научись доверять (себе)

Наташа лежит в постели в тихих объятиях ночи, пока Ванда нежно прижимается к ее груди, как это было всегда. Именно в эти моменты мысли Наташи блуждали, стремясь к чему-то большему, чем позволяли обстоятельства. Хотя ее семья не была настоящей, в глубине души она жаждала, чтобы иллюзия стала реальностью. Мелину, единственную мать, которую она когда-либо знала, у нее забрали, по крайней мере, так предполагали слухи. Наташа отчаянно надеялась, что эти слухи были не более чем ложью, произнесенной шепотом. Мелина была опорой в ее жизни, единственным человеком, которого она по-настоящему могла назвать матерью. С ее уходом у Наташи осталась пустота, которую ничто не могло заполнить. Что касается Алексея, то он никогда не был воплощением родительской фигуры. Хотя Елена действительно доверяла ему (очень ошибочно), его недостатки перевешивали его роль в ее жизни. Наташа обнаружила, что испытывает к нему двойственные чувства, балансируя на грани между стремлением к той связи, которая могла бы быть, и принятием реальности их сложных отношений. — Твои мысли снова звучат громко, — тихо прошептала Ванда, пытаясь оттолкнуться от Наташи. Тем не менее, Наташа отказывалась отпускать, стойко цепляясь за их близость. Эти дни показали ей, что силы Ванды не всегда были под ее контролем. Если чьи-то мысли становились слишком подавляющими и жестокими, Ванда невольно оказывалась вовлеченной в них. — Ты слышишь мои мысли, когда я думаю о тебе? — в ее голосе слышалась смесь надежды и трепета, потому что Наташа боялась ответа, который ее ожидал. Щеки Ванды вспыхнули от смущения и желания. Невысказанная близость, которую они разделяли, теперь проявилась в физической сфере, когда Наташа перевернула Ванду и осторожно устроилась на ней сверху. Она позволила своим рукам нежно обхватить бедра Ванды, все это время борясь с желанием двигаться дальше. — Может быть, — тихо пробормотала Ванда, ее раскрасневшийся цвет лица отражал глубину ее эмоций. Это откровение заставило Наташу рассмеяться, хотя и несколько неловко. Она слегка отодвинулась от Ванды, подавляя свои собственные желания и страстное желание прикоснуться к ней способами, которые потенциально могли осложнить их отношения. Последствия таких действий не выходили у Наташи из головы, предостерегая ее от риска, с которым она еще не была готова столкнуться. Вырываясь из объятий Ванды, Наташа не могла не заметить легкую бледность на лице своей возлюбленной. На ее лице отразилось беспокойство, когда она поняла, что Ванде нужна еда. — Я хочу йогурт или молочный коктейль, — пробормотала Ванда, садясь в постели, в ее глазах была мольба. Сердце Наташи наполнилось облегчением и беспокойством. Она знала, что завтрак — неотъемлемая часть дня, и Ванда заслуживала только самого лучшего. Даже если бы ей пришлось довольствоваться некачественной едой, Наташа была полна решимости достать ее для нее (что угодно). Нежная улыбка заиграла на губах Наташи, когда она села рядом с Вандой, нежно коснувшись пальцами ее щеки. — Я думаю, тогда мы купим йогурт и молочный коктейль, — тихо прошептала Наташа ей в губы, ее голос был едва слышен. К удивлению Наташи, Ванда не отстранилась. Волна надежды разлилась по ее венам, поскольку она верила, что если она сократит расстояние между ними, Ванда встретит ее на полпути страстным поцелуем. Желание было очевидно в их глазах, невысказанная тоска, которая резонировала между ними. Но вместо того, чтобы наклониться для поцелуя, которого жаждали их сердца, Наташа грациозно встала с кровати, решив переодеться, чтобы купить столь необходимые Ванде йогурт и молочный коктейль.

