Воспоминания о будущем

      Бартон Четыре. Утомлённый Хекс имел привычку саркастично улыбаться, когда неволей пойманный крик ледяного стервятника в очередной раз раздражал ушные рецепторы. Мэйдей находил это странным, но всё же логично обьясненным расшатанным за сотни циклов рассудком. Была в этом скупая толика безумия и вырывающиеся желание придушить летучую тварь. В свою очередь, воодушевлённый туманным образом надежды Витч снова начинал излагать крепкую веру в то, что Империя когда-либо снова вернётся на отдалённую заснеженную планету в целях спасти их.       Мэйдей выступал что-то вроде баланса между этими двумя. Была и вспыхивающая одержимость выбежать наружу в попытках беспорядочной стрельбы по невидимым мишенам, ровно столько же, как и ласкающее тепло последнего работающего обогревателя аванпоста, дающее небольшую перспективу, что они смогут продержаться ещё какое-то время.       Хекс с еле сдерживаемой печалью разглядывал потресканный визор сломанного шлема павшего брата, который, словно, монументально восседал на прямоугольных коробках для боеприпасов, с пожирающей горечью напоминая выжившим о всех бессмысленных потерях, что они понесли за всё время пребывания на Бартоне Четыре. Это был шлем Хоупа, он погиб во время последней попытки вылазки по обнаружению лагеря Рейдеров. Среди всех солдат Хоуп был наиболее весёлым и жизнерадостным, даже несмотря на суровые и невыносимые условия, в которых им приходилось выживать. Клон с радостью делился захватывающими историями, забавными рассказами или анекдотами, часто ко всему добавляя, что как только они выберутся с этой планеты, то смогут самостоятельно выбрать свой дальнейший жизненный путь. Он хотел стать музыкантом, как бы странно это не звучало. Выступать в музыкальном коллективе одной из самых известных групп в Галактике. Мэйдею было сложно сдержать смех, ибо он ни на одну долечку парсека не видел голос Джанго в музыкальном искусстве, но его негодование лишь добавляло Хоупу решимости убедить его в обратном. Каждый из солдат искренне ценил настрой их брата, который всеми силами старался сохранить энергию и бодрость в отряде. Со смертью Хоупа боевой дух оставшихся выживших клонов значительно упал.       – Я тоже по нему скучаю, – вздохнул Витч, похлопав помрачневшого брата по плечу.       – Он этого не заслужил, никто из нас этого не заслужил! – зарычал Хекс, отводя взгляд куда-то в сторону.       Опечаленный клон из последних сил подошел к ближайшему ящику с грузом и грохнулся на него, озлобленно фыркнув себе под нос:       – Мы даже не знаем, ради чего мы уже столько времени отдаём наши жизни и проливаем кровь. Империя бросила нас умирать после всего, что мы сделали, это несправедливо.       – Я знаю, брат, я понимаю, но сейчас у нас нету выбора.. мы просто должны.. выжить. – стараясь добавить голосу мягкости сказал Витч, аналогично подойдя к обшарпанному ящику и сев рядом.       – Рано или поздно Империя увидит наши сообщения и просьбы о помощи – попытавшись улыбнуться продолжил он.       – Они игнорируют нас уже столько месяцев, что я сбился со счета, – нахмурившись возразил Хекс, стисывая зубы, – Мы носим обноски, наше снаряжение скоро перестанет быть хоть сколько-то дееспособным, а оставшиеся пайки из-за перепада температур начинают портиться ещё быстрее, чем раньше.       Его откровение имело тесную связь с правдой, и вздохнувший Витч с неохотой это осознавал. Аванпост страдает из-за отключения практически всего технического оборудования и необходимого отопления, крайне важные сенсорные маяки также пришли в тщетную негодность, а атаки местных рейдеров за последний месяц только увеличились. Кровь бойцов закипала от ярости и отношения к ним со стороны начальства. Спать на твёрдых пыльных ящиках, пока ледяной стервятник беспощадно сверлит уши своим криком. С отчаянным смирением наблюдать, как братья постепенно умирают в холодных объятиях смерти или от всë новых и новых стычек в открытых конфронтациях.       Глаз Хекса имел надоедливую привычку дёргаться от недосыпа, жуткие синяки под вялыми глазами давно перестали быть какой-либо проблемой, ведь каждый из солдат-клонов прекрасно понимал необходимость держать ухо в остро. Они чередовали своё время на ночном дежурстве, нивелируя значение слова отдых.        Новый день на Бартоне Четыре практически никогда ничем не отличался от предыдущего. Просыпаясь от короткого сна нежеланно приходится наблюдать за множеством битых шлемов павших товарищей, дающих единственную здравую мотивацию загнившей думе не обесценить их жертвы и наконец-то закончить это чертово задание, обретя долгожданный покой. Тёплый паёк с разогревом от последнего работающего обогревателя идёт в рацион, а дальше на смотровую вышку и очередное дежурство. Холод так или иначе пробирал до дрожи, примерно столько же, сколько и зачатки страха потерять всё в одно мгновение. Не уследить за чём-то было проще простого, теперь они были уязвимее всего, каждый из трёх это понимал, стараясь выкладываться на максимум. К концу дня всё равно не оставалось сил, в отличие от летучих тварей, что назойливо пересекали воздух в любое время суток.       Сейчас была ночь, и после агрессивного высказывания Хекса оба клона задремали, слегка уперевшись телом в стену лёжа на ящике.       Негромкие шаги раздались неподалёку от склада и их уголка, в котором они сейчас находились, эти нерасторопные звуки принадлежали Мэйдею, вернувшиеся с дежурства. Увидев своих двух вымотанных спящих братьев он старался сохранить глубокую тишину, лишь аккуратно подойдя к параллельному металлическому контейнеру и беззвучно усевшись на него. Он осторожно расположил свой измотанный в различной ткани шлем на самом краю, уже в привычном для себя ритме сгибая руки в локтях для создания хотя бы какой-то опоры для головы, готовясь к небольшому отдыху.       Коммандер в очередной раз взглянул на своих уставших и настрадавшиеся братьев, поджимая нижнюю губу в неком размышлении.              У него была единственная хорошая за все проведенное здесь время новость для них, с которой ему уже нетерпелось поделиться..