омела

Со Чанбин влюбляется, теряет голову, и его уносит в мир собственных мечтаний. Которые, к слову, длятся не так долго. Зато уносят достаточно далеко. Настолько, что из собственного воображения его достать получается только у лучшего друга — Бан Чана. Тот пару раз смачно пинает его под зад, дёргает за руку, а потом треплет по голове — уже ласково, чтобы Чанбин не обижался на него. Тот и не обижается, потому что друг лучший. Да и две головы явно лучше, чем одна. Уж он-то поможет разобраться в том, что в жизни происходит. — Ушел в себя, вернусь не скоро? — спрашивает по-простому, без попытки обидеть. И Со кивает в ответ, знает, что друг и так все понимает. На языке вертится вся история сразу, хочется рассказать её, но Чанбин хмурится, делает вид, что он серьезная личность. Но сдувается также быстро, как если бы кто-то проколол воздушный шарик. — Ладно, я признаю. Это пиздец, — говорит он Бану, а потом усаживается на подоконник напротив кабинета, где через полчаса у него начнется пара. — Что именно? — Любовь — это пиздец. Влюбленность — это пиздец. Все, что со мной происходит, — это пиздец. Бан Чан смеётся, для него подобное не новость, потому что в его жизни есть Ли Феликс, который на два курса младше, только поступил, а ещё зовёт его дедом и старпером. И это действительно пиздец, а вот всё, что случается у Чанбина — пережить можно. — Во-первых, не удивил. Во-вторых, ты самый любвеобильный человек на свете, что может с тобой произойти такого, что ты скажешь, что любовь — пиздец? Чанбин не реагирует пару минут, выжидает, думает о том, как лучше рассказать другу. Потому что такое случается только раз в жизни, только с ним. И если это не неудача, то и полным везением такое назвать нельзя. Случайным стечением обстоятельств — пожалуй. В голове крутится только имя парня, от которого сердце не то, что трепещет, а скорее сжимается от страха. Хотя… от страха сжимается только очко, а сердце так — ерунда. Просто пошаливает. И не факт, что из-за любви. Может, у него аритмия и уже, наконец-то, пора сходить к врачу? И все же Бан Чану он называет заветное имя. — Ли Минхо. Если бы Бан Чан пил воду, то он с удовольствием выплюнул бы ее Чанбину в лицо. Да только нет, воды у него с собой нет, и он просто спрашивает тихо: — Чего? — а потом немного громче добавляет: — Чего, блять?! — Ты не паникуй, я все расскажу, — Чанбин успокаивающе похлопывает друга по плечу. И дело тут вовсе не в том, что Ли Минхо — это гроза района или бандит, и с его характером, желанием лезть в драки и уничтожать всех, кто встаёт у него на пути — просто с ним сложно. Очень. — Да уж, расскажи мне. — Помнишь, две недели назад, перед Рождеством, младший курс на пятом этаже повесил омелу? — Так. — Они повесили ее в проходе на лестницу. Как ты понимаешь, задумка оказалась рабочая, многим даже понравилось. Настолько, что ребята решили — пускай повесит ещё немного. — Боже, — Чан, обычно не бывающий на пятом этаже в принципе, только глаза закатывает. — Я столкнулся с Минхо в этом проходе. Более того, я тут же извинился перед ним, а он посмотрел наверх, подмигнул мне, а потом притянул меня к себе и засосал. Чан, я, кажется, гей. — Ты долбоеб. И гей. Но неужели ты от одного поцелуя влюбился в такого человека? Он тебе случайно по голове не ебнул? — Лучше бы ебнул, и я не чувствовал бы себя так. Потому что поцелуй мне пиздец понравился. — И что будешь делать? Чанбин вздыхает. Что тут остаётся делать? Он хочет узнать Минхо поближе, хочет посмотреть на то, какие чувства он сам может испытать рядом с ним, но сейчас у него в голове только каша. Он и двух слов рядом с Ли Минхо вряд ли связать сможет. Что уж говорить о том, чтобы собрать из них целое предложение? — Завтра решу. Или, ну… Попробую поговорить? — Ещё скажи, что сразу на свидание позовешь. — Слушай, идея-то неплохая.

