Addiction

Кенсу всегда знал: его мать была женщиной с выдающимися талантами в области истерик. Но когда она увидела на его руках следы от попыток нанести себе увечья, он ожидал чего угодно — даже что она ударит его крестом по голове и вызовет экзорциста. Однако все вышло гораздо хуже: она решила, что сын — полный псих, которого срочно нужно отправить в палату с мягкими стенами. Теперь он сидел в холодной приемной психиатрической клиники, нервно теребя телефон в руках. Мать разговаривала по телефону, явно наслаждаясь ролью жертвы, жалуясь подруге на своего "сумасшедшего сына". Кенсу слушал ее вполуха, больше сосредоточившись на ленте твиттера, чем на том, что ему грозило оказаться в клинике. Он подумывал сбежать. Но разве это поможет? Мама его найдет, хоть в землю зарывайся — даже свой маникюр за дорого не пожалеет, чтобы откопать его "пропавшее тело". Дверь в приёмную открылась, и Кенсу, ожидая кого угодно, застыл на секунду, когда увидел на пороге Чонина. Однако вместо удивления он просто бросил на него равнодушный взгляд, скролля дальше ленту. Чонин подошел, сел рядом и молча смотрел на Кенсу, словно выжидая. — Ты сталкеришь за мной? — не отрываясь от телефона, лениво бросил Кенсу. — Или твоя супермашина решила вернуть тебя в твою естественную среду обитания? Хотя, тебе больше место в цирке каком-нибудь, знаешь… фриковатом, — Ким закатил глаза, изображая абсолютное равнодушие. — Увидел твою сторис в Инстаграме, — спокойно ответил Чонин. — думаю, что ты идеально впишешься в местный колорит. Кенсу тяжело вздохнул, продолжая безразлично листать ленту. Однако сарказм Чонина задел его больше, чем он ожидал. — Я, конечно, знал, что ты без ума от меня, но прийти за мной в психушку... Да ты романтик, — Кенсу приложил руку к груди, изображая драму. — Но в тебе-то дебила невооруженным глазом видно, тебя загребут раньше, чем ты пикнешь, — продолжил он, ущипнув Чонина за щеку, как младенца. — поэтому советую тебе съебаться побыстрее, пока дяди санитары не утянули тебя в белом халатике, и не стали кормить невкусными конфетками, — насмешливо произнес Кенсу и снова уткнулся в телефон. — Я приехал, чтобы извиниться, — неожиданно сказал Чонин, вздохнув, и, поколебавшись, добавил: — И твой рюкзак ты у меня оставил, - Кенсу бросил взгляд на рюкзак, который Чонин держал, обняв его, будто свою собственность. С раздражением выхватив его, он положил себе на колени, снова отворачиваясь к экрану телефона. — Расследование вести не будем? — спросил Чонин, стараясь не обращать внимания на холодное отношение Кенсу. — Я хотел предложить съездить в детдом, где Джису жила. Кенсу напрягся. Его лицо на мгновение стало жестким, но он тут же скрыл это, спрятав эмоции за привычной маской безразличия. — И... где эта богадельня? — Поджал губы До, все так же не смотря на Кима. — Где-то в районе Итэвона. — ответил Чонин. Кенсу сжал губы, потупив взгляд. — Кажется, я знаю, где это. — Он быстро спрятал телефон во внутренний карман куртки, заметив, что мать закончила свой телефонный разговор. — Сейчас встаем и быстро шуруем к выходу. — Что? — не успел понять Чонин. — До Кенсу, ты должен немедленно пройти... — раздался строгий голос матери. — Бежим! — Кенсу схватил Чонина за руку, закинул рюкзак на плечо и потянул его к выходу. Они побежали, ускоряя шаг, пока мать не натравила санитаров на их след. — Это твоя мама? — удивленно спросил Чонин, когда они уже добежали до машины. — А ты догадливый, Шерлок, — сквозь сбитое дыхание огрызнулся Кенсу, оглядываясь назад, где мать с двумя санитарами явно собиралась догнать их. — Черт побери, быстрее в машину! Чонин завел двигатель, и они рванули с места. Оба молчали, пытаясь отдышаться от неожиданного побега. Кенсу нервно поглядывал назад, как будто мать могла появиться на дороге с мигалкой и сиренами. -Так, как ты вообще здесь оказался? - спросил Ким, - что могло случиться за ночь, чтобы твоей матери удумалось упечь тебя в дурку? -Ты меня довел! - огрызнулся парень, - с ума сводишь тут...- буркнул он, отворачиваясь к окну. -А, ну да, - издал смешок Ким, - чему я удивляюсь, - Кенсу закатил глаза, скрестив руки на груди, продолжая обнимать рюкзак, - что ты вчера имел ввиду про…то что мог что-то остановить?- в салоне повисло напряженное молчание, только Кенсу шумно выдохнул, и прислонился лбом к окну. Кенсу замолчал, сжав кулаки, его лоб прижался к холодному стеклу окна. — Может, просто заткнёшься и поедешь? — раздраженно бросил Кенсу. — Я тебе не подружка, чтобы отвечать на все твои вопросы. — Ладно, — смягчился Чонин, вздохнув. — Включить музыку? — Включи, — буркнул Кенсу, вытаскивая телефон и, увидев, что мать снова названивает, быстро занес её номер в черный список. Радио заиграло что-то из к-попа, и, хоть напряжение висело в воздухе, Кенсу с неохотой заметил, что музыка помогала ему отвлечься. Небо за окном хмурилось, обещая дождь. Атмосфера была сырой и тягостной, как и его настроение. Малыш, я самое ничтожное из всех ничтожеств Но я ярче света Разве ты не хочешь чего-то от меня? Чонин замечает боковым зрением как Кенсу открывает рот под музыку, про себя почему-то ухмыляясь, потому что не думал, что тот знаком с подобным репертуаром. *Громче бомб я говорю Я все расскажу тебе, а не кто-то другой О времени, когда я отвернулся от тебя О днях, когда не хватало сил бежать Звуки проезжающих мимо машин смешались с пустившимся за окном дождем, нагоняя лишь еще большую тоску, в особенности на Кенсу, которого снова накрыли воспоминания о прошлом. **** Минни сидела в приёмном отделении полиции, уткнувшись в свой телефон, ощущая, как эта ситуация становится ей всё менее приятной. Признаться, мысль о встрече с Чунменом её вовсе не радовала. Наконец один из полицейских, увидев, что у него освободилось время, подошёл к ней. — Чем могу помочь? — спросил он, едва взглянув на девушку. — Я хотела бы подать заявление, — спокойно начала Минни. — На имя Ли Чжэчана, моего отчима. Он неоднократно совершает насилие в отношении меня и моей матери. Полицейский, не проявив особого интереса, ответил: — Для этого нужно фиксировать побои, проводить расследование, — отрывисто сказал он, скользнув взглядом по её лицу. Минни ощущала, как её внутреннее напряжение постепенно растёт. Действительно, она не была готова к столь строгим требованиям. — У меня есть фотографии, заметки из дневника, — продолжила она, понимая, что этого явно недостаточно для полноценного заявления. — Но этого, наверное, недостаточно? Полицейский взглядом показал на её синяк, едва скрытый слоем тонального крема. — Мы не можем принять такие доказательства, — сухо ответил он. — Полиция должна зафиксировать всё вживую. Минни сдержанно кивнула и, не дождавшись дальнейших комментариев, вытащила из сумки зеркало и влажную салфетку, чтобы стереть остатки макияжа. Остатки синяка на её щеке выглядели не слишком заметно, но она всё равно показала его полицейскому, делая всё возможное, чтобы тот не проигнорировал очевидное. — Это не первый случай, — добавила она, после чего сжала губы. — Но каждый раз мать меня останавливает. Ей страшно, она не может ему противостоять. Полицейский сделал несколько снимков и передал Минни бланки для заполнения. Тон её голоса стал заметно спокойнее, хоть она и чувствовала, как беспокойство всё равно не уходит. — Думаю, вам стоит обратиться к юристу или адвокату, чтобы собрать достаточные доказательства. Тогда уже можно будет надеяться на судебное разбирательство, — сказал он, заполняя бланки. Минни улыбнулась, но с оттенком горечи: — Понятно. Ожидаем, пока кто-то не погибнет. Система ведь работает по принципу «когда убьют — тогда и приходите», — добавила она, сдав бланк и делая несколько снимков на фронтальную камеру. Полицейский, не сильно удивлённый, продолжал переносить информацию в компьютер. — Я понимаю, — произнёс он с облегчением, — в таких ситуациях трудно понять, с чего начать. Минни сделала паузу и выждала, потом решила немного повеселиться. — Минни Ниша… Вы не местная? — спросил он, замечая её имя. Минни сдержала улыбку. — Отец был тайцем, — ответила она. Он не сразу понял, о чём речь, но затем продолжил: — Сеульский Национальный университет, факультет журналистики и медиатехнологий, — прочитал он и хмыкнул. — Интересный факультет. Неспокойно там, наверное? — произнёс он, не скрывая насмешки. — В последнее время