***

Прошел месяц с момента ухода Мстителей, которые оставили пустоту в некогда шумных залах комплекса Мстителей. И в две недели с момента, как Ванда проводит большую часть своего времени в объятиях Наташи. Но Наташа теперь проводит большую часть своего времени в тихой и стерильной обстановке медицинского отсека. Стоя там, в окружении сверкающего медицинского оборудования, Наташа не могла не испытывать чувства комфорта, зная, что, по крайней мере, Ванда все еще находится в комплексе. В то время, когда одиночество грозило поглотить ее, присутствие Ванды давало проблеск товарищества, хотя и горько-сладкого. Сердце Наташи стремилось к чему-то более глубокому, чем дружба с Вандой, поскольку ее чувства к ведьме со временем росли. Однако она все еще не решалась раскрыть истинную природу этих эмоций, опасаясь последствий, которые это могло бы вызвать в их и без того деликатных отношениях. «Любовь для детей» Посреди размышлений Наташи произошло нечто неожиданное. Краем глаза она заметила, что Пьетро резко поднялся со своего места. Озабоченно нахмурив брови, она быстро подошла к нему. — Подожди, — настаивала Наташа с беспокойством в голосе. — Что я здесь делаю? Где моя сестра?! — воскликнул Пьетро, его разочарование эхом разнеслось по комнате, когда он в замешательстве подошел к Наташе. — С ней все в порядке, Пьетро. Она в своей комнате, — заверила его Наташа, осторожно подводя к ближайшей койке, чтобы он отдохну, — Я думаю, она тебе все объяснит. Обрадованная известием, что с Пьетро все в порядке, Наташа не могла не думать о Клинте. Среди Мстителей именно Клинт больше всего беспокоился о Пьетро, уступая только самой Ванде. Но что касается Наташи, то ее мысли постоянно возвращались к Ванде. Она должна была сообщить ей об этом неожиданном событии, потому что оно, несомненно, доставило бы ей радость.

***

Клинт и Тони приехали издалека и прибыли вечером того дня, когда Пьетро, который оправлялся от своих травм, наконец проснулся. Наташа стояла рядом с Вандой, наблюдая за разворачивающейся перед ними сценой. Тело Ванды слегка прижалось к телу Наташи, их близость была почти удушающей, но в то же время успокаивающей. Наташа не могла не быть очарована красотой и счастьем, исходящими от Ванды, от которых у нее перехватило дыхание. Клинт, возможно, обремененный чувством вины за то, что случилось с Пьетро, молча подошел к нему и сердечно обнял. Наташа поняла, что действия Клинта были выражением раскаяния и уважения к Пьетро за то, что он спас его. Этот жест многое сказал Наташе, укрепив ее собственную признательность за храбрость Пьетро. Пьетро, хотя и выглядел немного неловко, обнял Клинта в ответ. Это действие привлекло внимание Ванды, и она вопросительно посмотрела на Наташу. Наташа в ответ просто пожала плечами. Тем временем громкий голос Тони прервал их неловкий момент. — Итак, моей удивительно дружной команде придется отлипнуть от объятий, потому что у меня разговор к Пьетро! — объявил он, подходя к Клинту и Пьетро. Тони подхватил удивленного Пьетро на руки, его жизнерадостный характер наполнил комнату живостью. Клинт обратил свое внимание на Наташу и Ванду. Он нежно обнял их обоих и повел в уютную гостиную. Наташа почувствовала, как ее сердце воспарило при мысли о том, что она проведет время с двумя своими любимыми товарищами по команде.

