Сокровище

— Здесь Am, не А, — Роуз расхаживал позади дивана, вслушиваясь в неуверенную игру Изуру и иногда поглядывая в окно, за которым по вечерним улицам люди торопились домой, чтобы сбежать от ливня. Кира ойкнул и стал играть отрывок заново. Ритм, задаваемый метрономом, он держал уже хорошо. — Достаточно, — Оторибаши подошел к спинке дивана и перегнулся через нее, а Кира повернул голову к нему и слабо улыбнулся, откладывая гитару и потирая правую кисть. — У тебя получается все лучше и лучше. — Все еще трудно быстро менять пальцы на струнах, я путаюсь. — Сразу ни у кого не получается, скоро начнешь играть увереннее, а потом уже подключится мышечная память, не придется думать, куда какой палец ставить, — Роуз прижался губами к его виску, после чего выпрямился, а на его лице появилось выражение, от которого у Изуру внутри все сжималось в приятном волнении. Чуть опущенные ресницы, слегка приподнятые уголки губ, невероятное спокойствие, исходившее от Роуза, некое обещание — Кира знал, что должно последовать за этим, поэтому встал на диване на колени, оперся на спинку руками и потянулся к ласковым рукам Оторибаши. — Мой нежный мальчик. Ты хорошо сегодня поработал, — Роуз положил ладони на его щеки и мягко, почти невесомо поцеловал приоткрытые в надежде губы. — Ты заслужил. Кира прерывисто выдохнул и кивнул, стараясь не показывать своего нетерпения. Он знал порядок. Сначала Роуз-сан заставит его разомлеть. Теплые руки будут скользить по его коже под одеждой, от долгих поцелуев будет кружиться голова, его вещи будут аккуратно повешены на подлокотник или спинку дивана, ладонь Оторибаши в конце концов окажется между ног, и все в его теле, на котором Роуз играл, как на очередном музыкальном инструменте, будет дрожать и жаждать большего. А затем… Кира невольно вскрикнул от звонко шлепка. Это было совсем не из-за боли, и Роуз это знал. Изуру выражал свои эмоции открыто и охотно показывал, как приятен ему был контраст ощущений. Обнаженный юноша лежал животом на бедрах Оторибаши и весь его вид был олицетворением соблазна. Горячей ладонью Роуз огладил уже порозовевшие от шлепков ягодицы, дразняще нырнул пальцами между, слабо надавил на вход, тут же услышав от Изуру очередной восхитительный звук, и вновь с размаху шлепнул. — Роуз-сан, — послышалось тихое и надрывистое, а когда Кира двинул бедрами, чтобы потереться о бедро или хотя бы о диван, пришлось положить руку ему на поясницу и слегка надавить. — Шшш, не так быстро. Я хотел наградить тебя сегодня по-особенному. Услышав это, Изуру поднял на него полный восторга взгляд, а противостоять этим голубым глазам Роуз был не способен. — Как мне с тобой повезло, мой хороший, — он улыбнулся, костяшками погладив алую и горячую щеку Изуру. — Идем. Сегодня завершим в спальне. В глазах Киры восторг сменился безусловной преданностью — он был готов на все, что бы ему ни приказали. В спальню Роуз брал его нечасто и только ради чего-то более серьезного, чем порка ладонью или связывание. Во-первых, на кровати было комфортнее. Во-вторых, освещение в спальне для таких моментов Оторибаши нравилось больше. В-третьих, если иногда после легкой порки Изуру мог одеться и уехать домой, то после более серьезных практик Роуз настаивал на том, чтобы тот оставался под его присмотром на всю ночь. Не то чтобы сегодня он запланировал что-то опасное. Он продемонстрировал Изуру стек с хлестким наконечником и улыбнулся, увидев на лице того предвкушение. — Сегодня твое любимое. Но сначала: произнеси стоп-слово, — Роуз придержал наконечником подбородок Киры, чтобы тот не смел разрывать зрительный контакт. И только когда Изуру, торопливо облизав губы, четко и твердо произнес нужное слово, Оторибаши отступил к другой стороне кровати, где его изумительный саб расположился на четвереньках, широко расставив ноги. Роуз вел наконечником по изгибу спины, синяки на которой, оставленные на прошлой неделе, успели побледнеть, но еще не сошли окончательно. Он слабо похлопал наконечником по поджавшимся яичкам и медленно выдохнул. Изуру даже не представлял, сколько самоконтроля ему требовалось, чтобы не наброситься на это молодое гибкое тело. — Начнем с пяти, — произнес Оторибаши, удобнее перехватив стек. Он рассек воздух со свистом, и первый удар пришелся ровно поперек ягодиц. Кира вскрикнул и опустил голову. Эта боль очевидным образом отличалась от шлепков ладонью, была куда более концентрированной, сосредоточенной в одной полосе на коже. И от этого было так хорошо. Однако его выкрик вышел слишком высоким, отчего Роуз издал задумчивое «хмм», выдержал необходимую