мои коллеги как раз занимались расследованием гибели одной студентки... Минни резко подняла взгляд, её сердце подпрыгнуло. — Правда? — удивленно произнесла она, и тут же добавила кокетливо: — Знаете, у нас тут подружки сплетничают, что на самом деле она не сама прыгнула, а кто-то ей помог… А другие говорят, что её парень довёл её до этого. В общем, не можем прийти к единому мнению. Полицейский заметил её лёгкое любопытство, но не дал волю разговору: — Вряд ли сойдётесь, — отозвался он, сдерживая улыбку. — Если даже у нас в участке это вызывает споры, — добавил он с усмешкой. Минни, не давая ему отвлечься, продолжила: — Почему же? — спросила она, подбирая карандашики на столе. — У вас в участке тоже спорят, почему студентки с крыш прыгают? Он весело хмыкнул, но явно понимал, что Минни не просто так интересуется этим делом. — Типа того, — ответил он, но не задался вопросом, почему она так настойчиво интересуется этим. — Знаете, иногда мне кажется, что расследования не всегда идут в том направлении, в котором они должны. Полицейский, не ожидая такого поворота, слегка оторвался от работы и взглянул на неё. — Что вы имеете в виду? — спросил он. Минни наклонилась чуть ближе и заговорила тише, как будто доверяя ему: — Ну, мне кажется, что многие из тех, кто расследует эти дела, знают больше, чем говорят. Может, кто-то что-то скрывает? Бекхён явно почувствовал напряжение в разговоре. Его взгляд на мгновение стал настороженным, и Минни заметила, как он пытается совладать с собой. — Мы просто работаем с фактами, — сказал он, немного сбивчиво. — Иногда сложно понять, что на самом деле происходит. - Минни улыбнулась, но её улыбка была более скользкой, чем обычно. — Всё. Если вы заполнили бланки, ваше дело будет рассмотрено и, возможно, передано в прокуратуру. Если нужно будет, вас вызовут. Минни немного скривила губы, поднимаясь. — Возможно? — она усмехнулась. — Звучит многообещающе, — и, сделав поклонившись, направилась к выходу. Когда Минни вышла из отделения, она уже собиралась поделиться опытом с подписчиками в блоге, но, неожиданно для себя, столкнулась с Чанелем. — О, — сказал он с удивлением. — Ты что тут забыла? Минни несколько секунд раздумывала, что ответить, прежде чем тихо и с улыбкой сказала: — Хотела подать заявление на кибербуллинг, — и добавила с сарказмом: — Но отклонили. Чанель прищурился: — Конечно, потому что этим должна заниматься киберполиция, — он задумчиво покачал головой. — Не уверен, но вроде бы так. Минни, заметив его непонимание, продолжила, уже с улыбкой: — Мы живём в жестоком патриархальном обществе, дружище, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Все уничижительные отношения к девушкам считаются нормой, поэтому всерьёз такие иски никто не воспринимает. Порефлексируй на досуге, — добавила она, похлопав его по плечу. Чанель не стал спорить, но, похоже, был немного растерян. — А ты что тут делаешь? — спросила она, уворачиваясь от дальнейших расспросов. — Батя вызвал, сказал съездить домой, проблема с сантехникой, нужно подождать мастера, — объяснил он. Минни кивнула. — А мы сегодня... — она посмотрела на него. — Думаю, справлюсь. До 11 точно. — Чанель кивнул. — Тогда ладно. Ты Чунмена не видел? Чанель покачал головой. — Нет, не видел, — сказал он, по привычке вытаскивая телефон. Минни сделала лёгкий жест пальцами, мол, всё ок, и отправилась в сторону выхода. *** Чонин мог казаться эгоистичным придурком, который думал только о себе, но даже место, как детский дом, вызывало у него тоску. Здесь дети, оставшиеся без родителей, цеплялись за надежду, что кто-нибудь, кто придет сюда, заметит их. Он еще даже не вошел, но уже ощущал на себе гнетущую атмосферу. Они подошли к небольшому зданию, скромно выглядевшему на фоне других построек и огражденному для безопасности. На территории была детская и спортивная площадки. У порога их встретила улыбчивая женщина, пока Кенсу молча потягивал воду. — Здравствуйте, — улыбнулась женщина, и ребята сделали поклон. — Я Ли Джинри, помощница хозяйки приюта, — представилась она. Чонин ответил ей кивком и дружелюбной улыбкой. — Простите, а вы… — она запнулась, подбирая слова. — Сегодня мы не ждали гостей из числа спонсоров. — Мы здесь по делу, — ответил Чонин. — Ах, понимаю, — женщина улыбнулась, но в глазах мелькнуло замешательство. — Знаете, я абсолютно толерантно отношусь ко всем, но увы, мы не можем помочь с вопросами об усыновлении однополыми парами. — Что? — растерянно переспросил Чонин, а Кенсу, поперхнувшись водой, едва удержался от того, чтобы не выплюнуть её. — Простите, вы… вы же не супруги? — смущенно уточнила Ли Джинри. Кенсу почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. — Нет, что вы! — Чонин развел руками. — Мы просто… хотели узнать, была ли у вас воспитанница по имени Ким Джису? — Джису? — переспросила Джинри, нахмурившись. — Да, конечно… А зачем вы её ищете? Она давно не проживает в приюте. — Хотели предложить помянуть, скоро 9 дней, — отозвался Кенсу, закрывая крышку бутылки и пряча её в рюкзак. Чонин слегка шикнул на него, надеясь, что тот не зайдет слишком далеко, пока Джинри окончательно не разобралась в ситуации. — Она погибла, — тихо сказал Чонин. — Мы её друзья и хотели задать несколько вопросов о том, чем она занималась, когда жила здесь. — Ох, простите... — опешила Джинри. — это ужасная новость. Такая молодая девочка ведь, - вздохнула она. — Позвольте, я отведу вас к хозяйке. Думаю, она сможет помочь больше. Я сейчас ей позвоню. Чонин кивнул, пока женщина отошла, набирая номер. Он хотел обратиться к Кенсу, но, обернувшись, заметил, что тот стоял у стенда с фотографиями. На стенде были размещены фотографии детей, прошедших через этот дом, начиная от самых давних до недавних. “Я вернусь куда угодно, но не в интернат. Это…это ужасное место, и ты не представляешь что там на самом деле происходит” Кенсу не доверял этому месту — слишком много об интернатах ему рассказывал Лухан. Существовало много стереотипов о детдомовцах, и даже Джису не избежала слухов. Но ведь такие стереотипы возникают не от хорошей жизни. — Смотри, — вдруг воскликнул Чонин, указывая на фотографию. На ней девочка, очень похожая на их погибшую одногруппницу, стояла чуть в стороне от других детей на утреннике, сложив руки за спиной. Остальные дети весело улыбались в камеру, но её лицо оставалось абсолютно серьезным. — Джису, — тихо произнёс он, но Кенсу будто не услышал. — Она может вас принять, — снова обратилась к ним женщина. — Пойдемте, я вас провожу. Они двинулись за ней на второй этаж по широкой лестнице. Женщина, замявшись, добавила: — Извините за ту неловкость при встрече. Понимаете, кто только к нам не приходит. Мы рады каждому, кто помогает детям обрести семью, но даже для традиционных пар сейчас сложно взять кого-то под опеку. Вы не подумайте ничего, просто всякое бывает. Они подошли к двери, и женщина позволила им войти. Внутри их встретила статная, слегка полноватая пожилая женщина с серьезным взглядом. — Здравствуйте, я Ким Хэ Сук, хозяйка этого детского дома, — представилась она. — Может, чаю? Парни обменялись взглядами и вежливо покачали головой, делая приветственный поклон выражая уважение к старшей. — Нам бы хотелось узнать немного о жизни Джису здесь, — сказал Чонин. — Мы её одногруппники, вы наверняка знаете что она училась на журналиста, — добавил Кенсу. — Нас попросили написать её характеристику для домашнего задания. — Кенсу достал телефон и включил на нем запись. — нам бы хотелось узнать побольше о её жизни в стенах этого места. Женщина грустно вздохнула и, казалось, погрузилась в воспоминания. — Знаете, друзей у неё особо не было. Ей сложно было общаться со сверстниками. Казалось, будто она опережала их в своих рассуждениях. Была серьезной не по годам, — Она встала и подошла к шкафу, открыла дверцу и, немного порывшись, достала большой альбом. — Во сколько лет она сюда попала? — спросил Чонин. — Когда была ещё малышкой, прямо из роддома, — вздохнула женщина, открывая альбом. Она нашла фото, где девочке было около четырех лет, и рядом стояла счастливая семейная пара. — Впервые её пришли удочерить. — Она повернула альбом к ним. Молодые, счастливые родители держали девочку за руки. — Но вскоре они погибли. Авария... А семья была хорошая, — женщина перевернула страницу, и Чонин заметил, что теперь Джису около