Омут

Хэ Сюань приходит в себя до тошнотворного медленно, все органы чувств включаются в работу так долго, словно разучились функционировать. Взгляд упирается в высокий золочёный потолок, что-то есть в нем знакомое и Хэ Сюань пытается вспомнить. В голове барабанный оркестр отбивает загробный марш, разгоняя связные мысли. Но соблазнительное забытье отгоняют воспоминания о последних событиях. Хэ Сюань по миллиметру отрывает себя от постели, ощущая какое-то онемение по всему телу. Внутренние силы к нему вернулись, но находятся в таком беспорядке, словно берег после шторма. Едва удалось приподняться, как на грудь надавила чужая энергия, вынуждая откинуться на подушки. — Надо же, какой прыткий покойничек, — насмешливый голос звучит где-то со стороны, а через мгновение его обладатель подходит к постели Хэ Сюаня, — лежи уж, студень морской, таскать тебя на закорках я больше не намерен. Хэ Сюань морщится, то ли от головной боли, то ли от фирменного дурацкого юмора Хуа Чэна, но находит силы разлепить губы: — Это... — Призрачный город, — отвечает собеседник не дослушав вопрос. — Что с... — Жив. — Где... — Спит. — А... — С ним гэ-гэ. Содержательная беседа, но пока это все, что интересует Хэ Сюаня, во всяком случае все, о чем хватает сил думать. Остальное они обсудят, когда Хэ Сюань будет способен формировать полные предложения. — Через пару дней твои силы восстановятся, тогда и будем решать, что дальше делать, а пока сделай вид, что ты приличный демон и не создавай гэ-гэ лишнего беспокойства, у него и так последнее время дел невпроворот. — Хуа Чэн еще какое-то время беззлобно ворчит, что почти заменяет Хэ Сюаню колыбельную, а просыпается он уже на следующий день. В комнате тихо и пусто, а еще очень хочется есть и Черновод планирует бессовестно воспользоваться положением болеющего гостя и обнести кухню дома блаженства, раз уж заботливый хозяин сам не догадался чего принести. Выбраться из постели не так просто — ноги едва не расползаются, как тряпичные, но Хэ Сюаня на пути к еде не остановит какая-то слабость. За дверью он натыкается на дремлющего демона, должно быть исполняющего роль то ли бесполезной охраны, то ли безответственного слуги. На вопрос о еде тот начинает бледнеть, ощущая себя в роли ни то закуски, ни то аперитива, но послушно ведет Черновода в роскошные покои и просит обождать момент. Комната не пуста, на стук двери из-за стола на встречу быстро поднимается Его Высочество, такого насыщенного красного цвета, что может конкурировать с одеждами своего демона. Хэ Сюань тихо радуется, что не застал чего поинтереснее поцелуев. — Господин Хэ, вам уже лучше? Ну же, присаживайтесь, вы, должно быть, еще очень слабы. — Я в порядке, — и тем не менее ноги слушаются плохо, Хэ Сюань садится за стол с облегчением. У него много вопросов и самый главный он озвучивает сразу. — Цинсюань еще не очнулся, — вздыхает Его Высочество, — он потерял слишком много сил, к тому же, смертное тело не так просто восстановить после воздействия демонической ци. Благодаря вашей силе он смог протянуть до нашего прихода, но теперь ему необходим отдых и покой. — Ясно, — Хэ Сюань сжимает кулаки, подавляя смесь жалости и вины. Когда приносят еду, в количестве на маленький пир, Черновод откладывает беседу и работает челюстями — уж что-что, а аппетит у него воистину демонический. Се Лянь с Хуа Чэном не возражают. Его Высочество хорошо знает, что такое голод, а Кровавый Дождь понимает его демоническую силу для Черновода — то, что мучает человека, демона выжигает изнутри. — И как же тебя угораздило попасть в такую нелепую ловушку? — Хуа Чэн лениво потягивает чай, наблюдая как с завидной скоростью пустеет стол. Хэ Сюань только плечами пожимает: как угораздило, так и попал. Что тут объяснять? Его надежно отвлекли. — Это был омут водного гуля, я его уничтожил, что произошло дальше — понятия не имею. Я слегка... отвлекся. — Омут сожалений... — тихо бормочет Се Лянь и Хэ Сюань непонимающе вскидывает бровь. — О, это я так его назвал, ну знаете, как Призрачный город или Черные Воды, — Се Лянь неловко смеется. Хэ Сюань понятия не имеет, откуда у Его Высочества это пристрастие всему давать названия, но не спорит. Сожалений так сожалений. — На самом деле, — поясняет Се Лянь, — такова его природа. В нем человек попадает в водоворот своих сожалений и чем их больше, тем сложнее сопротивляться. — Мы почувствовали его, как только прошли сквозь барьер, — продолжает рассказ Хуа Чэн, — самые сильные эмоции стали прорываться наружу, но вдвоем сопротивляться им было проще. Когда