Addiction

Сехун откинулся на спинку стула, уверенно вздернув подбородок, с ленивым интересом наблюдая за студентом, о котором они упоминали накануне. Он выглядел безразличным, но тонкий сарказм в его взгляде выдавал скрытое напряжение. — И что ты собрался им рассказывать? — тяжело вздохнув, поинтересовался Сехун, сведя брови к переносице. Его голос звучал ровно, но в нём сквозила издевка. — О своём отце? Или, быть может, о нашей первой встрече в… неформальной обстановке? — Его губы едва заметно дрогнули в ухмылке, что вызвало у окружающих явное недоумение. Несколько пар глаз уставились на Чонгука, явно ожидая объяснений. Тот замер на мгновение, словно обдумывая, как ответить. Но вскоре его лицо озарила дерзкая улыбка. Секунду он медлил, будто наслаждаясь вниманием, а затем сделал шаг вперёд. Лучшая защита — нападение? Сехун, заметив перемену в его настроении, поднялся с места и приблизился к Чонгуку. — Если вдруг у тебя есть план по разоблачению меня, — произнёс он холодно, в его голосе зазвенела сталь, — надеюсь, он действительно безупречен. Потому что иначе ты бы сейчас здесь не стоял. — О, не то слово, — отозвался Чонгук, облизав губы с явным вызовом. Их взгляды пересеклись, острые, как лезвия ножей, и между ними повисло напряжение. — В любом случае, мне скрывать нечего, — с равнодушием заявил Сехун, демонстративно разводя руками. Затем, будто теряя интерес, он развернулся, собираясь вернуться на своё место. — Даже дело о Ли Бон Уме и вашем одногруппнике? — Чонгук произнёс это спокойно, но каждое слово, словно удар, заставило Сехуна замереть. В комнате повисла тишина. Студенты, которые до этого наблюдали за перепалкой с любопытством, начали переглядываться. Шмыгнув носом, Чонгук с трудом сдерживал ухмылку. — Стойте... Я ничего не слышала об этом. Хотя читала ваши статьи, — подала голос Минни, её взгляд был настороженным, но в нём горел интерес. Теперь все взгляды метались между Сехуном и Чонгуком. Кого-то явно интриговали недосказанности, кого-то пугали намёки. — Ли Бон Ум? Причём здесь отец Чонгука? Какая такая "неформальная встреча"? — послышался шёпот одного из студентов. Казалось, Чонгук специально выбирал момент для своей речи, чтобы накалить атмосферу. Что он задумал? Какой интерес у него вызывать этот разговор посреди собрания? Сехун, уже собравшийся было сесть, снова повернулся к Чонгуку. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах загорелась тень опасного вызова. — Ну что ж, я тебя слушаю. Продолжай. Удиви нас, — бросил он, сложив руки на груди и внимательно глядя на Чонгука, — может, я правда тебя недооценил? А в комнате постепенно закипал интерес, смешанный с тревожным ожиданием. — Да, представьте себе, была такая статейка, за которую наш дорогой и многоуважаемый журналист чуть не поплатился головой, — Чонгук говорил с издевкой, словно смакуя каждое слово. Он лениво обвёл взглядом аудиторию, оценивая реакцию студентов, и сдержанно ухмыльнулся. — И как бы наш герой ни разглагольствовал о том, что "сила в правде", нашлись люди куда влиятельнее, чтобы эту правду закопать глубже. Сехун чуть повернул голову, глядя на него с прищуром, но не сказал ни слова. Он стоял неподвижно, словно давая Чонгуку больше пространства для самовыражения. Тот, почувствовав себя увереннее, обернулся к одногруппникам, нарочито поднимая бровь, как будто собирался поделиться сокровенным секретом: — В деле шла речь об изнасиловании старшеклассника. Детьми влиятельных чинов, — он выделил последние слова, сделав паузу, чтобы привлечь внимание. — Разумеется, их родителям такая перспектива не понравилась. Они сделали всё, чтобы это не всплыло. Ну, знаете, угрозы, запугивания. Типичный набор, если у тебя есть власть и связи. В аудитории кто-то тихо шепнул что-то соседу, но большинство молчало, напряжённо наблюдая за этим импровизированным спектаклем. — Ну а наш доблестный журналист оказался под угрозой обвинения в клевете. И знаете, что самое интересное? Вытащил его из этого старший братец. Семья — это святое, не правда ли? — Чонгук развёл руками с наигранной улыбкой. Его тон становился всё более вызывающим. Теперь он обернулся к Сехуну, словно ожидая, что тот попытается его перебить. Но преподаватель молчал, с абсолютным спокойствием наблюдая за происходящим. — А что касается самого Ли Бон Ума, так его, конечно же, никто не слышал. Почему? Да потому что, как нам рассказывали, все сведения были взяты из предсмертной записки. — Чонгук сделал паузу, будто смакуя каждое слово. Затем он наклонился вперёд, опираясь на ближайший стол. — И вот вопрос на миллион: а был ли мальчик? Или нашему уважаемому гению современной журналистики просто была нужна громкая статья, чтобы наконец о нём заговорили? В аудитории повисла тишина. Кто-то кашлянул, но большинство продолжало сидеть, напряжённо следя за выражением лица Сехуна. Преподаватель наконец рассмеялся. Тихо, коротко, закусив губу, словно его действительно позабавила эта ситуация. Затем он поднял взгляд на Чонгука, и в его глазах засверкала опасная искорка. — Отличная подача, — сказал он спокойно, сложив руки на груди. — Ты прямо-таки прирождённый оратор. — Было с кого брать пример, — глядя ему в глаза, язвил Чон. -Ты же наверняка разбирался в этой статье, и в других? Ты не проследил там никаких логических цепочек, или твой мозг настолько кислотой проело, что это было слишком сложно? - выяснять отношения со студентом на глазах своих других студентов в его планы явно не входило. А в их планы не входило выслушивать данные баталии, однако с каждой минутой интерес возрастал. -Почему же, проследил, - Чонгук снова ухмыльнулся, - Вы наверняка чувствуете себя нереальным героем, раз огромная часть ваших последующих статей была посвящена разоблачениям этих самых родителей. Видать, по вашему самолюбию сильно ударили, и вы не могли это так просто оставить, - он сложил руки на груди. -Ахах, конечно, - Сехун опустил голову издав смешок, а посмле посмотрел в глаза Чонгука, - хочешь отвечу на вопрос: а был ли мальчик? - он кивнул, отступая назад, и тоже складывая руки на груди, - я скажу более того: у него есть увлекательная биография. — Бон Ум был не из богатой семьи. Скромная, но строгая обстановка, — начал Сехун, медленно обходя Чонгука, словно намеренно растягивая паузу. Его тон был нейтральным, но в голосе читались едва уловимые нотки сожаления. — Он старался хорошо учиться, чтобы в будущем поступить в университет и найти нормальную работу. Он бросил взгляд на студентов, которые сидели, не отрывая глаз от этой сцены, явно не ожидая такой откровенности от своего преподавателя. — Однажды, на дне открытых дверей в университете, он познакомился со студентом, — продолжил Сехун, делая акцент на слове "студент". — Тот поддержал его, помог справиться с волнением, которое присуще абитуриентам в таких ситуациях. Знаете, как это бывает: старший, опытный, обнадёживающий. А Бон Ум был наивным школьником, который только и делал, что зубрил учебники, веря, что старшие всегда помогают младшим. Чонгук нахмурился. Эта история, столь подробная и эмоционально насыщенная, начала казаться ему слишком хорошо отрепетированной. "Как это могло быть в предсмертной записке?" — мелькнула у него мысль, но он молчал, сжав губы. Сехун, заметив реакцию, продолжил: — Однажды тот студент пригласил Бонума на вечеринку. Сказал, что это возможность познакомиться с будущими "наставниками". И он пошёл. Конечно, он пошёл, — голос Сехуна стал чуть мягче, почти тихим. — Ведь это же такая честь, быть признанным старшими. Сехун обошёл Чонгука и остановился, стоя рядом с ним, но не глядя прямо в глаза. — Там был алкоголь. И, наверное, было весело... — Он на мгновение замолчал, будто давая аудитории представить картину. — Но Бон Ум запомнил только одно: после одного бокала пунша его снесло. А затем пятеро парней... — Он остановился, чуть приподняв голову, и посмотрел прямо на Чонгука. — Пятеро парней не позволили ему подняться с кровати, пока они не закончили своё дело. Чонгук тяжело сглотнул, чувствуя, как этот рассказ нарастает, как давящий ком в горле. Он машинально размял шею, стараясь отвлечь себя от неприятного ощущения, которое вызвали слова Сехуна. В аудитории повисла оглушающая тишина. Каждый из студентов сидел в напряжении, словно эта история касалась их самих. Кто-то сжал кулаки, кто-то нервно постукивал пальцами по столу. — И... это всё вы узнали из предсмертной записки? — наконец, выдавил Чонгук, добавив к своему вопросу нервный смешок, чтобы скрыть собственное беспокойство. Сехун, стоявший теперь прямо перед ним, неожиданно улыбнулся. Это была едва заметная, но пугающе спокойная улыбка. — Да, — произнёс он, не сводя глаз с Чонгука. — Именно из неё. Его тон был настолько уверенным и ровным, что заставлял всех в комнате сомневаться: он говорит правду или просто хочет всех переиграть? Чон тяжело вздохнул, словно стараясь