Звëзды.

Кунигами не знает, за что ему послано такое благословение, за что вселенная однажды подсунула ему свою человеческую версию. Ведь правда, весь Хëма — его вселенная. Его глубокие, алые глаза — точно сам тëмный, но такой притягательный космос, его длинные, малиновые волосы — точно космические струны. Господи, а сколько на нём родинок. Чигири мягко смеётся, когда Ренске говорит о том, что из них можно создавать созвездия. Ренске смотрит своими внимательными, огненными глазами, смотрит на гибкое, идеальное тело. Осторожно касается каждого открытого участка кожи, вдыхает его запах, такой родной, такой, от которого ведëт, от которого и с ног валится только в радость. Да что же ты делаешь со мной, Хëма. Длинные пальцы зарываются в рыжие - такие мягкие, как одуванчик, волосы, слегка чешут загривок: слышится тихое, довольное мычание. Колкий нос утыкается в ключицу, глубоко вдыхает, словно Хëма — его кислород. На деле и в правду без него дышать трудно. Мягкие губы прикасаются к нежному месту чуть ближе к затылку, горячий язык словно смакует давно изученный участок как впервые, сверху слышится тихий выдох и хихиканье. —Щекотно, Ренске. Чигири чувствует, как расцветают в довольной улыбке чужие губы, тянется руками к излюбленному лицу, мягко оглаживает контур подбородка Ренске. Глаза напротив, в радужке которых точно огоньки пляшут, смотрят своим проницательным взглядом. Скользят от алых глаз к пышным ресницам, к острому носу и наконец к мягким губам, которые только видом своим сигналят:" не тормози". Кунигами поддаётся порыву, накрывает мягкие губы своими, сминает их, вкладывая всю нежность которая у него есть. Чигири удивляется, откуда у Ренске нежности нескончаемый запас. Чуть отрывается от любимого лица, Кунигами целует родинку, что так удобно уместилась над уголком родных губ, клюёт своими в неё, замечая другую, под левым глазом у переносицы, точно так же тычится и в неё и в ту, что на скуле, заправляет малиновую прядь за ухо, внимательные глаза ловят родинку на мочке уха. Ренске слегка, совсем немного прикусывает ту. Из уст Хëмы пузырится смех, он крепче обнимает парня, крепко чмокнув того в щëку. —Ренске, ты невыносим, - огладив и убрав рыжую челку с чужого лица, довольно выдыхает Чигири. —Это я то? - Ренске улыбается, Хëма выть готов от того, какой он очаровательный. Да, дурак, ты. Слегка мозолистая и шершавая рука берёт в свою руку Хëмы, целует родинку на фаланге указательного пальца, подхватывает за запястье, целует внутреннюю сторону, снова в родинку, в ту, что по середине, снова переключается на тыльную сторону ладошки, целует каждую костяшку, ведь там тоже родинки. Целует, целует, целует... Чигири не уверен, что продолжись сеанс "Открытие новых созвездий" ещё больше, крыша над его головой останется на месте. Но, если крышу у него отнимет Ренске. Он не будет против. Вообще ни капли. Кунигами спускается ниже, очерчивает руками поджарый живот, и снова: Целует родинку там, целует родинку сям. Слегка прикусывает, совсем на мгновение, молочную кожу, водит горячим, как лава, языком. Господи боже, Ренске. —Ренске.. вторит мысли вслух Чигири, к лицу приливает всë больше краски, брови слегка сводятся к переносице, глаза жмурятся, - ты меня с ума сводишь. Ренске вновь притягивается к чужому лицу, накрывает успевшие припухнуть от прошлых поцелуев губы. Мягко отстраняется, и смотрит, смотрит, смотрит... —Ты меня уже свëл, Хëма. Чигири хитро ухмыляется и Кунигами готов молится на это выражение лица. Чуть приподнимается в локтях, оставляя растояние в пару милиметров, и шёпотом, опаляя лицо напротив, говорит: — Могу ещё. Ренске шумно выдыхает носом и так же шепчет в ответ: —Давай.