#Нахал

       В конференц-зале было очень шумно. Огромное скопление писателей и журналистов толпились около небольшой сцены, располагающейся у декорированного стенда, и все они спешили поделиться своими наработками, именами и планами. Где-то брали мини-интервью, где-то усердно занимали места для фотосессий: всё это сопровождалось гулкими разговорами и полу-криками.        Около сцены возвышались две колонны, обмотанные шариками как в старые школьные времена, и замерли несколько картонных силуэтов, среди которых можно было узнать известных журналистов. Один только отличался: мужской образ был закрашен тёмно-серым цветом, а на месте предполагаемого лица теснился вопросительный знак. Ещё висел огромный баннер «ВКонтакте» — главный спонсор сего мероприятия, и их фирменная эмблема из пластмассы лежала на белом полу. Напротив этого всего, у прозрачной двери, ведущей на веранду, покоился длинный фуршетный стол, наполненный самыми различными и неизвестными закусками, а в центре возлагалась мечта — шоколадный фонтан. Отдельный столик с бокалами шампанского находился радом.        Мы с Иркой стояли около стеклянной стены, тихо перешёптываясь ожиданиями, и подруга постоянно хватала меня за руку, трепеща от волнения. Я же была смертельно спокойна. Верила, что скачок в эволюции сознания произошёл ещё на стадии отправки проекта, и сейчас не был близок к страху. Главными причинами служили равнодушие — обнадёживающий знак не надеяться на лёгкую победу, и простое принятие безвыходности: я либо пройду дальше, либо вернусь в свою квартиру. Это ведь не так важно?        — Я щас кончусь, отвечаю, — продолжила полушёпотом визжать мне на ухо Кузнецова, и я глянула на неё строго, приподняв брови.        — Не думала, что тебя возбуждает паника, — усмехнулась косо, пытаясь выдавить на лице улыбку.        — Да иди ты! У меня сердце под сто двадцать уже стучит… когда же всё начнётся?        Вообще находились мы в элитной гостинице, где собственно должны были проходить отборы и финальные слушанья, и съезд этот был не первым. Как я поняла, отбирали по двести человек, чьи идеи успевали поверхностно изучить на протяжении двух дней, а потом выносили вердикт «лучшего проекта» для троих. Остальным выдавались спонсорские подарки: книжки, блокноты, какие-то непонятные сертификаты и грамоты участия, — всероссийский же конкурс!        Начало объявили на восемь утра, и мои наручные часы показывали ровно назначенное время, когда из колонок заиграла тихая музыка. На сцену вышел человек — высокий, смазливый, при полном параде и с зализанными назад светлыми волосами. В руке он держал микрофон.        — Наконец-то! — прошипела Ирка, переминаясь с ноги на ногу и толкая меня в бок. — Пошли чуть ближе подойдём.        — Угу, — я издала что-то непонятное, но двинулась за подругой, приближаясь к остальной толпе, затихшей буквально за мгновение.        Все притаились, словно прайд, ожидающий вознесение Симбы над скалой, и глотами ртами воздух. На лицах читалось одновременное смятение и предвкушение, совершенно не скрытое в обществе, и, скорее всего, я одна стояла грустная, будто с похорон вернулась.        — Приветствую вас на третьем отборочном этапе! — громко и приторно начал ведущий, размахивая ладонями и улыбаясь до самых ушей. — Надеюсь, ни для кого не секрет, что здесь происходит. Ведь так? Тогда я рад встречать вас!        Ирка восхищённо повернулась, сияя карими глазами, и стукнула меня по плечу, в немом жесте призывая радоваться. Я не могла. За баррикадой страхов и неуверенности возвышалась цветная лужайка, полная ярких цветов и сладких ароматов, и мне хотелось туда, к подруге, в самый эпицентр счастья, но перебираться через хрупкий мост было слишком опасно. Я резала собственные мысли острым ножом, не боясь пораниться, стараясь стереть, забыть, почувствовать. Выходило всё паршиво, хоть головой об стену бейся, и тоска-печаль не хотела отступать, добавляя к ощущениям что-то туманное и неясное.        Предчувствие тоже кололось, подступая со всех сторон, и я каждым нервным окончанием чуяла скорый подвох. Он, — непонятный и надуманный, — стучал половником по кастрюле, пуская оглушающий звон и вибрации, вынуждая закрывать уши и глаза. И я пропустила вступительную речь ведущего, усердно рассказывающего про грант и отвечающего на чужие вопросы. Очнулась только к середине речи совершенно другого мужчины, представленного как главного организатора.        — И давайте познакомимся с нашими членами жюри! Сергей Матвиенко — популярный телеведущий, сотрудник Интернет-СМИ, скандальный журналист шоу-бизнеса! — на сцену поднялся низковатый мужчина среднего телосложения с недлинными каштановыми волосами, небрежно раскиданными на макушке, в мешковатой рубашке и чёрными широкими штанами.        Я знала его. Не лично, конечно, но имя вертелось на языке довольно долго: вспоминались его и вправду скандальные известия о принятии работников «через постель», разводе какого-то супер-пупер актёра и делёжке средств, выделенных на открытие нового шоу. И слегка кавказская внешность была знакома — на сайте гранта видела его фотографию и на боди-стенде он был.        — Всем привет, — начал Матвиенко, — уже третий съезд, а я до сих пор ленюсь найти себе речь и просто импровизирую. Много говорить не буду, а то потом уши отвалятся вас всех слушать, но пожелаю всем море удачи. Победители будут выбраны честно, потому что на страже правопорядка я! — и убежал, как нашкодивший ребёнок, возвращаясь за стенды.        — Видели эту задорность? Желаю такой вам! — и организатор стал представлять других жюри, поочерёдно вызывая их к себе. Они пожимали руки, говорили вдохновляющие речи, и постоянно желали побед — аж тошно стало.        Честно сказать, мне было скучно. Я глядела в сторону веранды, и до безумия хотела закурить, благо пачка лежала в кармане крохотного рюкзака, свисающего с моего плеча. И внутри было тускло, блёкло, как в осеннем небосводе, и птицы, — мои желания и цели, — улетали далеко на юг, боясь не пережить леденящую зиму. Они порхали далеко и глубоко, так, что я их почти не видела, но чувство опустошения тихо скребло желудок. Не нравилось мне это, но ради Ирки я продолжала стоять и немигающе глядеть на конференц-зал, на губах перекатывая сладкий вкус шоколадных сигарет.        Кузнецова рядом тупо прыгала от удовольствия, улыбалась во все зубы и постоянно светила передо мной своей довольной мордашкой. Снисхождение росло и во мне. Или я просто втягивалась?        — Что-ж, пришло время показать вам нашего секретного члена жюри — Арсений Попов собственной персоной! Думаю мне не хватит двадцати секунд, чтобы перечесть всю его деятельность, — раздались особенно громкие аплодисменты, и на сцену вышел высокий мужчина… Нахал?! Нет, быть не может!        Душа, прямо как это писали в книжках, провалилась в пятки. Сглотнуть вязкую слюну не получилось, и я на секунду зажмурилась, собираясь с мыслями и возвращая взгляд на него. Блять. Это он. Я одна такая везучая?! По макушке словно молнией ударили, и во мне слишком быстро разворачивался шторм, сбивающий своими волнами отгадки странного поведения, а в виски ударил гремящий шум столкновений воды о скалы, как мои попытки понять саму себя. Вода плескалась, заставляя все органы тонуть, и я медленно стекала вниз.        — Он же создатель «Перра»! — простонала рядом Ирка, вызывая ещё больше изумлённости. Ну не бывает же таких совпадений?        Вот только это и вправду был тот красавчик из клуба. Только выглядел Арсений немного иначе: чёрные очки в тонкой оправе, слегка съехавшие к аристократическому носу, придавали его образу внимательности к задаваемым здесь вопросам; застёгнутая на все пуговицы рубашка, с накинутым поверх пиджаком, — влияния и господства; аккуратно уложенная причёска, выбритые виски и хмурые брови демонстрировали филигранную чистоту. Он снова походил на модель из обложки «ПлейБоя», и я слишком чётко робела, пока низ живота наливался жгучей кислотой. Снова блять!        — Здравствуйте, — стальной голос, смешанный с бархатом, вливался в меня, и забить на переполняющую грудную клетку тревогу не получалось. Что-то лопалось, трескалось, и вроде радоваться надо — эмоции зашкаливают, но… Что, сука, «но»?! Это всего лишь человек! Подумаешь, шишка важная! Подумаешь, трахал меня! — Думаю вы уже наслушались всевозможных пожеланий, да и повторяться мне не хочется, лучше сразу спрошу: готовы ли вы отстаивать свои проекты? В нашей работе ведь очень важно уметь продавать информацию, вы согласны?        