отфильроовать информацию, и самое больное для него, вероятно, было то, что он понимал этого парня. — Не слишком ли тяжелый случай для написания дипломной работы? - задал последующий вопрос Чонгук, — если вы не знали этого человека лично, почему шли на такие риски? — Знаешь, как переводится Bonum с латыни? — неожиданно спросил Сехун, проигнорировав вопрос Чонгука. Тот слегка нахмурился, удивлённый сменой темы, но ничего не ответил. — Добро. Благо. Благое дело, — продолжил Сехун, его голос был ровным, но в нём сквозила лёгкая ирония. Он сделал паузу, давая смыслу слов зазвучать громче в тишине аудитории, а затем бросил взгляд на остальных студентов. — Как и значение имени Сехун. Эти слова повисли в воздухе, словно невидимый груз, и заставили всех в комнате напрячься. Минни и Розана, сидевшие рядом, одновременно прикрыли рты ладонями, как будто боялись выдать свой шок. Чанель и Чунмен напряглись, их выражения лиц стали жёстче, будто они только что сложили детали мозаики и поняли, что скрывалось за словами Сехуна. Чонгук замер, его взгляд упал на пол, а челюсть заметно напряглась. Он, как и все остальные, начал догадываться, куда клонит Сехун, но не хотел произносить это вслух. — Это я был тем старшеклассником, — наконец сказал Сехун. Его голос звучал тихо, но в каждом слове ощущалась тяжесть прожитого опыта. Казалось, время в аудитории остановилось. Каждое слово, произнесённое Сехуном, разрезало напряжённую тишину, как нож. Взгляды студентов, в которых смешались шок, непонимание и недоверие, устремились на преподавателя, но он, казалось, даже не заметил этого. Его глаза были прикованы к Чонгуку, но голос, несмотря на тяжесть признания, оставался удивительно ровным. — Я консультировался с руководителем проекта о том, может ли главный персонаж статьи остаться инкогнито по требованию родственников, — наконец произнёс Сехун, не отводя взгляда. Он говорил спокойно, но каждая его фраза звучала так, будто её вес был рассчитан с точностью до грамма. — Он сказал: да. Это, знаете ли, частый случай в журналистике. Родственники часто просят сохранить личность фигурирующего в статье, чтобы избежать лишних вопросов и внимания. Сехун замолчал, обвёл взглядом аудиторию, словно проверяя, уловили ли студенты суть его слов. На лицах ребят читалась смесь недоумения и осознания. Чанель и Чунмен выглядели так, будто хотели что-то сказать, но не могли найти слов. Минни, склонив голову, нервно постукивала пальцами по столу. — Мне хотелось об этом рассказать, — продолжил Сехун, его голос стал тише, но звучал твёрдо. — Но я не мог раскрыть себя. Он сделал паузу, словно пытаясь взять себя в руки. В тишине было слышно, как кто-то неловко шевелится на стуле. Чонгук шумно вдохнул, опустив глаза, будто не хотел встречаться с этим взглядом. — Но я рассказываю это вам, — Сехун произнёс спокойно, с лёгкой, почти незаметной улыбкой, и снова обвёл аудиторию взглядом. — П...почему? — тихо спросила Минни, впервые поднимая глаза на преподавателя. Её голос дрогнул, но в нём слышалась искренняя заинтересованность. Сехун задержал взгляд на девушке, а затем выпрямился, заложив руки за спину. Он словно переключился на другой режим — профессиональный, чуть отстранённый, как будто всё, что только что было сказано, являлось просто частью какой-то большой лекции. — Потому что мне интересно, что вы сделаете с этой информацией, — ответил он, чуть приподняв бровь. Его тон стал сухим, но в нём ощущалось лёгкое напряжение. — Это ведь и есть то, чему вы здесь учитесь, разве нет? Собирать, анализировать и интерпретировать данные, задаваться вопросами и искать ответы. — Но... если это личная история, зачем делиться ею сейчас? — Потому что иногда самое личное — это самый сложный, но самый честный путь, — Сехун улыбнулся, но его взгляд оставался колючим. — Как журналист, вы будете сталкиваться с подобным постоянно. Вопрос в том, насколько вы готовы нести ответственность за то, что узнаёте, - он посмотрел на Чонгука, и их взгляды встретились, задерживаясь друг на друге больше, чем обычно. Словно последняя брошення фраза была адресована ему лично. Чон хмыкнул, уголок его губ дрогнул в усмешке. — Как ловко вы переводите всё в вопросы профессионализма, — с издёвкой бросил Чонгук, не сводя взгляда с Сехуна. — А что насчёт ответственности? Вы сами готовы её нести? Например, за Мингю? Имя, произнесённое Чонгуком, заставило Сехуна заметно напрячься. Его расслабленная поза стала чуть более напряжённой, а лицо — едва заметно жёстче. — Какой ещё Мингю? — спросила Розанна, нахмурившись. Её взгляд метался от Чонгука к Сехуну, будто она пыталась уловить суть, которую ещё не понимала. — Да такой же наивный студент-дурачок, как вы, — ответил Чонгук с резким смешком, махнув рукой в сторону собравшихся. Его тон был ядовитым, а улыбка — вызывающей. — Он доверился нашему журналисту и ввязался с ним в это дело. Чонгук сделал шаг вперёд, намеренно встретившись взглядом с Сехуном. — Но если нашего дорогого Бонума, — он выделил имя с явным акцентом, будто специально бросая вызов, — спас его братец, то Мингю не выдержал. Он сломался под давлением, угрозами, насмешками и в конце концов покончил с собой. Сехун напрягся ещё сильнее, но его лицо оставалось невозмутимым. Лишь губы чуть поджались, выдавая, как сильно его задели слова Чонгука. — Да, до этого он, конечно, выполнял всю грязную работу, — продолжил Чонгук, теперь оборачиваясь к одногруппникам. Он развёл руками, словно показывая абсурдность ситуации. — Мингю не был особо талантливым или выдающимся. Он не отличался какими-то особыми навыками. Поэтому наш благородный О Сехун, — Чонгук повернул голову в сторону преподавателя с подчеркнутой саркастической улыбкой, — предложил ему общий проект. Так сказать, чтобы подтянуть его оценку. Минни нахмурилась, её взгляд стал настороженным. Чанель сцепил руки в замок, нервно постукивая пальцами по столу. Чунмен напряжённо молчал, наблюдая за этой словесной дуэлью, а Розанна прикусила губу, словно пыталась переварить услышанное. Сехун выдержал паузу, как будто намеренно откладывал ответ, позволяя каждому в аудитории осознать тяжесть слов Чонгука. Его глаза были холодными, как лёд, когда он наконец произнёс: — Я предупреждал его. Отговаривал. Говорил о рисках, — голос Сехуна звучал твёрдо, но в нём слышались нотки напряжения. — Мингю сделал свой выбор. А ты уверен, что понимаешь, какой выбор сделал бы ты? — Тогда почему вы снова наступаете на те же грабли? — не отступал Чонгук, сделав шаг вперёд и остановившись вплотную к преподавателю. В его глазах читалось обвинение, смешанное с вызовом. Сехун прищурился, но не отвёл взгляда. — Признайтесь, что вы были готовы на всё ради громкой статьи, чтобы добиться своей цели, — продолжил Чонгук, его голос становился всё громче, почти напористым. — И вам было наплевать, чем это могло закончиться. Он резко развернулся, шагнул к ближайшему стулу, который стоял рядом с Розанной, и, перетащив его между Чунменом и Минни, сел. Устроившись так, будто ему принадлежала вся аудитория, он подпер щёку ладонью и усмехнулся. — Вот вы, — он обвёл взглядом студентов, его тон стал ядовито-насмешливым, — как вы думаете, зачем он вас всех взял, чтобы расследовать это дело? Чонгук лениво постучал пальцами по столу, словно эти вопросы были риторическими. Но его взгляд скользил от одного к другому, заставляя каждого чувствовать себя неловко. — Вот даже тебя, Чанни, — он бросил взгляд на Чанеля, чьё лицо стало угрюмым. — Ты же троечник, который держится здесь буквально на Божьем слове. Или тебя, Минни... Минни вздрогнула от неожиданного внимания, но не отводила взгляда, пытаясь скрыть растущее беспокойство. — Преподаватели о тебе отзываются ой как несладко, — продолжал Чонгук, его голос стал почти шёпотом, но от этого ещё более напряжённым. — Ну? Минни, малышка, может, скажешь? Минни не отвечала, её губы плотно сжались, а в глазах промелькнула смесь злости и обиды. Чунмен нахмурился, едва заметно стиснув кулаки, но молчал, будто оценивая, как далеко собирается зайти Чонгук. Чонгук улыбнулся, откинувшись на спинку стула, будто наслаждаясь созданным им самим напряжением. Его взгляд снова вернулся к Сехуну, ожидая, как тот отреагирует. — Хочу напомнить, что среди нас ещё был твой дружок Кенсу и Чонин, который... — вдруг вмешалась Розанна, не договаривая, но явно намекая на что-то. — Которые о Джису вообще ничего не знали? — перебил её Чонгук, оборачиваясь с ухмылкой. Его тон был дерзким, почти вызывающим. — Ну... догоняете, нет? Его взгляд то и дело перескакивал с Чунмена и Розанны на Минни и Чанеля, словно он сам получал удовольствие от напряжения, которое нарастало в комнате. — Для... прикрытия? — неуверенно предположила Минни, её голос прозвучал почти шёпотом. Чонгук радостно хлопнул ладонью по столу, отчего Минни вздрогнула. — Моя ж ты умничка! — воскликнул он с почти театральным