восьми лет: её взгляд стал серьёзнее, почти без надежды. На фото с ней ещё одна пара — женщина держала её за руку, рядом стоял мужчина, скорее всего, её муж. — Они тоже вернули её. Сказали, что не готовы быть родителями. — Ребенок — это что, игрушка? — возмутился Чонин, его голос звучал резче, чем он ожидал. — Увы, для некоторых — да, — женщина опустила взгляд и вздохнула. — Её удочеряли трижды, и трижды она возвращалась сюда. Думаю, любой ребенок в такой ситуации потерял бы всякую надежду. Но она как-то находила силы, чтобы адаптироваться снова. Кенсу задумчиво сжал пальцы на записи телефона, вздохнув: — Понимаю, что возвращать ребёнка в приют — это действительно жестоко... Но, может, была причина? Почему родители так внезапно решали, что не могут её воспитывать? — Кенсу слегка нахмурился, стараясь не упустить ни одной детали. — На самом деле, мы слышали жалобы только от второй семьи, что её удочерила, — задумалась женщина, пальцы её замерли на странице альбома. — Джису была очень замкнутой, словно чужой. Бывает, дети не привыкают, их мысли остаются с прошлой жизнью... Ей просто не дали достаточно времени на адаптацию. Семья ожидала послушного ребёнка и была не готова к тому, что их любовь нужно заслужить. Чонин кивнул, но что-то его всё же тревожило. — А третья семья? — тихо спросил он, зная, что ответ может быть неприятным. — Вы говорили, её возвращали трижды. Хэ Сук тяжело вздохнула, медленно закрыв альбом. — С третьей семьёй всё сложнее, — нахмурившись, начала она. — Тогда уже соцзащита заинтересовалась опекунами. Они... слишком увлеклись религией. У них было четверо своих детей, и фанатичное отношение к Богу — казалось, их вера полностью подменяла заботу и любовь к детям. Забрали всех, как только узнали что творилось внутри семьи. — А у неё были какие-то увлечения? Может, успехи в учёбе? — осторожно спросил Чонин, пытаясь отвлечь женщину от тяжёлых воспоминаний. — С подросткового возраста... — женщина взяла в руки ручку и задумчиво её вертела, словно сосредоточив взгляд на ней, чтобы лучше вспомнить. — Ей было нелегко. Сложно найти себя, когда твои одноклассники считают тебя чужой, не своей. — Голос женщины звучал грустно и отрешённо. — Её травили, как часто бывает среди детей, которые не знают границ. К сожалению, Джису стала жертвой этой жестокости. Родители ни за что не поверят, что их ангелочки способны на такое, поэтому наше слово против их — пустой звук, к сожалению. — Она снова вздохнула, поднимая взгляд на парней. — Но она была сильной девочкой. Я всегда удивлялась её закаленному характеру. Когда она перешла в другую школу, уже перед выпуском, ситуация улучшилась, ей как-то удалось наладить контакт с новыми одноклассниками. — Гладко стелите, да спать жестко, — внезапно возмутился Кенсу, хмыкнув, а потом заинтересованно пододвинулся вперёд. — То есть вы хотите сказать, что травля была, но в силу "обстоятельств" вы не могли ничего предпринять и оставалось лишь тешить себя мыслью о том, какая она "сильная девочка"? — Кенсу слегка улыбнулся, будто это была часть обычной беседы. — Скажите, а что именно мешало вам встать на её защиту? — Это не так просто, как вам кажется, — Хэ Сук нахмурилась, её голос стал ледяным. — Вы не понимаете, что на кону стоит жизнь этих детей. — Но ведь вы её официальные опекуны, не так ли? Тогда получается, что защита должна была быть вашей непосредственной обязанностью. Или были какие-то внутренние правила, ограничивающие вас в этом? — Внутренние правила? — Хэ Сук взглянула на него настороженно, её губы сжались в тонкую линию. — Ну, знаете, многие учреждения предпочитают держать детей "на поводке", как собак, чтобы не возникало лишних проблем. — Кенсу слегка наклонился вперёд, изучая её реакцию. — Это просто догадка, конечно, и вряд ли вы будете честны, но детям свойственно расти, обретать характер, а держать под контролем кучку подростков не так уж и легко. Не говорите, что у вас не было методов добиваться дисциплины. — В любом учреждении существуют методы по содержанию дисциплины, но наши методы никогда не переходили рамки разумного. Нам важно сохранить лицензию... — её голос стал чуть тише, и в нём появилась нотка защищенности. — И менталку своих воспитанников, ну это так, к слову, — язвил Кенсу, а Чонин словно подслушивал, удивляясь тому, как эта тема задела До. — Знаете, что интересно? Джису позволяла издеваться над собой, не давала отпор, а следовательно, не приносила проблем. Джису, которую мы знали, была "хорошей девочкой", но потом оказалось, что она и в ночном клубе хостесс работала, и погибла явно от чужих рук, и даже самые близкие её люди не знают, что творилось в её жизни. Не улавливаете в этом никакую закономерность? — О чем вы вообще? — не понимая, на что намекает До, изогнула бровь женщина. — Зачем строить образ того, кем ты не являешься, если только это не способ самосохранения? — спросил Кенсу, глядя прямо ей в глаза. В голове почему-то всплыл образ Чонгука. Тот часто рассказывал о том, что перед отцом он всегда был другим: покорным мальчиком, который старался делать всё, лишь бы не выдать неугодную эмоцию. Этот же паттерн прослеживался и у Лухана, который в какой-то момент просто устал подстраиваться в страхе быть неугодным. Сначала вопросы Кенсу показались Чонину притянутыми за уши, ведь того хлебом не корми, дай спровоцировать, в чем они, к слову, были похожи. Но последний вопрос дал ему понять, что, видимо, это были не просто придирки, а подводка к основной мысли. — Самосохранения? — проговорила она, пытаясь звучать небрежно. — Мы учим детей уважать правила, следить за своей репутацией. Но вы, видимо, пришли сюда не чтобы говорить о Джису как о воспитаннице. — Мы здесь как раз ради этого, — перебил Кенсу, всё ещё пристально её разглядывая. — Позволять человеку терпеть унижения в школе — это вы называете "следить за репутацией"? Скажите, что могло происходить в приюте, если даже попадая в скотскую семейку, ребенок говорит: "Я вернусь куда угодно, но не в интернат. Это ужасное место, и ты не представляешь, что там на самом деле происходит", — повторил он слова Лухана слово в слово, абсолютно холодным тоном. Женщина замерла, тяжело вздыхая. — Это вам Джису говорила? — спросила Хэ Сук, а Чонин перевёл на Кенсу непонимающий взгляд. — Не она. Но воспитанника этого приюта, который так сказал, к сожалению, тоже нет в живых. И в побеге от своей приёмной семьи его больше пугал факт возвращения в приют, чем то, что незнакомец, с которым он сбежал, может продать его в китайское рабство. — Значит, это был исключительный случай, — с лёгким вызовом произнесла Хэ Сук, её лицо оставалось невозмутимым. — Во многом дети благодарны, и даже навещают меня или же своих бывших воспитателей. Я не могу понять, к чему эти провокации, если вы пришли написать характеристику Джису. — Извините, — подал голос Чонин, решаясь попробовать сгладить углы, — а у неё были друзья? — Среди воспитанников... она держалась в стороне. Но она общалась с старшим сыном своей третьей приемной семьи, насколько я помню, — смотря куда-то в сторону, вспоминала она. — Он как только сюда попал, сразу выпустился. Поэтому я его почти не помню, — с сожалением произнесла она, покачивая головой. — Парень Джису говорил, что она посещала приют в канун своей смерти, — вновь вклинился Кенсу, не давая развить тему, — зачем? — Она посещала младшую группу, — было слышно, что теперь, обращаясь к Кенсу, её голос звучал предвзято. — Привозила им школьные принадлежности. — Разве у приюта нет благотворительного фонда? — спросил До. — Он ведь должен обеспечивать базовые потребности детей, а не бывшие воспитанники. — До, хватит, — тихо сказал Чонин, слегка наклонившись. — Ты придираешься. — Заткнись, — сквозь зубы шикнул Кенсу и вновь взглянул на Хэ Сук. — У нас есть спонсоры, которые обеспечивают приют всем необходимым, — строго ответила она. — Дети получают всё, что им нужно, и ни в чем не нуждаются. Просто Джису всегда любила баловать младших. Порой даже прятала сладости, которые получала, чтобы потом отнести их в младшую группу, — Кенсу не удержался от усмешки, - я понимаю что некоторые вещи о которых вы наслышаны насчет интерната строят у вас предвзятое представление. Поймите, эти дети брошены, и мы не можем обеспечить каждому индивидуальную поддержку, как это сделал бы любящий родитель. Но