Толпа взорвалась, будто перед ними не мужчина находился, а Бог всемогущий, и я цокнула, пытаясь выгнать из головы картинки нашей ночи. Горячей, надо бы уточни… фу, нет, захлебнись!        — А вы пока самые громкие, — хмыкнул нахал в микрофон, сияя синюшными глазами, и я слегка пригнулась, пряча часть лица за Ириным плечом.        Арсений продолжил что-то говорить, но мои уши словно отказались связывать его реплики, и белый шум перекрыл разум. Я сжала кулаки, напрягая каждую жилку внутри, и наперекор себе вернула взгляд на сцену. Какого Лешего я должна была прятаться? Было и было! Плевать!        — И, конечно, я обязательно приму на работу каждого, кото посчитаю действительно её достойным.        Хорошо поставленная дикция, чересчур уверенный тон, заумные предложения — нахал чувствовал себя выше всех и не боялся этого показать. Он не кривил статную осанку, не хмурился и не выглядел лицемерным, но я будто нутром чувствовала его притворство, едва заметное и перетянутое, как женский ремень на поясе взрослого мужика. Может быть, потому что сама стояла с маской на лице?        — Объявляю этот съезд открытым! — Арсений сменил себя на организатора и скрылся за баннерами, мелькая чёрной спиной.        Я потянула Кузнецову к столу, намереваясь перекрыть своё потрясение шоколадом из фонтана, и медленно опустошала голову, запрещая думать, мыслить, вспоминать. Сложно было, правда, но я старалась. Постоянно осматривала стоящих рядом людей, дабы случайно не наткнуться на нахала, и без заминки окунала фрукты в льющийся шоколад. Больше всего, на удивление, понравилась мне не клубника, а прессованные гранатовые дольки: кислинки протяжно катались на языке, мельтеша и заставляя жмуриться, а потом отдавали небывалой сладостью.        Курить вышла через несколько минут, и подругу с собой не взяла. Чиркнула зажигалкой, вдохнула живительный дым и насытилась никотином, разглядывая стеклянную веранду, где находилась. Вроде и спокойна почти была, но не полностью — душа до сих пор находилась в пятках и подниматься не планировала.        Дверь за спиной хлопнула, и на плечо опустилась лёгкая рука.        — Ир, прости, но это просто пиздец, я не могла не покурить, — не оборачиваясь, я затянулась и сбросила пепел с ограждения, громко фыркая.        — Я тоже в шоке, — раздалось удивлённо сбоку. — Сам Попов… это сон?        Мне тут же захотелось стукнуться башкой о любую стену, проломить череп и получить амнезию, но смогла я лишь нервно сжать губы в тонкую полоску.        — Это не просто Попов! — сказала очень громко, — Это тот нахал из клуба! — и глянула на Ирку. Её глаза сначала непонятливо сверкнули на солнце, вынуждая меня закатить свои, а потом рот открылся в немой «о»; зрачки расширились, на лбу вытянулись мелкие морщинки, и весь её внешний вид говорил о том, что она вспомнила мой рассказ в самых горячих подробностях.        — Блять, — подруга схватилась за лоб, свободной рукой выхватывая у меня сигарету, и умело затянулась. — И чего нам делать теперь?        — Если б я знала, — промычала я, закусывая щёку и перебирая все видимые признаки флегматичности, дабы натянуть на нос всепоглощающую решимость. И срать на этого Арсения-тире-нахала. Наверное.        Мы молча кидали друг другу какие-то странные взгляды, и попозже вернулись к фуршету. Кузнецова притянула мне бокальчик шампанского, но к её изумлению я не притронулась к нему, слабо кивая в отрицательном жесте. Она приподняла тонкие брови, улыбаясь, и снова схватила меня за локоть, ведя за собой в центр зала.        Дальше было нудно: мы получали пропускные карточки по фамилиям, заполняли какие-то бумаги и лицензии, переговаривались. Тех, кто приехал на грант не из Москвы, заселяли в гостиницу, но я не акцентировала внимание, а потому лишь мельком слышала об этом. Моё представление проекта поставили на восемь утра следующего дня, Иркино — на семь вечера, и мы довольно быстро ретировались на улицу, не видя дальше никаких развлечений.        