Торжество бедствия.

Просыпаться с болью в голове уже не кажется чем-то новым. Пространство вокруг расплывалось в размытых пятнах, медленно восстанавливая фокус. Комната. Неизвестная Джисону комната. Он приподнялся, стараясь сохранить баланс равновесия. Место было не таким уж и жутким. Окно зашторены тёмно-фиолетовыми занавесками, кровать застелена чистым постельным бельём и вокруг была целая, почти новая, мебель. Пространство обжитое. Резкое воспоминание о Чанбине заставило Хана напрячься ещё больше. Он ведь вполне сейчас может находиться у них, в качестве заложника. Парень находит в поле зрения зеркало и медленно подходит ближе, оглаживая рукой затылок. По голове, кажется, прилетело. Из-за некоторых проблем с памятью, последние события мелькают короткими кадрами. Но, хоть человеческий мозг имеет оплошность терять долю воспоминаний, тело же помнит всё. Паршиво. Глаза только сейчас цепляются за бинты на руках. Джисон не припомнит, чтобы ранился обо что-то. И чтобы потом оказывал себе первую помощь, тоже. Итак, что можно сказать по тем обрывкам, которые остались в голове парня. Первое. Он вышел на улицу. Второе. Что-то произошло. Третье. Он очнулся рядом с грозным Чанбином. Четвертое. Что-то и как-то. Больно. Пятое. Он здесь. Чушь какая-то. Но факт остаётся фактом: он в неизвестном месте и безопасность, учитывая, что в мире всё ещё происходит апокалипсис, нарушено. Звук за стенами эхом доходил и до сюда. Шуршание одежды, позвякивание посуды. Когда Джисон в последний раз что-то ел? Наверное, в прошлой жизни. Но сейчас бессмысленно об этом думать. Нужно искать выход. Осмотрев каждый предмет, начиная от тумбы, заканчивая карандашом на столе, он понял, что попытки выбраться просто бесполезны. “Ну, жизнь и не для профессионалов” — подумал хан и с чуть большей уверенностью приоткрыл дверь в коридор. Когда звуки снаружи стихли, он резко потерял прежний накал стойкости. “Хорошо. Если я здесь, значит я им нужен живой. Если увидят, максимум побьют. Наверное, я смогу пережить это.. Ну а если нет, мне уже не привыкать”. Коридор тёмный и длинный. Чем ближе Хан подходил к входной двери, тем дальше она становилась. За спиной послышался скрип. Дыхание замерло вместе со всем, чем только можно. Кроме сердца, то бешено стучало. — Эй. Бить или бежать? — Если ты уйдёшь, всё, что я приготовил, пойдёт на корм собаке. Какой-то незнакомый голос, кажется, втыкал нож глубоко в спину Хана. Или всё же знакомый? Тело будто бы сковывало десять тяжелых замков. Найти в себе силы посмотреть страху в глаза — то, чему его учили с детства и то, что получалось хуже всего. Медленно и с глубоким выдохом. Такой чертовски знакомый незнакомец? — Ты моя галлюцинация, Хван Хёнджин. — Называй, как хочешь. Тысячу раз. Тысячу раз Хан видел этого парня в своей жизни. После школы, возле подъезда, на внеурочном кружке, у него дома, возле детской площадки, возле своей работы. В своих снах. Каково это, лишаться человека, которого так много в твоей жизни, что он автоматически становится частью тебя? Наверное, нет ещё в мире такого слова, которое точно передаст это чувство. Оченьтоскливоугнетающесмертельноодиноко. Ещё неокрепший организм просто не справляется с этим наплывом эмоций внутри. Щёки возгораются от потирания слёз. Множество слов, которые застревают на пути к выходу. Вместо них наружу вырывается плач. Всхлипы. Хан прикрывает половину лица кулаком и присаживается на корточки. Он так устал. Тёплая рука поглаживает его по спине, приобнимая. — Я — он говорит с большими перерывыми между плачем — я сошёл с ума. — Наверное, я тоже — его голос всё ещё тёплый, как он сам. Раньше Джисон думал, что если переборщить, об него можно обжечься. Он потянулся левее и заключил Хвана в объятия. — Я просто хочу удостовериться, что ты тут. — Всё в порядке, сиди так, сколько потребуется. — Где ты был так долго? — Оу, ну, скажем, я слегка заблудился, а возможности устроить поиск у меня не предоставилось. Но я помнил о тебе и волновался. Чертовски волновался. Я знал, что ты ещё жив. Звучит не то, чтобы как ложь. Скорее не договоренность. Хан отстранился и попытался вытереть не прекращающиеся слёзы рукавом. — Какая уверенность, я вот на твоём месте бы уже давно устроил мне поминки. — Не в твоей компетенции тонуть, не пытаясь барахтаться. — А мне кажется, что я уже на самом дне. Как будто бы спичка, которую обильно залили водой. — Если ты вулкан, утонувший в море, то ты крепче любого камня.