это оказывается Сонхва, который пересекает лобби своим обычным бодрым шагом, прежде чем остановиться возле Сана.       Тот предсказуемо игнорирует твердое наставление Минги, о том, что спрашивать нужно именно Юнхо.       — Минги говорит, что ты встречаешься с Юнхо, и он видел вас на рынке в субботу, — выпаливает он.       Сонхва поднимает брови:       — С каких пор мы верим чему-то, что говорит Минги, и что не было подтверждено хотя бы двумя другими людьми?       Минги видит, что Сан заметно колеблется.       — Я помню, — говорит тот, царапая пол носком ботинка. — Но он выдал столько деталей, что такое сложно было бы придумать, понимаешь?       — Например, что у тебя в руках было две корзинки клубники, — подключается Уен. — И что Юнхо не переставал лапать тебя за задницу.       — Я похож на человека, который позволит, чтобы его публично лапали за задницу? — уточняет Сонхва, снова поднимая брови.       Минги стонет.       — Не похож, но видимо так и есть, — говорит он. — Я знаю, что я видел, Сонхва, прекращай уже.       — Хонджун все еще пытается свести меня с буквально каждым человеком, которого знает. Не кажется ли тебе, что я бы сказал ему, что у меня есть парень, чтобы прекратить это уже наконец?       — Туше, — отмечает Хонджун, пожимая плечами. — Серьезно, Минги, почему ты просто не сфотографировал их, если правда видел их на свидании?       — Я просто не верю, что Сонхва может быть настолько одомашнен парнем, которого знает всего две недели, — добавляет Чонхо.       — Они сказали мне четко и ясно, что знакомы дольше двух недель, — протестует Минги.       Сонхва вздыхает.       — Мы тут уже закончили? — спрашивает он, выразительно глядя на свои часы.       — Да, вы закончили, — встревает новый голос, заставляя всех подскочить. Минги вытягивает шею, чтобы выглянуть из-за Чонхо, но раздражение на лице Есана заставляет его тут же пожалеть об этом. Да, Сонхва может быть пугающим иногда, но никто не пугает сильнее, чем Есан, когда он зол.       Никто.       — Идите работать, — добавляет Есан, скрестив руки, и все поспешно расходятся. Уен бросает ему извиняющийся взгляд (если бы Минги спросили, он бы предположил, что Уен был ближе всех к тому, чтобы ему поверить), а Сонхва…       Сонхва, черт побери, подмигивает ему.       Минги закипает.       Минут через пятнадцать заходит Юнхо, словно находящийся в абсолютной гармонии с миром.       — Доброе утро, Минги, — говорит он беззаботно. — Замечательный день, ни правда ли?       — Не правда, — отвечает Минги, уставившись на него. Он не сомневается, что благодаря Сонхва Юнхо уже осведомлен о том, что недавно произошло. Тот продолжает смотреть на него с этим своим открытым и дружелюбным выражением, и решимость Минги сохранять к нему холодность рушится. — Злые вы.       Юнхо подходит ближе и наклоняется, опираясь руками на стол Минги, чтобы иметь возможность говорить тихо.       — У нас есть свои причины, и в них нет ничего злонамеренного, честно. Ладно?       — Я не собираюсь молчать об этом, — предупреждает его Минги. — В конце концов кто-то мне поверит. Ты, например, знал, что Сонхва на самом деле ничего не отрицал? Он просто уходил от темы. Это становится довольно очевидным, если задуматься, Юнхо.       — Я знал, и я не прошу тебя молчать о чем-то, — улыбается Юнхо. — Просто говорю, что мы не планируем держать это в секрете вечно, и это не какая-то огромная конспирологическая тайна или что-то в этом духе.       — Я знаю, — признает Минги. Потому что он и правда знает. Сонхва, несмотря на все его колкости, — действительно хороший человек. Он еще недостаточно знает Юнхо, но с уверенностью может сказать, что, если Сонхва выбрал Юнхо, значит тот, должно быть, такой же. — Тебе пора идти, Сонхва, должно быть, уже извелся весь в ожидании.       Юнхо снова улыбается, на этот раз немного иначе. Минги готов поспорить, что это его «Сонхва»-улыбка, и не может решить, то ли умилиться, то ли рот себе заткнуть. Он решает воздержаться от принятия решений, по крайней мере пока (но это только потому, что звонит телефон, а у Минги есть работа и помимо ежедневных сплетен).       Есан материализуется перед столом Минги прямо перед обедом.       — Вот, — просто говорит он, ставя перед Минги тарелку с чем-то похожим на клубничное печенье. — Я знаю, у тебя выдалось нервное утро, а у меня остались лишние, — объясняет он, прежде чем Минги успеет спросить.       Минги смотрит на Есана критически.       — Это не ты сделал, — говорит он. Навыки готовки Есана славятся на весь офис, и не в лучшем ключе.       — Не я, — подтверждает Есан. — Наслаждайся своим печеньем, Минги. Спорю, тебе понравится.       Есан ведет себя немного подозрительно, думает Минги, пробуя выпечку вилкой, которую тот предусмотрительно принес, но в этом нет ничего нового. Честно говоря, он практически уверен, что «иногда вести себя подозрительно» входит в рабочие обязанности Есана.       Хотя Есан был прав в одном, Минги чертовски наслаждается печеньем.