В центре столицы кипела жизнь и, взяв такси, мы с подругой двинулись к нашему району, решая купить мороженного и глянуть какой-нибудь фильм. Как назло её телефон тут же задрожал в громкой мелодии Лазарева, а я сразу поняла — планы отменяются. Она ответила на звонок, специально громко здороваясь со своим начальником, и ничком скатилась на сидении, по-телячьи скуля свои извинения. Маршрут сменился вместе с моим желанием попасть домой. Ирка сошла около своего офиса, я — у ближайшего от своей квартиры бара, чья вывеска горела приятным персиковым неоном.        — Здравствуйте, — кивнул мне охранник на входе, и я отзеркалила его, грустно опуская голову.        В заведении была тихая и явно дорогая обстановка. Интерьер представлял из себя кофейно-шоколадную композицию цветов со светлой бежевой мебелью и стеклянными столиками, рядом с некоторыми располагались закрытые шторами уголки, чуть дальше — вип-зоны. Свет был приглушён, из колонок играла спокойная мелодия, и это способствовало некоему внутреннему умиротворению, которое без проблем читалось на лицах отдыхающих здесь людей: взрослые и богатые дяденьки попивали алкоголь за столиками, в середине помещения изящно танцевала полностью одетая девушка, милая парочка шепталась у дальней стены, переминаясь с коктейлей на поцелуи.        Я подошла к барной стойке, села на высокий стул и вытянула руки. Тело требовало виски или текилы, но мозг старался игнорировать его, и это состязание давалось мне трудно. Чувствовались играющие язычки пламени, состоящие из нетрезвого состояния, пусть я клятвенно обещала себе продержаться хотя бы месяц, и тут же их осекали холодные искры завтрашнего выступления перед жюри.        — Желаете что-то заказать? — рядом оказался молодой бармен, крутящий в руке бутылку джина.        — Любой безалкогольный коктейль, пожалуйста, — попросила я на одном дыхании.        — Послаще или покислее? — уточнил он с улыбкой, и на щеках его появились милые ямочки.        — Послаще.        Парень задумался на две секунды, обернулся и взглянул на манящие бутылки позади себя, потом поставил джин на место и вернулся ко мне.        — Тогда предлагаю вам «Соблазн».        — Хорошо, — с натиском трескающегося момента я вспомнила нахала, и выпить чего-то покрепче захотелось ещё больше, пусть мысли витали далеко от темы, о которой не хотелось размышлять.        Честно стараясь не думать о нём, я достала из рюкзачка смартфон и зашла на очень некомфортный портал публичных онлайн-книг, подтвердила вход и отправилась на поиски интересного детектива. Вскоре такой обнаружился, и я принялась читать первую главу, как передо мной появился стеклянный бокал: неясно бледно-красная жидкость с кубиками льда, украшение в виде взбитых сливок, шоколадная окрошка и несколько алых трубочек, завёрнутых в сердечко. Мило.        — Спасибо, — я подтянула его к себе, возвращая сосредоточенность в экран телефона, и стала читать первую главу.        Атмосфера позволяла уйти в себя и свои дела, и мне явно по вкусу приходился преподнесённый коктейль, который я смаковала маленькими глотками. Мягкий клубнично-малиновый сок стекал по горлу, обжигая холодком, а приторные ванильные сливки добавляли тонкости и нежности.        Было хорошо. Ощущались лёгкость и невесомость, что медленно возносили меня верх по лестнице настроения, и я уходила в мир чужого произведения, безмолвно радуясь своей находке. Меня никто не беспокоил, рядом места пустовали, и в памяти запечатлелся адрес заведения. Как я вообще могла не знать об этом замечательном месте? Мне очень нравилось время, проведённое в неполном одиночестве, и передышка от открытия нашего этапа, хотя я прекрасно осознавала всю неясность завтрашнего выступления.        Грант не казался мне сложным, но само слушанье было что-то сродни пытки, ведь ораторское мастерство не было моей сильной стороной. Сказала бы даже больше, — не очень то мне симпатизировали «важные» люди, и эта деликатная проблема висела в воздухе нераскрытой: речь я написала, но не выучила; слайды презентации по порядку не запомнила; хороший костюм под стать мероприятию не погладила. Вычурность и понт, подаваемый телевиденьем и сообществом «Перра», тоже гудели в новостях, и возможной славы мне не хотелось. Ответа на вопрос «почему?» кстати тоже не было.        