Быть друг другу семьей

С грехом пополам отделавшись от непристойных приставаний, Перси наконец-то отправился туда, куда собирался еще два часа назад, — в Нору.  Чем ближе, тем громче в голове звучали навязчивые тревожные мысли. А вдруг в этот раз они не поверят? Вдруг он просчитается и совершит ошибку? Проговорится? Совсем немного и Перси был готов упасть, размякнув от бессилия перед самим собой. Своими же действиями он с каждым разом сильнее погружался в паранойю.  — Черт возьми, Перси! Ты бы еще завтра пришел! — стоило ему показаться во дворе, как Рон незамедлительно дал знать о своем негодовании. — Где ты так долго ходишь?! Сам вопрос будто и не предполагал ответа, что было бы только на руку, но Перси не мог его проигнорировать: — Что за вопрос, Рон? Я работал.  Сердце ощутимо кольнуло, а в горле запершило, отчего Перси закашлялся. Казалось, теперь собственное тело отказывалось поддерживать глупую ложь. — Эй, Перси, — тяжелая шершавая рука опустилась на спину, слегка похлопав по ней, — Все хорошо? — Да… Спасибо, Чарли, — он проговорил сквозь кашель, который прекратился так же быстро, как и начался.   Когда обеспокоенный старший брат попытался вглядеться в глаза, Перси стыдливо отвел их и слегка закусил губу, что вызвало еще больше вопросов. — Ты совсем раскис, Перс. Может будешь завязывать с таким неестественным графиком работы? Мама говорит, что ты в Министерстве практически поселился. Дома не ночуешь, — он говорил спокойно и размеренно, как и полагается старшему брату, который собирается дать «мудрый» совет.   Но он не успел продолжить, Перси чуть скрипучим голосом перебил его: — Твоя работа обязала тебя переехать в другую страну. И, если кто-то из нас не ночует дома, так это ты. Чарли вмиг переменился в лице. Его непонимающий взгляд сверлил Перси, будто в ожидании продолжения абсурдного заявления. — Румыния и есть мой дом… Какой смысл в сравнении твоей и моей работы?  От гордости, с которой старший говорил о переезде в другую страну, у Перси каждый раз дергался глаз, а челюсть сводило в нервном отвращении. В целом раздражала мысль о том, как братья и сестра без зазрения совести покинули дом, при этом взвалив на невротические плечи Перси заботу о пожилых родителях, потерявших одного из сыновей на войне, и в придачу все то хозяйство, с которым мистер и миссис Уизли уже не в силах справиться в одиночку. — Лучше ответь на вопрос, какой смысл от попрекания меня в зацикленности на Министерстве? Это то, чем я живу. Что приносит мне удовольствие. Ты, Чарли, как никто должен меня понимать. Вероятно, ты сам озабочен своей работой... — Перси замялся, пытаясь правильно подобрать слова. — Чем я отличаюсь от тебя? Разве что сферой деятельности, не более.   Он привычно поправил очки в роговой оправе и сложил руки на груди. Разговор приобретал негативную окраску. Чарли был напряжен, и Перси это чувствовал. Старший брат нахмурил брови и посмотрел в сторону Рона, вместе с Гарри развешивающего украшения возле входа в Нору.   — Перси, мы говорим о разных вещах. Одно дело жить там, где работаешь. Другое — ночевать на работе, не предполагающей такового. Стоит ли говорить, какой вред ты причиняешь своему организму? — Чарли больше не смотрел в сторону собеседника. Говорил, но вроде бы не с ним. — Скажи честно, я плохо выгляжу? — тихо спросил Перси, более не слушая рассуждений о работе.   — Что? — вопрос был неожиданным и явно ввел в ступор, заставляя Чарли все-таки посмотреть на младшего. — Не обижай себя, ты отлично выглядишь. Это ведь новая мантия? Смотрится так, будто ты не зря столько работаешь, — для Перси слова Чарли прозвучали как полная нелепица, однако он доброжелательно улыбался, что заставило младшего постыдиться. — Спасибо, — он, хоть и криво, но улыбнулся в ответ. — Я пойду…Помогу остальным. С кивком брата Перси направился в дом. В голове крутилась мысль, что все уже с самого начала пошло не так. Чарли с его специфичным допросом только сильнее вогнал Перси в мозговую трясучку. Тяжелый вздох, и он прошел в дом. А в доме творился хаос, который будто специально озвучивал каждую негативную мысль в голове. Стало еще хуже. Пока нарядная миссис Уизли бегала по кухне, бренча разноцветными бусами на шее и руках, успевая с помощью магии готовить несколько блюд сразу, Перси терял равновесие. Пар, шипение, летающие кастрюли и ложки. За обеденным столом сидел Билл с Виктуар на коленях. Кажется, они вовсю что-то мастерили. Вики весело била по столу, пока Билл, смеясь, склеивал праздничные ленточки между собой. — Мама, тебе нужна помощь? — обращаясь к матери, Перси неуверенно мялся у входа.   — Дядя Пе'лси! — воскликнув, Виктуар подняла руки вверх, несомненно радуясь, на что Перси расплылся в легкой улыбке, подавляя желание затискать любимую и пока что единственную племянницу. — Ох, милый! Я сама справлюсь, не волнуйся, — миссис Уизли, слишком увлеченная готовкой, даже не взглянула в сторону сына. — Сходи в шатер, пожалуйста. Джордж там в одиночку трудится. Спроси, нужна ли ему помощь. Шумно сглотнув очередной комок, подступивший к горлу, Перси кивнул и быстро поправил очки, уже отправляясь в сторону двора.   — Подожди, Перси, — его окликнул Билл — Все хорошо?   Конечно, ни у кого никогда не возникало сомнений по поводу кровного родства Билла и Чарли, но чтобы они задавали один и тот же вопрос в промежутке шести минут, при этом без возможности пересечься… Перси бы не придал этому значения, но паранойя, атакующая мысли, играла лучше. — Хочешь посоветовать мне поменьше работать? — по мнению Перси, он прозвучал непозволительно цинично, учитывая, что говорит со старшим братом в присутствии матери и племянницы, но в этой ситуации по-другому было нельзя. — Чарли мне уже объяснил, сколько часов проводить в Министерстве, чтобы быть нормальным человеком. Его защитная реакция — грубость. Однако «грубость» для Перси — предел невоспитанности, коим он себя не считал. Лицо слегка покраснело, а рука потянулась поправить очки, съехавшие на нос. — Перси, — Билл смирил брата теплой улыбкой, — я ведь просто спросил. В силу статуса самого старшего ребенка в семье Билл всегда был слишком проницательным и мог видеть каждого насквозь. От него ничего не удавалось скрыть. Он чувствовал легкое волнение, спрятанное под каменным лицом. Читал то, что другие в себе не понимали. Перси боялся, что Билл раскусит и его. Ту самую «вторую жизнь». Однако сильнее всего вгонял в ужас расклад, в котором Билл уже обо всем догадался и теперь просто подыгрывал.   — Прости, — опустив глаза вниз, Перси нервно прокашлялся. — Как ты считаешь, я… Нормально выгляжу? — Я как раз хотел сделать комплимент твоей новой мантии, но твой вопрос меня опередил. Тебе очень идет. Ты хорошо выглядишь, Перси, — Билл спокойно усмехнулся, а Виктуар, не сводя любопытных глаз с дяди, весело закивала. — Тебе ее подарили?   Вопрос отозвался чем-то колющим в груди. Перси не знал, как на него ответить. Если он скажет, что ему подарили, появится еще больше нежелательных вопросов. Оставалось только… Снова солгать? — Я… — Перси не успел продолжить, его перебил звонкий грохот от металлического блюдца, упавшего из рук матери.  