***

Начало тренировок было просто ужасным. По какой-то причине Ванда была физически не готова к предстоящим испытаниям. Наблюдая за ее борьбой, Наташа не могла не признать присущее Ванде обаяние. Если бы это зависело от Наташи, она бы с радостью позволила Ванде пропустить изнурительную тренировку, не задумываясь. Однако у Стива были другие планы. — Мы еще не закончили, — твердо сказал Стив с ноткой решимости в голосе. В ответ Ванда отвернулась от него, явно незаинтересованная. Она лежала на животе, закрыв лицо, надеясь оградить себя от трудной тренировки, которая ее ожидала. Наташа беззаботно потягивала освежающую воду и не могла удержаться, чтобы не высказать свои опасения. — Я думаю, с нее хватит, — заявила Наташа, в ее тоне сквозило сочувствие к затруднительному положению Ванды. Было очевидно, что ее организм перенес больше, чем мог вынести. Однако Стив оставался непоколебим в своей решимости. Он скрестил мускулистые руки на груди, отказываясь отступать. — Ты не можешь снова позволить ей уйти во время тренировки, — настаивал он, его глаза были полны решимости. — Я могу! Проведя целый месяц наедине с ними, я считаю, что имею право решать, стоит ли им продолжать или сделать перерыв, — обижено запротестовала Наташа. Когда ее слова повисли в воздухе, она слабо услышала приглушенный смех Ванды. Почувствовав, что ситуация обостряется, Наташа прибегла к мольбам Стива. — Моему ребенку нужно принять ванну, — умоляла она, в ее голосе звучала смесь отчаяния и искренней озабоченности. Наташа знала, что строгость Стива имеет свои пределы, особенно когда дело касалось вопросов, связанных с Вандой. Стив, наконец, смягчился, напряжение медленно покидало его глаза. Он больше не мог сопротивляться искренней просьбе Наташи. Откинувшись назад, он неохотно уступил, позволив Ванде избежать жестокости тренировки. Наташа наблюдала, как Ванда перевернулась на спину, глядя на Наташу снизу вверх. Довольная улыбка украсила лицо Ванды, когда она наслаждалась чувством победы, разливающимся по ее венам. — Хочешь принять ванну в моей комнате? — любезно предложила Наташа, надеясь обеспечить Ванде столь необходимое расслабление. Жаль, что ванные комнаты были доступны только в комнатах первых шести членов команды. В защиту Тони Наташа может сказать, что он не ожидал, что кто-то еще присоединится к команде, когда проектировал жилые помещения. В результате в других комнатах были только душевые. Казалось несправедливым, что Ванда, как одна из новоприбывших, не могла насладиться долгой и успокаивающей ванной. — Я не могу пошевелиться, — призналась Ванда, не в силах больше скрывать свою усталость. Последствия интенсивных тренировок полностью истощили ее как физически, так и морально. Наташа сочувственно наблюдала за потной и уставшей Вандой, размышляя, стоит ли ей выразить свое желание принять ванну вместе. Однако осторожность возобладала; она не осмелилась сделать столь интимное предложение, не зная, как может отреагировать Ванда. Полная решимости облегчить дискомфорт своей возлюбленной, Наташа грациозно подняла Ванду на ноги, с легкостью используя свои хорошо развитые мышцы. Затем, продемонстрировав свою недюжинную силу и ловкость, Наташа осторожно перекинула Ванду через плечо. К ее великому удивлению, Ванда оставалась неподвижной, явно слишком измученная, чтобы протестовать или сопротивляться. Когда Наташа небрежно перекинула Ванду через плечо, унося ее из тренировочного зала, эта сцена, безусловно, привлекла внимание зрителей. Среди них был Пьетро, который оказался в нехарактерно запутанной ситуации. Пролежав без сознания больше месяца, он, несомненно, пропустил бесчисленное множество событий в жизни Ванды. С понимающей ухмылкой и насмешливым выражением на лице он не смог удержаться от выражения своей неуверенности Стиву, который, родившийся в ушедшую эпоху, казался ошеломленным сценой, разворачивающейся перед их глазами. — Они встречаются? — спросил Пьетро, не в силах скрыть своего любопытства. События, произошедшие во время его отсутствия, очевидно, изменили динамику отношений между Наташей и Вандой. Стив, застигнутый врасплох вопросом, изо всех сил пытался подобрать правильные слова, чтобы передать свои мысли об этом. Хотя его жизненный опыт помог ему адаптироваться к быстро меняющемуся миру, сердечные дела всегда были сложными, независимо от эпохи, в которую родился человек. Тем временем Пьетро понял, что больше не может бездействовать или чувствовать себя обделенным. Он чувствовал, что если ему удастся освободить Ванду из пределов тренировочного зала, он тоже сможет вырваться из тисков неопределенности и заявить о своем присутствии. — Надеюсь, ты не гомофоб, — пробормотав он с оттенком юмора и вышел из тренировочного зала.