Детектив возвращал меня из дум, и я принималась за продолжение истории. В ней рассказывалось о богатом бизнесмене, которого обвинили в изнасиловании, но он всячески отрицал свою причастность и пытался помочь девушке-следователю найти доказательную базу его невиновности. Мне приглянулся слог и написание этой работы, она легко читалась и каких-то заумных вещей я не находила: повествование шло в наших реалиях, без прикрас и надетых розовых очков. Я очень любила такое, ведь радужные бульварные романы, переполненные выдуманными красавчиками-самцами, были далеки от этого серого мира. Но, к сожалению, плюсы этой книги были далеки от жирных минусов литературного портала. Он постоянно выскакивал, возвращал на несколько абзацев назад и прерывался на кучу рекламы — это вымораживало все нервные клетки, итак сражающиеся до последней крови.        Невольно я задумалась о своём недописанном рассказе, заброшенном в далёкой папке «Ворда», и отложила телефон, описывая для себя возможные сюжетные повороты. До какой развязки читатель никогда и ни за что не дошёл бы? Делать банальный триллер не хотелось: лучшего друга главного героя я слишком уж романтизировала, что б в конце сделать его маньяком, а какого-то левого типа, пришедшего в историю за несколько глав до конца, не было желания придумывать. И страдала во мне недооценённая Агата Кристи, и плакало моё вдохновение, когда я отказывалась от каждой затеи.        Может день просто плохой был? Всё ведь через задницу шло: паршивый кофе, что я вылила на себя с утра; встреча с нахалом, которого я раньше как-то не видела в литературных новостях; отмена дружеских посиделок и приятной компании с мороженным. Глупое стечение обстоятельств, посылающих мне очередные испытания на прочность психики, или же новая страница жизни? Хотя о какой странице могла идти речь — это был мой бред на трезвую голову.        Я потянула из трубочки последние остатки коктейля, что непозволительно громко зажурчали, и осмотрела помещение ещё раз. Прибавилось пару людей, и я шестым чувством чуяла, что под вечер наплыв куда сильнее, а потому пообещала себе прийти сюда в ближайшее время.        — Можно повторить? — подозвала тихо бармена, аккуратно перекатывая по стойке свой бокал.        — С тем же вкусом? Могу предложить ещё ананасовый, карамельный или вишнёвый сиропы, — он закрутился юлой, поочерёдно показывая мне цветные бутылочки, — так же есть ягодный микс и кокос!        — На ваш вкус.        Парень снова улыбнулся и принялся крутить приборы в своих руках, иногда отвлекаясь на других посетителей. Рядом со мной уселся какой-то человек, и я по инерции обернулась на движения, совершенно без задней мысли оглядывая яркую девушку с проколотым носом. Кажется, я её где-то уже видела, ведь радужные волосы мелькали перед глазами несколько раз, и лицо казалось знакомым.        — Привет, — махнула она мне первая, чавкая живачкой.        — Мгм, — недружелюбно ответила я, кивая.        Одета девушка была вызывающе: короткий полупрозрачный топ и ничего не прикрывающие джинсовые шортики, несколько безвкусных кулонов на шее и безграничное количество колец на пальцах. На мордашке был ярко-розовый макияж, длиннющие ресницы и явно неестественные красные глаза.        — У тебя что-то случилось? Чего грустная сидишь? — она настойчиво постучала меня по плечу, тут же подзывая бармена и грубо прося выполнить заказ. — «Голубую лагуну» сделайте!        — Всё хорошо у меня, — отвернувшись от неё, я включила дисплей телефона, создавая видимую занятость, и застыла в ожидании своего коктейля.        — Меня Кирой зовут, — я проигнорировала её, закатывая зрачки под самые верхние веки и раздражительно закусила щеку изнутри.        Вот только новая знакомая отставать не собиралась, и пришлось идти на крайние меры — я встала со своего места и пошла к концу барной стойки, получая в ответ её пренебрежительный взгляд. Меня он никак не встревожил, и я откинулась на невысокую спинку стульчика, выпрямляя осанку, а потом потянулась к смартфону.        — Прошу, — бармен поставил передо мной кокосовый напиток, и я вернула свою концентрацию на ленту «Тик-тока», дабы позабыть о существовании людей вокруг.        Получилось это отлично. Просидела я в баре ещё около часа, прочла больше половины найденной книжки и произвела порцию социальной энергии на весь следующий день. Внутри было тихо, и лишь в сердце гулко стучала мысль о завтрашней встрече с нахалом…