Слишком неприятный звук, пронзивший всю кухню. Виктуар испуганно подпрыгнула и затаила дыхание. Даже всегда спокойный Билл покрепче зацепился за дочь, рефлекторно пытаясь укрыть ее собой. Миссис Уизли разглядывала Перси, отчего последний всеми мурашками ощутил, как дух медленно покидает его тело. Минуты немого напряжения хватило, чтобы в голове Перси снова образовался шум, состоящий из мыслей: «это из-за меня мама уронила готовый пирог на пол?», «со мной что-то не так?», «почему она так смотрит?», «она о чем-то догадывается?», «может, ей плохо?», «я не хочу тут быть». Перси не рисковал прерывать тишину, хотя хотелось закричать и умолять прекратить мучительное «испытание». — Мама? — обеспокоенный тон самого старшего сына вернул в реальность. — Милый, почему ты так выглядишь? — в голосе и глазах матери читалось сожаление вперемешку с обидой и… Разочарованием? — Что это на тебе? Обвиняемый, коим себя сейчас чувствовал Перси, не мог ничего сказать в свое оправдание. Он понимал, что, если начнет говорить, обязательно разрыдается. — Мам, зачем ты так? Перси к лицу такие цвета. Я всегда считал, что ему нужно выбираться из своих строгих министерских мантий и уходить в самовыражение, — смеясь, Билл пытался лопнуть пузырь напряжения, который успел раздуться до такой степени, что Перси на себе почувствовал неспособность дышать и двигаться. — Никакое это не самовыражение! Это уродство. Он ведь мужчина, — миссис Уизли не подбирала слова, она «была честна с Перси». Каждое ее слово било по нему с новой силой. Он чувствовал как к лицу приливает кровь и обжигает жаром, заставляя глаза болезненно гореть. Но он не мог заплакать, не здесь и не сейчас.   Мама продолжала негодовать, Билл продолжал защищать брата, сам Перси их больше не слышал. Он смотрел в непонимающие большие глаза Виктуар, направленные на него, без возможности убежать отсюда из-за онемевших ног.   Очередной хаос в Норе был прерван отцом, который со скрипом по деревянному полу двигал с улицы большую маггловскую тумбочку. Перси с трудом отшатнулся в сторону, пропуская пугающую машину. — Смотрите какая штуковина! — игнорируя негативный тон, звучащий до его появления, мистер Уизли ударил по принесенной бандуре и из нее заиграла музыка. — Сейчас подделаем чутка, и она сможет песни петь!   Довольный отец посмотрел на Перси, дожидаясь восторженной реакции, но сын поджимал губы, втискиваясь спиной в дверной проем. — Ты лучше обрати внимание на его внешний вид! — миссис Уизли ахнула и свалилась на стул, разочарованно покачивая головой. Переместившись в лице, мистер Уизли вопросительно посмотрел сначала на жену, потом на сына. — Мантия, дорогой. — А! — сделав вид, что сообразил, он быстро окинул взглядом мантию Перси и показал большой палец вверх. — Круто! Разнообразие — это полезно. — Артур! — не ожидая такой реакции от мужа, миссис Уизли рявкнула и слабо ударила по столу.   Напрягшись, отец приблизился к Перси и почти шепотом спросил: — А что надо было сказать-то? Перси чувствовал себя маленьким ребенком, которого только что отчитали за плохое поведение. «Недовольство матери» — единственное, чего он боялся в детстве. И только сейчас понял почему. — Мне… Джорджу нужна помощь… — скрючившись в попытках спрятаться от озадаченного отца, Перси выдавил из себя хоть что-то и буквально выскользнул из дома. Мысли утихли. Вместо них теперь была пустота и одинокие слова, крутившиеся на языке: «хочу к маме Оливеру». Вроде что-то такое говорят дети, когда с ними происходят ужасные вещи?