энтузиазмом, вставая на ноги. Подойдя к столу, он упёрся кулаками в его поверхность, нависнув над сидящими студентами. — Если дело выгорит, статья будет успешной, кто молодец? Он сделал паузу, с издёвкой оглядывая аудиторию, и сам ответил на свой вопрос: — Сехун-сонбеним! Ведь он тут всем руководит! Чонгук резко выпрямился, развёл руками и изобразил на лице наигранное недоумение. — А если снова кто-то крякнется... — его тон стал холоднее, а взгляд — жёстче. — Кто тогда будет виноват? Даже не знаю... Он поджал губы, сделав вид, будто задумался, но через секунду его лицо снова озарила насмешливая улыбка. Чонгук подошёл ближе к Сехуну, глядя ему прямо в глаза, и продолжил: — Вы-то как-нибудь ситуацию для себя вырулите, это понятно. А вот что будет с вами, — он снова обернулся к студентам, медленно обводя взглядом Чанеля, Минни, Розанну и Чунмена, — вот это большой вопрос. Тишина, которая воцарилась после его слов, была почти оглушающей. Казалось, воздух в комнате стал плотным, а напряжение — осязаемым. Сехун смотрел на Чонгука без тени эмоций, но пальцы его были плотно сцеплены, выдавая сдерживаемую реакцию. Минни опустила глаза, стараясь не встречаться взглядом ни с кем, Розанна нахмурилась, а Чанель крепче сжал руки, словно готовился что-то сказать, но удержался. — Чего ты добиваешься, Чон? — наконец заговорил Сехун, его голос был тихим, но в нём чувствовалась скрытая угроза. — Ты тоже решил поиграть в героя? Чонгук поднял бровь, его лицо озарила лениво-насмешливая улыбка, как будто он ожидал этого вопроса. — Ты сам готов нести ответственность, если добьёшься того, чего хочешь? — продолжил Сехун, его голос звучал твёрдо, но не громко. Слова прозвучали как предупреждение, но между ними чувствовалась едва уловимая доля искреннего интереса. — И не делай вид, что я один здесь что-то скрываю. Аудитория замерла. Все взгляды теперь были прикованы к преподавателю, словно его слова только что вскрыли очередной пласт напряжения, которое уже невозможно было игнорировать. Чонгук опустил голову, издав короткий нервный смешок. Затем, не торопясь, он оттолкнулся от стола и сделал шаг назад, поравнявшись с Сехуном. — А что я скрываю, О сонбеним? — спросил он, поднимая голову и усмехаясь. Его бровь изогнулась в насмешливом жесте, а голос зазвучал с отчётливой иронией. — Что мы случайно переспали? Эти слова прозвучали громко, почти оглушительно, разрезая тишину, как нож. Несколько студентов ахнули, Минни прикрыла рот ладонью, а Розанна лишь растерянно моргнула. — Или то, что из-за вас мой отец сидит за решёткой? — продолжил Чонгук, его тон стал жёстче, но всё ещё пропитан сарказмом. — Предлагаете написать об этом отдельную статью? Сехун не сдвинулся с места, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула еле заметная искра. Было неясно, это раздражение или что-то другое. — Занятная тема, правда? — добавил Чонгук, оборачиваясь к остальным студентам. Его голос звучал с наигранной лёгкостью, но в нём чувствовался скрытый вызов. — "Журналистика — путь к правде или амбициозный цинизм". Звучит как заголовок, не находите? Он выдержал паузу, позволив своим словам осесть в воздухе. Затем тяжело вздохнул, понизив голос: — Это лишь доказывает, что человек, который разрушен, разрушает всё вокруг себя. Хотите закончить как Мингю? Его взгляд скользнул по одногруппникам, на лицах которых читалось смятение и растущее беспокойство. Никто не знал, как реагировать. Слова Чонгука были как обвинение, брошенное прямо в лицо, и эта перспектива заставляла каждого ощущать себя уязвимым. Чанель первым поднялся, собрав свои вещи. Он не сказал ни слова, но выражение его лица было красноречивым. Минни последовала за ним, бросив на Сехуна осторожный, но всё же обвиняющий взгляд. За ними поднялись Розанна и Чунмен, молча собирая свои принадлежности. Их намерение покинуть аудиторию было очевидным. Осознание того, что Сехун мог использовать их как пешек в опасной игре, будто бы пробивало трещины в доверии. Мысль, что они могли стать следующими "жертвами" ради чьей-то амбициозной статьи, была слишком реальной. Чонгук наблюдал за этой сценой с чуть приподнятой бровью, но его глаза блестели довольством. Он добился того, чего хотел: его слова всколыхнули страхи и сомнения, заставили их увидеть ситуацию под другим углом. Когда дверь за последним студентом закрылась, в аудитории воцарилась тишина, плотная и напряжённая. Сехун, не двигаясь с места, лишь лениво захлопал в ладоши, сопровождая этот жест саркастической улыбкой. — Ты правда умеешь удивлять, — хмыкнул Сехун, поджав губы. Чонгук, стоя напротив, лишь ухмыльнулся, но в его глазах на мгновение мелькнула скрытая усталость, будто эта игра в обвинения и провокации давалась ему сложнее, чем он хотел показать. Сехун пристально посмотрел на него, его взгляд стал более изучающим, словно он пытался увидеть что-то, чего раньше не замечал. — есть в тебе что-то знакомое. — Неужели? — с сарказмом отозвался Чонгук, изогнув бровь. — Ты напоминаешь мне твоего отца. — Ухмылка Чонгука мгновенно исчезла. Его взгляд потемнел, а челюсть напряглась. — Как и он, ты любишь игры. Манипуляции, угрозы, попытки подстроить всё так, чтобы выйти победителем. Но в глубине души ты так же отчаянно боишься, что кто-то раскроет тебя настоящего. Твой отец делал то же самое. Он старался выставить меня лжецом, ставил палки в колёса, угрожал, лишь бы правда о нём не всплыла. Но правда всё равно всплыла, и где он теперь? Чонгук сделал шаг вперёд, его глаза сверкнули. — Вы ошибаетесь. Я не такой как он, - Чонгук сжал кулаки, его дыхание стало чуть громче. — Ты идёшь по его пути, Чонгук. И если ты этого не видишь, то ты даже хуже, чем я думал. Эти слова ударили, как нож. Чонгук отвёл взгляд, стараясь вернуть себе прежнее спокойствие, но в воздухе повисло гнетущее напряжение. — Знаете, — наконец произнёс он, оборачиваясь к Сехуну, его голос снова стал ядовито-насмешливым. — Удивительно, что человек, который ради статьи дружка угробил, сейчас так красиво рассуждает о морали. — Удивительно, что человек, который так презирает своего отца, так старательно ему подражает, — парировал Сехун, не отводя взгляда. Они оба замолчали, стоя друг напротив друга, словно два бойца на ринге. Комната была наполнена напряжением, которое грозило разрядиться в любой момент. — Если бы я ему подражал... — Чонгук сделал театральную паузу, словно выбирая слова, — то придумал бы более изощрённый способ вам насолить. А так... — он вздохнул и лениво хмыкнул. — Всего лишь поигрался. Сехун сузил глаза, его лицо оставалось непроницаемым, но в напряжённой челюсти было ясно, что он ожидал продолжения. Чонгук не заставил себя ждать. — Хотя, если подумать, — продолжил он, наклоняясь чуть ближе к Сехуну, словно готовился сказать нечто интимное, — мне, наверное, никогда не удастся подражать ему настолько хорошо. Всё-таки мой отец был куда более умелым манипулятором. Он усмехнулся, видя, как Сехун прищурился. — В отличие от вас, он хотя бы мог справляться с ситуацией, не играя роль жертвы. У него, знаете ли, хватало мозгов работать тихо, и улаживать ситуации без утечек. Даже если для этого нужно было радикально приструнить ушлого журналюгу, которому не хватило мозгов вовремя остановиться. Эти слова, произнесённые с подчёркнутой издёвкой, прозвучали, как удар. Чонгук видел, как излишне сдержанная маска сорвалась с лица Сехуна. Его взгляд стал по-настоящему холодным, почти ледяным, но в этой ледяной ярости была буря. Сехун задержал дыхание на мгновение, будто пытаясь обуздать свою реакцию, но что-то внутри него всё же сломалось. Он резко шагнул вперёд, схватив Чонгука за ворот куртки, и толкнул его к книжному шкафу. Книги едва не посыпались, когда их спины громко ударились о дерево. О оказался так близко, что их лица разделяли считанные сантиметры. Его глаза пылали яростью, но голос оставался низким и угрожающим: — Я не знаю, в какую игру ты играешь, Чонгук, — процедил он, глядя прямо в глаза, — но надеюсь, у тебя хотя бы достаточно мозгов, чтобы понять, что ты делаешь. Чонгук лишь усмехнулся, его выражение лица было нарочито расслабленным, но в глазах горел вызов. — Вы такой забавный, когда теряете контроль над ситуацией, — проговорил он, ухмыляясь ещё шире. Его голос был насмешливым, с лёгким оттенком провокации. — Я прямо завёлся. Сехун резко шикнул, его хватка на вороте Чонгука слегка ослабла, но в голосе звучало предупреждение: — Айщ… ты… — слова застряли в горле, когда Чонгук заговорил снова, перебив его. — Хотите секрет? — его тон стал чуть тише, но от этого ещё более напряжённым. — Тэхен знает о том, что вы здесь задумали. Сехун шумно сглотнул, его пальцы дрогнули, но он не убрал руки с воротника. — А я знаю, на что он способен, — продолжил Чонгук, его улыбка стала шире, но глаза оставались холодными. — И если вы не остановитесь сейчас, история с Мингю повторится. Эти слова