Новый отпечаток прошлого

Хрипы, стоны и всхлипывания разносились по пространству большого зала в унисон с затихающими звуками крошечного колокольчика, издавшего ровно три вибрации. Он исчез в ладони незнакомки так же быстро, как и появился, а потому оставалось только гадать, что это было — магия или банальная ловкость изящных женских рук. Таких рук в Призрачном городе было предостаточно. Одни, обильно сдобренные феромонами, обхватывали мужские шеи буквально всюду, будь то на улице, в лавке с артефактами или питейных заведениях. Эти феромоны производились только на территории Призрачного города и состав их был столь неоднозначен, что усилители влечения использовали совсем отчаянные или беспринципные духи, давно забывшие о том, что представляла из себя человечность и честь. И пока одни женские руки источали эссенции из цветов и мертворожденных младенцев, другие лишали заработков таких, как Двоякий Лис, обкрадывая на улицах города тех, кто прибыл в него впервые. А прибывали в город преимущественно злые и несчастные духи, низкие вибрации которых весьма остро резонировали с вибрациями более высокого порядка. Судя по всему, именно ими обладал серебряный колокольчик женщины, решившей во что бы то ни стало сыграть с градоначальником Призрачного города. Ведь стоило пространству большого зала снова заполниться привычными энергиями злобы и ненависти, как на стол, за которым должна была происходить игра, обрушились все духи, что его окружали. Каждый считал своим долгом сполна отплатить за то, что позволила себе... — Слепая дрянь! - доносилось со всех сторон. — Я убью ее! То, что совершила Слепая, действительно считалось дурным тоном среди призраков любого рода. Можно было сколько угодно драться и уничтожать друг друга, подло подставлять и предавать, но будучи на том же уровне, что и все остальные. Даже небожители, спускаясь во владения Хуа Чэна, принимали эти правила и не смели использовать свою силу в открытую, дабы не нарушать условный покой Призрачного города. Над игральным столом раздался треск не меньше двух десятков голов, столкнувшихся друг с другом в пылу праведного гнева. Никому не удалось схватить виновницу общего недомогания. Слепая молниеносно взметнулась вверх, на секунду опускаясь то на одну, то на другую макушку, тем самым вдавливая их в кучу из спутавшихся призрачных тел. С каждым шагом она становилась всё ближе и ближе к градоначальнику. Смогла бы Слепая пробраться за полупрозрачный полог, что отделял Хуа Чэна от остальной части игорного дома? И что бы она предприняла, оказавшись там? Ответам на эти вопросы не суждено было сбыться. Двоякий Лис настиг свою цель, но не так, как он рассчитывал. Кинжал, который должен был раскроить голову взбаламошной незнакомки точно на две части, сумел коснуться лишь повязки и длинных серебряных волос. Слепая застыла на краю стола. От Хуа Чэна ее отделял десяток ступеней, которые она со своей сноровкой и скоростью преодолела бы за мгновение. Но она не шевелилась, а вместе с нею застыли и духи в ожидании того, что будет происходить дальше. Белая повязка упала под ноги женщины, тогда как за ее спиной медленно осыпались две пряди волос, срезанные кинжалом некогда поверженного бога войны. — Действительно… хороший клинок, - ровно и холодно произнесла женщина. Ее глаза были закрыты, а голова опущена, будто она не хотела, чтобы кто-то мог разглядеть ее лицо. Правильные черты не отличались какой-то особенной красотой, таких, как она, можно было встретить на каждом шагу в любом городе или деревне. Мелкий дух по имени Фуо, любивший одалживать у всех подряд курительные смеси и тут же забывать о своем долге, если кто-то его угощал, пронырливо подполз к ногам Слепой, чтобы рассмотреть ее получше. Неожиданно для него женщина открыла глаза и их взгляды встретились. Фуо коротко вскрикнул и затих. Никто из духов не понимал, что происходит, наблюдая за тем, как извивалось тело Фуо, будто он тщетно пытался отползти и убраться от стола подальше, в то время как что-то невидимое и неосязаемое удерживало его голову на месте. Глаза духа становились всё больше и больше, наливаясь тем, что текло в его жилах вместо крови. Слепая отвела взгляд, из-за чего Фуо обмяк и больше не двигался, уставившись в одну точку. Женщина медленно обернулась, словно смирившись с очередным ударом Лиса, который не собирался останавливаться, пока воля градоначальника не будет исполнена. Вряд ли Двоякий Лис рассчитывал испытать что-то подобное при жизни и уж тем более не ожидал испытать после смерти то, что ему пришлось. Жестокий взгляд за перекошенной лисьей маской словно затерялся в бескрайних холодных водах. Прозрачные глаза с легкой белой поволокой подтверждали то, что женщина, стоявшая напротив Лиса, действительно