Без дна

Ртуть на градуснике едва доставала до шестнадцати градусов и в квартире это отчетливо ощущалось. Холодный ламинат снежно-серого цвета, безликие белые стены и полная чистота еще больше остужали пространство. У окна комнаты на белоснежном бюро одиноко стоял компьютер – единственный предмет, выделяющий тепло, и то, если только его включить. Как ни кстати вспомнились старые рождественские фильмы, где американские семьи забывали о детях и оставляли их на выживание в огромном доме с камином и теплыми гостиными. В такой лютый холод лелея эти мысли ты только еще больше замерзнешь. Как обычно на пороге уже полгода никто не встречает. Едва ли можно назвать кота, желающего отпить воду, встречающим, однако с его смертью в квартире стало совсем неуютно. Повесив пальто на крючок у двери, убрав зонтик в комод, сняв обувь и засучив рукава, пошел в подсобку за шваброй и моющим средством. Там же лежала сменная одежда для уборки. В подсобке стояла стиральная машина. Сняв с себя рабочую одежду – серый твидовый костюм, шелковый галстук алого цвета и хлопковую рубашку, он открыл ящик с грязным бельем. Сегодня день темных тканей, поэтому достав все вещи черных и серых тонов, он добавил порошок и ненавязчивый кондиционер, прежде чем нажал на кнопку запуска. Внезапный гул запустившейся машинки разбавил давящую тишину. Рабочая одежда исключительно белого цвета, резиновые перчатки, забавная, но удобная повязка на голову чтобы не запачкать волосы. Швабра с ведром, средство для мытья полов с лавандой, мятой, лимоном и розой. Сегодня пусть будет роза. Уборка в спокойном темпе. Итак чистый пол приобрел свежий запах, окна были избавлены от небольших пятен, зеркало в ванной начищено до блеска. Свежая одежда уже отсыхала на остекленном балконе. В новой тишине раздался громом звонок в дверь. - Доставка, сэр. – из большого термо рюкзака достали два больших пакета. Овощи и мясо, клубника, апельсины, пару пачек приправ, красное столовое вино, крекеры, сыр и пару новых тряпок для уборки кухни. Выложил продукты сначала на стол, затем в холодильник и сервант, достал из ящика кастрюлю, открыл штопором вино и заполнил вином и водой дно, поставив на небольшой огонь. Через пару минут туда положили специи для глинтвейна, помешивая стеклянной ложечкой. Немного поразмыслив, мужчина открыл холодильник, достал и помыл апельсин, срезал кожуру и добавил в напиток. Пока он готовил, порезал фрукт на удобные кусочки и умял меньше чем за минуту. Сегодня ему непривычно хотелось сладкого. На столе стояла кружка с ароматным напитком, обдающим паром, и пару несложных закусок с помытой клубникой. С улицы был слышен только ветер, гуляющий вдоль многоэтажек, и окутанный этими странными звуками при сумрачном свете торшера мужчина поужинал. Налил себе в термо кружку еще одну порцию глинтвейна и отнес напиток в другую комнату, поставив на кофейный столик. Зашел в ванную и тщательно всмотрелся в зеркало, выискивая пропущенные за уборкой пятна. Взглянул на себя и слегка прищурился – кажется у правого глаза образовалась небольшая морщинка. Он продолжил осматривать свое лицо на новые признаки старения. Дотошный, от него не ускользала ни одна деталь. Бледный, ровный тон кожи, аккуратные черные брови, которые он в случае необходимости слегка поправлял пинцетом, легкая тень под глазами, все тот же нос с угловатым кончиком. Прическа была идеальна – пару дней назад на выходных поправлял волосы у висков до нужного размера. Он открыл туалетный шкаф за зеркалом и достал оттуда зубную нить. Взгляд ненароком скользнул на кружку с его именем, в которой он смешивал основу для глиняной маски. Кружка с надписью «Леви», его недовольным лицом и девушкой в очках, задорно улыбающейся для фото. Старая школьная подруга Ханджи, с которой он поддерживал контакт. Закончив с зубной нитью, Леви вернулся в комнату и прошелся глазами по книжному стеллажу в поисках легкого чтива. На верхней полке, куда без табуретки ему не дотянуться, стояли прочитанные книги, чуть ниже лежали новые, еще не распакованные, а в самом низу, где раньше он хранил кошачьи игрушки, сейчас лежали книги из библиотеки. В этом месяце он взял пару романов от русских писателей. - Опять ты читаешь эту депрессивную русскую беллетристику, не надоело себя вгонять в это отчаяние? – чуть нахмурившись сетовала Ханджи, недавно посещавшая квартиру друга. - Беллетристика – это то, чем можно называть только твои любовные романы в стиле Джоджо Мойес. Вот что что, а там действительно нет никакого глубокого анализа, а сплошная и бессмысленная изящная словесность. - Ну и что? Должно же в жизни быть что-то хорошее и светлое, не омрачённое бытом и действительностью! И кстати говоря, ты слишком строг к романисткам, у них тоже много драмы и страданий в романах. - Тогда не понимаю почему ты предлагаешь сменить шило на мыло? И не строг, ты же знаешь, что я почти не читаю современников. - Ну конечно, не читает он! – Хаджи взмахнула руками в глубоком негодовании, - Да у тебя книг Мураками больше чем во всей нашей библиотеке! - Я же говорю – почти, - усмехнулся Леви замечанию подруги. Верно подмечено. - А герои только и делают, что едят, занимаются сексом и что-то читают. Леви достал слегка помятую книгу с нижней полки и прошелся глазами по названию. «Вишневый сад» Антон Чехов. Один из немногих русских писателей, с которым он знаком. Когда-то, лет восемь тому назад, еще в общежитии, интереса ради, он взял почитать эту книгу у своего соседа по комнате. На скучных парах, в перерывах и между делом почитывал ее раз, наверное, пятнадцать, снова и снова. Удивленный сосед поинтересовался у Леви, почему тот перечитывает её так много раз. - Тебе так понравилась эта книга? Ты перечитываешь её уже столько раз, я в жизни не видел, чтобы человек столько читал ради удовольствия. - Мне, в общем-то всё равно, - спокойно прокомментировал Леви, отложив книгу на край стола и усевшись на свою кровать с кружкой чая. Он внимательно смотрел на товарища, выискивая эмоцию смятения на его лице. Та шаблонно отображалась в неискренне поднятых бровях и широко открытых глазах. Картины восьмилетней давности, пролетевшие перед глазами, помогли ему выбрать именно эту книгу на сегодняшний вечер.