***

Пьетро всегда знал, что его сестра независима, никогда не проявляла никакого интереса к сердечным делам. Он часто задавался вопросом, способна ли она вообще влюбиться. Но теперь, наблюдая, как Ванда послушно следует за Наташей на кухню, он начинает видеть свою сестру под другим углом. — Доброе утро, Пьетро, — тихо бормочет Ванда, садясь за стол, пока Наташа достает упаковку йогурта из холодильника. Пьетро не может не заметить, как щеки Ванды приобретают нежный розовый оттенок. Это необычное зрелище, которого он раньше не видел. — Вы двое, кажется, заполнили йогуртом половину холодильника, — поддразнивает Пьетро, наблюдая, как Ванда краснеет еще больше. Она избегает встречаться взглядом с ним и Наташей, но все же любезно принимает йогурт из рук Наташи. Однако Наташа, похоже, никогда не любила йогурт. Пьетро знает, что обычно она обходится кофе или заказывает еду. В его голове мелькает замешательство, прежде чем он задает вопрос. — Я не помню, чтобы ты когда-нибудь ела йогурт, Нат. Озорной огонек вспыхивает в глазах Наташи, когда она нежно взъерошивает волосы Ванды. — Ну, мы действительно любим йогурт, — отвечает она с лукавой усмешкой. Однако его любопытство временно угасает, когда Наташа объявляет о своем уходе с кухни. — Я собираюсь на пробежку, увидимся позже. С этими словами она выходит из комнаты, оставляя Пьетро наедине с его покрасневшей сестрой.

***

Пробежка под дождем, да, сейчас, наверное, не лучшее время для пробежек, но Наташе нужно было немного отдохнуть от событий последних нескольких месяцев. Тяжесть мира тяжело давила на ее плечи, и пробежка обеспечивала временное спасение от хаоса, который ее окружал. Особенно когда Пьетро, с его озорным характером, который находил любой предлог, чтобы поиздеваться над ней и Вандой. Наташа не могла не чувствовать, что жизнь была намного комфортнее, когда Пьетро был без сознания, не подозревая о динамике между ними. Но каждый раз она быстро отбрасывала эти мысли в сторону и переключала свое внимание на другие вещи, например, на свою младшую сестру, которую она не видела с тех пор, как сбежала из красной комнаты. Капли дождя нежно ласкали ее лицо, пока Наташа бегала вокруг комплекса, ее мысли были охвачены вихрем эмоций. Дождь, казалось, плавно смешивался с ее слезами, скрывая их от любопытных глаз всего мира. Но Наташа была не из тех, кто зацикливается на своих печалях; вместо этого она направила свою энергию в движение, заставляя себя с каждым шагом двигаться все сильнее. Под проливным дождем ее мысли вернулись к Ванде. Ванда с ее изумрудными глазами, в которых отражались тысячи эмоций, и выступающими скулами, к которым Наташу невольно тянуло. Ей хотелось прижать Ванду к себе, нежно сжать пальцами ее скулы и, может быть, даже украдкой поцеловать. Каждый раз, когда Ванда извинялась, или вообще без всякой причины, Наташу тянуло к этим мягким губам. Погруженная в эти мысли, нога Наташи поскользнулась на скользком асфальте, в результате чего она упала на землю. Боль пронзила ее тело, когда она почувствовала удар, но, верная своей упругой натуре, она стряхнула ее и снова решительно встала. Боль только делает нас сильнее, как учила ее мать много лет назад. С каждым тяжелым шагом Наташа заставляла себя двигаться дальше, освобождаться от сковывавших ее цепей и находить утешение в ритме собственного дыхания. Дождь смыл не только ее физическую усталость, но и груз, который давил на ее душу.