мы поняли в чем дело, то просто уничтожили барьер и магия рассеялась, а потом заметили вас двоих на берегу в клубах тумана. — Этот туман, — Хэ Сюань хмурится своим воспоминаниям, — с ним было что-то не так. — Еще как не так, задержись мы немного и от тебя бы одна унылая лужа осталась. Когда Се Лянь и Хуа Чэн увидели лежащие на берегу тела, то не сразу поняли, что с ними что-то происходит. Белая завеса над ними искрилась силой Черновода, но на защитный барьер не смахивала, к тому же сам Черновод не выглядел способным его поддерживать. Несколько призрачных бабочек осыпались прахом едва коснулись тумана. Но против кровавого дождя тот оказался бессилен — развеялся в мгновение с тяжелым хлюпающим стоном. Настоящее везение, что туман тянул силы только из демона, человек уже потерял бы остатки жизненных сил. — Как только туман рассеялся, мы забрали вас в Призрачный город, — продолжил Се Лянь, — ваша энергия, господин Хэ, восстанавливается достаточно быстро, но Ши Цинсюаню нужно время. Возможно несколько дней или неделя, я делюсь с ним силой понемногу, чтобы не перенапрягать слабый организм. Он должен сперва как следует восстановиться. — В том тумане, — Хэ Сюань подбирает слова аккуратно, уж больно похоже на бредовую фантазию, — там было что-то? — Что именно? — Его Высочество кажется озадаченным. — Я слышал голос. Странный голос, он будто озвучивал мои мысли, но... Но это был точно кто-то другой, кто-то, кто хотел меня отвлечь, сбить с толку. Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись, ничего подобного они не слышали, но в том омуте было довольно странного, чтобы не сомневаться в рассудке Черновода. — Что он тебе говорил? Хэ Сюань замялся, повторять те слова Хуа Чэну было немного... неловко, но главное понять, что произошло и собравшись с мыслями он пересказал услышанное. Вопреки привычкам, а может с поправкой на своего гэ-гэ, Хуа Чэн язвить и комментировать не стал, только глаза лукаво блеснули. Се Лянь же озадаченно нахмурился: — Если хозяина того омута вы уничтожили, получается, там была и другая сущность. Кто-то, кто наблюдал со стороны и напал, когда вы потеряли бдительность. Очевидно и непонятно. Кто это был и куда потом делся? Всем троим осталось только гадать, кому хватило сил и смелости напасть на Черное бедствие, да еще так откровенно нагло. Следующую неделю Хэ Сюань провёл у чужой постели. Сидел несменным стражем, по капле вливая силы в ослабленное тело. Се Лянь с Хуа Чэном не пытались его сменить, прекрасно понимая, что больше всех это нужно самому Хэ Сюаню. Сам он восстанавливался куда быстрее и через пару дней перестал походить на пособие по нежити. А вот Цинсюань, бледный и тихий, продолжал спать. Оставалось надеяться, что этот сон целебный. Цинсюань часто хмурится, постанывая, и бормочет несвязные предложения. Кого-то зовет, но слов не разобрать. Хэ Сюаню хочется услышать свое имя, но он прекрасно знает, что будет последним, кого тот позовет. Он вливает силы и прогоняет вязкую муть из снов, держит хрупкое запястье и не хочет отпускать так долго, как ему позволят. В конце-концов, это тихое бдение ничего не изменит - Цинсюань проснется и увидит у своей постели не спасителя, а палача. Пугать его не хочется - такой бледный и слабый, он кажется способен сломаться от сквозняка. И не скажешь, что раньше повелевал ураганами. Краски постепенно возвращаются на алебастрово-белую кожу и Хэ Сюаню остается все меньше времени хранить чужой покой, он проводит его с затаенной печалью, не способный насытиться этой малостью. Но Цинсюаню лучше и это единственная хорошая новость. За несколько часов до пробуждения больного Хэ Сюань покидает Призрачный город. Хуа Чэн провожает его подозрительно молчаливый и хмурый. Даже то, что он его провожает, уже подозрительно. — Ты ведь о чем-то умолчал? Хэ Сюань замер, не зная как лучше поступить, но если кто и может помочь, то только эти двое: бог и демон, которым плевать на различия миров. — С чего ты взял? Хуа Чэн заламывает бровь, возвращая легкомысленный настрой. — Думаешь я поверю, что ты проходил мимо и зашел навестить старого недруга? Брось, ты больше года мариновался в своем логове, а потом свалился как снег на голову искать своего Ветерка. Хэ Сюань морщится от фамильярного прозвища, почему-то слышать его от других неприятно. — Я видел сон, — решает он признаться. — Сон? И давно тебе сны снятся? — Недавно, этот вот первый. — И что было в твоём сне? — Да почти то же самое, что и произошло. Только до момента, как я нахожу... его. Хуа Чэн прикрывает лицо ладонью и начинает