Галстук

Заметно вечерело, по аллее прошёл фонарщик, и к неровному свету лампы добавились мягкие отсветы с улицы. Мерлин отложил книгу, понимая, что если позволит себе снова вот это ещё-несколько-страниц, то можно будет, в принципе, вообще не собираться. Костюм-двойка, аккуратно сложенный на кресле, ненавязчиво напоминал, что сегодня его ждут в салоне у мадам Одли, поскольку, вероятно, для полноты идеалистической картины им не хватает странноватого (или как говорил Мордред на французский манер – экстравагантного) преподавателя классической литературы, потому что иных причин для приглашения он не видел, как, к сожалению, и повода не пойти. Сборы не заняли много времени, в конце концов, английский стиль оставался английским стилем, сколько бы времени ни прошло – единственное, что Мерлин считал лишним, это галстук. Нет, серьёзно, ему доводилось видеть разные извращения в одежде и даже, видят боги, без особого желания примерять их на себя, но с галстуками как-то совсем не срослось. Мордред заглянул к нему, когда он решал, что в нём окажется сильнее – привычка быть исполнительным или ненависть к галстукам. Пока что побеждало второе. – Помочь? – в простом вопросе сквозила улыбка. Сегодня их ждали вдвоём. Сейчас, согласно очередной легенде, преподаватель классической английской литературы Дэниал Адамс был опекуном своего младшего брата Лиама. Это, в целом, было удобно, поскольку так Мерлин избегал и вопросов о семейной жизни – всё просто, не хватает времени. А Мордред, кажется, в новом образе чувствовал себя как рыба в воде: костюм глубокого антрацитового цвета выгодно сочетается со светлой кожей, белая рубашка – две верхних пуговицы расстегнуты, аккуратно уложенные тёмные волосы. – Отлично выглядишь. – само собой слетает с губ вместо ответа. Мордред улыбается, теперь по-настоящему – похоже, он и так это прекрасно знает. – Давай завяжу, я знаю, как они тебе не нравятся. Мерлин опирается на спинку дивана и прикрывает глаза. Чувствует, как шерстяная полоска ткани ложится поверх воротника. Но вместо того, чтобы одним ловким движением – как это получалось только у него – завязать хитроумный узел, друид притягивает мага к себе и прижимается губами к его губам. Стоит лишь чуть податься вперёд, чтобы углубить поцелуй, и устоять перед таким соблазном невозможно. Жарко. Когда поцелуй соскальзывает на шею, Мерлин распахивает глаза. – Мы опоздаем. – голос хриплый от попытки подавить желание. – Ты всё равно не хочешь туда идти. Сложно спорить с очевидным. Мордред расстегивает пуговицы на его рубашке – одну за другой – сопровождая осторожными касаниями губ каждое своё движение, и постепенно опускается на колени. Его пальцы замирают на пуговице брюк. – Ты всё ещё можешь меня остановить. – мягкий шёпот, и весь его вид говорит об обратном. – Не могу. Невесомый поцелуй на выступающей тазобедренной косточке, обжигающее горячее дыхание на обнажённой коже и, о боги, эти движения языком – Мерлин непроизвольно подаётся бёдрами вперёд, отдаваясь этим ощущениям, и не может сдержать глухого стона. Он почти убежден, что побывал в Раю и в Аду одновременно. Оргазм накрывает его неожиданно, пронзая острой вспышкой удовольствия вдоль позвоночника и заставляя порадоваться, что диван всё ещё здесь и служит надёжной опорой. Потому что в своих ногах он сейчас совсем не уверен. – Кажется, тебе понадобится новая рубашка. – Мордред всё ещё сидит на полу, на его разгорячённом лице румянец едва заметен, и всё же это так… Мерлин несколько секунд смотрит на его влажные, чуть припухшие губы и за руку тянет наверх, заключая в объятия, чтобы в следующее мгновение упасть вместе с ним на диван. – Знаешь, я думаю, мы всё-таки никуда не пойдём.