повисли в воздухе, как удар гонга. Сехун смотрел на Чонгука, стараясь подавить бурю эмоций, которая накатывала волной. Напряжение между ними стало почти осязаемым, а тишина в комнате звенела, как натянутая струна, готовая порваться в любую секунду. — Что ты знаешь о Тэхене? — голос Сехуна прозвучал резко, будто он только что выпустил натянутую пружину. Лицо Чонгука резко переменилось, его выражение стало мрачным, почти отстранённым. — То, что я был бы счастлив, если бы не знал о нём ничего, — хрипло ответил он, и, взяв Сехуна за запястья, убрал его руки с воротника своей куртки. На мгновение между ними повисла напряжённая тишина, которую нарушил Чонгук. Его голос стал чуть тише, но в нём звучал странный оттенок самодовольства. — Помните, вы сказали: "Прежде чем угрожать чьей-то репутации, попробуй, каково это — пошатнуть хоть одну"? — он усмехнулся, закусив губу, будто вспоминая их первую встречу. — Как думаете, я справился? С этими словами он развернулся, направляясь к выходу. В его походке читалось странное удовлетворение, как будто это была небольшая, но важная победа. Сехун остался на месте, его дыхание было тяжёлым, а мысли путались. Он медленно прислонился лбом к полке, его кулак с глухим звуком ударил по её ребру. Закрыв глаза, он пытался собрать себя. Чонгук явно вёл свою игру. Он был слишком уверен в себе, слишком провокационен, и всё это из-за желания отомстить. Отомстить за то, что его использовали, за то, что он оказался втянут в чужую войну. Был ли у Чонгука какой-то конкретный план? Сехун понятия не имел. Но теперь он чувствовал, что этот парень был куда опаснее, чем казалось на первый взгляд. Едва слышно выдохнув, он вытащил телефон из кармана. Повернувшись спиной к полке, он быстро набрал нужный контакт и поднёс телефон к уху. — Алло, Бом... — его голос звучал устало, но в нём чувствовалась скрытая тревога. ***** Чистосердечное признание Сехуна явно не входило в план Чонгука. Он и понятия не имел, что история могла иметь такой расклад. Слова Сехуна о собственном опыте выбили его из колеи, пусть и ненадолго. Его уверенность немного поколебалась, но, так или иначе, он сделал то, что требовалось. По крайней мере, часть задуманного. — Ну что, зайки, что дальше делать будете? — с притворным весельем спросил Чонгук, разводя руками, как бы приглашая всех к разговору. Он заметил ребят, собравшихся у лестницы, и, натянуто улыбнувшись, шагнул вперёд. Те, видимо, обсуждали что же им делать дальше, не спеша уходить. Оказавшись между Минни и Чунменом, он закинул руки им на плечи. — Кстати, что это ваши Кай и Герда за бортом оказались? — продолжил он, его тон был наигранно беспечным. — Ким что, слово "вечность" нашей снежной королеве с ошибками сложил? Не похоже на него, он же у нас грамотей. Чунмен бросил на него скептический взгляд и фыркнул: — А ты что, с Гердой связь потерял? Чонгук ехидно улыбнулся, игнорируя лёгкий намёк в словах Чунмена. — Так значит… вы с О трахались? — вдруг напрямую спросил Чанель, не став обходить тему кругами. — Чанель! — Минни с укоризненным взглядом толкнула его в бок. — Что? Тут такая тема… — невинно пожал плечами Чанель, явно наслаждаясь эффектом своих слов, — как тебя угораздило? По пьяне? В клубе встретились? - не унимался он. — Тебе в деталях описать? - изогнул бровь Чонгук, и потом поднял задумчивый взгляд, словно серьезно думал поведать ему о своих преключениях, - начнем с того, что я задолжал своему барыге крупную суму... — Не говори, что ты спал с ним за деньги, — брезгливо поморщился Чунмен, немного отклоняясь от него. Чонгук скрестил руки на груди и, улыбнувшись, парировал: — А что постыдного в сексе за деньги? Я извлекаю выгоду из потребностей. Минни и Чунмен укоризненно посмотрели на него, а Минни тяжело вздохнула. — От всей души желаю тебе приобрести за эти деньги инстинкт самосохранения и мозг. Чонгук лишь пожал плечами, усмехнувшись: — Вам он тоже не помешает. — Слушайте, раз уж Чонгук здесь, может... он что-то знает? Он же, ну... вертится в этих кругах? — неуверенно начала Чеён, обращаясь к остальным. Все посмотрели на Чонгука, ожидая его реакции, но он лишь ухмыльнулся, слегка склонив голову набок. — А с чего вы взяли, что я вам что-то расскажу? — хмыкнул он, убирая руки в карманы. — Мне с этого явно никаких плюшек не перепадёт. Он спокойно достал из рюкзака яблоко, словно всё происходящее совершенно его не касалось, и, вставая у окна, принялся за внезапный перекус. — Вам с какого момента начать? — спросил он между укусами, лениво глядя на присутствующих. — С того, где он крышует наркокартели? Или бордели? Минни нервно сглотнула, но не сказала ни слова. — Или вы всё-таки хотите узнать, убил ли он Джису? — продолжил Чонгук, сделав ещё один большой укус. Его тон был нарочито расслабленным, почти насмешливым, но слова заставили атмосферу в комнате моментально загустеть. — Когда он выезжал на вызов к Джису, я был с ним в клубе, поэтому с крыши она решила полетать явно не с его подачи, — добавил он небрежно, как будто рассказывал что-то незначительное. Чунмен резко подошёл ближе, его лицо пылало от возмущения. — Так значит, ты что-то знаешь? — спросил он, глядя Чонгуку прямо в глаза. — Если ты с самого начала что-то знал, почему молчал? Возмущение Чунмена, казалось, готово было выплеснуться, но Чонгука это абсолютно не волновало. Он спокойно откусил ещё кусок яблока, подпирая спиной подоконник, будто ничего не происходило. — Аха… — с тихим смешком протянул Чонгук, закатив глаза. — Ну, во-первых, ваш дорогой О меня отсеял с самого начала, поэтому я не был "при делах". — Он развёл руками, будто оправдываясь, но его тон оставался насмешливым. — А во-вторых, знаешь, где описаны подвиги благородных рыцарей? Чунмен нахмурился, не понимая, к чему ведёт Чонгук. Остальные — Минни, Чанель и Чеён — внимательно следили за разговором, напряжение в их взглядах становилось всё сильнее. Чонгук, заметив их реакцию, приподнял бровь и перевёл взгляд на всех присутствующих. — На их могилах, — наконец ответил он, ухмыляясь. — А знаете, почему? Он изогнул бровь, вновь откусив яблоко, и обвёл взглядом всех, словно задавая этот вопрос лично каждому. Тишина в комнате стала почти гнетущей, пока никто не решался нарушить её. — Потому что они не выживают? — с лёгкой усмешкой предположил Чунмён, скрестив руки на груди. — Мо-ло-дец! — протянул Чонгук с язвительным восхищением, хлопнув в ладоши. — Помогать кому-то — удел либо хороших и благородных, либо отчаянных и ебанутых. Как видите, доспехов на мне нет. — Он ухмыльнулся, вытянув руку с надкусанным яблоком в сторону Чунмёна. — Яблочко будешь? — Иди нахуй, — закатил глаза Чунмён, резко развернувшись. Очевидно, продолжать этот бессмысленный диалог он не собирался. Присоединившись к остальным, он махнул рукой, намекая, что пора уходить. — Не знаю, как вы, а мне пора на работу. Он тяжело вздохнул и бросил взгляд на Минни, которая, судя по всему, собиралась идти с ним на смену. — Не всем же задницей торговать, — многозначительно добавил он, покосившись на Чонгука. — Мён! — с укором воскликнула Розэ, повернувшись к нему с осуждением. Но Чонгук лишь усмехнулся, не собираясь оставлять выпад без ответа. — Ну кто ж виноват, что ты своё либидо похоронил вместе со своей подружкой, и теперь торговать нечем, — бросил он, подходя к мусорной урне и небрежно швыряя туда огрызок. Чанель и Розэ одновременно присвистнули, понимая, что такие слова были откровенно жестокими. Атмосфера в комнате мгновенно накалилась, будто всё помещение почернело от напряжения. Глаза Чунмёна вспыхнули, он глубоко вдохнул, будто пытаясь подавить вспышку гнева, но следующая секунда доказала, что это ему не удалось. Он резко замахнулся, и хотя Чонгук увернулся от удара, толчка в грудь избежать не смог, отступив на пару шагов назад. — Отлично, вижу, вы далеко не ушли, — раздалось за их спинами. Обернувшись, они увидели Сехуна, который держал в руках папку. Он выглядел безразличным к только что разразившемуся конфликту, словно его это вовсе не касалось. Минни, мысленно поблагодарив появление Сехуна за то, что шумной драки удалось избежать, невольно выдохнула. Вся компания притихла, а Чунмён сделал пару шагов в сторону, отдаляясь от Чонгука. — Слушайте, — начал Сехун, оглядев их. — Это ваш шанс закончить дело немного быстрее. Но прежде чем он успел договорить, Чунмён перебил его. — Господин О, — произнёс он сдержанно, но его голос был полон внутреннего напряжения. Он шагнул вперёд, вставая прямо перед журналистом. — Теперь ваша помощь нам не нужна. Если мы докопаемся до правды, вы узнаете об этом из новостей. Чонгук бросил взгляд на Чунмёна, а потом на Сехуна. Прикрывая рот рукой, он едва слышно одними губами произнёс: — Бля... Его внутреннее желание пробить голову сначала Чунмёну, а потом себе от фейспалма, было практически осязаемым. Сехун, казалось, не впечатлился этим