Важнее, чем все человечество

      Гриша постукивал по шприцу, выгоняя оттуда воздух. С непоколебимой уверенностью на лице и сведенными бровями он выглядел как ученый третьего рейха. И старательно гнал от себя подобные мысли, ведь сравнивать их бесчеловечные эксперименты в далеких сороковых годах с тем, что он делал сейчас, было как минимум глупо. Наваждение, однако, не переставало кружиться в голове. Взглянув на свою руку, Гриша увидел, что та дрожала. Какой из него ученый, какой из него врач, если он не может отбросить эмоции и просто выполнить свою задачу?       — Пожалуйста, не делайте этого, — молила женщина, крепко привязанная к кровати. Ее светлые волосы хаотично растрепались по подушке. По щекам стекали горячие, горькие слезы. — Неужели вы настолько бесчеловечны?       — Я выполняю свой долг, — его голос был похож на рык, хоть Гриша вовсе не желал напугать бедную женщину.       Эксперименты должны продолжаться, несмотря ни на что. Доктор Йегер приподнял ее ночнушку, оголяя живот, уже достаточно округлый.       — У вас есть дети, доктор?       Вопрос сорвался с ее обветренных губ и застал врасплох. Шприц в руках, наполненный слюной одного из ходячих, нервно дернулся. Карла тоже была беременна, но Гриша никогда не позволил бы военным забрать ее и его ребенка на эксперименты. Почувствовав жгучую вину, он ответил лаконичное «Нет». Так проще.       — Скольких вы уже погубили своими экспериментами…?       Два предыдущих опыта прошли неудачно, но Гриша ничего не ответил. Проявлять сочувствие в такой ситуации ни в коем случае нельзя. Он приблизил руку со смертельно опасным шприцом к ее животу. Буквально через несколько часов плод внутри, скорее всего, умрет, отравляя изнутри и мать, что приведет к ее заражению и последующему перевоплощению. Но всегда есть вероятность, что в развивающихся клетках произойдет мутация, и организм на самой ранней стадии выработает иммунитет к вирусу. Если в течение суток с матерью ничего не произойдет, эксперимент можно будет продолжать.       Твердой рукой Гриша ввел иглу внутрь, заставив женщину закричать от неприятной, тянущей боли. Пальцы быстро спустили яд внутрь утробы, и Гриша, наконец, смог выдохнуть. Свое дело он выполнил. Что будет дальше с этой женщиной, его не касалось, и он предпочитал не думать об этом. Больше всего его интересовал плод. А та все плакала и выкрикивала ругательства: «Урод», «нелюдь», «ублюдок». Что же, пусть так. Гриша снял перчатки и вышел из палаты, наслаждаясь пугающей тишиной военно-исследовательской базы.

❦❧❦

      Было тихо. Настолько, что можно услышать, как работают внутренние органы: как стучит сердце, отдавая в виски; как танцует по венам кровь, и как во рту собирается слюна.       Со временем привыкаешь засыпать в полной тишине и не обращать на такие мелочи внимание, но сегодня по какой-то неведомой причине Армин не мог заставить себя расслабиться и погрузиться в долгожданный сон. Он включил свет, холодный и безжизненный, какой-то неестественный, и уставился в потолок, испещренный мелкими трещинками. Осмотрелся вокруг, будто впервые видел свою комнату. Цветы на столешнице были искусственными: ромашки и колокольчики. Под подушечками пальцев они ощущались лишь прохладным пластиком, и Армин много размышлял и представлял, а какие они, живые цветы, на ощупь?       Грустно улыбнувшись своим мыслям, он наткнулся взглядом на одну из книг, что взял из маленькой библиотеки, куда его иногда пускали. Читать Армин любил, хоть и времени на это занятие у него было не так много. Потрепанный сборник одиноко ютился на столешнице рядом с цветами. Одна из книг, оставшихся с утерянных времен. Армину было до жути обидно, как много произведений было навсегда утеряно, оставлено среди завалов и покинутых городов или сожжено для одного костерка, чтобы согреться прохладной ночью. Это ощущалось неправильным, несправедливым.       Взяв в руки небольшую, потрепанную и пожелтевшую книжку, Армин повертел ее в руках и решил немного почитать. Ему правда было интересно, как устроен был мир до того, как случилась трагедия. Информацию эту он мог почерпнуть лишь из книг или рассказов взрослых, но последние, зачастую, отмахивались. Почему-то воспоминания о прежней жизни вызывали у них тоску, и их можно было понять. Армин не знал, каково это — жить с семьей, играть с собакой или прогуливаться на свежем воздухе.       Покидать пределы лагеря ему было строго запрещено, ведь вокруг было полно ходячих — людей, что восстали из мертвых и охотились за свежей плотью. Там было опасно, а Армин никогда не сталкивался с мертвецами. Его растили на военной базе, окруженной высокими стенами. Лишь иногда его выводили на редкие прогулки вдоль них, и, подняв голову, можно было увидеть голубое небо, по которому проплывали рваные облака. Куда они уплывали, когда скрывались за видимым участком? Сквозь протоптанную землю иногда даже пробивалась буйная зелень, но почти сразу же погибала под бесцеремонными подошвами солдат.       