была слепа. Энергия, из которой состояло призрачное тело Двоякого, замедлилась почти до полной остановки. Руки, занесенные для очередного удара, застыли над головой. В отличие от Фуо у Лиса шевелились только губы, но язык не слушался, а потому его проклятия так и остались беззвучными, застряв где-то в глубине глотки. — Рассмотреть душу такого примитивного духа, как ты, непростая задача, - Слепая приблизилась к Двоякому так близко, что она могла бы оказаться в его тощих объятиях, если бы ему все-таки удалось опустить руки, занесенные для удара. Лис не понимал, что он чувствует. Он действительно был примитивным духом, а каким ему суждено было стать, если при жизни он не отличался ничем особенным? Родился, много пил, немного крал, рано умер. Жизнь после смерти оказалась ничуть не лучше того бремени, что он нес на земле. Жалкий и ничтожный, как и большинство тех, кто никогда и ни у кого не вызывал даже малейшей симпатии. А это, пожалуй, было единственным, чего ему всегда не хватало. — Любви, - со смешком констатировала Слепая. — Ты до сих пор жаждешь любви. Как банально. По телу призрака пробежала заметная дрожь. Сначала две капли упали на стол из-под перекошенной маски, потом еще, еще и еще, пока всем вокруг не стало очевидно: Двоякий Лис рыдал, но при этом был не в силах издать ни единого звука. Он буквально утопал в холодных бледных глазах, источавших нечто бесконечное и бесстрастное. Всё вокруг будто размазалось и утратило свои очертания. Звуки игорного дома утихли до пугающей пустой тишины, которую Лис ненавидел всем своим естеством, заливая ее при любом удобном случае дешевыми настойками, что продавались на каждом углу Призрачного города. Именно тишина всегда обнажает то, о чем болит душа. Ум можно занять чем угодно, любыми мыслями, приписать важность чему-то незначительному и обесценить то, что больше всего дорого. Только душа хранит в себе правду, но она зачастую так болезненна, что даже после смерти человек предпочитает опираться на что угодно, кроме нее. — Тебе не суждено испытать этого чувства, как и не суждено узнать каково это - быть любимым. Слишком поздно, даже в мире духов твоя судьба обречена на вечную нелюбовь, - слова Слепой звучали, как приговор. — Жизнь - это шанс, складывающийся из множества дней. Только такие, как ты, никогда его не используют, а душа продолжает болеть даже у мертвых. Хочешь ли ты продолжать этот путь? Женщина обернулась, опустив голову, и медленно зашагала прочь, оставив Лиса наедине с тем, что она произнесла. Когда она снова приблизилась к краю стола, Двоякий окончательно вышел из оцепенения, в котором пребывал, пока женщина на него смотрела. Звуки ударов, с которыми он вонзал клинок в свой живот и грудь, практически не были слышны, в отличие от его сдавленных вскриков. Вскоре они затихли. — Я слепа, но мои глаза видят прошлое, настоящее и будущее, - незнакомка, наделавшая столько шума в игорном доме, обратилась к градоначальнику Призрачного города в полной тишине. — Я всё еще хочу сыграть с вами, господин. Примите ли вы мою ставку? — Что же ты хочешь взамен? - недолго поразмышляв, ответил Хуа Чэн. — Если я выиграю, то прошу освободить мою родственницу, которая нанялась к вам на службу в Дом Блаженства. Она одна из ваших танцовщиц и не может покинуть вас без вашего дозволения, - женщина вежливо сложила руки перед собой и слегка наклонилась, тем самым выражая свое почтение к хозяину дома и его правилам. — Как ее зовут? - В голосе Хуа Чэна слышалось удивление. Ему, по большому счету, было плевать, кого просят освободить из его Дома Блаженства, но факт оставался фактом — такую ставку ему озвучивали впервые. — Дзин Мао, господин. — Мао… знакомый род, - медленно протянул князь тьмы, действительно смутно припоминая семейство с такой фамилией. — Разве он не вымер? — Практически, - неоднозначная улыбка тронула губы женщины. Она всё еще не поднимала глаза и голову, оставшись без своей повязки. — Если мне не удастся освободить мою любимую и своевольную Дзин, то род Мао окончательно прервется. Я вижу это печальное будущее с тех пор, как она у вас оказалась. — Сянцзян? - Князь тьмы произнес это имя с таким сомнением и недоверием, что даже поддался вперед со своего места. — Рада, что вы всё еще меня помните, - женщина по имени Сянцзян Мао сделала более глубокий поклон, чем прежде. — Ты должна была умереть 500 лет назад, не меньше! - Красный полупрозрачный полог неожиданно распахнулся, явив всем присутствующим Хуа Чэна в одном из его обличий. За спиной Сянцзян медленно поднималась вверх серая полупрозрачная дымка. То, что осталось от Двоякого Лиса, неспешно покидало чертоги игорного дома. Память о нем была предана забвению быстрее, чем он рассчитывал даже в самых худших своих фантазиях.