заявлением. Он перевёл взгляд на остальных студентов, видя, что все молчаливо соглашались с решением Чунмёна. — Ага... — хмыкнул он, убирая папку под руку. — Ну, удачи, — коротко кивнул журналист, вздохнув и развернувшись к выходу. Когда Сехун ушёл, а их взгляды провожали его, тишину нарушил Чанёль. — По сути, мы теперь в той же лодке, что и Чонин с До, — протянул он, разводя руками. — Может, нам стоит с ними объединиться? Минни фыркнула, перекрестив руки на груди. — Ага, вопрос только в том, захотят ли они этого, — сказала она с сарказмом. — Да и сомневаюсь, что они узнали что-то больше, чем мы. — Ну, они как минимум были в приюте, — пожал плечами Чанель, невозмутимо глядя на Минни. Внезапно он перевёл взгляд на Чеён и начал копаться в кармане. — Чеённи, я тут наткнулся на одно фото, и мне стало интересно... Может, вы были знакомы с Джису ещё тогда, когда она была там? Он вытащил из кармана слегка помятую фотографию и протянул её Чеён. Розанна, взглянув на снимок, внезапно выхватила его из её рук. — Ты рылся в её вещах? — резко спросила Розэ, в её голосе читалось недовольство. — Просто попалась на глаза, — пожал плечами Чанель, сохраняя спокойный тон. — И стало интересно. Розанна прищурилась, поджав губы. — И ты решил накинуться на меня с подозрениями? — резко спросила Чеён, изогнув бровь и глядя на фотографию в руках Розэ. — Мы о тебе тоже знаем немного, — протянул Чанель, глядя на Чеён с прищуром. — Ты вечно куда-то исчезаешь, будто сама по себе. А тут фото: какие-то дети, ты, Джису... Чеён вздохнула, на её лице появилось выражение утомлённого разочарования. — Эти дети мои... Ну, в общем, это мои братья и моя сестра, — тихо произнесла она, словно не хотела говорить об этом вслух. Её слова вызвали удивлённый взгляд Минни. — И в чём... прикол скрывать это? — прямо спросила она. — Она не скрывала, — вмешался Чунмён, скрестив руки на груди. — Просто вы не интересовались. Хотя, честно говоря, я слышал только о младшей сестре. Чеён вздохнула глубже и продолжила, сжимая в одной руке свою сумочку: — У меня есть три младших брата и одна сестра. С самого детства я воспитывала их сама, потому что... после смерти бабшуки, дедушка стал много пить. Их воспитание в основном легло на мои плечи. Она замолчала, но потом добавила с едва заметной дрожью в голосе: — Я стараюсь мало кому об этом рассказывать, потому что если кто-то узнает, что их взрослый опекун... не в себе, органы опеки могут этим заинтересоваться. Её глаза опустились вниз, будто она пыталась спрятать в них боль. — А я... я просто не хочу, чтобы их забрали. — То есть ты оставила их одних… — медленно протянул Чанель, его голос прозвучал скорее с недоверием, чем с осуждением. — ДА! — резко выпалила Чеён, её голос сорвался от напряжения. — И этого я тоже боялась. Я не хотела, чтобы меня упрекали в том, что я хреновая сестра! Она прислонилась к стене, её плечи слегка поникли, но в глазах сверкала смесь злости и боли. — И Джису... — продолжила она чуть тише, опуская взгляд, — меня никогда не упрекала. Она прекрасно с ними ладила, и они очень её любили. Чеён глубоко вдохнула, пытаясь справиться с эмоциями, и сжала в руке сумочку. — Это фото… было с нашей прогулки в парке на день рождения Тэёна в прошлом году, — её голос дрогнул, но она продолжила. — Она всегда говорила, что я должна прикладывать все усилия, чтобы их не забрали в приют. Потому что там… ужасно. Она замолчала на мгновение, чтобы справиться с комом в горле, и посмотрела на остальных. — И каждый раз, когда я была готова сдаться, Джису напоминала мне, что у меня есть они… что я должна держаться ради них. Комната погрузилась в тягостную тишину. Все взгляды были устремлены на Чеён, кроме одного. Чонгук, сложив руки на груди и опираясь боком на стену, раздражённо закатил глаза и цокнул языком. — Да вы прям Дева Мария и Мать Тереза, — язвительно бросил он, прерывая напряжённое молчание. Его слова, будто камень, упали в воду, вызвав недовольные взгляды остальных. Чанель молча посмотрел на Чонгука с лёгким прищуром, а Чунмён чуть нахмурился, но ничего не сказал. Чеён лишь бросила на Чонгука тяжёлый взгляд, её губы чуть поджались, но она сдержалась, чтобы не ответить. — Ладно, давайте пойдем уже, - вздохнула Чеён, присоединяясь к ребятам, после чего они направились к лестнице. Чонгук же не намеревался их так просто отпускать. **** После долгого, утомительного учебного дня Чонин предложил Кенсу подвезти его. Не из дружеских побуждений — таких между ними не было, — а скорее из соображений практичности. В машине, по крайней мере, можно было в спокойной обстановке ещё раз обсудить недавние находки. — Ты так не вовремя с Чоном разругался, — заметил Чонин, не отрывая взгляда от дороги. Его голос звучал равнодушно, но в словах чувствовалась лёгкая укоризна. Кенсу лишь хмыкнул, глядя в окно. — Он был бы полезен, — добавил Чонин после паузы. Кенсу вздохнул, его взгляд всё так же оставался устремлённым наружу. — Мне как-то неспокойно за него, — сказал он, немного нервно покусывая внутреннюю сторону щеки. — Я уверен, он что-то знает, и это стремно. Чонин фыркнул, его пальцы чуть крепче сжали руль. — Знаешь, это проблемы Чонгука, — ответил он раздражённым тоном. — Он сам обзавёлся сомнительными компашками. Если во что-то и вляпается, радуйся, что тебя просто нет рядом. Кенсу повернул голову, его взгляд был тяжёлым, но он старался говорить спокойно. — Вот как раз из-за того, что меня нет рядом, боюсь, он во что-то вляпается. Чонин бросил на него быстрый взгляд, изогнув бровь, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Ты ему мамка, что ли? Или нянька? — насмешливо бросил он, не скрывая издёвки. — Может, любящий заботливый бойфренд? Кенсу слегка прищурился, но его лицо оставалось почти бесстрастным. — А может, ебальник привалишь? — холодно парировал он. — То, как я дружу и с кем, тебя нахуй вообще касаться не должно. Но ты то и дело суёшь в это свой любопытный клюв. С какой целью? Чонин ничего не ответил, лишь слегка пожал плечами, будто не считал нужным реагировать. — Ах да... — продолжил Кенсу с лёгкой издёвкой. — Я забыл. Ты одержим мной. Чонин издал короткий смешок и бросил на него ленивый взгляд. — Не льсти себе. Кому ты нужен? Кенсу поджал губы, отвёл взгляд обратно к окну и облокотился на дверцу, пытаясь подавить раздражение. — Ты весь такой из себя пиздатый только потому, что боишься мне уступить, — пробурчал он, не скрывая сарказма. Чонин ухмыльнулся, чуть подался вбок, словно хотел подчеркнуть своё превосходство. — А по-моему, это ты моя фанаточка, раз считаешь, что я лучше. И тебе это не даёт покоя, — сказал он, откровенно издеваясь. — Признайся, я просто очаровательный, и ты буквально не можешь устоять перед моей харизмой. Кенсу хмыкнул, не сдержав лёгкой улыбки, но в следующую секунду он стукнул Чонина по лбу своим смартфоном. — Хуйню несёшь! — отрезал он. Чонин поморщился, потирая лоб, и бросил на него укоризненный взгляд. — За дорогой смотри, харизма, блин… Маразмом от тебя несёт. И ярко выраженной олигофренией. Чонин насмешливо качнул головой. — Это эйблизм. — Долбоебизм, — огрызнулся Кенсу, не удержавшись от насмешки. Он шумно выдохнул, а затем повернулся к окну, облокотившись на дверцу. — Затрахал уже. Вот сиди и радуйся, что ты такой охуенный всем нужен. А от меня отъебись. Если твой интерес не касается общих заданий, то к своим проблемам меня нехуй приплетать. Хоть разъебись в своей консервной банке в фарш — мне по боку будет. Слова Кенсу прозвучали с едва сдерживаемой злостью. Его голос был ровным, но в нём чувствовался остаток напряжения, накопленного ещё со времён их последнего разговора во время гонки. Чонин, кажется, понял, что на этот раз продолжать пикировку бессмысленно, и сосредоточился на дороге, молча усмехнувшись. — Ладно, всё, — вздохнул Чонин, сдержанно бросив взгляд на уставшего Кенсу. — Но если ты вернёшься домой и тебя там санитары ждать будут, за помощью ко мне тоже не беги. До фыркнул, даже не повернув головы. — Лучше добровольно в дурку сдамся, чем у тебя помощи попрошу, — отрезал он. Чонин стиснул зубы, но остался спокойным. Почему это было так неприятно? И вообще, с чего он вдруг должен был рассчитывать на просьбы о помощи от Кенсу? — Вот и славно, — буркнул он, обрывая неловкую тишину, которая, казалось, начинала давить. Они замолчали, но Чонину стало слишком напряжённо ехать с Кенсу в полной тишине. — Есть идеи, куда мы ещё можем съездить относительно задания? — спросил он, пытаясь сменить тему. — Или будем разбирать добытый материал? Кенсу хотел что-то ответить, но его телефон зазвонил. Слегка нахмурившись, он поднял трубку. — Да, пап, — начал он, выдохнув, и сразу устало потёр переносицу. — Ты же в курсе, что она с таблеток слезла. Вот всё и преувеличивает. Ей по-ка-за-лось. Чонин невольно покосился на него, слушая разговор. — Да-да, знаю я. Сейчас вернусь, а меня там уже