последний огонь погас.

      Все пошло не так, как было задумано. Обычное задание, все шло так, как должно было быть, пока стрела не попала в спину синоби. Сбежать ему удалось, однако как добрался до деревни помнил смутно. Пришлось поплутать, чтобы сбить путь на тот случай, если были преследователи. Последнее что помнил — как добрался до поднимающегося механизма. Может кто из екаев подсобил, а может и сам дошел, путая реальность со сном.       В деревне его быстро начали латать. Стрелу достали, зашили. К счастью, ранение пусть и было опасным, но успели сделать все, чтобы Кадзу остался жив. Теперь ему требовался полный покой, вплоть до момента, пока он полностью не придет в себя. Его старались не беспокоить и приходили в дом только чтобы проверить состояние, покормить или заменить повязки.       Над деревней опустились сумерки. Медленно все разбрелись по своим домам, готовясь ко сну. В доме синоби, медленно подрагиваясь, догорала свеча. Тени весело танцевали по стенам, словно пытаясь развлечь мужчину, который вот уже несколько дней лежал к своей кровати изредка приходя в себя.       Снег тихо скрипел, когда лисьи лапы медленно шагали по холодной земле. Вот уже несколько дней она заходила на территорию деревни синоби, надеясь, что так и останется незамеченной. Все эти разы никто ни разу не пытался прогнать незваную гостью. Если кто-то и замечал ее, то просто не обращал внимание или деликатно молчал.       Лисица толкнула раму. Оттолкнувшись от земли, она запрыгнула в дом, стрясла снег со своей шерсти. В зубах лиса держала цветок лотоса, который оставила возле кровати. Несколько мгновений и вот перед кроватью стояла уже девушка. Единственное, что выдавало в ней лисицу — пара лисьих ушей. Слишком юна, чтобы иметь возможность принимать полностью человеческую форму. Так хотелось этому научиться, встретиться с Кадзу и познакомиться с ним совсем иначе. Не как «удобный питомец», а как девушка, которая могла бы обольстить, даже такого сурового синоби.       Она с горечью осмотрела мужчину. Глаза закрыты, лицо бледное, а под простынью наблюдалось кровавое пятно. Лисица нагнулась над ним, хотела убрать прядь волос, но остановилась. Вдруг проснется, что тогда она скажет?       Девушка присела на пол, взгляд все еще не отрывала от мужчины.       — С тобой ведь все будет хорошо? — себе под нос произнесла лисица, — Будь моя воля, ты бы в миг поднялся на ноги. Я так соскучилась по твоим подаркам.       В своих мыслях девушка добавила: «и по тебе самому». Горечь щемила сердце. Так больно, так обидно, что мужчина, которого больше всего хотелось видеть здоровым, сейчас лежал с явным жаром. На лбу выступали испарины, которые хотелось вытереть, но за это время она уже узнала: синоби имеет очень чуткий сон. Попробуй лиса дотронуться до него — Кадзу проснулся бы.       Девушка оглядела комнату. Едва ли хоть что-то по ней можно было бы сказать о ее владельце. Разве что на столе лежало письмо. Раньше оно не привлекало ее внимание, а может его раньше и не было? Лисица поднялась на ноги, подошла к столу. Ее взгляд быстро пробежался по иероглифам.       «Мне сообщили о случившимся. Надеюсь, Кадзу в скором времени поправится. В случае необходимости, я могу посодействовать. Мэй Хаттори»       На лице отразилась грусть. Кто бы она ни была, существовал еще один человек, которому он был небезразличен, а значит причин выжить было еще больше.       Девушка закрыла глаза. Мир вокруг изменился, стал больше, а она вновь покрылась рыжей шерстью. Аккуратно запрыгнула на кровать, свернувшись калачиком. Мордочка легла на лапки, глаза закрылись.       Проснулась уже перед самым рассветом, когда жители деревни только должны были приступить к своим завсегдатым делам. Лисица на мгновение уткнулась мордочкой в ладонь мужчины и покинула дом так же незаметно, как и пробралась сюда. Она знала, что придет сюда вновь, на следующую ночь и так вплоть до того момента, пока он не придет в себя и в один день не принесет ей любимые лакомства.       Лисы бывают благодарны. Она была благодарна и готова была ждать момента, когда Кадзу придет в себя. Этого были достойны не многие, но он был тем редким исключением.