Рос Армин без родителей. Отец его, насколько было известно, погиб еще до рождения Армина, а мать умерла при родах. Так рассказывали ему. Детей в лагере было совсем немного, а близких Армину и того меньше. Лишь один мальчик, с которым иногда они пересекались на уроках, стал ему близким другом. Эрен. Мальчишка, которого растили как будущего солдата. По его рассказам, его даже водили к ходячим, чтобы он учился убивать их. Армина никогда не подпускали к ним: он ни разу даже краем глаза не видел мертвецов и мог лишь догадываться, как те выглядели, и то — со слов друга.       Он не задумывался, почему так. Почему Эрена растят как солдата, а Армина так сильно опекают? Тщательно проверяют его здоровье, постоянно берут кровь, чтобы выявить любые заболевания на самой ранней стадии.       Он читал о большом, огромном море и мечтал когда-нибудь увидеть его. Ощутить, насколько оно холодное и попробовать, насколько оно соленое. Хотел взять в ладони ракушку, покрутить ее в руках, рассмотреть с каждой стороны. Иногда ему снилось, что он стоит на берегу, пока морской ветер обдувал ему лицо, и рядом находится… Эрен.       Армин и не заметил, как уснул, пока читал, и тут же вскочил от звона будильника. Чувствовал он себя совершенно разбито. Ему удалось поспать всего пару часов. Он нехотя поднялся и, зевая, отправился к душевым кабинам, общим для всех обитателей военной базы. Вода там была еле теплой, чтобы экономить электричество, полученное из солнечных батарей и ветрогенераторов, но это помогало закалять организм к приближающейся зиме, хоть она в этих широтах и была довольно мягкой.       — Армин, можно тебя? — доктор Йегер перехватил его около учебного корпуса. Он поправил свои круглые очки, выжидающе смотря на мальчишку.       У Армина все равно не было выбора, и он кивнул. Они шли по длинному коридору, который каждый раз вызывал необъяснимую тревогу. Он уже знал, куда его ведут и что с ним будут делать, но все равно на душе было неспокойно. Он потеребил рукав длинной рубашки, скрывающий сплошь исколотую руку.       — Ну вот, проходи, — доктор Йегер приоткрыл дверь в медицинский кабинет.       Там было очень светло. Гораздо светлее, чем в других местах военной базы. Как обычно, у него взяли кровь, и каждый раз это было не только неприятно, но еще и больно. Армин хоть и свыкся с ощущениями, когда под кожу проникает толстая игла, но все равно отворачивался, поджимая губы. Он уже взрослый, чтобы жаловаться.       К уколу приложили вату, смоченную спиртом. От его запаха у Армина всегда щипало в носу.       — Ну, вот и все, можешь идти, — доктор улыбнулся ему на прощание.       Когда он выходил из кабинета, до него донеслись чьи-то громкие голоса и крики. Военные вели по коридору двух людей: грузного мужчину и женщину, что была вся заляпана кровью. Сначала Армин ее не узнал, но когда понял, кем она была...       — Гриша! — воскликнул один из военных.       Доктор Йегер тут же выбежал из своего кабинета, с ужасом таращась на женщину, которую они привели, и тут же подбежал к ней, бегло осматривая.       У Армина тревожно запорхало в груди сердце.       — Карла! — доктор Йегер взглянул в ее пустое лицо. Она была бледна, ее губы подрагивали, и Карла не могла связать и двух слов. — Ее укусили?! Как это произошло?!       Гриша кинул ненавистный, осуждающий взгляд сначала на военных, а затем — на того мужчину, которого они вели следом.       — Это он не закрыл клетку с ходячими, — объяснил один из людей в форме.       — Гросс… как ты мог?       Тот ничего не отвечал, лишь поджимал губы.       — Как ты мог?! — повторил Гриша, шагнув к нему и заглядывая в глаза. Спустя мгновение тишины он со всего размаху хлестнул по упругой щеке.       Армин зажмурился и отвернулся: он не хотел видеть творящееся безумие. Один из военных (кажется, его звали Леви Аккерман) положил руку ему на плечо и произнес лаконичное «Возвращайся на уроки, парень». Он быстро кивнул и сорвался на бег, слыша, как спиной остервенело избивали провинившегося мужчину.       Вернувшись в класс, ему казалось, что посмотреть в глаза Эрена было сродни пытке. Тот вел себя спокойно и не знал, что только что произошло с его матерью. Армина всего трясло, что не могло укрыться от чужого внимания.       — Эй, с тобой все в порядке? Ты сам не свой.       — Эрен… твоя мама… — заплетающимся языком он пытался связать слова в предложения, — …ее укусили.       — Что? Это какая-то шутка? Армин? Кто тебе такое сказал?       