мы делаем все возможное, чтобы они не чувствовали себя обделенными. -Вы говорите Джису держалась в стороне, а вообще в стенах интерната у неё не было конфликтов ни с кем? - спросил Чонин, и женщина задумчиво поджала губы, после чего дала отрицательный и уверенный ответ: -Нет, - махнула она головой, - но многие испытывали к ней зависть. В стенах интерната она была, как это называется "умной головкой", - Кенсу издал смешок, за что получил укоризненный взгляд от Кима и Хэ Сук, но та продолжила, переводя глаза на Чонина, - или Дэджа, так называют детей с выдающимися навыками, дисциплиной и прочим. Как правило таких детей замечают спонсоры и берут под свою "опеку", Джису была одной из таких. -У неё был спонсор? - спросил Кенсу. -Да, - кивнула женщина, - но мы не можем разглашать их личные даные. -Он как-то повлиял на её поступление в университет? - спросил Кенсу, и женщина подняла глаза к верху, будто бы задумываясь. -Возможно, - кивнула она. -Почему она выбрала журналистику? - спросил Чонин. -Понятия не имею, - пожала плечами женщина, - для меня это было странный выбор, мне казалось она выберет что-то в сфере педагогики или возможно медицины. Что она забыла в журналистике - не понятно. На одной из страниц он заметил фотографию Джису постарше, рядом с мужчиной, который, обнимая её за талию, улыбался в камеру. Его часы, казалось, стоили больше, чем вся обстановка кабинета Хэ Сук. Джису выглядела напряжённой. В голове мелким урывком скользнуло воспоминание все того же вечера, когда он видел как Джису уезжала из клуба, садясь с кем-то в машину. Кенсу перевернул альбом к Хэ Сук, указав на мужчину пальцем. -Это её спонсор? - спросил До, и директор вздохнула. — Да, — кивнула женщина, отбирая альбом и захлопывая его. — Ладно, у меня встреча, думаю, я достаточно помогла. — Скажите, в вашем приюте воспитывался Лу Хань? — спросил Кенсу, глядя ей в спину, пока Чонин нахмурился от непонимания. — Да, был у нас такой, — не оборачиваясь ответила она. — Везучий мальчишка, урвал золотой билет. — Она улыбнулась. — Симпатичный, играл на клавишных, глазки оленьи — трудно не заметить такого. — Ага, короткошёрстный, хвост не купирован, взгляд не косящий. Сразу видно — порода, — саркастически протянул Кенсу, внимательно наблюдая за Хэ Сук. Женщина медленно повернулась к нему, лицо её было безучастным, будто ничего из сказанного не задевало. — Может, стоит определять детей не по «статусу» семей, а по их моральному благополучию. Хэ Сук наклонила голову, чуть прищурившись. — Так это о нём вы говорите? — спросила она ровным тоном. — О воспитаннике, которого теперь нет в живых? Кенсу кивнул, не отводя от неё взгляда. — Лу всегда был… импульсивным, — она пожала плечами, как будто обсуждала кого-то далёкого и незначительного. На её лице отразился едва уловимый холод. — Своенравный. А порой даже неблагодарный. Не удивительно, что он не прижился. — Своенравный? Неблагодарный? Так вы это называете? — Кенсу сдавленно засмеялся, затем наклонился вперёд, не скрывая раздражения. — Словно речь идёт о собаке. — Он фыркнул. — И семья его считала точно так же: «дрессировке» он не поддаётся. Знаете, они угрожали вернуть его обратно в приют за малейшую провинность. Но почему, как думаете, он так этого боялся? Знаете, я думаю что между смертью Джису, и страхом Лу возвращаться сюда есть связь. Даже если не прямая, что-то в приюте повлияло на принятие их решений, которые привели к необратимым последствиям. Хэ Сук подняла бровь, её выражение было непроницаемым. — Если вы пришли сюда обвинять меня на ровном месте, значит, вы пришли не по адресу, молодой человек. Я согласилась вас принять, чтобы почтить память своей воспитанницы, а не выслушивать допрос от малолетнего наглеца, который не видит границ, - казалось она сказала это на одном дыхании, а лицо её покраснело от подступившей злости. Кенсу выключил запись, вздыхая. — Я думаю, нам пора, - сказал Су, уже серьезнее, обращаясь к Чонину, и закидывая на плечо рюкзак, а Ким смотрел на него в недоумении, после чего посмотрел на женщину, и снова на До, который уже направлялся к выходу, а после и вовсе скрылся за дверью. -Извините, - мягко улыбнулся Чонин, - он тоже немного...своенравный, - вздохнул Ким, - зная его, он может сейчас пойти и допрашивать первых попавшихся ему под руку детишек, - издал смешок парень, и Хэ Сук немного смягчилась, понимая, с кем ей приходится иметь дело. Она кивнула, после чего взгляд её упал на экран телефона, завибрировавшего в её руке. - извините, я бы хотел задать вам еще пару вопросов, по поводу благотворительных фондов и как можно к ним присоединиться... — Тогда подождите минутку, — кивнула она, и в срочном порядке принялась отвечать на звонок, удаляясь в другой комнате, где, судя по всему, находился зал для собраний воспитательного состава. Интересовал ли Чонина вопрос о благотворительных фондах? Черта с два, но это могло дать ему шанс продлить свое пребывание здесь. Он разведал обстановку, убедившись в том, что женщина достаточно увлечена разговором, после чего подошел к полке, где был оставлен альбом, и взял его в руки. Он скользнул по страницам, пытаясь найти фотографию, на которой в последний раз остановился Кенсу. Чонин, не теряя времени, достал телефон и сделал снимок. В этот момент раздался звук шагов. Он быстро закрыл альбом и вернулся на место, словно он с него и не двигался все это время. — Так о чем вы хотели поговорить? О благотворительных фондах? — Я уже поискал в интернете, но все равно спасибо, что уделили нам время, — снова улыбнулся он. — Хорошо, что Джису здесь помнят лишь хорошим словом, — вздохнул он, а Хэ Сук вновь уселась за стол. — Знаете, — опустила взгляд женщина, — я рада, что, несмотря на свою жизнь здесь, она нашла себе молодого человека. Дети, растущие в приютах, редко связывают себя постоянными отношениями в будущем. Она поступила в хороший университет, завела отношения. Когда кто-то из приюта выходит в взрослую жизнь и живет нормально, для нас это уже маленькая победа, — уголки её губ едва дрогнули в улыбке. Чонин снова поблагодарил её за приём и покинул кабинет, надеясь догнать Кенсу. Ким нашёл его на широкой лестнице, где тот стоял, прислонившись спиной к стене, словно выжидая его там. — Курить хочу, — буркнул он, сунув руки в карманы и спускаясь вниз, не останавливаясь. — И съебаться отсюда побыстрее. — Может, подождёшь меня? — Я тебе кто? Хатико? И так ждал, пока ты из этой норы вылезешь, — ворчал До, не поворачиваясь. Он явно был раздражён. Чонин всё же догнал его на середине лестницы. — Ты перегнул, — спускаясь рядом, ответил Ким. — Будто на ровном месте искал, к чему бы прикопаться. — Кенсу, смотря под ноги, хмыкнул, а потом перевёл взгляд на Чонина и улыбнулся. — Ну, конечно, не то что ты, — он слегка склонил голову в бок. — Отсиживался, отмалчивался, лишь бы показаться хорошеньким. Знаешь, из всех стабильных вещей в мире — самая стабильная — это то, что ты — сраный жополиз, — улыбка с его лица резко пропала, а Ким ухмыльнулся. Слова До его нисколечко не задели. — Тебе не понять, почему я это делал, потому что в твоей жизни не было человека, который, после пребывания здесь, боялся трех вещей: звона бляшки ремня, запаха парфюма Dior Sauvage и когда кто-то гладил его по голове и спине, — произнёс он, смотря Чонину прямо в глаза. Последние слова вырвались с хрипом, словно произнести их было особенно тяжело. — Его трясло от одного из этих малейших триггеров. Ты просто не представляешь, как этот страх выглядел со стороны, — тихо добавил До. Ким нахмурился, пытаясь уловить цепочку, которую выстраивал Кенсу. — Поэтому я хочу узнать, что происходит в этом грёбаном Неверленде, что отсюда детишки с вавкой в голове выходят! Я перегнул? Это здесь черт знает что происходит! Голос Кенсу был слишком громким для этого помещения, поэтому Ким попытался его усмирить, схватив за плечи и толкая к стене. — Тише! — шикнул он. — Твои эмоции только всё ухудшат. — Смотря на Кенсу, тихо произнёс Ким. До неожиданно послушался и, опустив голову, столкнулся лбом ко лбу с Чонином, который смотрел ему в глаза. Кенсу, забыв о личных границах, не смутился от такой близости. — С таким успехом ты к вечеру окажешься там, откуда с утра пытался сбежать. — Похуй, — буркнул Кенсу, отвёл взгляд и раздражённо оттолкнул Кима. — Я серьёзно хочу курить, — он