люди в белых халатиках ждут, — продолжил Кенсу, бросив на Чонина быстрый взгляд. Ким не смог сдержать короткий смешок, на что До скривился и отвернулся обратно к окну. — Окей, хочешь — поговорим лично. Если у тебя в кое-то веке найдётся время на сына, кроме упрёков... — добавил он с язвительной ноткой. — Ладно, давай. Кенсу сбросил вызов, бросив телефон на сиденье и шумно выдохнув. — Кошмар, ещё перед батей придётся отмазываться, — пробормотал он, разминяя шею и потягиваясь. — А я так устал, что просто скоро свалюсь с ног. Он слегка надувал губы и потирал глаза, чем вызывал у Чонина еле заметную ухмылку. — Если в дурке я высплюсь и до меня никто не будет доебываться, пусть санитары меня хоть с порога вяжут, — добавил он, прислоняясь головой к стеклу и прикрывая глаза. Чонин мельком посмотрел на него, не зная, что раздражает его больше: усталые жалобы Кенсу или то, что они почему-то вызывали у него лёгкое чувство... тепла и какой-то искренности. Он вздохнул, переключил внимание на дорогу и промолчал, будто не хотел позволять себе даже секунды слабости. Но один вопрос у Чонина все еще возникал: что такого мог сделать Кенсу, что теперь у него есть риск оказаться облаченным в смирительную рубаху. **** — И какого чёрта ты, собственно, за нами увязался? — Чанёль шумно втянул через трубочку остатки молочного коктейля, скептически глядя на Чонгука. Чонгук поднял брови, лениво облизывая ложку от мороженого, его взгляд был откровенно безразличным. — Ну честно? Мне с самого начала была интересна вся эта ваша тусовка с расследованием, — ответил он, жестикулируя ложкой в воздухе, будто очерчивая невидимые узоры. — А мудак О меня не брал. Он скривился, как будто всё ещё обижался на это. — Раз уж подвернулся случай, мне интересненько. — Он сделал ещё один ленивый укус мороженого, протянув тихое и довольное «ммм». — А ещё мне хотелось мороженки, а вы, так удачно, поехали в кафешку. Тут, кстати, уютненько. Чонгук оглядел место, оценивающе осматривая интерьер, словно он был здесь впервые, а не специально последовал за ними. — Купил бы в магазине, — прокомментировала Чеён, сложив руки на груди, её тон был полон пренебрежения. — В магазинах одни красители и химия, — возразил Чонгук, глядя на неё с невозмутимым выражением лица. — Не очень-то хочу травить свой организм такой дрянью. Мой организм — не помойка. Чанёль и Чеён переглянулись, не в силах сдержать ухмылку. Абсурдность сказанного была очевидна, особенно учитывая, что Чонгук сам выглядел как ходячий сборник вредных привычек. — Да ладно, я гоню, — с усмешкой добавил он, облизнув ложку. — У меня просто горло жутко дёрет. — Бедолага, — с насмешкой фыркнула Чеён, откровенно намекая, что у парня, скорее всего, «отходняк» или что-то подобное. Чанёль подался вперёд, сложив руки на стол, его взгляд стал серьёзнее. — Ладно, раз уж ты здесь, может, хоть толк от тебя будет? — начал он, устремляя на Чонгука прямой взгляд. — Расскажи обо всех этих наркокартелях, борделях и прочей чепухе, о которой ты говорил в коридоре. Что ты знаешь об Омеласе? И что там могла делать Джису? Чонгук замер на мгновение, но тут же закашлялся, с трудом проглотив мороженое. Его кашель звучал натянуто, словно он пытался оттянуть момент. — Ну… — он пожал плечами, пытаясь сохранить свой обычный безразличный вид. — Я часто туда ходил, да. Там своим выгодно толкают дурь. — Туда явно просто так не пускают, — заметила Чеён, прищурившись. Чонгук положил ложку в свою пиалку с мороженым, закусив губу, как будто обдумывал, что именно сказать. — В любом клубе есть свой фейс-контроль, — небрежно бросил он, оглядывая их всех с головы до ног. — Вы себя видели? Он усмехнулся, бросая взгляд то на Чанёля, то на Чеён и остальных. — Ваша команда — чисто отряд девственников, которые спутали клуб с кабинетом олимпиады по истории на тему времён Чосона. Сарказм в его голосе был настолько откровенным, что Чанёль только фыркнул, закатив глаза, а Чеён явно сдерживала желание чем-то в него запустить. — О сказал, что Тэхен, полицейский, который занимался делом Джису, держит этот клуб. Ты сказал, что был с ним там в день смерти Джису, — начал Чанёль, глядя прямо на Чонгука. — А ещё мы знаем, что Джису посещала этот клуб, и Кенсу видел её тогда, когда вы с Тэхеном там были. Видел ли ты её там и как часто? Потому что бармен этого клуба сказал нам, что она тесно общалась с владельцем… Чонгук тяжело вздохнул, потирая виски, словно от напряжения разболелась голова. — Вот это ты загрузил, без парочки грамм явно не разобраться… — пробормотал он с усмешкой, но встретил только закатанные глаза Чанёля и Чеён. — Окей, — быстро добавил он, поднимая руки в примирительном жесте. — Что вы ещё знаете? — Есть кое-что, что ребята нашли у неё в квартире, — осторожно произнесла Розэ. Чонгук нахмурился, его взгляд стал внимательным, но слегка насмешливым. — Что? Резиновые члены? Библию на иврите? — предположил он с издёвкой. На мгновение в кафе повисла неловкая тишина, когда несколько человек за соседним столиком, а также баристы — Минни и Чунмён — бросили на компанию заинтересованные взгляды. Однако, быстро осознав, что это не их дело, они вернулись к своим занятиям. — Конкретизируйте, — буркнул Чонгук, будто игнорируя посторонние взгляды. Чанёль, всё это время молчавший, наполовину вытащил из рюкзака небольшой пакет, наполненный зиплоками. На вкладыше выделялось название с буквой "V". Он оглянулся на камеры, прежде чем показать содержимое Чонгуку, и затем быстро спрятал его обратно. — Ну, это явно не витамины, — фыркнул Чонгук, внимательно рассматривая пакет. — Да ладно? — с сарказмом вздохнула Чеён, сложив руки на груди. — Это викодин, — пояснил Чонгук, прикрыв одну ноздрю и шумно вдохнув, будто пытаясь сымитировать «нюх». Чеён лишь фыркнула. — Наркота, — добавил он, откинувшись на спинку стула. — Так, ясно, — Чеён с укоризной посмотрела на Чанёля. — Ты не полезнее пенсионного моего дедули. — Спасибо за комплимент, звезда моя, - Чонгук послал ей воздушный поцелуй, широко улыбнувшись, - вам же наверняка интересно, что эти пилюли делали у Джису? -Представь себе, да! - раздраженно выдал Чанель. -Окей… FLASHBACK Они договорились встретиться за зданием общежития — место не самое надёжное, но удобное. Джису выбрала его специально: многие студенты были погружены в подготовку к экзаменам и редко выходили на улицу. Увидев, что Чонгук наконец появился, она шумно выдохнула, закатив глаза. — Если бы я ждала тебя дольше, устроила бы тебе увлекательный квест с загадками и подсказками, — шикнула она раздражённо, скрестив руки на груди. Чонгук ухмыльнулся, не обращая внимания на её недовольство. — Какая ты злая, бу-бу-бу, — надув губы, произнёс он насмешливо. Затем его взгляд стал более сосредоточенным. — Принесла? — добавил он шёпотом, стараясь выглядеть невозмутимо. Джису кивнула, но ни слова не сказала. Из сумочки она вынула небольшой пакетик и протянула его Чонгуку, не встречаясь с ним взглядом. — Сколько? — спросил он, протягивая деньги. — Ты знаешь цену, — холодно ответила она, складывая руки на груди. Её взгляд скользнул куда-то в сторону, будто она нарочно избегала смотреть на него. Чонгук нахмурился, подозрительно изучая содержимое зиплока. — По-моему, здесь меньше, чем мы договаривались, — произнёс он с укором, прищурившись. Джису фыркнула, её раздражение стало явным. — На сколько договаривались, на столько и намутила. Не выпендривайся, Чон, — бросила она раздражённо, быстро беря деньги и пряча их в карман сумки. — Между прочим, Тэхен не очень доволен, что ты покупаешь дурь через меня, — добавила она, её голос стал более жёстким. Чонгук отмахнулся, словно ей удалось задеть его за живое. — Да пошёл он, — шикнул он, недовольно сжав челюсть. — У нас договор покупать у него, а через кого — не его грёбаное дело. Джису прищурилась, её губы изогнулись в почти издевательской улыбке. — Ты говорил, что у тебя напряг с деньгами в последнее время, — напомнила она, внимательно глядя на него. Чонгук облокотился боком на стену, сложив руки на груди. — Ну, типа… — протянул он, а затем ухмыльнулся. — А что, имеешь подработку? Если мне тоже придётся сидеть на коленях у потных пьяных чеболей в клубе, с придыханием рассказывая, какие они интересные дядьки, то… Джису резко подняла руку, останавливая его. — Много текста, Чон, — отрезала она строго, её взгляд стал холодным и властным. — Но, кстати, мыслишь ты в правильном направлении, что даже удивительно. Она вздохнула, будто прощая его выпад. — Фух, — протянул Чонгук, притворно вытирая лоб, — а я уж подумал, что придётся с тобой на пару дурь толкать. Джису усмехнулась, но её улыбка была фальшивой, натянутой, как будто ей доставляло удовольствие быть на шаг впереди. — Я бы тебе такое не доверила, — парировала она, её тон стал ядовито-сладким. — Нам с Тэ неинтересно работать в убыток. Её лицо резко посерьёзнело, она насторожённо прислушалась, услышав шорох неподалёку. — Ладно, потом напишу, — бросила она коротко, накинув капюшон толстовки. Не дожидаясь ответа, Джису быстрыми шагами покинула место встречи, оставляя после себя неприятное ощущение. Её поведение, её манера говорить, её фальшивая улыбка — всё это выдавало человека, который привык играть в свою собственную игру, держа остальных на коротком поводке. Чонгук смотрел ей вслед, потирая виски, явно чувствуя, что за этой "безобидной" встречей скрывается куда больше, чем он готов был признать. FLASHBACK END — ...