И Армину бы самому хотелось верить, что это чья-то дурная насмешка или затяжной плохой сон. Но молчание затягивалось, и Эрен со всей полнотой осознал, что это правда. Он вздрогнул, словно очнулся. Губы его жадно хватали воздух, точно он не мог надышаться. Он вскочил и выпорхнул из класса так быстро, как только мог.       — Эрен? — учитель, готовившийся к уроку, сердито проводил его взглядом. — Вот негодный мальчишка…       Тот бежал не разбирая дороги к отцу. Он-то должен знать, что произошло с мамой! Предательские слезы подступали к глазам. Он же будущий солдат, он не должен плакать, но коварные чувства, бушующие в груди, все же брали верх. Изматывающая неизвестность пугала больше всего.       — Папа! — он распахнул двери кабинета и ввалился туда, оглядывая лицо отца, тронутое трагическими тенями. — Что с мамой?!       Тот не отвечал, лишь сидел над каким-то бумажками и что-то искал там, перебирая шуршащую кипу бумаг.       — Пап?       Гриша поднял на него, наконец, взгляд. Лопнувшие капилляры тут же бросились в глаза, и от раскинувшейся жути по позвоночнику пробежали мурашки.       — О, Эрен, — тихо произнес он, кивнув. — Почему ты не на уроке?       — Что с мамой? — повторил он, игнорируя вопрос.       — С ней все будет в порядке, — ответил тот с раздражающей непоколебимостью.       — Она укушена? Что значит — в порядке?       — Возвращайся в класс, Эрен.       — Нет, ты ответишь, что с ней! — его руки обрушились на ту кипу бумаг, что разглядывал отец. Эрен облокачивался на стол и неотрывно пялился на Гришу. В глазах его плескалась ярость и немного — надежда.       — Да, Карлу укусили.       Эрену стоило огромных усилий, чтобы вынырнуть из того панического транса, в который его ввели эти слова. Как такое могло случиться?       — Но я знаю, как ей можно помочь.       — Что? — он перевел взгляд на бумаги отца. Выхватил один из листов, внимательно вчитываясь.       Раньше его не интересовали исследования отца, хотя он знал, что тот искал вакцину еще с самого начала эпидемии. Какими именно методами — ему оставалось только догадываться. На листе были непонятные ему графики и символы, но ему достаточно было увидеть знакомое имя «Армин Арлерт», чтобы начать понимать.       — При чем здесь Армин? — он сглотнул пустоту, раздирающую горло.       — Эрен, это не твоего ума дело, — Гриша, вставший из-за стола, вмиг очутился рядом и выхватил листок. Бумага саданула кожу, оставляя на ней неглубокий порез.       — Армин — мой друг, мне есть до него дело, — он нахмурился. — Как он связан с мамой?       Отец посмотрел на него внимательно, словно размышлял, стоило ли посвящать в это дело сына. Повисло невыносимо долгое молчание; они выжидающе смотрели друг на друга. Тикали напольные часы, нервируя и без того трещащие нервы. И Гриша, наконец, начал свой рассказ.

❦❧❦

      — Армин? — знакомый голос прозвучал прямо под ухом, защекотал кожу. — Проснись.       Он с трудом разлепил глаза, щурясь от света фонарика, что бил прямо в лицо. Эрен, поспешив извиниться, отвел его в сторону. Армин, все еще находясь в полусонном состоянии, быстро оглядел его: тот выглядел взволнованным, волосы были растрепаны, а за спиной вытягивался большой походный рюкзак, явно тяжелый и наполненный доверху.       — Что происходит? — выпалил он, потирая заспанные глаза.       Ничего не ответив, Эрен протянул ему рюкзак поменьше. Там уже что-то лежало, и Армин с долей смятения заглянул внутрь, замечая внутри спальник и какую-то теплую одежду.       — Что это? Эрен, ты меня пугаешь… — он потянулся к выключателю, и комнату вмиг озарил холодный свет.       — Ты же хотел посмотреть на море, да? — вид у него был встревоженным, и все губы были искусаны в кровь.       — Хотел, — неуверенно протянул Армин, поджимая к себе колени. — Но я… не очень понимаю. Ты надумал бежать?       — Нам нельзя оставаться здесь, — быстро проговорил он, оглядывая его небольшую комнатку — тесную, словно бункер. Отчасти так оно и было. — Возьми вещи, которые тебе нужны.       — Эрен? Объясни мне, пожалуйста.       — У нас сейчас нет на это времени. Я объясню тебе все позже, — шикнул он, поправив рюкзак на плечах.       Кивнув, Армин взял сумку, что протянул ему Эрен, и собрал немногие свои пожитки, прихватив любимую измятую книжку. Какое путешествие обойдется без нее?       Он полностью доверился лучшему другу, который вел их по длинным коридорам военной базы. Иногда им приходилось прятаться от дежурных, и они даже чуть не попались.       — Выйдем через оранжерею, — пролепетал Эрен, хватая его за руку и волоча за собой. — Там нет охраны, это место плохо защищено.       Его теплая ладонь приятно согревала кожу. Армин не мог объяснить, почему ему так нравилось, когда Эрен брал его за руку, но в этом было нечто уютное. Они прошмыгнули в оранжерею, где выращивались фрукты и овощи. Цитрусовые запахи тут же защекотали нос. Теплица являлась пристройкой к основной военной базе и не была окружена высокими стенами, благодаря чему могла бы стать неплохим местом для чьих-то тайных романтических встреч.       — Это как-то связано с твоей мамой? — прошептал Армин свою догадку, пока они проходили мимо грядок и зеленых кустарников.       Но тот не отвечал, и Армин не стал расспрашивать дальше. Наверняка ему было тяжело говорить об этом. Воздух внутри оранжереи был очень влажным, из-за чего даже дышать было тяжело, а он все удивлялся хорошей физической форме Эрена, который все это время нес тяжеленный рюкзак и даже не запыхался.       Теплица находилась на крыше, поэтому почти никак не охранялась. Когда они пробрались на свежий воздух, пахнущий глубокой осенью, пасмурным озоновым небом и сырой древесиной, им оставалось лишь спрыгнуть с не очень высокого фасада, который, правда, был окружен колючей проволокой.       Однако Эрена это не смутило — тот хорошо подготовился. Он достал из рюкзака ржавые кусачки и принялся разрезать проволоку, что со свистом рассекала воздух, когда ее обрезанные концы распрямлялись. Раскромсав достаточно для того, чтобы протиснуться и спрыгнуть, он предупредил:       — Осторожно, тут острые концы.       Сначала он сбросил рюкзак вниз, куда-то в кусты, что не вызвало много шума, а затем спрыгнул сам, легко приземлившись на землю. Армин же, посмотрев вниз, тут же почувствовал, как кружится голова.       — Не бойся, тут же не высоко, — попытался подбодрить его Эрен. — Я тебя поймаю.       — Сам же можешь покалечиться, — буркнул он, опасливо косясь на друга.       — Все со мной будет нормально.       Пока Армин боролся с внутренними страхами, обрубленный конец проволоки случайно задел его плечо, царапнув флисовую рубашку и оставив на коже неглубокий порез. Тут же неприятно защипало. Армин, тихонько шикнув, все же поспешил спрыгнуть.       Эрен действительно поймал его за подмышки, смягчив падение, правда, у них обоих немного подкосились колени, и они рухнули на землю, чуть испачкавшись в грязи. У Армина после падения все никак не могло выровняться дыхание и успокоиться сердце (или это от того, что Эрен находился так близко?). А тот, не торопя, держал его все это время в объятиях.       — Ты такой легкий, — усмехнулся он куда-то ему в макушку, и Армин тоже не смог сдержать неловкой улыбки. — Как рука? — он осмотрел его рваную рубашку.       — Вроде, порядок, — Армин отстранился от него первым, накрывая ладонью порез. — Прости, теперь ты весь грязный.       — Пустяки, — уголки его губ приподнялись, и эта улыбка казалась такой непритворной и родной, что невольно хотелось улыбаться в ответ. — Пойдем?       Но не успел он кивнуть, как из леса, находившегося совсем неподалеку, послышалось чье-то кряхтение. У Армина резко похолодело внутри. Ни разу еще он не сталкивался с ходячими, и осознание, что сейчас он увидит их воочию, пугало любой другой ночной страшилки. Он тут же вцепился в руку Эрена, не смея даже пошевелиться от сковавшего душу страха.       Тот вытащил из-за пазухи нож. Очень чуткие к любым звукам ходячие, видимо, услышали их голоса или падение. Парочка из них ковыляла из леса, кое-как передвигая непослушные ноги.       — Не бойся, они совсем древние, — зашептал Эрен ему под ухо.       Они замерли, выжидая, когда ходячий подойдет к ним ближе. Подувший ветер донес до них тошнотворный запах разлагающегося трупа, и Армин зажал нос ладонями, борясь с подступающей к горлу тошнотой.       Как только мертвец оказался достаточно близко, Эрен тут же выскочил на него, протыкая череп ножом, что вошел туда пугающе легко. Ходячий с хрипом повалился на землю, и Эрен с остервенением добил его тяжелой подошвой ботинок, размозжив голову. Мозги разлетелись в разные стороны, но он все продолжал и продолжал топтать их.       — Всех вас убью… — вымолвил он тем пугающим тоном, от которого мурашки бегали по коже.       Армин схватил его за руку, останавливая.       — Он уже мертв.       — Гребаные ходячие, — он последний раз пнул его куда-то в челюсть, выбив несколько зубов. — Всех до единого перебил бы.       — Эрен, тише, пожалуйста, — взмолился Армин, когда услышал, как к ним приближается еще больше мертвецов.       Он протер нож от темной крови и накинул рюкзак обратно, взял Армина за руку, ободряюще сжал ее и повел их куда-то в лес, освещая путь фонариком.       — Что ж их так много здесь? — причитал он, слыша их хрипы чуть ли не со всех сторон.       — Мы громкие. И военная база тоже, скорее всего, привлекает их внимание.       В лесу было темно хоть глаз выколи. Мглистые тучи над их головами предвещали скорый дождь: они плыли, кучковались и теснились, меняя очертания на все более и более зловещие. Армин поежился от влажности и холода, но продолжал идти рядом с Эреном, не отпуская его руки. С ним было спокойно.       