снова стал спускаться вниз, оставляя Чонина на лестнице. Выйдя на улицу, Ким не удивился, что Кенсу уже курил, держа одну руку в кармане и спокойно выпуская изо рта дым. После дождя вышло солнце, и в его лучах было приятно нежиться, особенно если игнорировать шум и сосредоточиться на чириканье птиц. Чонин подошёл ближе, останавливаясь за спиной Кенсу. — Скамейка мокрая после дождя, — спокойно предупредил До, узнав на слух приближающиеся шаги. — Хотя это меньшее зло, которое может настигнуть твою задницу. — Когда ты молчишь, с тобой иметь дело приятнее, — прокомментировал Ким. — Взаимно, — ответил Кенсу, всё ещё стоя с закрытыми глазами. Между ними повисло молчание, но Чонин снова захотел задать вертящийся на языке вопрос. — От чего ты мог его остановить? — спросил он, догадавшись, о ком шла речь вчера. — Ты ведь о нём говорил, да? — Пизда. — Лаконично, — кивнул Ким, сложив руки на груди. — Ты сказал, что со мной приятнее иметь дело, когда я молчу, так определись, — он сделал затяжку и выпустил дым в воздух, а затем отвёл взгляд на пустую площадку. — Лу был моим другом, — почему-то решил сказать До. — Он воспитывался здесь, пока его не усыновила одна семейка. — И... что с ним произошло? — Решил сбежать с малознакомым мутным типом, приехавшим учиться по обмену из академии искусств, куда хотел поступать Хань. Тот обещал отвезти его в Китай, познакомить с знакомым продюсером, — вздохнул Су, дрожащей рукой поднося к губам сигарету. Чонин тяжело сглотнул, почувствовав себя неуютно. — Звучит абсурдно, да? — нервно рассмеялся До, выпуская дым. — Мне тогда тоже так показалось. Но я отпустил его, хотя он и предлагал уехать с ним. Пытался образумить, но, видимо, приложил мало усилий. Он был наивным, как глупый ребёнок. Приёмные родители говорили, что вернут его обратно сюда, но побег в неизвестность показался ему лучшей перспективой, чем возвращение в родную гавань. — А что потом? — Люблю ловить снежинки ртом, — раздражённо проворчал До, глубоко вздохнув, чтобы успокоить нарастающую бурю вопросов. — Потом я узнал от его семьи, что он погиб. Разбился с этим же типом на машине в ту же ночь, — в голосе его появилась лёгкая хрипотца. — Я должен был его остановить! — выпалил Кенсу, продолжая смотреть на площадку, даже не осознавая, как откровенно делится с Кимом. — Чего стоит дружба со мной, если я так легко его отпустил? — Он хмыкнул, и на его лице читались горечь и самобичевание. — Это произошло во втором классе старшей школы, да? — спросил Чонин. Кенсу, изогнув бровь, повернулся к нему. — Да ты правда моя фанаточка, — хмыкнул Кенсу. — Улавливаешь такие детали. — вновь затяжка и напряженная пауза, — А ты бы остался прежним, если бы потерял кого-то единственного, кто тебя поддерживал? — вновь сунув руки в карманы, он повернулся к Киму. — Мне даже не сказали о его похоронах. Он просто исчез из моей жизни в ту ночь, когда пришёл попрощаться. Я сам справлялся с потерей, пока отец продолжал пилить меня за успеваемость в школе, а мать злилась, что я бросил музыку, даже не интересуясь, почему. А потом я приходил в школу, где ты вечно светил своими успехами. Знаешь, мне на всё тогда стало так пофиг, — он хмыкнул с горькой улыбкой на лице. Чонин почему-то почувствовал вину за всё, что было сказано вчера. Пусть это и было на эмоциях, но он не зверь, чтобы сыпать соль на рану и приправлять её лимонной кислотой. — Извини... за вчерашнее. Я же не знал, — произнёс он, искренне желая смягчить атмосферу. Кенсу вновь издал нервный смешок, опустив взгляд, как будто этот жест мог скрыть всю боль, которую он прятал внутри. — Никто не знает. Даже Чонгук, — поджал он губы, а его голос звучал словно хрупкая нить. — Давай, заливай дальше за мой контингент, — произнёс он с натянутой улыбкой, но глаза его заблестели от влаги, выдавая настоящие чувства, которые он старательно прятал. — Как не детдомовцы, так наркоманы. Можешь рассказать одногруппникам или Паку, вместе посмеетесь, — добавил он с язвительной интонацией, словно сам не верил в свои слова. Бросив окурок в урну возле скамейки, Кенсу поправил рюкзак на плече, и, казалось, вся его уверенность развеялась. Он направился к машине, но что-то внутри него сжималось от беспокойства. Ему уже не нравилось, что он так просто открылся Чонину — тому, кто обычно не упускает возможности бросить говно на вентилятор и направить его обратно к Кенсу. С каждой секундой его раздражение росло, смешиваясь с недоумением, как будто он сам не знал, почему позволил себе это откровение. Чонин всегда видел в Кенсу сына отцовского конкурента — того, с кем нужно было соревноваться, кому нельзя уступать. Но вот что странно: у Кенсу все это время была своя жизнь, в которой не было места для соперничества с ним. У него были свои интересы, он жил по-своему, не стремясь угодить родительским требованиям. Для Кенсу эта игра просто не имела значения. Садясь в машину, Кенсу вытащил из рюкзака блокнот и ручку, пока Чонин пристёгивал ремень безопасности и заводил двигатель. — И что мы там нарыли? — задумчиво проговорил Кенсу, начав анализировать всё услышанное. — То, что Джису полжизни футболили? — Он уставился в блокнот, грызя кончик ручки, а потом перевёл взгляд на Чонина, который в этот момент достал телефон. — Не знаю, поможет ли это, но... — Чонин открыл галерею и показал Кенсу фотографию Джису с её спонсором. У Кенсу округлились глаза, будто он хотел спросить: «Но как?» — Знаешь, твоя тактика "плохой-хороший полицейский" тут неожиданно сработала. — А, так от твоего жополизства всё-таки есть польза? — съязвил Кенсу. — Скинь фото, я поищу что это за мутная рожа. — Эта мутная рожа с нами два года училась, — ответил Чонин, заметив, как бровь Кенсу дёрнулась вверх. Парень явно не оценил попытку пошутить. Закатив глаза, Чонин отправил фото в мессенджер. — Лови. Они тронулись с места, и Кенсу тут же погрузился в поиски, листая информацию в телефоне с полной концентрацией. Чонин, иногда бросая взгляды в его сторону, замечал, как сосредоточенно и серьёзно тот смотрит на экран, но при этом — с одной небольшой особенностью: Кенсу всегда чуть выпячивал губы, когда был чем-то увлечён. Будь то написание лекций, поиск информации или даже простая головоломка — эта маленькая привычка выдавала его вовлечённость. — Угу… — закончив читать статью, на которую наткнулся в поисках, До принялся зачитывать её вслух Чонину. - Филантроп Ли Сын Хен: как бизнесмен, воспитанный улицами, стал лицом благотворительности"-Он произнёс заголовок и, прилёг на сиденье, выставив телефон перед собой,-"Ли Сын Хен — имя, которое сегодня знают не только в мире большого бизнеса, но и в сфере благотворительности. Уроженец небольшого провинциального городка, он проделал путь от бедности до статуса одного из ведущих предпринимателей Южной Кореи. Основатель и глава группы компаний LSH Group, Ли Сын Хен теперь владеет несколькими ведущими отелями, застройками класса люкс и сетями ресторанов. Но для общественности он известен не только бизнес-достижениями. В последние годы Ли Сын Хен активно участвует в благотворительности, особенно в поддержке детских домов и образовательных проектов для молодёжи из неблагополучных семей" — LSH Group? — спросил Чонин, нахмурившись и не отводя взгляд от дороги. — Это что-то крупное? — Да, это его основной холдинг. — Кенсу вновь поднял взгляд на экран телефона, пытаясь вспомнить все детали. — Несколько отелей, элитные застройки и сети ресторанов. Весь Каннам застроен его постройками. —Крупный дядя, - кивнул Ким, - что еще есть? - не отвлекаясь от дороги, продолжал интересоваться Ким. —Его сети ресторанов и отелей не только в Корее, но и за рубежом, - Кенсу слегка усмехнулся. — А его благотворительность и любовь к детишкам могут посоревноваться с самим Майклом Джексоном. Все эти программы для детдомов и молодежи из неблагополучных семей... Типичный имидж мецената. Но как-то слишком идеально, знаешь? —Почему ты вообще думаешь, что с ним что-то не так? — внезапно спросил Чонин. Кенсу метнул в него боковым взглядом и продолжил пялиться в экран смартфона. —Ну, во-первых, — Кенсу чуть прищурился, — там, где крутятся такие бабки, всегда есть место подозрениям. А во-вторых, — он небрежно махнул рукой, — в тот вечер, когда я видел Джису в клубе, я видел, как она садилась в тачку с этим типом. Улавливаешь связь? —Может с этого