паузу, и следующий размах был меньше. На этот раз звук, вырвавшийся из горла Изуру, был именно таким, который был нужен. Оторибаши-сан никогда не просил его считать вслух, объясняя это тем, что ему куда больше нравилось то, как Кира смакует боль и в ответ на это не пытается сосредоточиться на числах, а реагирует искренне и эмоционально, растворяясь в ощущениях. Уже пятый удар? Изуру посмотрел на Роуза через плечо слезящимися, умоляющими глазами, но тот показательно игнорировал этот взгляд, рассматривая пять набухших красных полос на коже. Свободной рукой он сгреб мошонку, помял в ладони яички, большим пальцем погладил вход, надавил, вызвав у Изуру едва слышный стон, и провел рукой дальше, чувствуя на кончиках пальцев вязкий предэякулят. — Еще три, — вынес вердикт Роуз. Идеальное количество, чтобы почти удовлетворить голод Киры. Почти. Оторибаши всегда оставлял место для десерта. Поэтому, закончив с поркой, он отложил стек и взял смазку. Изуру заметно дрожал, и мужчина положил теплую ладонь ему на спину, дав почувствовать, что он рядом, что все хорошо, что на смену боли сейчас придет острое удовольствие. Согрев смазку на пальцах, он толкнул внутрь сначала один, чтобы распределить лубрикант, а затем и второй, на что Кира всхлипнул и стал сам нетерпеливо подмахивать. — Тише, — ладонь, лежавшая на спине, надавила сильнее, отчего Изуру стал покачиваться медленнее, пока совсем не замер, взяв себя в руки. Роуз на это одобрительно улыбнулся и больше не стал его мучить, вдавив подушечки пальцев в простату и став массировать ее круговыми движениями. Этот финальный стон, когда Кира задрожал, не контролируя сокращение своих мышц во время оргазма, был идеальным завершением сегодняшней симфонии. Вытирая руку полотенцем, Роуз наклонился и нежно поцеловал светловолосую макушку. — Ты такой молодец. Можешь лечь. Несмотря на то, что хотелось просто рухнуть, словно мешок, Изуру лег на живот аккуратно и закрыл слезящиеся глаза. Теперь наступала успокаивающая рутина. — Будет щипать, — как всегда, предупредил Роуз, невесомыми движениями нанося прохладный крем на кожу. Легкий дискомфорт от этой штуки стоил того — кровоподтеки сходили куда быстрее, рубцов не оставалось, а чем быстрее заживала кожа, тем раньше случалась очередная сессия с поркой. Когда крем впитался, Оторибаши накрыл обнаженное тело юноши пледом и лег рядом, а Изуру тут же прижался к его боку и положил голову на плечо. Такой уязвимый, такой нежный. Его любимый мальчик. Роуз улыбнулся, приобняв его, и медленно выдохнул. Замечательное завершение дня. Однако его размышления о том, что стоило принять душ и лечь с Изуру спать, прервала ласковая ладонь, следовавшая от груди вниз по животу и под рубашку. Стоило остановить это, пока не поздно, но любопытство было сильнее. Раньше Кира никогда не осмеливался на подобное. Ладонь прошлась по животу, пальцы очертили пресс, и это определенно нельзя было назвать бездумными ласками. У Изуру точно были намерения. Роуз лишь улыбнулся, когда рука все же опустилась ниже, накрывая его твердый член в штанах, а Кира, до этого прижимавшийся к его плечу виском и щекой, поднял голову и умоляющий взгляд на мужчину. — Могу я? «Не нужно», — мог бы ответить Роуз, но как он мог сопротивляться этим глазам. — Да. Кира положил голову обратно, расстегнул ширинку и пуговицу, неторопливо отогнул края брюк и приспустил резинку белья, чтобы освободить налитый кровью член. Оторибаши-сан мастурбировал при нем всего пару раз, но и этого хватило, чтобы этот вид намертво отпечатался в его памяти и заставлял мучиться дома в постели. Он мог бы купить игрушку, чтобы немного облегчить свои страдания, но не смел совать в себя ничего самостоятельно. Это должен был делать Оторибаши-сан и только. Сейчас же, чувствуя своей рукой, как тот возбужден, изучая пальцами узор вен, пробуя на ощупь гладкую головку, Кира то и дело сглатывал наполнявшую рот слюну. Он мечтал о том, чтобы Роуз связал его на этой самой постели, уложил на спину так, чтобы голова Изуру была запрокинута и свешивалась с кровати, чтобы рука властно лежала на его горле, в которое ритмично толкался бы этот член, не позволяя вдохнуть. От одной этой мысли Кира заерзал и закусил губу, но все равно издал едва слышный скулеж, который точно не ускользнул от чуткого уха Роуза. Однако тот никак не отреагировал — ждал, что еще предпримет осмелевший Изуру. — Оторибаши-сан, можем мы?... — он сделал паузу, чтобы оформить свое желание в слова четче. — Я хочу секса с Вами. Роуз мягко улыбнулся и провел ладонью по его щеке. — Сессий тебе становится мало? — Да. Я