Все было как в какой-то страшной сказке: редкие деревья возвышались над ними, закрывая собой свет холодных небес, а в окружающем мраке слышались чьи-то опасные хрипы и стенания. Эрен, словно чувствуя его страх, лишь покрепче перехватил его ладонь. Она у него тоже покрылась холодной испариной, ведь он боялся ничуть не меньше Армина, хоть и старался не показывать этого.       Тусклый свет фонарика чуть подсвечивал дорогу, но разобрать ее все равно было сложно, и Армин иногда спотыкался о лежащие на сырой земле ветки и камни. Когда они ушли на достаточное расстояние от военной базы, ходячих стало значительно меньше, да и близился спасительный рассвет.       Накрапывал дождь, и Эрен вытащил из рюкзака потрепанные дождевики, что должны были хоть немного защитить их и помочь не промокнуть до нитки.       — Ты так хорошо подготовился…       — Да, мне же рассказывали на уроках, что может пригодиться для долгих вылазок.       — Ты так и не объяснил, почему решил бежать, — осторожно коснулся этой темы Армин, не зная, как еще подступиться.       — Да просто… надоело, знаешь, быть запертым в этих стенах. Мы же не какой-то скот. Мир большой. Надо успеть посмотреть его, пока наша цивилизация не вымерла окончательно.       Что-то в его словах было не так, но Армин все равно кивнул, удовлетворенный и таким ответом.       — Куда мы направляемся?       — По тем картам, что я нашел, у моря, в бывшем порту, тоже есть большая группа выживших. Быть может, сможем обосноваться там на какое-то время. Но я бы не хотел останавливаться где-то надолго.       — Имеет смысл идти на север. Ходячих должен замедлять холод и снег.       — Да… пойдет, — Эрен кивнул его мыслям. — Туда и направимся.       — На севере же еще появляется иногда полярное сияние! — воскликнул Армин полушепотом, чтобы не привлечь ходячих. — Представляешь, каким оно должно быть красивым?       — Что это? — он выключил фонарик. Рассветное солнце, показавшееся на горизонте, уже достаточно хорошо освещало их путь.       — Ты никогда не слышал о нем?       Эрен замотал головой.       — Я не читаю так много книжек, как ты, — хмыкнул он по-доброму.       — Это когда по всему небу появляются разноцветные огни! Зеленые, красные, даже фиолетовые, представляешь?       — Даже представить трудно… — вздохнул тот, но улыбался и внимательно слушал.       Так они дошли до небольшого озерца, что выглядело, скорее, как болотная топь. Здесь было тихо, да и ходячих не слышно, и они решили сделать небольшой привал. Дождь как раз закончился, а на землю опустился рассветный молочный туман.       — Ты голоден? — спросил Эрен, присаживаясь на какую-то корягу рядом с Армином, выглядевшим усталым с непривычно долгой дороги.       — Немного, — он неопределенно повел плечом, украдкой наблюдая, как тот достает что-то из рюкзака. Яблоко, догадался он, заметив красный бочок.       — Держи, — Эрен протянул ему фрукт.       — Ты своровал его из оранжереи?       — Возможно, — тот хитро улыбнулся. — Ну, в любом случае у меня в рюкзаке много запасов.       Между ними повисло уютное молчание, прерываемое лишь похрустыванием яблока. Армин, спохватившись, быстро спросил:       — А ты сам не голоден?       — Нет, — но в его животе предательски заурчало, выдавая его с головой. Нахохлившись, он притворился, будто ничего не произошло.       — Голоден ведь, — улыбнулся Армин и протянул ему половинку яблока. Они уже привыкли делиться своей едой, так что это не было для них проблемой. На военной базе из-за изматывающих тренировок Эрен хотел есть чуть ли не постоянно, а еда каждому выдавалась ограниченно. Поэтому Армин постоянно оставлял ему что-то с собственных обедов, или они разделяли еду пополам. Иногда, когда им давали сладкое, Эрен отдавал его другу. А Армин правда обожал всякий шоколад или выпечку.       Тот с благодарностью взял яблоко, соприкоснувшись кончиками пальцев с его рукой.       — Тебя надо научить убивать ходячих, — с набитым ртом пробубнил он. — Вдруг меня рядом не окажется.       Пистолет у Эрена был всего один, тоже ворованный. Да и пули были слишком ценными, хоть на военной базе их еще было тысячи, но за ее пределами найти их будет слишком проблемно. Покопавшись в груде запасов, он вытащил оттуда отвертку. Она была достаточно острой, чтобы войти в полусгнившую плоть, а еще — легкой и достаточно безопасной, в отличие от ножа, которым можно было легко порезаться.       Он протянул холодное оружие Армину, и тот покрутил отвертку в руках, изучая.       — Помимо того, что нужно целиться в голову, тебе необходимо сначала обездвижить ходячего. Проще всего это сделать, если ты сначала ударишь его чуть ниже колен. Затем — быстро вонзить отвертку в его башку. Возможно, придется сделать это несколько раз, чтобы точно уничтожить мозг.       