и надо было начинать? - спросил Ким с ноткой раздражения. —Как-то к слову не пришлось, — буркнул Кенсу и накрыл глаза ладонью, устало вздохнув. — Человек, владеющий недвижимостью и имеющий возможность просто ткнуть пальцем в любой уголок Сеула и назвать его «тилимилитряндией», уезжает из клуба с явно сомнительной репутацией, со своей бывшей подопечной, которую он спонсировал в приюте. Не думаю, что он сделал это как добрый опекун, который привёз её домой и по приезду строго сказал: «Писять и спать», - в своей манере подытожил Кенсу. **** Стук в дверь ворвался в сон Сехуна, и он с трудом начал различать, реальность ли это или плод его опьяненной фантазией. Еще один стук, и он, не в силах игнорировать, наконец понял, что это не сон — пустая бутылка виски, упавшая на пол, об этом напомнила. Настаивающий стук. И если раньше Сехун бы спешил, то сейчас он просто встал с кровати, немного растерянно огляделся вокруг, оттягивая момент. Но, наконец, натянул серые пижамные штаны и, встав на ноги, поспешил открыть дверь, хотя в его глазах отражалась усталость. На пороге стоял старший сводный брат, и Сехун, едва проснувшись, не мог скрыть недовольства. — Братишка… — сонно произнес он, оценивая вид Ким Бома. — Красный тебе к лицу, — ухмыльнулся он, зацепив взглядом красный пиджак брата, но не испытывал особого уважения к его появлению. — Я могу пройти? — спросил Сан Бом , не дождавшись ответа, он уже шагал в комнату. Сехун же лишь растянул губы в улыбке, как всегда, осознавая, что его слова ничего не значат. — Не-а, — сказал он, но брат уже вошел, и Сехун, слегка тяжело вздохнув, закрыл дверь, но не сдержался и прошел мимо, поспешив убрать все документы, связанные с расследованием. — Как там на новом рабочем месте? — не отставал старший, оценивая помещение с видом, полным недовольства. — А какие новости ты вообще ждешь? Что панду на переезде поездом сбило? — язвительно отозвался Сехун, сидя в хаосе. — Не ёрничай, — строго ответил Ким, — я поговорил с господином Кимом, он сказал, что ты организовал группу студентов для факультативных занятий. Куда тебя опять занесло, Сехун? — Контролер, - фыркнул Сехун, - Это не твое дело, — О с улыбкой хмыкнул, пытаясь немного снизить напряжение, но всё равно продолжал перебирать коробки из-под еды, давая понять, что разговор ему не особо интересен. — Ты же с этим связан, — Ким продолжил не терять уверенности, — это связано с гибелью студентки на факультете, так ведь? — Неужели? — с неподдельным удивлением произнес Сехун, не скрывая иронии. — Ты прям детектив года! — он рассмеялся, разводя руками, и налил воды в стакан, как бы пытаясь скрыться от остроты обсуждения. — Ты знаешь, что старые гештальты не закрываются вот так, — продолжил Ким, наблюдая за ним. И это было не просто пустое замечание. В его голосе звучала тревога. — За десять лет ничего не изменилось, — упираясь руками в поверхность гарнитура, прохрипел Сехун, его голос был низким и хриплым от усталости. — Я не считаю себя виноватым в его смерти. Я знал, что это может случиться. — Ты ничего не знал, Хун, — резко ответил Ким, его голос был строгим, и в нем звучала отчаянная усталость. — Ты всегда пытаешься всем показать, что контролируешь ситуацию, но ты не можешь контролировать все. Просто признай это! Его смерть только усложнила все последствия твоих связей с этими ублюдками! Почему ты не можешь остановиться?! — его голос чуть не сорвался на крик, и Сехун почувствовал, как холодная волна раздражения накатывает на него. — Не нужно мне помогать, ясно? Я в норме! — Сехун повернулся к старшему брату, его голос был резким, но внутри все гудело от напряжения. Однако уголок губ Кима лишь дернулся в усмешке, за которой скрывалось беспокойство за младшего. — Ты бы лучше занялся своей работой, — Сехун не скрывал злости, — посмотрел, чем занимается отдел полиции, который списывает очевидное убийство на самоубийство и подтирает следы. Ким Сан Бом встретил его взгляд твердо, не давая себя сбить с толку. — Есть вещи, в которые лучше не лезть, — произнес он строго, не отрывая взгляда. — И ты прекрасно об этом знаешь. Или твое путешествие за пределы северной границы ничему тебя не научило? — Бом вздохнул, а затем добавил: — Я бы не волновался, если бы не знал, что это опасно. А тем более, если ты решил втянуть в это неопытных малолеток, коими вы были с Мингю. Чем это закончилось? — Прекрати! — резко перебил его Сехун. — Я настаиваю на том, чтобы ты продолжил терапию, — продолжал настоятельно Ким, не давая младшему скрыться от темы. — Не вижу смысла, — хмыкнул Сехун, поднимая бутылку виски. С надеждой, что хотя бы её он не разобьёт, он открыл крышку и сделал глоток прямо с горла. — Я справлюсь, — сиплым голосом произнёс он, отворачиваясь. — Как говорится, то что мертво, умереть не может. — Справишься? Как справился в последний раз? Ты забыл, как я подключал все свои связи, все ТВОИ связи, чтобы вытащить тебя? Да если бы не я, ты бы сгнил в той тюряге от пыток северокорейских солдат. — И замечательно! — пожал он плечами. — Может, тогда бы я сейчас не стоял здесь и не выслушивал твои нотации. — Я твой старший брат! — его голос стал более громким, когда он сделал шаг навстречу младшему. — А я уже не маленький, чтобы ты мне разжевывал, что хорошо, а что плохо! — Сехун поставил бутылку на стол и шагнул ближе к Бому. Его голос стал твёрже, отчётливее. — Если я чокнусь, покалечусь или сдохну — это мой выбор, ясно? — Он остановился прямо перед братом, не отрывая взгляда. — После всего, что я прошёл, я не собираюсь сидеть в зашоренном издательстве и писать второсортные статьи. Особенно, пока такие как ты, вместо того чтобы делать свою работу, приходят сюда и продолжают затыкать рот. — Он сделал паузу, задержав взгляд на Боме. — Поэтому я и говорю: правовые органы и журналистика — разные стороны баррикад. — Сехун сделал ещё одну паузу, его глаза стали чуть холоднее, и он добавил с едва заметным разочарованием: — А зная, что ты всегда был за справедливость, особенно печально видеть, как ты прогибаешься под всей этой авторитарной системой. Я разочарован в тебе, братишка. Сан Бом виновато опустил взгляд. Несмотря на вспыльчивость и болезненное стремление к правде, в словах Сехуна была доля смысла, с которой он не мог не согласиться. — Ладно, — смиренно вздохнул Бом, — если тебе нужна будет моя помощь — обращайся. — Проваливай, ладно? — раздражённо выпалил Сехун. Бом, глубоко вздохнув, молча покинул квартиру, слыша за собой звук захлопнувшейся двери. *** Дон Ук спокойно прошел к своему месту в отделении, где уже сидел Тэхен, время от времени косивший взгляд на Бёна, сосредоточенно занимающегося своей работой. Тэхен перекатывал в зубах зубочистку, с абсолютным отсутствием эмоций, что было ему привычно. Новый работник не нравился им обоим: парень слишком много хотел знать, и не скрывал этого. С одной стороны: что он им сделает? С другой — в верхушке никто не знал, что полицейские в их участке скрывают свои скелеты в шкафу. Если тот начнёт рыть на них — весь их «бизнес» пойдёт по одному месту. — Мороженку будешь? — спросил Дон Ук, откинувшись на спинку стула, вытянув ноги вперёд и скрестив их. — С орешками. — У меня аллергия на лактозу, — пробубнил безэмоционально Тэхен, — и на орехи. — Так будешь? — облизнув мороженое в рожке, спросил Дон, протягивая его парню. — С фисташками, кстати. Вкусное. Тэхен взглянул на него пустым, невыражающим ничего взглядом, явно не желая отвечать. — Ну как хочешь, — пожал плечами старший, затем перевёл взгляд на Бёна, — думаю, наш амбициозный блондиночка уже сам не рад переходу к нам. - Он повернулся к Тэхену, — Кстати, ты кислый какой-то сегодня. — Да просто думаю кое о чём, — ответил Тэхен, вытаскивая изо рта зубочистку, — уж больно много левого внимания нашей картели в последнее время. - Он повернулся к Дон Уку. — Не думаешь? — Из врагов всегда можно сделать потенциальных клиентов, — Дон Ук растянул губы в игривой улыбке. — Кому как не тебе об этом знать? Или хотя бы можно найти управу и зашугать. Кстати о шугать, — щелкнул пальцами, — Шуга-то наш передознулся. Вроде в больничке сейчас, прокапывается. Минус один. Ни гонщика, ни покупателя теперь. — Ну передознулся и передознулся, — сунув руки в карманы, Тэхен тоже откинулся на стуле. — Эти торчки — твари живучие. Один пакетик скоростей — и будет как