нервно смеяться. — Значит ты ВИДЕЛ, что случится и все равно тебя ПОНЕСЛО туда в одиночку? — Очень красноречиво выделяя ключевые слова уточняет демон. — Я не видел там ловушек, к тому же, понятия не имел, что это был за сон, — только плечами пожимает Черновод. — А что по твоему это могло быть, дурень? Наведенный сон, тебе просто подсунули наживку, а ты и проглотил, как безмозглая рыбешка. Хэ Сюань снова морщится, но не возражает — претензия обоснована и все же: — Если кому-то хватило сил наслать на меня сновидение, то среди демонов появился скрытый талант. — И этот талант в курсе, за какие ниточки дергать. Хуа Чэн больше не смеется, ситуация перестала веселить кого бы то ни было. Тунлу не открывалась, а значит среди демонов не могло появиться нового непревзойденного. Очевидно что-то они упустили или кого-то. Кого-то, кто набрался достаточно сил и стал по меньшей мере свирепым. — Так кто же может желать с тобою поквитаться настолько, что потерял чувство страха? — Доброжелателей мне не занимать, но у этого есть не только желание, но, похоже, и возможность. — Не представляю, кому ты мог не понравиться, — фыркнул Хуа Чэн, — и с чего собираешься начать? — Для начала с тебя. Хуа Чэн удивленно вскинул бровь: — Даже так? — Именно, у меня к тебе просьба. — Что долг маловатым кажется? — Плевать, требуй взамен что хочешь. Хуа Чэн только кривится — с юмором у рыбки тяжкие отношения. — Чего тебе? — Придержи Цинсюаня в Призрачном городе. — Мило, ты стал произносить его имя с первого раза. Прогресс на лицо. Не корчи недовольную физиономию, гэ-гэ его и так не отпустит, тем более ему еще далеко до полного восстановления. Еще что-нибудь? Хэ Сюань мнется, но все таки озвучивает мысль: — Если вдруг я не справлюсь... В любом случае, если надолго пропаду и... — Ты эпитафию себе готовишь? — Ворчит Хуа Чэн. Вот так всегда: не даст собраться с мыслями, а потом издевается. — Не мог бы Его Высочество забрать Цинсюаня на средние небеса? — Это зависит не от него, — после недолгой заминки отвечает Хуа Чен, — гэ-гэ уже пытался его уговорить. — И все же, если кто-то попытается до него добраться... — То ему придется встретиться со всеми демонами Призрачного города и парой десятков небожителей, которые тоже не прочь забрать к себе бывшего Повелителя ветра. Не волнуйся о нем, разберись со своими проблемами. Хэ Сюань тяжело вздыхает: — Он — моя главная проблема. — Пф, ты эту проблему себе сам создал, на что теперь жалуешься? — А что мне было делать, — начинает злиться Хэ Сюань, — оставить все как есть?! Забыть?! Сделать вид, что... — Для начала, не быть упрямым ослом, — обрывает его Хуа Чэн, — и не делать вид несколько лет, что тебе плевать! Весь запал Черновода мгновенно сдулся. Все так, он потерял достаточно времени, споря с самим собой, но до чего же тяжело принять все свои чувства такими, как они есть. А главное, как изменить то, что уже сделано? Даже не так — как из осколков склеить новое? Сколько ни старайся, а в разбитой чаше воду не удержишь. — Еще кое-что. Не говорите Цинсюаню обо мне. Пусть считает, что это вы двое его спасли. — Хэ Сюань очень старается говорить спокойно, только крепче сжимает кулаки. — А ты себе жизнь облегчать не хочешь, так? — Хуа Чэн только головой качает. — Сейчас... так будет лучше в первую очередь для него. Кто-то уже провёл между нами параллели и если он ввяжется в неприятности, то снова может пострадать. Я должен разобраться с этой проблемой, а потом... — Потом что? Снова пропадешь на пару лет? — Нет, я... Но мне нужно время. — Учти, у смертных запас времени ограничен. — Знаю, я не исчезну. По своей воле, во всяком случае. Хэ Сюань уходит, растворяясь в вечерних сумерках, а Хуа Чэн еще долго смотрит на загорающиеся в небе звезды и думает о том, как забавно судьба раздает роли. Стоит сыграть одну и тут же на сцену выходит другой актер и спектакль продолжается. Год за годом, столетие за столетием и уже не важно бог ты или демон — шагни с обрыва и либо упадешь в пропасть, либо воспаришь за облака. И судьбу можно изменить, похитить, запутать, только нельзя от нее уйти. Что ж, собственная судьба Хуа Чэна в итоге устроила, но кто сказал, что больше не о чем заботиться? Жизнь, как мозаика, складывается из множества фрагментов и пожалуй для Красного Бедствия и его бога еще найдутся интересные приключения. Для начала следует сделать что-нибудь с этими бесполезными страдальцами. Хуа Чэн улыбнулся своим мыслям — гэ-гэ определенно одобрит его идею, ну как минимум будет не сильно возражать, но он знает несколько весомых аргументов.