хочу быть Вашим полностью, во всех отношениях, — его голос не звучал заискивающе или умоляюще. Когда саб говорил о своих желаниях и чувствах, он должен был быть твердым и уверенным, чтобы у дома не возникало ни единого сомнения, что это происходит осознанно. Роуз смотрел ему в глаза несколько секунд, тянувшихся вечность, и наконец, придержав за подбородок, поцеловал приоткрытые губы Изуру. Кира с тихим стоном облегчения закрыл глаза и ответил, его рука на члене замерла, а затем и вовсе вновь забралась под рубашку. Но этого стало мало. Юноша сам забрался верхом на бедра Роуза, откинув плед в сторону. — И откуда в тебе столько энергии? — Оторибаши посмеялся, не противясь и позволяя Изуру руководить процессом. В конце концов, сам он знал тело юноши до мельчайших подробностей, а тому еще предстояло изучить любовника, поэтому он расслабленно отдался долгим поцелуям, ощущая, как ловкие пальцы расстегивают его рубашку и гладят тело. Хотелось сказать, что торопиться не нужно, но он понимал, что это желание наверняка зрело в Изуру долго, поэтому тот пытался поскорее получить то, чего так хотел. Кира выпрямился, не позволив себе даже поморщиться от боли в ягодицах, и положил руки Роуза на свою талию. — Прошу, трогайте меня. Оторибаши медленно вдохнул и так же медленно выдохнул. Обнаженное юное тело было таким податливым в его руках: он водил ладонями по гладкой коже, ерошил светлые волоски в паху большим пальцем, щипал соски, и на все это Кира охотно отзывался, пока совсем не запрокинул голову с тихим стоном, направив член в себя. Головка даже после двух пальцев входила туго. В конце концов, настоящий член, а не игрушку Изуру ощущал в себе впервые. Наконец все эти мучительные ночи, когда он отчаянно мастурбировал и сжимал зубами наволочку, воображая, как Оторибаши-сан берет его, закончились. Реальность была намного лучше всех этих фантазий. Он уперся руками в бедра Роуза позади себя и двигался верхом, закрыв глаза и полностью забыв обо всем остальном — сейчас было только это ощущение наполненности, горячее и долгожданное. Его щеки алели от румянца, светлые ресницы были опущены и слиплись от слез, яркие, искусанные губы были приоткрыты из-за частого дыхания и тихих надрывистых стонов. Роуз не верил в высшие силы, но, честно, только дьявол мог сотворить что-то подобное: Кира умудрялся выглядеть непорочным даже сейчас. Мужчина сел рывком, обхватив Изуру за талию, и провел языком по его шее, слизывая солоноватый пот. Кира же остановился, дрожа в его руках и приоткрыв глаза. — Оторибаши-сан… Пожалуйста… Мне так хорошо, — прошептал он, на что Роуз взял его за подбородок, провел большим пальцем по припухшей, влажной от слюны нижней губе и тоже заговорил. Тихо и соблазнительно. — Я ждал, когда ты попросишь. Когда решишь, что готов. Ты не представляешь, сколько раз я думал о том, как держу тебя в своих руках, как имею всю ночь напролет, как ты хнычешь на моем члене… Изуру действительно издал хнычущий звук и невольно сжался, и эта реакция была Роузу донельзя знакома. Его пальцам, по крайней мере. Он пережал основание члена Киры, не позволяя кончить раньше дозволенного. — Такой хороший мальчик. Постарайся для меня. Он с благоговением смотрел на лицо Изуру, на жалобный излом бровей, на губы, беспрестанно шепчущие: «Мне так хорошо». Как он сам так долго продержался, Роуз не имел ни малейшего понятия. Может, исключительно на желании продлить этот восхитительный момент. Однако и его выдержке пришел конец, и в эту же секунду он отпустил основание члена, и одного движения по стволу хватило, чтобы Кира тоже кончил. «Чистая прима», — с улыбкой подумал Роуз, сцеловывая слезы с горячих щек Изуру. Позже, когда Кира спал в его постели, накрытый теплым одеялом и настолько счастливый, что даже во сне улыбался, Роуз стоял в дверном проеме с кружкой чая в ладонях и разглядывал эту картину. Несколько лет он даже не вспоминал о своей коллекции не-музыкальных инструментов, ему казалось, что все это позади, что ванильная жизнь была не так уж плоха, не требовала от него никакого контроля. Но дирижер в нем вновь проснулся, стоило увидеть этого ангела с ясными голубыми глазами. Он, как зверь, по запаху чуял тех, кто находил комфорт в боли. С первого взгляда он знал, что хочет впиться зубами в нежную плоть этого агнца. И что тот в ответ будет только стонать от наслаждения. Он поставил кружку на прикроватный столик, сел на край постели и едва ощутимо провел пальцами по светлым волосам Изуру, убирая их от лица. Ему в руки угодило невероятное сокровище. И теперь оно принадлежало только ему.