Армин внимательно слушал и кивал. Когда они пошли дальше, немного отдохнув, им на пути попался один из ходячих. Перед тем, как использовать его в качестве тренажерного манекена, Эрен разрезал ему челюсть ножом. Ходячий что-то недовольно похрипел, но укусить уже не мог. Затем он подрезал сухожилия на его руках, заставив их безвольно повиснуть.       — Попробуй потренироваться на нем. Сначала — ударить под колени, затем — в голову.       Зажав в ладони отвертку, Армин осторожно подошел ближе к нежити. Заглянул в его затянутые бельмом глаза. Интересно, кем был этот человек в прошлой жизни? Как его звали? Отбросив, наконец, сентиментальности, Армин что есть мочи ударил его под коленную чашечку, заставив ходячего подкосить ноги и рухнуть на землю. Он перехватил отвертку двумя руками и со всех сил всадил ему в голову. Кровь брызнула в разные стороны, попала ему на лицо и одежду, и Армин поморщился.       — Ударь еще.       Он кивнул и, с трудом вытащив отвертку из головы все еще хрипящего мертвеца, вогнал ее в череп вновь. Несмотря на то, что этому ходячему было уже несколько лет, череп его все равно был твердым.       — Если пробить ему глаза — так будет проще добраться до мозга.       Эрен потянул ходячего за волосы, заставив его запрокинуть голову; невидящие глаза забегали туда-сюда. Армин прицелился и засадил металлический кончик прямо в глаз, добравшись, наконец, до мозга, и ужасный хрип прекратился.       — Молодец, видишь, это не так сложно, — Эрен ободряюще улыбнулся ему.       А Армина все равно затрясло от ужаса, охватившего все его существо от этого чудовищного, омерзительного вида.       — Эй, ну ты чего? — понизив голос, спросил тот, подошел ближе и заключил в объятия.       По щекам почему-то потекли горячие, обжигающие слезы, и Армин всхлипнул, обнимая друга в ответ и прижимаясь к нему, точно ища поддержки. Это было его первое убийство. Движения рук Эрена, что гладили его по спине, были успокаивающими.       — Это всего лишь ходячий.       — Но когда-то он был человеком… — дрожащими губами пролепетал он. — Это так жестоко.       — Да, жестоко, — Эрен кивнул. — Но либо мы убьем их, либо они — нас. Выживают только сильнейшие. Так что нам придется бороться.       Армин быстро кивнул, после чего теплый и мягкий Эрен отстранился. Тут же кожу лизнул неприятный осенний холод. Будь его воля — он не выбирался бы из этих объятий никогда.       — Пойдем дальше?       Он кивнул вновь, и они двинулись вперед. Ему было некогда плакать.

❦❧❦

      Эрен позаботился об их спальниках, и первую ночь они провели с относительным комфортом. Те были действительно теплыми, наполненными гусиным пухом, хоть и немного потрепанными: им было как минимум двадцать лет. Расстелив тент на земле и над головой, так они и заснули. Чуткий слух Эрена даже во сне улавливал любые шорохи, так что он тут же вскакивал. Его специально тренировали к поверхностному сну, ведь напарника, охраняющего его сон, могло не быть рядом. Да и Эрен боялся оставлять Армина караулить в одиночку. Не потому, что опасался за свою безопасность, а потому что страшился за его жизнь. Будучи измотанным за день и плохо подготовленным, ему могли навредить, а этого Эрен допустить не мог. Если бы он мог не спать — то не смыкал бы глаз, но, к сожалению, он не был сверхчеловеком.       Так у них и завелось, что спят они одновременно, но Эрен все равно в пассивном режиме охранял их обоих, иногда вскакивая и просто так, чтобы убедиться, что все было в порядке.       Он также охотился на свежую дичь, учил Армина разводить костер и разделывать тушки. Поначалу того воротило от вида мертвечины и сырого мяса, но вскоре даже он привык и смог заниматься разделкой сам.       Эрену было даже приятно обучать его, к тому же Армин быстро учился. Да и ему было не занимать смекалки и хитрости. Он даже смог придумать ловушки, которые они ставили на ночь, чтобы ловить приближающихся ходячих или животных. Так Эрену было чуть спокойнее.       Спустя неделю их скитаний они остановились в заброшенном домике, который уже было сложно назвать нормальным жильем: крыша была почти полностью развалена, стены покрывали плесень и мох, а многолетняя паутина и ютящиеся в ней пауки и мертвые мухи лишь усиливали тошноту от затхлости и древности этой постройки.       Но здесь было относительно безопасно, и это было главным для Эрена.       Они расположились и развели неподалеку от домика костер, на котором собирались пожарить одну из пойманных птичек. Свой рюкзак Армин оставил внутри жилища, а Эрен держал при себе, постоянно доставая оттуда то спички, то ножи, то какие-то обрывки газет для розжига.       