***

Конечно, в тот вечер Наташа пошла в комнату Ванды. Это был распорядок дня, который стал для нее источником утешения, убежищем, к которому она стремилась всякий раз, когда ее сердце стремилось к этому. Забавно, но в глубине души Наташа знала, что Ванда нуждалась в этом утешении больше, чем она сама, но она не могла не искать утешения в ее присутствии. Может быть, это было немного эгоистично с ее стороны, но она ничего не могла с собой поделать. Когда дверь в комнату Ванды открылась, взгляд Наташи сразу же упал на Ванду, погруженную в книгу в своей очаровательной, но болезненно открытой пижаме, которую она носила так небрежно. В этот момент Наташа не смогла удержаться от желания сорвать эту пижаму с хрупкого тела Ванды. Но, увы, сейчас было не время и не место для подобных мыслей. — Привет? — голос Ванды прорвался сквозь мысли Наташи, сопровождаемый теплой улыбкой. Она приглашающе похлопала по кровати, безмолвно прося Наташу присоединиться к ней. И Наташа была более чем готова услужить. На самом деле, она нуждалась в присутствии Ванды почти так же отчаянно, как человек нуждается в кислороде, чтобы выжить. — Я думала, ты не любишь дождь, — заметила Ванда, откладывая книгу в сторону и устраиваясь поудобнее рядом с Наташей. Снаружи продолжался стук дождевых капель, создавая успокаивающую симфонию, которая эхом отдавалась всю ночь. — Я люблю дождь, когда мне хочется подумать, — тихо ответила Наташа, в ее голосе чувствовалась тяжесть невысказанных эмоций. Нежно потянувшись, она заключила Ванду в объятия, переплетая их тела. — И о чем ты думала? О Мелине? — спросила Ванда, прижимаясь к Наташе. Наташа уставилась в потолок, ее разум был переполнен смесью эмоций. Она вздохнула, почувствовав рядом с собой успокаивающее присутствие Ванды. — Почему ты так думаешь? — спросила Наташа, и в ее голосе прозвучала нотка уязвимости. Она знала, что Ванда проницательна, способна заглянуть за стены, которые она возвела вокруг своего сердца. Но обсуждать ее прошлое было нелегко, особенно когда речь заходила о ее отношениях с Мелиной. — Ты... много думаешь о ней, — прошептала Ванда, ее голос был едва слышен. Это было так, как будто она раскрывала тщательно охраняемую тайну, которую они обе знали слишком хорошо. Наташа неуютно поежилась под тяжестью этого признания. — Ну, сегодня я думала не о Мелине, может быть, я думала о тебе, — тихо ответила Наташа, нежная улыбка украсила ее губы. Она повернулась к Ванде, ее глаза сияли любовью. Мысль о том, чтобы быть честной и уязвимой с кем-то, всегда пугала Наташу, но с Вандой все было по-другому. Это казалось правильным. — Приятно, что ты думаешь обо мне, — сказала Ванда, ее голос был полон благодарности. В ее глазах был проблеск надежды, когда она крепко обняла Наташу, как будто это было что-то драгоценное и хрупкое. Наташа ничего так не хотела, как сохранить эту надежду живой. — Почему ты зовешь ее Мелина? — спросила Ванда, в ее словах сквозило любопытство. Брови Наташи нахмурились в замешательстве. — Потому что это ее имя, — недоверчиво ответила Наташа, не уверенная, к чему Ванда клонит этим вопросом. Настойчивое любопытство Ванды часто поражало ее. — Она твоя мать... — осторожно начала Ванда, но заколебалась, заметив перемену в выражении лица Наташи. — Она не моя мать, они все не моя семья, это была ложь, обман, что угодно, только не семья, — резко перебила Наташа с горечью в голосе. Каждое слово пропитано годами боли и предательства, отголосками прошлого, которое она долгое время пыталась похоронить. Глаза Ванды расширились, сердце сжалось от боли, которую Наташа носила в себе. — Но ты считаешь их своей семьей, — мягко настаивала Ванда, отказываясь позволить Наташе снова спрятаться за своими стенами. Она понимала сложности Наташиного прошлого, слои обмана и размытые границы. И все же она также видела проблеск любви, который существовал посреди всего этого. — Хватит об этом. Они не моя семья, — ответила Наташа холодным и отстраненным голосом. Она попыталась встать с кровати Ванды, но Ванда отказалась отпускать ее, крепче сжав руку Наташи. — Мне жаль, — тихо пробормотала Ванда, ее глаза наполнились состраданием. Разочарование Наташи росло в ней, подпитываемое постоянными извинениями Ванды. Почему Ванда не могла понять, что ей не за что извиняться? — Прекрати извиняться! — огрызнулась Наташа, в ее голосе сочился гнев. Груз ее прошлого и боль, которую она несла, подтолкнули ее к нападению, не в силах вынести уязвимость, которая просачивалась сквозь каждую трещину.