///

На следующий день оказывается, что встретить Минхо в стенах университета почти нереально. Во всяком случае, сколько бы Чанбин не ходил в перерывах по этажам — получается плохо. Откровенно не получается. Именно поэтому после последней своей пары он идёт на злополучный пятый этаж, чтобы посмотреть на не менее злополучную омелу. Выходит как-то так себе. Чанбин опирается на стену в коридоре, смотрит прямо на лестничный пролет, наблюдая за тем, как младшие курсы пробегают мимо ветки, чтобы не простоять под ней слишком долго. Это забавная картина. — Ждёшь кого-то? — вопрос, заданный ледяным тоном, заставляет табун мурашек бежать по спине, Чанбин резко оборачивается и видит рядом с собой Минхо. — Ага, жду принца на белом коне, который заставит меня поверить в чудо, — кажется тупой шуткой, но у Минхо приподнимаются уголки губ. Улыбка это или оскал, Чанбин сказать точно не может, но, кажется, ему это даже слишком нравится. — Ого, значит не меня. На белого коня я точно не похож, с принцем… кажется, тоже пролетел. Чанбин смотрит удивлённо. То ли потому, что намек Минхо в принципе понимает, то ли потому, что совсем не расценивает себя так, как полагается. На принца Ли Минхо похож больше всего — утонченная внешность, холодный взгляд. Чанбин признает, что Ли Минхо самый красивый человек на свете, которого он только встречал. Главное, не говорить подобного при Бан Чане, который точно также восхваляет Ли Феликса. — Ладно, а если я скажу, что жду бандита, который похитит сначала меня, а потом мое сердечко? — Кажется, тут тоже провал. Я думал, что уже похитил твое сердце. Чанбин смотрит ошарашенно и, кажется, чувствует, как его щеки заливает румянец. Минхо это отчётливо видит и смеётся. — Омела — потрясающая рождественская традиция, она позволяет делать вещи, о которых ты даже подумать не мог. Например, я никогда не думал, что поцелую качка у всех на глазах, а потом буду стоять с ним в коридоре и разговаривать, делая вид, что я очень умный. — На языке цветов омела означает преодоление трудностей. — Твои мышцы считаются за трудности, которые я хочу преодолеть? Чанбин на самом деле не понимает, что происходит. Потому что это больше похоже на диалог двух придурковатых, которые не умеют в подкаты, но очень пытаются. И это смешно, и грустно одновременно. Потому что Со совсем не понимает, как вырулить из этого диалога на что-то другое, а Минхо даже не пытается скрывать, что это его забавляет. По его кошачьей улыбке это читается очень легко. И Чанбин думает, что в первую очередь влюбляется в эту улыбку. Во что влюбляться во вторую очередь он даже не думает. В мыслях забавная мартышка стучит в свои тарелочки. Ровно до тех пор, пока Минхо не отталкивается от стены и не направляется к выходу с этажа. Чанбин собирает волю в кулак, произносит почти уверенно: — Давай сходим на свидание. — Давай, — бросает Минхо через плечо и исчезает, скрываясь за лестничным пролётом вниз. /// События дня снова и снова проносятся перед глазами, когда Чанбин падает на кровать в общежитии. Он и помыслить не мог о том, что Минхо примет его предложение. Это слишком волнительно, слишком потрясающе. Он рассказывает обо всем в голосовых сообщениях Бан Чану, и судя по реакциям, которые тот посылает в стикерах, то друг прибывает ещё в большем шоке, чем сам Чанбин. Вечер проходит куда спокойнее, и он успевает выдохнуть. Но ровно до тех пор, пока ему на телефон не приходит сообщение. leeknow: а если я хочу свидание прямо сейчас? Мир переворачивается. Сердце в груди Чанбина тоже делает кульбит. Он несколько раз проверяет, точно ли это аккаунт Минхо, прежде чем ответить ему на сообщение. binnie: видимо я умру от счастья leeknow: только если я убью тебя лично? binnie: это угроза? leeknow: планы на вечер. хотя не думаю, что от поцелуев можно умереть leeknow: жду тебя на улице, у входа в общагу binnie: не подумай, что я доступный, но я уже бегу Когда Чанбин выбегает из общежития, то он практически сносит собой Минхо, и тот смеется, цепляясь за мускулистые руки Чанбина, скрытые под курткой. В смех Минхо Чанбин влюбляется тоже. — Я подготовил небольшой подарок, который обязательно тебе понравится, — говорит Минхо, когда они отходят подальше и направляются в сторону парка, недалеко от их корпуса. — Подарок? — Чанбин удивляется. — А мы уже на той стадии, когда нужно дарить друг другу подарки? — Это сюрприз, — говорит Ли, а потом достает из кармана куртки небольшую веточку омелы. Он останавливается, разворачивается к Чанбину лицом и поднимает ветку над своей головой. Со Чанбин не может поверить своим глазам. В принципе не может поверить в то, что с ним это происходит в реальности, ведь это он. Ведь напротив него стоит Ли Минхо. И если бы это был сон или плод его воображения — ночные фантазии перед сном, то это еще куда не шло. Чанбин щиплет себя за щеку, и ему больно. Точно не сон. А Минхо смотрит на него, тихо говорит: — Целовать-то будешь? И оказывается, что Чанбина не нужно упрашивать дважды. Он целует, настойчиво, уверенно, крепко обнимая Минхо, прижимая его к себе. Первый январский снег выпадает в десятых числах, когда поздним вечером мечты Со Чанбина сбываются, а наглый «бандит» ворует его сердце раз и навсегда.