новенький. — Ты такой злой, Тэтэ, — надул губы Дон Ук, придвигаясь ближе. — Как за таким ангельским личиком скрывается столько жестокости. — Ты хуже, чем я. — Я? — с неподдельным удивлением и даже какой-то обидой возмутился Дон Ук, приложив ладонь к груди. — Как человека, который приютил двух бездомных котиков, меня ранят твои слова. Я передам это Люциферу и Аластору, пусть знают, какого ты мнения об их хозяине. Тэхен ухмыльнулся на слова "наставника", тот забросил в рот конец вафельного рожка от мороженки. — У меня, кстати, есть идейка, как выйти на этих вчерашних гостей из клуба, — протянул руку, положив её на стол и постучав пальцами по поверхности. — Правда, для этого, возможно, понадобится один человечек. Или он сам ко мне придёт… — Хочу банановое молочко, — выдал Дон Ук, - а ты? — Что? — нахмурился Тэхен, сомневаясь, что его слушали мгновение назад. — Когда ты уже запомнишь, что у меня аллергия? — Ну я помню, — пожал плечами Дон Ук. — Если бы не помнил, не предлагал, — улыбнулся и встал с места. — Я в буфет. Он приставил два пальца ко лбу и, отсалютовав коллеге, направился к выходу. — Айщ, вечно я в напарниках торчу, а всю работу за него делаю, — заворчал Ким, доставая телефон, чтобы проверить уведомления. *** Чанель, Минни и Чеён стояли в рекреации университета на втором этаже, глядя в сторону лестницы, где должен был появиться Чунмен. Никто ещё не знал, как прошла его встреча в участке и какие результаты были получены от судмедэкспертизы. Когда Чунмен наконец появился, Минни и Чанель тут же подхватили его под руки и оттащили к ограждению, за которым открывался вид на главный вход первого этажа. — Ну что? — спросил Чанель, взглядом стараясь выудить хоть что-то. Чунмен резко оттолкнул их руки, избегая их поддержки, его взгляд был низким, а челюсти напрягались от напряжения. — Слушайте, я не хочу это обсуждать, — он нахмурился, опуская голову, его пальцы начали нервно теребить шнурки на обуви. Минни тяжело вздохнула и закатила глаза, явно раздражённая. — Давай, не надо тут устраивать драму, скажи как есть. Зачем-то же тебя вызвали в участок? — Минни не могла терпеть, как Чунмен разделяет работу и личные чувства. Он явно не мог оставить всё это в стороне, а их командное расследование не имело права быть в тени его личных переживаний. Чеён подошла ближе, её рука лёгким движением опустилась на плечо Чунмена, поглаживая его. — Чунмен, там… что-то серьёзное? — Она спросила так тихо, будто боялась лишний раз потревожить его мысли. Он выдохнул, как будто собираясь с силами, и всё-таки заговорил. — Она правда была беременна, — после этих слов повисла тягостная пауза. Он нервно сжал кулаки, скрывая от друзей свою боль. — Всё время, пока я сидел там, они пытались выдавить из меня признание, что я заставлял её избавиться от ребёнка, что она покончила с собой из-за меня… Минни была не в состоянии вымолвить слово, только тяжело сглотнула. — Жесть, — пробормотал Чанель, отводя взгляд, как будто это было чем-то невозможным для восприятия. — Она была всего на седьмой неделе… — Чунмен сжал губы, не в силах скрыть разочарование, и снова потеребил шнурки. — Я настоял на тесте ДНК, чтобы удостовериться, потому что...ну... что-то не сходится явно, - Он замолчал, как будто пытаясь осмыслить полученную информацию. Затем резко повернулся к своим друзьям.— Ладно, давайте решим, что делать дальше, — его голос звучал немного тише, но теперь в нём было больше решимости. — Нам нужно думать, куда двигаться. — Есть два варианта: редакция и квартира, где жила Джису на каникулах, — сказала Чеён, словно взвешивая все за и против. — Мы с тобой доедем быстро на машине, — вздохнул Мён, бросив взгляд на неё. — Твою компанию я, по крайней мере, выдержу. Минни, которая до этого молчала, просто притворившись частью мебели, фыркнула, не поднимая глаз от экрана смартфона. — Почему бы нам с Минни не поехать в редакцию, а вы с Чанелем не проверите квартиру? — предложила Розана, оглядев своих спутников. Чанель нахмурился, пересматривая варианты. — А может, нам не разделяться? — предложил он с невозмутимым выражением. — Быстро туда-сюда, кабанчикои метнемся. Минни кивнула, соглашаясь, предложила более рациональное объяснение. — В принципе, я или Мён можем понадобиться на работе, так что мне тоже кажется, что если мы поедем вместе, так будет лучше, — добавила она. Чунмен на мгновение задумался, и покачал головой. — "Метнуться кабанчиком" у нас явно не выйдет, а времени в обрез. Если разделимся - убьем двух зайцев сразу, — парировал Чунмён. В голове Чанеля совершенно некстати промелькнула шутка про Джису и её ребенка - убить двух щайцев сразу. Забавно. Но его уши тут же покраснели, будто за них его утаскивали прямиком в ад после таких мыслей. - Кстати, Минни, заенька моя, - улыбнулся Пак, наклоняясь так, чтобы смотреть на неё сверху, и спрятав руки за спину, - ты знаешь, что врать не хорошо? Минни нахмурилась, не понимая, о чём он. Его улыбка была слишком многозначной. Пак закивал и тихо засмеялся. –За заеньку я тебе твою морковку оторву и скормлю собакам, - Чунмён и Розэ переглянулись, а Минни нахмурилась, - и ты о чем вообще? -Я о твоем заявлении в полицию? - девушка цокнула, отводя взгляд, - зачем врать про кибербуллинг, когда ты на самом деле подавала заяву на своего отчима. - она опустила взгляд. – А тебе-то какая разница? — шикнула она, явно не собираясь сдаваться. — Это не твоё дело, но вот то, что ты часто крутишься возле полицейского отдела — вызывает вопросы. – Ну, не виноват я, что мой папа офицер, - ответил Пак, беззаботно складывая руки на груди, - я может это… того, вам полезную информацию там найду. – Найди нам личное дело Джису, а? А то наверняка нам что-то недоговаривают, - задорно ответила Чеён. –Или узнай что у клуба делал полицейский, ты же видимо там с каждой собакой общаешься, - добавила Минни, - вынюхай что-нибудь. –Для тебя все что угодно, моя леди, - съязвил Чанель, - но пока все мои полномочия включают в себя возможность угостить тебя Кимбабом из ларька возле университета. –От которого в прошлом году половина студентов отравились и попали в инфекционку? - с улыбкой спросила Ниша, и подняла руки, - нет, спасибо. – Кстати...Кенсу и Чонин ведь так и не будут с нами? - спросила уже Розэ, - они окончательно отказались? - все неопределенно пожали плечами, а Чеён как-то даже приуныла, - мне кажется они могли бы быть полезны. – Меньше народа, больше кислорода, - буркнула Минни. - от их вечных ссор и ворчания До только голова болит Чеён вдруг отвлеклась, проверив свой телефон, и напряжение в комнате немного утихло. Минни же снова вытащила свой смартфон, продолжая делать вид, что поглощена чем-то важным. – Почему ты написала заявление на отчима? — вкрадчиво спросил Чунмён, подходя к ней. Минни не отрывая взгляда от экрана телефона, спокойно ответила: -В своем тупом хайповом блоге для рекламки и потехи собственного эго я накатала целый вниманиеблядский пост на эту тему, - ответила девушка без грамма злобы и обиды, - можешь зайти, поставить лайк и поднять охват. -Окей...это было пассивно агрессивно, - прокомментировал Чанель, а Чунмён вздохнул, закатив глаза. -Сильно же тебя мои слова задели… -А тебя бы не задели? - улыбнулась Минни, отставив телефон и скрестив руки на груди, - думаешь я веду его просто со скуки? Думаешь мне нравится читать и слушать бесконечные угрозы или ловить косые взгляды? - спросила девушка, взглянув ему в глаза, - знаешь ради чего я это все делаю? Однажды одна из моих подписчиц написала мне о том, что находится в таких отношениях, что другого выхода как самовыпил она не видит. В профиле - счастливые фото с парнем, красивая картинка, а на деле девушка с высшим образованием маркетолога оконченного на "отлично" сидела в четырех стенах, уверенная в собственной ничтожности которую ей её же парень и внушил. Ревновал ее к каждому столбу, контролировал каждый шаг. Почему-то для неё я оказалась единственным человеком, который по её мнению мог ей помочь. А я не могла это так оставить. Я нашла горячие линии, бесплатные фонды психологической помощи, и была с ней на связи. Она нашла в себе силы уйти от него, работала над эмоциональным восстановлением, ходила на анонимные собрания, прошла курсы повышения квалификации и сейчас успешно работает в своей сфере. Ради этого я веду свой блог, понимаешь? Чунмен поджал губы, словно принимая собственное поражение. –Воу, - воскликнул Чанель, - не знал. Уважуля! - отсалютовал он девушке. –Я понял, - кивнул Мён, - мне тоже стоило следить за тем что я говорю. Я был на эмоциях. Вся эта...