вот такие пироги, — развёл руками Чонгук, его тон был лёгким, почти насмешливым. — Это только часть того, чем занималась ваша Джису. Вы главное Чунмену это не рассказывайте, а то его, бедолагу, инфаркт хватит, — он бросил взгляд на Чеён, наслаждаясь её шокированным выражением лица. — Так стоп… — начала она, пытаясь осмыслить услышанное. — Хочешь сказать, что она… тебе… — Да, — безразлично ответил Чонгук, ухмыльнувшись. — Она была одним из моих посредников. Она мне продаёт, а я молчу в тряпочку, — он выдохнул, словно это было чем-то самым обычным. — И я очень надеюсь, что её дух не будет приходить ко мне во время приходов за то, что я выдал её зловещую тайну, — добавил он, подняв руки, словно пародируя гадалку. Он откинулся на спинку стула, закинув руки за спинку, будто чувствовал себя абсолютно комфортно. — Мне по-правде было забавно наблюдать за тем, как удачно она выстроила образ пай-девочки, и как вы все это хавали. — Нет… Это всё… бред какой-то… — пробормотала Чеён, не в силах поверить в услышанное. — Ну что вы, — с притворной обидой сказал Чонгук, сделав серьёзное лицо. — Я просто от скуки здесь сижу и решил очернить имя вашей подружки. Мне же делать нечего по сути, — он развёл руками, снова напуская на себя беззаботность. — Ладно… Он подозвал Минни, чтобы попросить счёт. Чанёль тут же последовал его примеру. — Может, пойдём куда-то накатим? — предложил Чонгук, обращаясь ко всем. Ребята переглянулись, явно не зная, что думать о его внезапной «щедрости». — Не бойтесь, — подбодрил он, ухмыляясь. — Всё в рамках невинной легальной студенческой тусы с алкоголем, не более. Я угощаю. — С чего такая щедрость? — подозрительно спросил Чанёль, прищурившись. — Чем больше вопросов, тем выше вероятность, что эта щедрость улетучится, — весело отозвался Чонгук. Он бросил взгляд в сторону, где Чунмён отчитывал Минни за какой-то просчёт. Девушка в ответ метнула в него полотенце и вышла через чёрный выход, хлопнув дверью. — Я предполагал, что Кимка и До не поладят, но… у этих часто такое? — он кивнул в сторону Чунмёна и Минни. — Относительно, — пожала плечами Розэ. Чанёль внезапно изогнул бровь и с любопытством посмотрел на Чонгука. — Я вот не пойму. Ты сказал, что помогать кому-то — удел либо хороших и благородных, либо отчаянных и ебанутых. Выходит, ты отчаянный и ебанутый? Чонгук хитро улыбнулся, глядя на него с притворной невинностью. — А кто сказал, что я вам помогаю? — он хмыкнул, стрельнув взглядом по компании. — И всё-таки, раз вы теперь без О, что собираетесь дальше делать? Будете продолжать расследование? — Да, — твёрдо ответила Розэ. — Потому что я уже окончательно запуталась и не успокоюсь, пока не разгребу всю эту кашу в голове. Ребята встали из-за стола, и Чонгук, воспользовавшись моментом, закинул руки им на плечи, втиснувшись между Чанёлем и Розэ. — Поэтому предлагаю выпить и немного расслабиться. А там утро вечера мудренее, ну и сами понимаете… — Он убрал руки и ухмыльнулся. — Ну а если я накидаюсь, то так уж и быть, вызову вам такси. Деньги не проблема. Их нет, — добавил он с сарказмом, смеясь. Чанёль закатил глаза, но Чонгук, похлопав его по спине, продолжал веселиться. — Шучу, — добавил он, направляясь к выходу под ни черта не понимающие взгляды Чеён и Чанёля. — Как Кенсу вообще вывозил общение с ним, — пробормотал Чанёль, покачав головой. — Загадка века. — Сверхспособности, — безэмоционально отозвалась Розэ, пожав плечами. **** Смена ещё не закончилась, но Минни сорвалась с работы, скинув фартук и почти бегом направившись к выходу. Звонок заплаканной матери застал её врасплох, и, несмотря на кипящую внутри обиду, она не смогла проигнорировать просьбу приехать. Чунмён, не раздумывая, рванул следом, успев на ходу бросить Чондэ, чтобы тот выручил их, и, возможно, вызвал Минсока. — Я подвезу, — предложил Ким, догнав девушку у двери. Минни, погружённая в свои мысли, едва ли успела осознать его слова, но всё же молча кивнула, принимая помощь. Её голова была слишком забита, чтобы задумываться, стоит ли соглашаться. Чунмён же чувствовал смутную вину. Все эти срывы на работе, его резкие слова о её блоге, которые он отпускал в запале… Ему казалось, что он тоже в чём-то виноват. Может быть, именно поэтому он не мог оставить её одну. Когда они добрались до участка, Минни быстро вышла из машины, бросив сдавленное «спасибо». Ким молча последовал за ней, но остановился у входа, решив не лезть туда, где его присутствие может быть лишним. Он наблюдал, как девушка вошла внутрь, оглядываясь по сторонам. Спустя пару мгновений она заметила свою мать, сидящую за одним из столов, и поспешила к ней. Женщина выглядела измождённой. Её глаза были опухшими от слёз, а на лице читалась смесь страха и раздражения. Увидев дочь, она прищурилась, словно готовилась к очередной схватке. — Ваша мама утверждает обратное насчёт своего супруга и отказывается писать заявление, — спокойным тоном сообщил сержант Бён, сидящий за столом. Минни застыла, недоверчиво глядя на мать. — Насчёт его визита в мой университет есть свидетели, доказательства и видеоматериалы того, что он пришёл и хотел напасть на меня, — её голос был уверенным, почти жёстким. Она обратилась к матери, пытаясь понять, что происходит. — Мам, да что с тобой? Мать нервно дёрнулась, словно её обвиняли в чём-то ужасном. — Ты не понимаешь! — почти выкрикнула она, прерываясь на всхлипы. — Ты… Твой отец столько для нас делает, и ты готова ломать ему жизнь? Минни напряглась, стиснув кулаки. Её взгляд был холодным, но в голосе звучали боль и разочарование. — Он мне не отец. Мой отец умер, — она сделала акцент на каждом слове, словно это могло помочь матери понять. — А он… делает что? Бьёт тебя? Бьёт меня? Мать резко оглянулась на сержанта, словно надеялась, что кто-то вмешается и прекратит этот разговор. — Замолчи сейчас же! — прошипела она, её голос сорвался. Но Минни не остановилась. Её глаза были полны слёз, но она не позволяла им упасть. — Ты знаешь, что он тогда домогался меня, — сказала она срывающимся голосом. — Знаешь, что его разбитая голова была не из-за того, что он врезался в косяк, а потому что…— Её слова оборвала звонкая пощёчина. Звук пощёчины раздался по комнате, заставив всех присутствующих обернуться. Минни замерла, её щека горела, но она не подняла руку, чтобы прикрыть её. Она вытерла угол губы, где показалась кровь, и посмотрела на мать с горьким смешком. Нет, она не заплачет здесь так позорно. Чунмен от какого-то испуга и волнения подбегает ближе, но девушка не замечает, лишь издает нервный смешок, — он пытался изнасиловать меня когда мне было 15, мам, прекрати уже черт возьми закрывать на это глаза! — кричит девушка, — я не могу находиться с ним под одной крышей! Мне мерзко от него, от его друзей которых он приводит, потому что… — Да что ты несёшь! — кричала женщина, оглядываясь на полицейских и натягивая натужную улыбку, словно пыталась доказать, что всё в порядке. Она сделала шаг ближе к дочери, её голос стал тише, но в нём зазвучали упрёки, полные горечи и бессилия. — Ты обо мне подумала? Вот без него кому я буду нужна? А ты… ты тоже хороша. Он не раз тебе делал замечания по поводу внешнего вида, могла бы и послушаться. Минни с трудом удерживала слёзы, опустив голову. Её дыхание сбивалось, а в груди горело от злости и боли. Она не поднимала глаз, не хотела видеть этого лицемерия. Не хотела снова показать свою слабость, особенно перед Чунмёном, который стоял где-то позади. — Я всегда была на твоей стороне, но почему ты никогда не была на моей? — её голос задрожал, но она взяла себя в руки и сделала шаг вперёд, упираясь ладонями в холодный стол. — Ты боишься остаться одна? Я всю жизнь справляюсь со всем этим дерьмом одна. Мне надоело. Она повернулась к сержанту Бёну, стараясь игнорировать мать, которая снова попыталась её схватить. — Я должна снова подписать какие-то бумаги? Мать одёрнула её за плечо, но тут в ситуацию вмешался Чунмён. Он быстро подошёл, остановив женщину. — Хоть раз подумайте о дочери, — процедил он твёрдо, глядя ей прямо в глаза. — Не лезь, — резко цедит женщина, её лицо покраснело от злости и стыда. — Глупая. Глупая эгоистка! — она бросила этот упрёк через плечо парня, её взгляд вновь упал на Минни, которая, игнорируя происходящее, обсуждала что-то с сержантом. — Я уже говорил, что вам стоит нанять