Армин побрел на поиски сухого хвороста, чтобы поддерживать огонь, а Эрен занимался разделкой тушки. Он услышал, как приближался ходячий, и тут же достал другой нож, что находился у него за пазухой. По правилам безопасности резать ходячих и будущую еду нужно разными ножами, чем он никогда не пренебрегал.       Но неуклюжий ходячий, который шел к своей жертве всегда напрямик, ступил на их костер. Почти мгновенно пламя охватило все его тело, и Эрен почувствовал тошнотворный запах поджаривающейся плоти, смешанный с мертвечиной.       — Вот черт! — крикнул он, когда горящий ходячий пошатнулся и успел проковылять до домика.       Дерево, из которого он был построен, тут же загорелось, и вскоре пламя распространилось дальше. Армин прибежал на шум и в ужасе распахнул глаза.       — Там же мой рюкзак! — выпалил он, порываясь пробраться внутрь, но Эрен тут же перехватил его руку, не позволяя совершить глупость.       — К черту рюкзак, Армин! — он обхватил его за плечи. — Убираемся отсюда!       Он быстро закинул свои вещи на плечи, схватил Армина, как обычно, за руку, и побежал куда глядели глаза. Пламя было слишком сильным, чтобы они сами могли потушить его.       Когда они добрались до относительно безопасного места, уже успело стемнеть. Армин плюхнулся на ближайшее бревно, хватаясь за голову.       — Ты так переживаешь из-за какого-то рюкзака? — выпалил Эрен. — Повезло, что мой был при мне. Запасов-то у меня всяко больше было.       — Там просто книга была…       — Армин! — воскликнул он подбоченившись. — Ну какая книга важнее твоей жизни?       Тот вскинул на него взгляд, полный какой-то тоски и одновременно трогательности, и утешительно улыбнулся.       — Да, наверное…       — Лучше теперь подумать, как нам спать. Ведь спальник у нас теперь только один остался.       — Ну… мы могли бы спать в одном.       Эрен, смутившись, отвел взгляд. Конечно, спальник был большим, а Армин — совсем худеньким, так что они, несомненно, поместились бы туда вдвоем.       — Да и так теплее будет, — добавил он, всхлипнув от зябкости, будто в подтверждение своих слов.       Но выбора у них все равно не было, так что Эрен кивнул. Когда совсем стемнело и их обоих сморило, они решили, что пора отправляться спать. К сожалению, ужин их был без свежего мяса, но зато пригодились припасенные консервы, которые захватил с собой Эрен во время побега.       Он расстелил спальник на тенте, что хоть немного согревал мерзлую осеннюю землю, и залез внутрь. Армин, чуть поколебавшись, пробрался к нему следом, краснея и смущаясь. А Эрену казалось, что тот был очень милым, когда щеки и кончики его ушей розовели.       Они уткнулись кто куда: Армин — куда-то в его теплую ключицу, а Эрен зарылся носом в его щекочущие волосы и невольно улыбнулся. Руки тут же обхватили его худенькую спину, прижимая ближе, а Армин трогательно сложил ладони на его груди. Так они и заснули, слушая дыхание друг друга, и впервые за все это время они не мерзли.

❦❧❦

      Но однажды везение кончается, и случилось то, чего Эрен так боялся: Армина укусили.       Рану он тут же промыл чистой водой и обработал всем, чем мог: в рюкзаке была перекись и бинты. Обоих все равно колотило. Армин, поджимаясь, трясся от ужаса и потерянности, а Эрен не знал, как ему рассказать правду. Рано или поздно ему пришлось бы.       — Армин… посмотри на меня.       Тот поднял на него заплаканные глаза. Такие красивые и кристально чистые, что невольно захватывало дух и хотелось только и делать, что глядеть в них.       — Ты не превратишься.       — Это случается с каждым… — он всхлипнул. — Ты же и сам это знаешь.       — Да… но не с тобой.       Армин смотрел с безысходностью, и его хотелось прижать к себе, успокоить, сказать, что все будет хорошо, что ему не о чем переживать, но тело будто парализовало. Эрен начал осторожно, издалека:       — Мы сбежали не только потому, что я наговорил тебе.       Его грудь все еще сотрясалась от безмолвных рыданий, и Эрен, словно очнувшись, поспешил взять его ладони в свои, осторожно поглаживая перебинтованное укушенное место. Рана была неглубокой, но обычный человек даже от такого укуса вскоре превратился бы в ходячего.       — И почему же мы сбежали? — с ужасом прошептал тот.       — Мой отец… — он вздохнул поглубже, набирая в легкие воздух. — Когда началась эпидемия, он работал над разработкой вакцины. Но ничего не помогало. От этого вируса не было никаких лекарств. И тогда он подумал, что иммунитет может выработаться в ходе какой-то мутации, если ввести его активную фазу в еще не рожденного младенца. Это звучит ужасно, да… ведь большинство просто умирали.       — И я…?       Эрен быстро закивал.       — И моя мама… умерла не просто так, да? — он прикусил губу, глубоко задумавшись.       — Из-за моего отца она умерла. Мне очень жаль, Армин.       — То есть, у меня есть иммунитет? — спросил он, все еще не до конца сумев осмыслить это и поверить. — Вот почему твой отец постоянно брал мою кровь…       — Да, он ставил какие-то опыты, но так и не смог за все пятнадцать лет создать из твоей крови вакцину. Но…       Ему было тяжело поднимать эту трепещущую, болезненную тему. Армин перебил его, вскакивая.       — Эрен! Но ведь он мог найти ее рано или поздно! — воскликнул он, шагая туда-сюда и хватаясь за голову. — Что, если это единственный шанс для человечества? Зачем ты это сделал? Зачем мы сбежали?       — Армин! Мой отец был психом! — он вскочил вслед за ним, перехватывая его ладони.       — Почему?       — Когда мою маму укусили… Он подумал, что может сработать кое-что, чтобы спасти ее.       Армин слушал его внимательно, стараясь ухватить мысль. Сердце тревожно затрепетало.       — У тебя и у моей мамы одна и та же группа крови. И ты примерно одной комплекции с ней.       — К чему ты… клонишь? — пересохшими губами прошептал Армин, цепляясь за руки Эрена, словно за свое спасение.       — Он хотел сделать полное переливание крови. Чтобы избавить мою маму от заражения.       С этими словами чувства захлестнули его через край, и Эрен порывисто обнял Армина, прижимая ближе к себе, вдыхая такой родной запах и укрывая от внешнего страшного мира.       — Ты… — только и мог вымолвить тот, обнимая его в ответ, и от этого простого жеста Эрена охватила трогательная нежность, затрепетало сердце от любви. — Ты пожертвовал своей мамой, чтобы спасти меня? Эрен, но я же теперь всю жизнь буду чувствовать вину за это…       — Нет никаких доказательств, что это сработало бы, — сдавленно прошептал он, сдерживая слезы, что уже давно перекатывались по кромке ресниц. — Не вини себя, пожалуйста.       — Но это могло бы стать открытием. Надеждой человечества на то, что когда-нибудь этот вирус получится победить.       Эрен замотал головой, обхватил ладонями лицо Армина, по которому уже давно скатывались слезы, оставляющие влажную дорожку до самого подбородка.       — Ты важнее для меня, чем все человечество вместе взятое.       Плечи Армина содрогнулись от услышанных слов: он беспомощно отвел взгляд куда-то в сторону и облизнул пересохшие губы.       — Слышать это приятно, но…       — Никаких «но», слышишь? — не давая ему закопать самого себя в тревожных мыслях, произнес Эрен.       И тот кивнул, вновь прильнул всем телом, сжимая в крепких объятиях. Его губы коснулись щеки Эрена в целомудренном коротком поцелуе, что был красноречивее любых других слов благодарностей, что застряли в горле.

❦❧❦

      Они добрались до причала через три недели после побега. Укус мало-помалу начал затягиваться, и Армин чувствовал себя превосходно — у него не было никаких признаков заражения.       — Эрен! Посмотри! — воскликнул Армин, когда они поднялись на небольшой холм, и указал куда-то вперед.       Подняв голову, Эрен и сам изумленно ахнул: впереди простиралось куда-то вдаль, в самую бесконечность море. Оно было синим, как глаза Армина, и прозрачным, как тончайшее стеклышко. Оно бушевало у прибрежных скал, превращаясь в пену, и его белые гребни волн слабо подсвечивались в закатном сиянии.       — Какое оно… красивое! — протянул Армин восхищенно, смотря вдаль со сверкающими слезами, что уже успели собраться в уголках его глаз.       Их руки встретились вместе, сомкнулись ладони, переплелись пальцы. Эрен перевел неверящий взгляд на Армина, столь очаровательного сейчас. Такую широкую улыбку он не видел у него очень давно и хотел бы запечатлеть ее в памяти.       Засмотревшись, он не сразу понял, что Армин взглянул на него в ответ. Все действия казались правильными и искренними, когда губы сами потянулись куда-то вперед и коснулись вздернутого носика. Армин тут же смутился и покраснел, но теплого взгляда не отвел.       — А я читал в своих книжках, что целуют обычно в губы, — он хихикнул, в глазах его метались туда-сюда прелестные искорки.       — В губы так в губы, — пожал плечами Эрен и вмиг сократил между ними дистанцию.       Касаться губ Армина было столь сладко, что поцелуй этот ощущался лучше и прекраснее любого ягодного джема.       Им предстояло добраться до моря и найти там группу выживших, а затем отправиться снова в дальний путь, куда-то в сторону севера, где их ожидало полярное сияние, о котором так много говорил Армин.       Но пока…       Пока они целовались, пусть и неловко, но изучающе. Их губы сталкивались, обжигались и сходились. Все действия казались безошибочными, и Эрен ни на миг не пожалел о том, что решил сбежать тогда вместе с ним.       Он был уверен, что впереди их ждало еще много приключений рука об руку, много совместных засыпаний в одном спальнике, чтобы их носы соприкасались неуклюже, и много таких же трогательных поцелуев.