ситуация..-с ума сводит в общем. Внезапно к ним вернулась Чеён. – У меня отличная новость! Вопрос с поездкой редакции на мне! Мне позвонила эйчар, назначила на завтра собеседование. -О...это здорово! - ответил Чанель. – Мне кажется, толку с наших путешествий не будет, – вздохнул Ким, в его голосе слышалось сомнение. – Критикуешь – предлагай, – не удержалась Минни. Она уже начинала раздражаться от их разговоров. – Да и вообще, ты в журналисты не рвался, а теперь прямо активист. Она отвернулась, глядя в сторону аудитории. Её начинало раздражать всё больше: знала ведь, что личная заинтересованность Чунмёна будет лишь мешать их организованности. – Я бы опросил Чонгука, – внезапно подал голос Пак, когда они вдвоём с Чеён смотрели, как Минни уходит. – Но его ещё нет в универе. – Вопрос ещё, появится ли он вообще, – ответил Чунмён с лёгким сарказмом. – Хотя что-то мне подсказывает, что допрос ему раньше устроит кое-кто другой. – Вы вообще думаете, это безопасно? – подала голос Чеён. – Если Чонгук связан с тем клубом, где мы были, то не настучит ли он этим легавым? -Думаю там уже в курсе, что мы посещали этот клуб, вопрос теперь лишь в том, кто первый попадет в ловушку, а кто её установит, - вытянув руку, Чанель приложил два пальца к предплечью закусив нижнюю губу и прищурившись, - терять нечего, - вряд ли его отсылку на старый тренд в тиктоке поймут, но терять нечего. Чунмён и Чеён переглянулись, шумно вздохнув. В принципе, может быть он был прав. Здесь сейчас стоит вопрос в том, кто действует быстрее. *** Чонгук просыпается от сильного кашля, горло саднит, а в носу раздражающе щекочет сигаретный дым. Голова тяжело опущена вниз, руки и ноги стянуты, так что он едва может пошевелиться. Последнее, что он помнит, – это как вышел на парковку университета, прежде чем кто-то зажал ему рот и утащил в другую машину. "Фу блять, я говорил вам здесь не курить, здесь дерьмовая вентиляция и она несет в приватки" - возмутился кто-то, явно только что зашедший в помещение. Внутри у Чонгука все сжимается. Он узнает этот голос, и сейчас он не вызывал у него ничего кроме паники. А осознание того, что он привязан к стулу, лишь усиливает тревогу. Подняв голову, он увидел темное помещение, почти пустое, ничем не обустроенное,сырое, а по сторонам - два амбала под два метра. А перед ним - Тэхен, собственной персоной, который развел руки в стороны. -О-о-о, мы проснулись, - улыбнулся тот, - эх, что ж ты не заходишь, дружище? Я тут скучаю, визита твоего жду, а тебя нет и нет, тебе не понравилась наша последняя встреча? - Чон понимает что сказать ему ничего не может - рот заклеен скотчем, - и тут я подумал, зачем ждать, если я могу просто прийти и взять, - подойдя, он отклеил скотч и тут же увернулся от плевка в лицо. -Уебок, я бы добровольно только на твои похороны пришел, - Тэхен спокойно похлопал его по щеке, словно поддразнивая. От этих прикосновений Чонгука передёрнуло – они казались ему отвратительными, зная, какой ужас скрывается за этим спокойствием. -Ты от передоза раньше сдохнешь, - в его голосе слышится лёгкая усмешка, переходящая в серьёзность. Чон сцепил челюсть и крепко впился ногтями в сжатую ладонь, прикосновения Тэ были для него мерзкими. Потому что он знал что за ними стоит, - это в лучшем случае, а в худшем - здесь, в этом сыром, неуютном подвале, - пожал он плечами, - тебе наверно интересно, зачем ты тут? - Тэхен ставит стул напротив Чонгука, оседлав его так, чтобы спинка была впереди, складывает руки на её верхушке и смотрит прямо на него. - — Вчера в клуб заглянули какие-то… скажем так, интересные личности. Назвали твоё имя, и присели на уши Хосоку. Не знаешь, кто это? -Понятия не имею. Я приходил со своим другом. А что его снова принесло - в душе не ведаю, - дал свой ответ Чон, - может ему понравился местный колорит…с такой же ебанцой как и он, - Тэхен отбрасывает маску дружелюбия и достаёт пистолет, направляя его прямо в лоб Чонгуку. Тот пытается сдержать дыхание, но чувствует, как сердце колотится от страха, хотя он и старается этого не показать. Издав нервный смешок, он говорит: -Вау! Мне так страшно, Боже, меня пугают тем, что лишат моей никчемной жизни, - абсолютно пустой взгляд и спокойствие в голосе не выдавали и капли испуга перед угрозой. Только закончив свой комментарий он громко рассмеялся от ироничности ситуации. Тэхен раздражённо стреляет в воздух, заставляя Чонгука замолчать. – Повторю вопрос: кто твои «друзья», что им нужно? – голос Тэхена стал ледяным. Он поднялся со стула, подходя ближе. – Напомню правила нашей игры: твоя жизнь буквально в моих руках, поэтому отвечай честно. – Мразь, – прошипел Чонгук, чувствуя, как внутри растёт отвращение. – Смело говорить такое человеку с пушкой, – ухмыльнулся Тэхен. – Кто эти люди и что им нужно? – А что мне будет, если скажу? – с вызовом ответил Чонгук. – Зависит от ответа. Если он меня устроит – возможно, я тебя отпущу. Но если нет – не надейся, что я убью тебя быстро. О, нет. Ты поработаешь на одного потного дядю-сутенера. Если с девчонками в борделях творят жуткие непотребства, то тебе лучше не знать, что там делают с такими смазливыми засранцами как ты, - он снова погладил его по щеке, отчего Чон крепко сцепил зубы, – Если я отпущу тебя, и ты снова ослушаешься… Посажу тебя по всей строгости, и отмазаться не выйдет, – Тэхен зловеще ухмыльнулся и, убрав руку, начал читать наизусть:- Статья 60: Хранение наркотиков. "Кто незаконно производит, хранит, перевозит, отправляет, получает или предоставляет наркотические препараты, психотропные вещества или их прекурсоры в нарушение законов и указаний, наказывается лишением свободы на срок не более чем пяти лет или штрафом не более чем 50 000 000 вон"он схватил Чонгука за волосы и наклонил голову назад, прижав дуло к его подбородку, - Ну что, теперь будешь молчать? – Они ищут правду о смерти Джису, – Чонгук понимает, что у него нет выбора, кроме как признаться. – Думают, её убили. -Даа? И зачем же? У них есть мотив? - Чонгук замолчал, отводя взгляд, но Тэхен грубо дернул его за волосы снова, - говори! -Мы же на факультете журналистики учимся, - Тэхен хмыкнул. Вот же, вспомнил, что пригрел журналистскую змею под боком, теперь расхлебывает, - а их хлебом не корми дай теории загрворов поискать. -Вот как, - кивнул Тэхен, – А они сами пришли к этому или их кто-то надоумил? – холодно спросил Тэхен, крепче схватив его за волосы. Чонгук прищурился, а Тэхен дожидался ответа. -Никто, - отрицательно махнул Чон, - ты сам знаешь - это идиотская черта журналистов: лезть куда не просят. -А вот тут ты прав, - согласился Тэхен, поджав губы, с улыбкой опуская пистолет, проводя им от подбородка к груди парня, а после поглаживая по щеке, - умничка какая, рассказал почти все. – Он развернулся на пятках к стулу, снова усаживаясь и разглядывая пистолет, - Тогда вот что: теперь твоя задача — войти к ним в доверие и снабжать меня информацией. Хочу знать их каждый шаг, каждый план. А если оступишься — я повешу на тебя не только дело за хранение наркотиков, но и добавлю статью за их употребление. Можешь не сомневаться — на пару лет обеспечу тебе отсидку. - они смотрели друг на друга в упор. -Что тебе в итоге нужно, чтобы ты от меня отстал, - вымученно спросил Чонгук. – Выведи их из игры. Сделай так, чтобы ни один из них и не думал копаться в прошлом Джису. А если всё-таки продолжат… поверь, финал для вас всех будет очень печальным, – Тэхен похлопал его по плечу. – Надеюсь, у нас с тобой теперь будет взаимопонимание? –Я согласен, - кивнул Чон, и отвел взгляд в строну, - постараюсь сделать все, что в моих силах, - эти слова шли вразрез с остатками еще бьющейсья в предсмертных коевульсиях совести. – Вот и славно, – Тэхен даёт команду развязать его и направляется к выходу. – А на столе – маленький бонус, если захочешь себя «подбодрить». Удачи, Гукки. Тебе она ещё ой как понадобится. Чонгук переводит взгляд на стол, где на потрёпанной поверхности лежит маленький пакетик с порошком, и кривится от собственной слабости. Внутри закипает ненависть и тревожное чувство от мысли, что ничем зорошим это все не кончится.