адвоката, — ровно сказал Бён, смотря на Минни. — Это будет дорого, но полиция мало что решит в таком вопросе без доказательств. Он может получить штраф или несколько суток общественных работ. Минни кивала, но внутри всё кипело от обиды и бессилия. — Если бы ваша мать подала письменное заявление о домашнем насилии, мы могли бы рассмотреть дело, а так… Сержант вздохнул, но не успел закончить, потому что женщина резко хлопнула ладонью по столу, заставляя всех обернуться. — Никакого заявления я подавать не буду, — её голос был резким и холодным. — И прекрати уже эту глупую игру, Мин. Ты всегда делаешь из себя жертву, а я... я всё это терплю ради семьи! Минни шумно вдохнула, её руки дрожали от напряжения. — Вам недостаточно того, что вы только что слышали? — Чунмён, уже не сдерживаясь, повернулся к сержанту, его голос был полон негодования. — Услышать можно всё что угодно. Презумпция невиновности всё ещё существует, к сожалению, — спокойно ответил Бён, поправляя бумаги на столе. — Где он? — резко спросила Минни, скрестив руки на груди. Её голос звучал ровно, но Чунмён заметил, как её пальцы нервно подрагивают. — Его сейчас приведут, — коротко ответил сержант. Минни заметно напряглась, её руки сжались в кулаки. Чунмён почувствовал, как неприятная тяжесть разливается у него в груди. — А пока заполните эти бумаги, — добавил Бён, указывая на документы. — Вы тоже, — обратился он к Чунмёну. — Как свидетель. Они послушно сели за стол, начиная заполнять бумаги. В это время Миннина мать, не унимаясь, спорила с полицейским, который пытался выудить у неё хоть какие-то подробности. Он задавал прямые вопросы — действительно ли её муж домогался дочери, что делали его друзья, но женщина упрямо отрицала всё, словно защищая свою иллюзию нормальности. Дверь открылась, и двое полицейских завели мужчину в наручниках. Минни напряглась ещё сильнее, а Чунмён почувствовал, как внутри него всё сжалось. Женщина тут же бросилась к мужу, её голос зазвучал жалобно. — Я не писала заявление, всё в порядке, это ошибка, они должны отпустить тебя… Мужчина, высокий и крепкий, посмотрел на неё с раздражением, а потом перевёл взгляд на Минни. — Отойди, идиотка, — процедил он, отмахиваясь от женщины. — Я хочу с твоей дочуркой разобраться. Минни поднялась со стула, ощущая, как воздух стал тяжелее. Она оказалась напротив него, их разделяло всего несколько шагов. — Что же ты, доченька, так со своим отцом поступаешь? — произнёс он с фальшивой улыбкой, от которой холодело внутри. Он бросил взгляд на стол с бумагами, а потом обвёл присутствующих глазами. — Знаете, дети сейчас любят выдумывать. Строят из себя жертв, чтобы закон оказался на их стороне. Вот и моя... придумывает невесть что, лишь бы выбить себе какие-то преимущества. А кто нам, взрослым, компенсирует потрёпанные нервы? — Он развёл руками, словно оправдываясь. — Извините, но это недоразумение… Минни сжала кулаки, её тело дрожало от гнева. — Недоразумение здесь только в том, что против тебя ничего нельзя предпринять, — прошипела она, её голос был полон яда. Она бросила последний взгляд на мать, отчима и сержанта. — Я свободна? — спросила она, не отрывая взгляда от Бёна. Тот коротко кивнул. Минни быстро собрала свои вещи и вышла на улицу, чувствуя, как внутри неё всё кипит. Чунмён проводил её взглядом, прежде чем задержаться на отчиме. Его брезгливость была почти осязаемой. Как же хотелось врезать ему прямо сейчас. Но не здесь. Не в полицейском участке. Минни выбежала на улицу, её дыхание стало неровным. Она не знала, куда деть руки, и начала торопливо собирать волосы в хвост, чтобы хоть как-то отвлечь себя. Гнев и отчаяние переполняли её, подступали к горлу, но она не могла позволить себе разрыдаться. Никто не увидит её слёз. Никто. Девушка пнула ногой скамейку у участка, раздался глухой звук, который почти заглушил её сдавленный крик. Она закрыла рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу звук, но в этот момент кто-то мягко заключил её в объятия. Тёплые руки обхватили её сзади, крепко, но бережно. — Всё нормально, — тихо сказал голос за спиной, полный уверенности и тепла. Минни не сразу поняла, что это был Чунмён. -Тшшш, здесь его нет, — поняв что это Чунмен, а не кто-то другой, секундное напряжение спало. Его голос хоть и успокоил, но предательски позволил слабости выйти наружу. Она не хотела плакать, но слезы сами подступили, хотя она старательно пыталась сдержаться. Ким чувствовал, как по её телу проходила мелкая дрожь, и вряд ли от холода, ведь на ней все еще была его джинсовка. -Почему всегда так, — сквозь рыдания спрашивала девушка, — почему, когда я пытаюсь сделать лучше, я делаю только хуже? — с каждым словом она начинала плакать все громче. Ким чувствовал себя странно, потому что это впервые, когда он взаимодействует с Минни так близко и откровенно. — Твоя мама… почему ты продолжаешь её защищать, если она всегда принимает только сторону отца? — осторожно спросил Чунмён, всё ещё удерживая Минни в объятиях. Её хрупкость сейчас казалась ему чем-то невероятно неожиданным, ведь до этого он видел в ней лишь сильную, независимую девушку. Минни замерла, как будто обдумывая его слова, прежде чем ответить. — Потому что она… моя мама, — выдохнула она, её голос сорвался на всхлип. — Она такая же жертва. Она думает, что без него ничего не сможет… Когда отец был жив, она была просто любящей домохозяйкой. У неё даже было хобби — рисовать. Отец всегда подбадривал её, говорил, что у неё талант, что её работы могут даже продаваться. Она верила в это, думала, что сможет. — Минни сделала паузу, глубоко вздохнув, чтобы подавить слёзы. — А после его смерти... ей стало не до этого. Она не справлялась. И когда появился этот… урод, он только смеялся. "Займись чем-то нормальным", — говорил он. И она… она растворилась в нём. В его критике, в его презрении. И я ничего не могла сделать, понимаешь? Я просто смотрела, как он уничтожает её, шаг за шагом, — её голос дрожал, и Чунмён чувствовал, как девушка сжимает кулаки, пытаясь не разрыдаться. Он вздохнул, глядя на её уставшее лицо. — Но… она взрослая женщина, Минни, — мягко произнёс он, — и это её ответственность. А ты её ребёнок, и не должна возлагать это на себя. Да, я понимаю, ты боишься за неё. Но ты должна попытаться принять, что она выбрала для себя такую жизнь. Иначе... свою ты просто не построишь. Минни горько усмехнулась, отводя взгляд. — Ты думаешь, я не пыталась? Я каждый раз говорю себе, что это её выбор, что она сама решила так жить. Но... как я могу уйти, зная, что она останется там с ним? Он сломал её, Чунмён. Как я могу просто уйти? Чунмён замолчал, не зная, что сказать. Он понимал её боль, но не мог предложить решение. Он лишь крепче обнял её, стараясь показать, что она не одна. — Знаешь… когда я начала вести блог, все от меня отвернулись, насмехались, — тихо заговорила Минни, глядя в землю. — Матери это не нравилось, отчиму тем более. У меня есть сотрудничества, есть какой-то доход, но это всё кажется таким глупым... учитывая ситуацию, в которой я нахожусь, — хмыкнула она, провела рукой по лицу, замечая на пальцах мазки от потёкшей туши, и обернулась к Чунмёну. — Вижу, выгляжу стремно, да? — Забей, — коротко ответил он, пожав плечами. Постояв в тишине, он достал из заднего кармана телефон, немного замешкался, но всё же решился: — Я подумал… если тебе нужен будет видеоматериал с участка, я кое-что записал. — Правда? — Минни подняла голову, её взгляд оживился. — Это… это в самом деле круто. Может пригодиться… Обязательно скинь мне, ладно? — Конечно, — кивнул Чунмён. На мгновение она задумалась, уставившись куда-то в сторону. — Тебе есть где переночевать? — спросил он, нарушая паузу. — Да… — тихо ответила Минни. — Я сейчас временно снимаю комнату у одной женщины, неподалеку от нашего кафе. Чунмён вздохнул, глядя на её уставшее лицо. Он потянулся к карману брюк и достал пачку влажных салфеток, протянув одну девушке. — Спасибо, — она взяла салфетку, начав вытирать слёзы и остатки макияжа. — Не за что, — он слегка улыбнулся, но тут же посерьёзнел. — Не бойся обращаться за помощью. Это будет звучать абсурдно, но даже ко мне. — Брось, — Минни чуть скептически хмыкнула, отворачиваясь, — я сама... — Я знаю, ты сама. Но если надо, я помогу, — твёрдо произнёс Чунмён. Она шмыгнула носом и, немного улыбнувшись, кивнула. — Спасибо… — тихо добавила она. — Давай я отвезу тебя домой, ладно? Уже темнеет, — предложил он, указывая в сторону своей машины. — Угу, — кивнула Минни. Они пошли к машине, и девушка на мгновение задумалась. Она не знала, можно ли полностью доверять Чунмёну, но его забота в этой ситуации казалась искренней. Она была удивлена, что, несмотря на все прошлые разногласия, его высказывания о Джису и ссоры, он ни разу не проявил злорадства и не воспользовался её уязвимостью. Казалось, что в нём действительно осталось что-то доброе и светлое.